Какой контракт на работу Вы заключаете с клиентами? Как обычно Вы формулируете цели терапии? Что ожидается от клиентов в этом контракте? Как Вы описьшаете свою роль как терапевта?

А.Я. Варга: Контракт я заключаю всегда. Что это будет, определяется вместе с клиентами. В результате совместных обсуждений формулируется результат терапии, желательный для клиентов и достижимый психотерапевтическими методами. Цели терапии я стараюсь не формулировать сама. Иногда бывает так, что цели, которые ставят передо мной клиенты, на мой взгляд, недостижимы. Например, девочка-подросток начала много общаться с

/^

Вопросы студентов

«плохой компанией», не ночевать дома, полагают, что она стала лесбиянкой. Клиенты хотели бы, чтобы я что-то такое сделала, чтобы девушка ночевала дома, не общалась со своей девушкой и т.п. За эту цель я не взялась, но предложила, чтобы мы поработали над тем, чтобы сохранились добрые отношения, независимо от того, как будет происходить взросление дочери, будет ли она натурал-кой или лесбиянкой и т.д. Понятно, что в данном случае был нарушен сепарационный процесс, но опасно было прямо идти против гомеостаза. Поэтому терапевтическая цель формулировалась в терминах присоединения к гомеостазу.

От клиентов ожидают, что они будут приходить в назначенное время, платить оговоренную сумму, «присутствовать» на сеансе. Роль терапевта — это роль сотрудника, который вместе с клиентами пытается выполнить контракт. Терапевт отвечает за то, что происходит на сеансе, и за достижение результата. Отвечает как минимум профессиональной репутацией, иногда деньгами, если это оговорено в контракте.

О.Я. Андреева: Как правило, контракт заключается в устной форме после сбора социальной информации, информации по проблеме, выслушивания жалобы и формулирования запроса. Если запрос формулируется манипулятивно, то обсуждается возможность его переформулирования в такой форме, чтобы была очевидна ответственность клиента за решение его проблемы. Цели психотерапии формулируются таким образом, чтобы вырисовывалась перспектива преодоления кризиса и личностного роста. Свою роль как психотерапевта я рассматриваю скорее как роль эксперта и фасилитатора.

Г.Л. Будинайте: Контракт устный. Обычно он включает в себя договоренности о частоте встреч, составе их участников. Продолжительность работы оговариваю только при возникновении этого вопроса у клиентов, оплату обсуждаю всегда. В подходе, в котором я работаю (терапия, ориентированная на решение), первый прием ведет к довольно четкому осознанию клиентами своих целей и вытекающих из них задач (это и задает осознание ими необходимой продолжительности и этапности работы). Он, по сути, выглядит последовательным построением контракта на работу. Вообще же вопрос, по каким признакам они поймут, что в результате нашей работы решили свою проблему, я задаю всегда, даже если начинаю работу в другой парадигме.

Приложения

Все это, правда, не исключает того, что я как профессиональный терапевт всегда вижу зависимости между целями клиентов и некоторыми необходимыми изменениями, возможно, для них неочевидными. Эти поведенческие паттерны, необходимые для достижения цели, можно вводить (приближаясь к классической системной работе) через прямые предписания. Такую возможность я иногда сразу оговариваю в «контракте». Обычно же ввожу их при обсуждении необходимых шагов с помощью вопросов (как вы думаете, а вот это...); хорошо работают и комплименты (ведь они являются стратегической интервенцией).

Но в большинстве случаев парадоксальным образом клиенты сами формулируют «объективно» необходимые изменения или паттерны, когда их спрашиваешь про то, как должно быть или что должно измениться.

Я ожидаю от клиентов пошагового продвижения к важным для них самих целям (но спокойно отношусь к тому, что не всегда работа сводится к такому линейному продвижению).

Обычно я специально не определяю свою роль, но установка, которая транслируется явно или неявно — «нейтральный отражатель ситуации», переговорщик, организатор продуктивного диалога клиента с самим собой и близкими. По сути, это роль фасилита-тора необходимых изменений.