АНТИ-ПСИХОЛОГИЗМ — парадигмальная уста­новка, постулируемая модернизмом (см. Модернизм) и в особенности постмодернизмом

АНТИ-ПСИХОЛОГИЗМ — парадигмальная уста­новка, постулируемая модернизмом (см. Модернизм) и в особенности постмодернизмом (см. Постмодернизм), которая заключается в программной элиминации субъ­ективного фактора при интерпретации феноменов куль­туры. Традиция А.-П. исходно конституируется в сфере методологии и теории познания. В отличие от классиче­ской философии, фундированной презумпцией объек­тивности содержания адекватного знания о мире, осно­ванного на эмпирических данных чувственного опыта (идея "отражения"), философия 20 в. подвергает этот "психологизм" радикальному сомнению — по меньшей мере, по трем основаниям: 1) трансцендентализм семан­тически сопрягает психологизм с когнитивным натура­лизмом, в силу чего теория познания, отвечающая тре­бованиям анти-натурализма, мыслится как базирующа­яся на парадигме А.-П. (от Марбургской школы неокан­тианства в модернизме — до "трансцендентального эм­пиризма" Делеза); 2) принцип А.-П. ставится во главу угла в программно не(анти)-психологической концеп­ции субъективности Гуссерля (гуссерлианская програм­ма де-натурализации и де-психологизации не только по­знания, но и культуры в целом); 3) неопозитивистский эмпиризм (парадигма sense data) также преодолевает психологизм эмпириокритицизма (программа дистанци­рования методологии от "психологии научного откры­тия" у Г.Рейхенбаха и др.). Традиция А.-П. в современ­ной ее артикуляции программной ориентации и художе­ственной практики модернизма в искусстве, например, позднего экспрессионизма, осуществившего радикаль­ную переориентацию с презумпции выражения субъек­тивного состояния художника на презумпцию выраже­ния сущности объекта "как он есть" (Э.Л.Кирхнер) — вплоть до стратегии "деформации формы" как средства проникновения за феноменологическую видимость к ноуменальной сущности объекта (от Дж.Энсора — к Э.Хеккелю, Э.Х.Нольде, В.Кандинскому и К.Шмидту-Ротлуффу). Классическими произведениями А.-П. этого периода могут рассматриваться: серия "Портреты горо­дов" О.Кокошки, визуальный ряд которой фундирован не презумпцией чувственно-эмоционального их воспри­ятия, но, напротив, рациональным знанием о специфике их истории, культуры и традиций; офорты М.Бекмана, понятые как "наборы визуальных шифров" и др. Тен­денция А.-П. находит свое содержательное развитие в контексте кубизма, опирающегося на определенные идеи Платона, Канта и Гегеля (по оценке Рейнгардта, "сын пармского крестьянина Жюль Брак усвоил фило­софию в застольных разговорах начала века") и про­граммно ставящего своей целью моделирование воз­можных миров: искусство предстает не как изобрази­тельная, но как конструктивная деятельность. В рефлек-

сивной самооценке Х.Гриса, "кубизм есть только новый способ представления вещей", и, согласно "Манифесту кубизма" (1912), кубистское произведение есть концеп­ция мира, созданная посредством знаковых кодов. (В этом отношении эволюция художественной програм­мы кубизма претерпевает ту же эволюцию, что и экс­прессионистская: от "бунта против вещей" и презумп­ции "выразить то, что было в нас самих" у раннего П.Пикассо — до его же программного требования "слиться с объектом", т.е. "скорее изображать вещи та­кими, какими их знают, чем такими, какими их ви­дят".) В контексте данной установки интенция кубиз­ма на А.-П. объективируется в программе антивизуализма: принципиальное "отрицание наивного реализ­ма" предполагало в кубизме "отказ от зрения" как тра­диционной основы живописи с ее презумпцией пер­спективы и ракурса видения объекта. Призыв П.Пикас­со "уважайте объект!" предполагает восприятие по­следнего вне каких бы то ни было сиюминутных ассо­циаций, имеющих субъективно-психологическую по­доплеку. Согласно кубистской концепции творчества, художник должен быть "чист" и независим от собст­венного, личного и личностного видения объекта, — в позднем кубизме конституируется так называемая "сек­та чистых" или "пуризм" (не случайно А.Сальмон срав­нивал кубизм с религией гугенотов). В контексте разви­тия А.-П. кубистская "война против зрения" (П.Пикас­со) может быть рассмотрена как выражение идеи элими­нации субъекта — в данном случае субъективной точки зрения — в предельно простом, оптико-топографичес­ком ее понимании. По оценке Г.Аполлинера, в кубизме "художники, не будучи более ограниченными чем-то че­ловеческим, представляют нам произведения более умо­зрительные, нежели чувственные". Своего апогея в рам­ках модернизма стратегия А.-П. достигает в таком на­правлении, как футуризм с его сформулированным Ма­ринетти программным требованием "заменить психо­логию человека, отныне исчерпанную, лирическим за­владением материалом". Традиционный психологизм не просто отрицается в футуризме, но заменяется па­фосным механицистским объективизмом — вплоть до сформулированной в "Манифесте футуристической живописи" (1910) идеи "создания механического чело­века с заменимыми частями". Следует, однако, заме­тить, что в полемике кубизма с футуризмом в 1912 ку­бизм обвинял последний в сюжетности и литературно­сти, а тем самым — в уступке психологизму, конкретно имея в виду такие направления футуристической живо­писи, как динамизм и симультанизм, могущие быть от­несенными к неоимпрессионизму (например, тезис Дж.Баллы о том, что "у бегущих лошадей не по четыре ноги, а по двадцать"). Финальная дискредитация психо-

логизма осуществляется в дадаизме: по признанию М.Дюшана, относящемуся к дадаистскому периоду его творчества, "я... стремился изобретать, вместо того, чтобы выражать себя" (см. Дадаизм). Своего апогея в рамках модернизма традиция А.-П. достигает в контек­сте эстетической концепции "невозможного искусства", фокусирующего внимание не на эмоциональной сфере человека, но на "свойствах материалов" и пафосно про­возгласившего программу конституирования "микроэмо­ционального искусства". В неклассической философии А.-П. Находит свое развитие не только в философии ис­кусства (например, в анализе "дегуманизации искусст­ва" у Ортеги-и-Гассета), но и во многих иных предмет­ных областях. Так, например, в контексте проблемы ин­терпретации А.-П. проявляет себя как ориентация на от­каз от традиционного видения интерпретации текста (понимания) как реконструкции исходного авторского замысла (эволюционное движение от "биографического анализа" Г.Миша к структурализму, ориентированному на трактовку интерпретационной процедуры как осно­ванной на выявлении объективных гештально-организационных характеристик текста — см. Интерпретация). В структурном психоанализе субъект характеризуется как "децентрированный", растворенный в формах язы­кового порядка (см. Лакан). В целом, современная фи­лософия констатирует парадигмальный поворот в ин­терпретации самого феномена субъекта: не только пси­хологически артикулированный (так называемый "вож­делеющий") субъект фрейдистского типа, но и рацио­нальный субъект типа декартовского уступают место деперсонифицированной презентации культурных смыс­лов (языка): по оценке Деррида, неклассическая фило­софия практически осуществила деструкцию таких фундирующих саму идею субъективности феноменов, как "самодостаточность и самоналичие". Идущая от философского и художественного модернизма (от структурного анализа и дадаизма — прежде всего), ли­ния А.-П. как растворения субъективности в семиоти­ческом пространстве языка находит свое развитие в фи­лософии постмодернизма. Свою цель в данной сфере постмодернизм формулирует следующим образом: "взломать... пока еще столь герметическую преграду, которой удерживает вопрос о письме... под опекой пси­хоанализа" (Деррида). Согласно постмодернистскому видению дискурсивных практик письма и чтения, по­следние задают семиотическое пространство, в рамках которого "производимое действие совпадает с пережи­ваемым воздействием; пишущий пребывает внутри письма, причем не как психологическая личность... а как непосредственный участник действия" (Р.Барт). Ут­рата субъектом психологической артикуляции приводит к тому, что он не только теряет личностные качества и

деперсонифицируется (становится "кодом, не-личностью, анонимом"), но и исчезает в целом — как явление: "он — ничто и никто... он становится... зиянием, про­белом" (Кристева). (См. также "Смерть субъекта", "Смерть Автора", "Трансцендентальный эмпи­ризм".)

М.А. Можейко