В Беловск Егор приехал утром. С дорожной сумкой в руках поднялся на площадку, позвонил в квартиру. Дверь открыла Юля.
- Здравствуй.
- Привет, как съездил, всё хорошо? - как-то равнодушно спросила жена.
- Да, всё нормально, обучился, - раздеваясь, ответил Егор. Он прошёл на кухню, сел за стол.
- А чем так ароматно пахнет?
- Варенье малиновое варю.
Юля взяла ложку и начала снимать пенку из тазика на плите. Егор ещё острее почувствовал холодок отчуждённости и безразличия, исходивший от жены.
- Как на работе? – спросил он.
- Всё как всегда, у меня всё нормально. Ты ничего мне рассказать не хочешь? – она вопрошающе посмотрела на мужа.
- А что собственно… А-а, про город, ты же не была в Чехловске. Ну, город как город, похож на наш Беловск, жителей столько же, вот типография побольше нашей. Слушай, вот эти машины новые, «Гейдельберг», - ну просто последнее слово техники… Сорок переналадок за смену…
Да, просто мистика какая-то, - случайно в Чехловске встретил одного человека, старика, он писатель, я его уже встречал здесь, в городе. Мне показалось, что он за мной следит, что ли… Ну не может быть таких совпадений просто так! И у меня такое чувство, что я в чём-то, завишу от него… Пытался мне советы давать какие-то дурацкие.
Юля поморщилась, села за стол:
- Ну, и что дальше? – почему-то спросила жена, - Где-то ты умный и … свободный, а где-то как ребёнок малый. Егор, опять за своё. Понимаешь, нам давно надо серьёзно поговорить.
- О чём?
- О нас с тобой. О нашем, так сказать, браке… Мы живём пять лет, и ты наверняка видишь, что у нас ничего не складывается, семьи не складывается… И мне кажется, причина – в тебе.
- Если ты про ребёнка, то, Юля, надо подождать ещё, так бывает…
Юля разочарованно усмехнулась, посмотрела на Егора с какой-то жалостью:
- У нас никогда не будет детей, поверь мне, я знаю точно. Но опять же, дело не только в этом. Мы с тобой очень разные. Очень. Из разных миров. И в последний год мы больше и больше отдаляемся друг от друга. И ты тоже прекрасно это знаешь и чувствуешь. В общем, Егор, я сегодня ухожу к родителям. И это навсегда. Вещи я уже перевезла. Мы не подходим друг к другу. Ты.., ты.., ты не такой как все.
- Не такой, как все? Раньше такие слова были комплиментом. По-моему, ты что-то не договариваешь, да и другие… Что происходит? Как будто какой-то заговор плетёте.
- Ну, опять начал, - Юля встала, отошла к окну, постояла, повернулась к собеседнику, - Не такой, хотя бы потому, что чересчур мнительный, из-за твоих вечных подозрений, нездоровой рефлексии. Жить надо проще, автоматически что ли, много энергии у тебя уходит на какие-то раздумья совершенно не нужные…
Егор посмотрел на уже чужую женщину:
- Вообще-то, бесплодные раздумья, как ты говоришь, и отличают человека от животного.
- Да какой ты человек! – вспыхнула Юля, затем спохватилась, - …Извини, вырвалось… Егор, я ухожу. Ты найдёшь себе подходящую девушку. Она наверняка где-то есть.
Некоторое время Егор задумчиво вглядывался в жену.
- Уж не Жанна ли Зверкова? – наконец спросил он.
- Какой ты догадливый. А с чего ты взял, что Жанна?
- Да как то всё так складно получается, как по писаному.
- А хотя бы и Жанна.., - примирительно, с непривычным сочувствием и добротой, сказала Юля, - Правильная девушка, ты с ней не пропадёшь. Я собираю вещи, Егор.
- Ну-ну.., - задумчиво покачал головой Егор.
* * *
Пошла третья неделя одинокой холостяцкой жизни Егора. Как это ни странно, но он довольно спокойно и даже безразлично пережил расставание с Юлей, как будто этот развод с первого дня их пятилетней совместной супружеской жизни был давно предрешённым событием.
Юля приходила ещё один раз, когда Егор был на работе, и забрала оставшиеся вещи. Она даже не звонила, да и у бывшего мужа как-то не возникало потребности в разговоре с ней. «Вот, что значит привычка, - думал Егор, - живёшь с казалось бы родным человеком и думаешь, что так было и будет всегда. А расстались – и оказывается, что и потеря то невелика, и ничего в сущности не изменилось. Странно, ни видеть, ни говорить с ней не хочется. Только сейчас понимаешь, насколько мы разные».
Теперь о бывшей жене напоминала только банка малинового варенья, одиноко стоящая на кухонном столе.
Родителей Юли Егор за пять лет видел всего два раза, в первый год их совместной жизни, но почему-то, сколько он ни старался вспомнить их внешность, в памяти возникали лишь какие-то неясные, смутные очертания двух лиц. Фотографий матери и отца жены тоже не было. И это тоже казалось странным.
В пятницу вечером позвонил незнакомый абонент. Егор нажал на ответ:
- Да.
- Егор, здравствуй, дорогой. Это Жанна.
- Здравствуй-здравствуй. Что ты хотела?
- Ну, как что? Хочу встретиться с тобой. Я очень соскучилась.
- Слушай, у меня нет желания встречаться с тобой.
- Егор, я люблю тебя и хочу, чтобы мы были вместе.
- Ещё раз повторяю: я не желаю встречаться с тобой. Вы что там, на пару с моей бывшей решаете, что мне нужно?
- Егор, не говори так. Ты пойми, ненаглядный: судьба всё равно рано или поздно приведёт тебя ко мне. Мы будем вместе.
- Какая ещё судьба? Что ты несёшь? Я – никакой не ненаглядный, а живой, свободный человек и сам могу решать, что мне делать… Откуда у тебя мой номер?
- Егорушка, ты же сам дал его мне в Чехловске, на даче. Как нам было хорошо, любимый. Я до сих пор помню, как…
- Что-то не припоминаю, чтобы я давал тебе номер.
- Ну, как же… А ты сейчас один, как ты там, милый?
- И о разводе знаешь. Оперативно работаете, заговорщики. Ну, ладно, мне некогда…
- Егор, завтра суббота, - торопливо заговорила Жанна, - Я тебя буду ждать в…
- Всё, давай, - нажал на кнопку Егор.
«Что это? – подумал Егор, - бессознательная женская солидарность, или что-то другое? Такое чувство, что обложили со всех сторон… Что им надо от меня? И старик этот, писатель… Чёрт знает, что!».
На следующий день, в субботу, после обеда, Егор пошёл в ближайший магазин за продуктами. С того дня, когда ушла Юля, вдруг оказалось, что Егор вполне мог обходиться без завтраков, обедов и ужинов, всегда приготовляемых женой. Егор покупал, что хотел, и готовил, что хотел. «Наверное, это и есть прелести холостяцкой жизни. Или всё-таки с нашим браком было что-то не так?», - думал он.
Егор вышел из магазина, неся в руках пакеты с продуктами. Дойдя до приснопамятного кафе, где он не так давно боролся с неведомой силой, его ноги, вдруг, снова повернули в сторону этого самого кафе, и, помимо воли хозяина опять понесли его тело ко входу в заведение. Причём принуждение это было категоричное и какой-то необычайной силы. «Судьба всё равно приведёт тебя ко мне…», - мелькнуло в голове Егора, с ужасом смотрящего на свои неуправляемые, своевольные ноги.
Не успевая ничего сообразить и предпринять, как в прошлый раз, Егор, точнее его телесная, материальная субстанция, двинулась к столику, за которым сидела одинокая девушка. Это была Жанна.
В блестящей кожаной куртке, с прекрасными распущенными волосами и таким же прекрасным, словно нарисованным, лицом, она держала в руке бокал с каким-то напитком, видимо вином, красивого рубинового цвета и смотрела на приближающегося Егора влюблёнными и преданными очами. На столике стояла начатая бутылка вина и второй чистый бокал. Подошедший Егор с гримасой отвращения на лице плюхнулся на стул, напротив девушки, как будто его насильно усадили два сильных человека.
- Ты всё-таки пришёл, Егорушка, любимый, - певуче произнесла Жанна, - А ты знаешь, я почему-то была уверена, что ты непременно придёшь. Для нашей любви не может быть никаких преград.
Была, была в её голосе еле заметная нотка если не издевательства, то уж точно тонкой иронии.
«Послушай, ты! Хватит валять дурака! Я не знаю, как вы всё это вытворяете, но я не испытываю к тебе никаких чувств. Запомни это. И мы никогда не будем вместе!», - приготовился решительно сказать Егор и уже открыл рот.
- А-у-а, ы-ы-ы..,- замычал он, словно немой. Его язык еле ворочался в каком-то тесте, внезапно заполнившем весь рот. И пока он приготовился решительно бороться с этим новым наваждением, тесто вдруг исчезло, и язык сам собою произнёс, - Жанна, ты не представляешь …у-у.у… Это как сон какой-то… Наверное мне это снится.., - гундосил Егор.
- Представляю, Егор, представляю. Потому что я и сама безумно соскучилась. И для меня наша встреча тоже как прекрасный сон, любовь моя!
«Да пошла ты! И твоя любовь! Хватит надо мной издеваться!»
- А-а-ы-и… Жанночка, …ы-ы-ы… я очень рад.
- Как-то ты говоришь… Простыл, наверное? Горлышко некому полечить Егорушке? Я тоже рада. Вот, видишь, сидим, радуемся… И всё у нас будет хорошо. Ну, что, милый, к тебе пойдём, или ко мне? Давай, выпьем за взаимопонимание и пойдём.
Жанна налила из красивой бутылки во второй бокал и подвинула к собеседнику. Рука Егора потянулась было к вину. Но неимоверным усилием воли, Егор вернул руки на стол, погасил в себе все эмоции, перестал двигаться и говорить.
Какая-то часть его сущности, или сознания, вместе со зрением отстранилась от него самого, вознеслась куда-то вверх и в сторону. Егор увидел, как его тело неподвижно сидит за столиком с Жанной. Он вообразил, как тот Егор встаёт, берёт пакеты с продуктами, уверенно идёт к выходу и покидает кафе.
- Егор, ты куда? Постой! Вернись! Моё сердце разрывается от любви! Ты вернёшься!
Дойдя до двери, Егор, на ходу, не оборачиваясь, протянул руку назад и, показав безымянный палец, открыл дверь и вышел на улицу.
* * *
Фёдор Львович подошёл к столу, с замиранием сердца взял в руки исписанные листы и глянул на строчки. Его лицо исказилось жестокой гримасой, мутно-голубые зрачки окрасились в блестящую серую сталь.
- Ах ты, паршивец! Кто же тебя научил этому? Ну, подожди, я открою тебе твою тайну.
* * *
Егор вошёл в цех в хорошем настроении. В углу за столиком, окружённым колоннами печатной продукции сидел Дёма.
- Здравствуй, Дёма, - поприветствовал он сменщика, - А где Коля?
- Да тут такое дело, - грустно сказал Дёма, - Колю текстами придавило, я полсмены один доработал.
- В смысле, как придавило? Какими текстами? – удивился Егор.
- Отпечатали листовки с программой кандидатов, ну, как всё обустроить и зажить хорошо… А тираж огромный, два столба получилось, чуть не до потолка. Поставили на поддон, а на нём забыли разметчик. Ну, Коля начал его вытаскивать.., и вся эта гора на него рухнула, завалило полностью. Сейчас в больнице. Врачи говорят, что средней тяжести, но ничего серьёзного, выздоровит.
- Да-а-а, угораздило же. Надо сходить в больницу, навестить, - сказал Егор.
- Да, сходим. Голосовать он теперь, наверное, не пойдёт, - предположил Дёма.
Егор вышел на производственную площадку, остановился у работающего офсета. Слаженный ритм лязгающих механизмов и деталей, бумажная река, светлая на входе и разноцветная на выходе, завораживали.
