Независимо от восприятия вещи (в разные исторические эпохи отношение к вещи было неоднозначным, ее понимание прошло путь от неподдающейся познанию во времена античности до показателя престижности в эпоху постмодерна) сложно опровергнуть, что ее появление и определение ценностного эквивалента обусловлены практической необходимостью, возникшей в процессе повседневной деятельности человека. Мы далеки от понимания пространства Лукрецием, который рассматривал его как вместилище для существования вещей: мы говорим о том, что пространство не только определяет тип вещей, его заполняющих, но и влияет на процесс развития личности; предметы же, используемые индивидом в процессе повседневного бытия, отражают его социокультурную принадлежность и способность к мировосприятию. Тут уместно обратить внимание на замечание Мориса Мерло-Понти о том, что «пространство – это не среда, в которой расположены вещи, а средство, благодаря которому положение этих вещей становится возможным» [1, С. 313]. Отсюда вытекает понимание пространства как универсальной возможности взаимодействия вещей, при этом последние отражают ценностное отношение человека с действительностью и существуют только благодаря S, способному организовывать воздействие на собственный мир и (добавим) только в рамках повседневной жизнедеятельности индивидов.
Вещь не выходит за рамки пространства повседневности, ее существование обусловлено общественной необходимостью и предпочтениями S.
Тело, как пишет Мерло-Понти, «принадлежит к числу вещей», вещи «инкрустированы в плоть тела, составляют часть его полного определения, и весь мир скроен из той же ткани, что и они» [7, С. 15], поэтому восприятие субъектом мира происходит через осознание вещей, его заполняющих. Этому сложно возразить, поскольку восприятие вещи продиктовано опытом, выработанным в процессе повседневного бытия, а телесные потребности, как во времени архаики, так и в современном мире, определяют необходимый набор вещей для обеспечения повседневной жизнедеятельности: для добывания и приготовления пищи необходимы определенное оружие и различные приспособления; чтобы обеспечить безопасность, важно наличие жилища; для защиты тела от температурных перепадов нужна одежда; для подчеркивания статуса важны украшения либо иные вещи, способные это подтвердить. Для пространства повседневности вещи значимы не только потому, что они обустраивают среду повседневного существования и отражают связь с миром, но и потому, что являются важным элементом в усвоении и запоминании поступающей человеку информации. Вещи образуют «форму, в которой бытийствует человеческая память», поэтому «всякая вещь удивительна именно своим длящимся пребыванием» [8, С. 223] как в настоящем, так и будущем. Это понятно, ведь предметы способны хранить информацию не только об эпохе и субъектах, их создающих, они сохраняют опыт производства вещей, на основе которого следующее поколение создает другие материальные атрибуты своего бытия, определяя тем самым свое присутствие во времени и пространстве.
В ХХI веке производство перекрыло потребность в вещах: последние, к сожалению, начинают выполнять функцию оболочки, или, по Сартру, «облицовки» бытия. Не случайно повседневная жизнь понимается исследователями как «вхождение в облицовку», которая заслоняет от человека реальность бытия. Стремясь соответствовать облицовочным стандартам, субъект «упаковывается с головы до ног, причем не только с помощью нарядов, косметики, автомашины, но и шаблонов речи и поведения» [4, С. 182]. Можно осуждать стремление S соответствовать стандартизированным требованиям, но общество само продиктовало эти правила и потому осуждает того, кто устраняется от выполнения. Если сегодня успех оценивается по внешнему и имущественному критериям, то как подвергать критике человека, стремящегося ответить на требование общества по поддержанию культа молодости и красоты? Мы даже не задумываемся, что спортклубы и косметические салоны – ответ на повседневную потребность общества. К сказанному следует добавить, что обществом еще до перехода к современным экономическим формам отношений не отрицалось стремление «иметь» как определяющее статус превосходства.
Вещь и смысл. Попытки герменевтики вещей (Рикер, Гадамер).
Вещь и образ. Проект психоанализа вещей (Башляр, Сартр).
