Вечером 14 октября 1983 года, в выступлении по телевидению по поводу Национального праздника Сингапура, я сделал заявление, которое произвело впечатление разорвавшейся бомбы. Во время прямой трансляции по обоим телевизионным каналам, которую смотрело максимальное число телезрителей, я заявил: если наши мужчины‑выпускники высших учебных заведений хотят, чтобы их дети преуспевали в жизни как и они, то было бы очень глупо с их стороны выбирать себе в жены менее образованных и менее интеллектуально развитых жен. Пресса назвала развернувшуюся вслед за этим заявлением дискуссию «великими брачными дебатами». Как я и ожидал, моя речь расшевелила осиное гнездо. Моя жена Чу предупреждала меня, что женщин, окончивших школу, было намного больше, чем женщин с университетскими дипломами. Эта полемика повлекла за собой сокращение числа избирателей, проголосовавших за ПНД на выборах следующего года, на 12 пунктов, – урон был больше, чем я ожидал.
Мне потребовалось некоторое время, чтобы понять очевидную вещь: талантливые люди являются наиболее ценным достоянием страны. А для маленького, бедного ресурсами Сингапура, население которого в момент обретения независимости в 1965 году составляло 2 миллиона человек, это был просто определяющий фактор. Китайцы Сингапура, в основном, были потомками сельскохозяйственных рабочих из южных провинций Китая, многие из которых были привезены в качестве контрактников – поденщиков для выполнения тяжелой ручной работы, погрузки и разгрузки судов, а также для работы рикшами. Первые иммигранты из Индии также приехали в Сингапур в качестве рабочих – контрактников для работы на каучуковых плантациях, постройке дорог и рытье траншей. Многие из них принадлежали к низшим кастам. Среди них имелась небольшая группа индийских торговцев и служащих. Наиболее способными были торговцы – сикхи и индуистские брамины, в особенности священники, потомки которых являются очень способными людьми. Малайцы, как правило, лучше преуспевали в искусстве и ремеслах, чем в науках.
Нам повезло, что во время британского владычества Сингапур был региональным центром образования. В городе были хорошие школы, велась подготовка учителей, имелся Медицинский колледж имени короля Георга VII (King Edward VII Medical College) и Рафлс Колледж, в котором преподавались точные и гуманитарные дисциплины. Уровень обучения в этих колледжах был высоким, и позже они были объединены в Университет Малайи (University of Malaya) в Сингапуре. Наиболее способные студенты, получившие образование на английском языке в Малайе и на Борнео, получали образование в учебных заведениях Сингапура, в закрытых школах‑интернатах, существовавших при христианских миссиях. Самые лучшие студенты получали в Сингапуре образование и дипломы докторов, учителей и администраторов. Они были лучшими из лучших среди примерно шести миллионов китайцев и индусов, проживавших в Малайе, на Борнео и даже в Голландской Ост – Индии, которая позднее стала Индонезией. В Сингапуре также находились лучшие в регионе школы, и преуспевающие родители‑китайцы из соседних стран посылали сюда своих сыновей для обучения в школах, а потом и в Университете Наньян (Nanyang University), где обучение велось на китайском языке. До начала японской оккупации и образования независимых государств после Второй мировой войны китайцы свободно передвигались по «странам Наньян» (по‑китайски «страны южных морей», то есть территория нынешней Юго‑Восточной Азии). Многие оставались здесь в поисках лучшей работы, увеличивая прослойку талантливых людей.
После нескольких лет работы в правительстве я понял, что, чем больше талантливых людей работало в качестве министров, администраторов и специалистов, тем более эффективной была политика правительства, тем лучше – ее результаты. Я вспоминал принца Камбоджи Нородома Сианука (Norodom Sianouk). Когда он снимал свои фильмы, ему приходилось быть актером, сценаристом, директором и режиссером. В Камбодже не было достаточного числа образованных и талантливых людей, а те немногие что были, были убиты Пол Потом (Pol Pot). Это было одной из причин трагедии Камбоджи.
К тому, чтобы выступить со своей речью, положившей начало «великим брачным дебатам», меня подтолкнул отчет, анализировавший результаты переписи населения 1980 года. Отчет показывал, что наши наиболее способные женщины не выходили замуж и, следовательно, не воспроизводили себя в следующем поколении. Это вело к серьезным последствиям. Наши лучшие женщины не воспроизводили себя, потому что мужчины их образовательного уровня не хотели на них жениться. Женщины составляли примерно половину выпускников университетов, и почти две трети из них были незамужними. Азиатский мужчина, будь‑то китаец, индус или малаец, предпочитает жену с более низким уровнем образования, чем у него самого. В 1983 году только 30 % мужчин с высшим образованием были женаты на женщинах с высшим образованием.
Продолжать и дальше закрывать глаза на эту проблему было нельзя. Я решил шокировать наших молодых мужчин, чтобы помочь им избавиться от глупых, старомодных предрассудков, наносивших ущерб обществу. Я привел в качестве примера результаты исследования близнецов, выполненного в Миннесоте (Minnesota), в США, в 80‑ых годах, которые доказывали, что эти близнецы были сходны во многих отношениях. Несмотря на то, что они выросли порознь в разных странах, примерно 80 % их словарного запаса, их привычки, пристрастия и антипатии в отношении еды, черты характера, коэффициент развития интеллекта (IQ), – были идентичными. Другими словами, почти 80 % личности человека закладывается природой, а примерно 20 % – является результатом воспитания.
Большинство детей обладает такими же способностями, как и их родители, и лишь немногие дети отличаются по уровню развития интеллекта от своих родителей. Таким образом, мужчины – выпускники высших учебных заведений, которые женились на менее образованных женщинах, не увеличивали шансов на то, что их дети также закончат университет. Я убеждал их жениться на женщинах с равным уровнем образования, и поощрял образованных женщин иметь двух и более детей.
Женщины, окончившие высшие учебные заведения, были недовольны, что я выставил напоказ их семейную неустроенность. Женщины без высшего образования и их родители были рассержены на меня за то, что я отговаривал мужчин с высшим образованием жениться на них. На меня обрушился целый поток комментариев и писем в газеты с обвинениями в элитизме, ибо я верил, что способности передаются по наследству, а не являются результатом образования, питания и подготовки. Так, семейная чета дипломированных специалистов обвиняла меня в предположении, что семьи с низким уровнем доходов произведут на свет менее способных детей. (Я этого не утверждал). Они писали: «Посмотрите на скрипача Ли Пан Хона (Lee Pan Hon). Он вышел из трущоб Чайнатауна (Chinatown)…Если бы у него не было возможностей для развития способностей, он никогда не развил бы своего таланта. Это попахивает элитизмом». (Ли Пан Хон, ребенок из Чайнатауна, был отобран в школу Иегуди Менухина (Yegudi Menuhin) в Великобритании, позднее он стал первой скрипкой оркестра г. Манчестера). Некая женщина писала мне: «Я – незамужняя преуспевающая женщина‑профессионал в возрасте сорока лет. Я осталась одинокой, потому что мне так нравится. Я оскорблена предположением, что какие‑то нищенские финансовые стимулы заставят меня прыгнуть в постель с первым встречным привлекательным мужчиной, чтобы произвести на свет талантливого ребенка ради будущего Сингапура». Даже тогдашний член парламента от ПНД То Чин Чай высмеивал мои взгляды, доказывая, что его мать никогда не ходила в школу, отец был клерком, которому едва удалось окончить среднюю школу, и, если бы его способности зависели от образовательного уровня родителей, то у него не было бы в жизни каких‑либо шансов.
Я обосновывал свои взгляды путем обнародования анализа статистических данных за последние несколько лет об образовательном уровне родителей учеников в возрасте 12, 16 и 18 лет, которые входили в число 10 % лучших студентов по результатам экзаменов. Эти цифры не оставляли никакого сомнения в том, что решающим фактором, определявшим успехи детей в учебе, было наличие высокообразованных родителей. Я также приводил анализ данных за 60‑ые – 70‑ые годы, который показывал, что большинство наших лучших студентов, получивших стипендии для обучения в университетах заграницей, не являлись детьми высокообразованных родителей. Это были дети владельцев магазинов, уличных торговцев, водителей такси и рабочих. Я сравнил эту статистику с данными за 80‑ые – 90‑ые годы, которые показывали, что более чем у 50 % лучших стипендиатов, по крайней мере, один из родителей имел высшее образование. Было ясно, что родители стипендиатов 60‑ых – 70‑ых годов сами окончили бы университеты, если бы они родились на поколение позже, когда образование стало всеобщим, а стипендии, гранты и займы для обучения заграницей стали широко доступны способным студентам.
Эта дискуссия широко освещалась западными средствами массовой информации. Либеральные западные авторы и комментаторы высмеивали мое невежество и предрассудки. Тем не менее, один ученый, Р.Х.Хернштейн (R.H. Herrnstein), профессор психологии Гарвардского университета, вступился за меня. В своей статье «Показатель интеллектуального развития и снижение уровня рождаемости» (IQ and Falling Birth rates), в майском номере журнала «Атлантик мансли» (Atlantic Monthly) за 1989 год он писал: «Уже в наши дни премьер – министр Сингапура Ли Куан Ю заявил, что „уровень компетентности понизится, экономике будет нанесен ущерб, управление страной будет страдать, а общество придет в упадок“, потому что столь многие образованные мужчины не в состоянии найти образованных женщин для вступления в брак, и вместо этого женятся на женщинах без образования или не вступают в брак. Увы, Ли является исключением, ибо лишь немногие политические лидеры решаются публично заявить о качественном аспекте низкой рождаемости». Несколько лет спустя Хернштейн в соавторстве выпустил книгу «Кривая нормального распределения» (The Bell Curve), в которой были изложены данные, показывавшие, что интеллект передается по наследству.
Чтобы решить проблему незамужних образованных женщин, мы создали специальное «Агентство социального развития» (АСР – Social Development Unit), чтобы создать возможности для общения между мужчинами и женщинами с высшим образованием. Я лично поставил во главе его доктора наук Эйлин О (Dr. Eileen Aw) из Национального Университета Сингапура. Ей было под пятьдесят, она была замужем за доктором наук, и двое их детей учились в университете. Мягкая, доступная, обладавшая умением располагать к себе молодежь, она была просто создана для этой работы. Создание АСР было первоначально встречено с презрением и мужчинами, и женщинами. У международной прессы появилась еще одна возможность развернуться, высмеивая как нашу деятельность по подбору будущих супругов, так и различные виды деятельности АСР: от организации симпозиумов и семинаров до создания компьютерных классов, проведения круизов и отпусков в «Клаб‑мед».[8]
На самом же деле, родители были обеспокоены все возраставшим числом незамужних дочерей, окончивших высшие учебные заведения. Они отчаянно нуждались в помощи. Однажды вечером, в 1995 году, после приема в Истане, Чу сказала мне, что женщины ее поколения обсуждали на приеме тяжелое положение их дочерей, получивших образование, и сочувствовали друг другу. Они оплакивали те времена, когда родители устраивали браки своих дочерей с помощью профессиональных свах. В то время образовательный уровень женщин был невысок, и очень способные и менее способные женщины имели приблизительно одинаковые шансы выйти замуж, ибо никто не классифицировал их по наличию диплома о среднем или высшем образовании. Но для современных женщин, получивших образование, подобная практика заключения брака стала неприемлемой.
Это было ошибкой и мужчин, получивших образование, и их матерей. Не получившие образования матери предпочитали невесток без высшего образования, с которыми, как они считали, им было бы легче поладить. Наиболее трудно было стереть предубеждение, согласно которому мужчина, который не был главным кормильцем семьи и главой домашнего хозяйства, был достоин сожаления и осмеяния. Этот предрассудок бытовал среди китайцев, еще больше – среди индусов, а больше всего – среди малайцев.
Эта тенденция прослеживалась на всех образовательных уровнях. Значительное число женщин, закончивших колледж, не могли найти себе пару среди мужчин, закончивших колледж. То же самое происходило и с женщинами, окончившими общеобразовательную школу. Женщины хотели выйти замуж за высокообразованных мужчин, мужчины хотели жениться на менее образованных женщинах. В результате, мужчины с более низким уровнем образования не могли жениться, потому что женщины, которые оставались незамужними, были более образованы и не хотели выходить за них замуж. Чтобы дополнить деятельность АСР, я попросил исполнительного директора Народной Ассоциации сформировать «Секцию социального развития» (ССР – Social Development Section) для работы с людьми со средним образованием. Количество членов ССР быстро росло, и к 1995 году организация насчитывала 97,000 членов. 31 % членов ССР, которые повстречались в результате ее деятельности, вступили в брак. Поскольку традиционные методы поиска партнеров для вступления в брак были разрушены системой всеобщего образования, правительству пришлось создать альтернативу свахам прошлого.
Данные переписи населения 1980 года также показали, что высокообразованные женщины усугубляли наши проблемы, рожая намного меньше детей, чем менее образованные женщины. На каждую женщину с высшим образованием приходилось, в среднем, по 1.6 ребенка; со средним образованием – также по 1.6 ребенка; с начальным образованием – по 2.3 ребенка; без начального образования – по 4.3 ребенка. Для простого воспроизводства населения необходимо, чтобы в каждой семье было в среднем 2.1 ребенка. В результате, мы более чем удваивали наше малообразованное население, но даже не воспроизводили наших наиболее образованных людей.
Чтобы изменить эту тенденцию, Кен Сви, тогдашний министр образования, и я в 1984 году решили предоставить матерям с высшим образованием, которые родили третьего ребенка, приоритет в выборе лучших школ для всех троих детей, что являлось целью для всех родителей. Это был очень деликатный вопрос, мнения по которому разделились. Сторонники равенства в правительстве во главе с Раджой негодовали. Он не соглашался с тем, что более способные родители имели более способных детей. Раджа доказывал, что даже если это и было правдой, то нам не следовало задевать чье‑либо самолюбие. Эдди Баркер был недоволен не потому, что соглашался с Раджой, а потому, что он считал это оскорблением по отношению к менее способным родителям и их детям. Более молодые министры также разделились на три лагеря в соответствии со взглядами их старших коллег. Кен Сви, твердый и последовательный реалист, согласился со мной в том, что мы должны были подтолкнуть наших мужчин с высшим образованием расстаться с устаревшими культурными предрассудками, заставлявшими их вступать в брак с менее образованными женщинами. Мы получили поддержку большинства в правительстве.
Кен Сви и я ожидали, что среди женщин без высшего образования подобная дискриминация вызовет недовольство. На самом деле, нас ошеломило, когда против нашего решения стали протестовать матери с высшим образованием. Они не хотели пользоваться этой привилегией. И все же наш призыв к молодым мужчинам был услышан: все большее их число женилось на ровне, хотя прогресс был медленным. После выборов я согласился с тем, что Тони Тан (Tony Tan), который сменил Кен Сви на посту министра образования, отменил это решение, а с ним – и приоритет для матерей с высшим образованием в выборе школ для своих детей. Мне удалось пробудить наших людей, особенно мужчин и женщин с высшим образованием, заставить их осознать всю тяжесть нашего положения. Тем не менее, поскольку женщины с высшим образованием считали для себя неудобным пользоваться этой привилегией, – ее следовало отменить.
Вместо этого я предоставил специальные налоговые льготы замужним женщинам. На этот раз льготы распространялись на женщин с высшим образованием, средним специальным образованием, а также на женщин, окончивших высшую и общеобразовательную школу, увеличив, таким образом, число пользовавшихся льготами и смягчив ощущение элитизма. Женщины получили право на значительное уменьшение подоходного налога на свой доход или доход их мужей после рождения третьего и четвертого ребенка. В результате, семей с тремя и четырьмя детьми стало больше.
Многие критики обвиняли правительство в бездумном проведении политики «Остановитесь на втором ребенке» (Stop‑at‑Two) в 60‑ых годах. Была ли она неправильной? И да, и нет. Без проведения этой политики планирования семьи мы не смогли бы снизить темпы прироста населения, нам не удалось бы решить проблему безработицы и улучшения школьного образования. Но нам следовало предвидеть, что у более образованных людей будет по двое детей или меньше, а у менее образованных – по четверо детей или больше. Западные ученые, занимавшиеся проблемами планирования семьи, не привлекали внимания к этому факту. Все это было хорошо известно по опыту развития их более зрелых государств, но говорить об этом считалось политически некорректным. Если бы мы знали об этом раньше, то изменили бы нашу политику и направили бы ее с самого начала кампании по планированию семьи в 1960 году в другое русло, создав стимулы для женщин с более высоким уровнем образования иметь по трое и более детей. К сожалению, мы об этом не знали и не меняли нашу политику до 1983 года, когда анализ переписи населения 1980 года продемонстрировал наличие различий между социально‑экономическими группами в плане воспроизводства населения.
Начиная с того памятного выступления в 1983 году, я стал регулярно обнародовать статистический анализ образовательного уровня родителей 10 % лучших студентов по результатам экзаменов. Сингапурцы больше уже не спорят с тем, что, чем выше уровень образования и способностей родителей, тем более вероятно, что их дети также достигнут высокого образовательного уровня. Моя речь имела целью встряхнуть наших молодых мужчин и женщин и их родителей, заставить их что‑то делать для решения этой серьезной проблемы. Вызванная ею открытая дискуссия произвела некоторый эффект. Тем не менее, через пару лет после моего шокирующего заявления Кен Сви, профессиональный статистик, проанализировав некоторые данные, с сожалением сказал мне, что нам не удастся решить эту проблему достаточно быстро, не позволив нашим женщинам с высшим образованием остаться одинокими. Анализ этих данных показывал, что, несмотря на некоторое улучшение, изменение негативных тенденций займет много лет. Наши наиболее способные женщины страдали бы от этого, а с ними страдал бы и Сингапур. К 1997 году 63 % мужчин с высшим образованием вступили в брак с женщинами – выпускницами университетов, по сравнению с 32 % в 1982 году. Большее число женщин с высшим образованием также выходили замуж за мужчин без высшего образования, вместо того, чтобы оставаться одинокими. Преодолеть давно сложившиеся предрассудки было трудно. Умом я соглашался с Кен Сви, что преодоление этого культурного предубеждения будет медленным процессом, но сердцем я не мог согласиться с тем, что нам не удастся быстрее заставить наших мужчин отказаться от этих предрассудков.
Наши трудности еще более усугубились, когда богатые западные страны изменили свою политику по отношению к иммиграции из стран Азии. В 60‑ых годах, когда США вели войну во Вьетнаме, Америка хотела, чтобы в мире ее не рассматривали в качестве враждебно настроенного по отношению к Азии государства. Поэтому США разрешили иммиграцию из стран Азии, изменив, таким образом, иммиграционную политику более чем столетней давности, в рамках которой разрешалась иммиграция только белого населения. Канада, Австралия, Новая Зеландия, – страны с большой территорией и маленьким населением, – вскоре последовали за США, хотя до того они долгое время запрещали иммиграцию из стран Азии. Когда эти страны изменили иммиграционные правила и разрешили иммиграцию более образованных жителей Азии, мы потеряли значительную часть притока китайцев и индийцев из Малайзии. Многие малазийцы китайского и индийского происхождения, представители образованного среднего класса, переехали на постоянное место жительства в Австралию, Новую Зеландию и Канаду. Все меньшее число иностранцев стало приезжать в Сингапур для получения образования. В некоторых странах уже были собственные университеты, а многие студенты могли позволить себе получить образование в Австралии, Новой Зеландии, Великобритании, США и Канаде.
Не все лидеры государств разделяли мои взгляды на отрицательный эффект эмиграции. Когда в начале 70‑ых годов я сказал премьер – министру Малайзии Тан Разаку, что Малайзия страдала от «утечки умов», теряя многих высокообразованных китайцев и индийцев, уезжавших в Австралию и Новую Зеландию, он ответил: «Это не „утечка умов“, а утечка проблем».
С конца 70‑ых годов дефицит талантливых, образованных людей еще более обострился, – примерно 5 % высокообразованных людей стали эмигрировать ежегодно. Слишком многие способные студенты получили ученую степень доктора наук. Многие из них эмигрировали, ибо считали, что в Сингапуре они не могли добиться того уровня преуспевания, который соответствовал бы их уровню образования. Некоторые студенты, которые учились в Австралии, Новой Зеландии и Канаде, эмигрировали, потому что их продвижение по карьерной лестнице в Сингапуре было недостаточно быстрым. В отличие от японцев или корейцев, сингапурцы получали образование на английском языке и, обосновываясь за границей, сталкивались с незначительными языковыми или культурными проблемами. Для обеспечения потребностей растущей экономики Сингапура в достаточном количестве талантливых людей я решил привлекать и сохранять талантливых предпринимателей, профессионалов, людей творческих профессий и высококвалифицированных рабочих. В 1980 году мы сформировали два комитета, один из которых занимался их трудоустройством, а второй решал их социальные проблемы. С помощью советников по студенческим вопросам посольств Сингапура в Великобритании, США, Австралии, Новой Зеландии и Канаде наши служащие организовывали встречи с подающими надежды азиатскими студентами, которые учились в тамошних университетах, чтобы заинтересовать их в получении работы в Сингапуре. Мы сконцентрировали свои усилия на наборе студентов из стран Азии, ибо Сингапур являлся азиатским обществом с более высоким уровнем и качеством жизни, и они могли легко ассимилироваться в нашем обществе. Систематический поиск талантливых студентов по всему миру позволял ежегодно привлекать в Сингапур несколько сот выпускников, что восполняло потери, понесенные в результате эмиграции в более развитые страны 5 % – 10 % наших высокообразованных граждан.
Чтобы заполучить исключительно способных студентов, комитет пытался использовать тактику «зеленой жатвы», которую используют американские компании, предлагая студентам работу еще до выпускных экзаменов, по результатам текущей успеваемости. К 90‑ым годам, благодаря активной вербовке, приток специалистов в три раза превысил «утечку мозгов». Мы стали ежегодно предлагать несколько сот стипендий способным студентам из Индии, Китая и других стран региона в надежде на то, что некоторые из них останутся в Сингапуре ввиду лучших перспектив получения работы. А те их них, кто вернется в свои страны, все равно смогут быть полезны нашим компаниям, работающим за рубежом.
Мы также создали две целевые группы, специально занимавшиеся привлечением талантливых людей из стран региона. Привлекать индийцев было легче, чем малайцев. В Малайзии и Индонезии для коренных жителей было создано слишком много привилегий, чтобы побудить их не покидать свою страну.
Новым феноменом является растущее число белых мужчин (Caucasian), которые женятся на наших женщинах, особенно на женщинах с высшим образованием. Сингапурские мужчины с высшим образованием опасались жениться на них, чего не скажешь о дипломированных специалистах‑иностранцах. Многим из этих женщин пришлось эмигрировать из‑за наших законов, которые разрешали мужчинам‑гражданам Сингапура жениться на иностранках и привозить их в страну, но не наоборот. Мы выдавали такое разрешение только в том случае, если муж – иностранец имел в городе постоянную работу. В январе 1999 года мы изменили эту политику, что позволит усилить космополитичный характер Сингапура. Более того, значительное число наших мужчин, получивших образование заграницей, женились на японках, белых и азиатских женщинах, с которыми они повстречались в университетах. Их дети увеличивают число талантливых людей в Сингапуре. Старые препятствия для межрасовых браков были разрушены путем смешения людей, путешествующих и работающих заграницей. Мы должны изменить свое отношение к талантливым иностранцам, которые когда‑то рассматривались как люди, не подлежавшие ассимиляции. Нам следует использовать новую ситуацию для собственной выгоды, ибо мы не можем позволить, чтобы старые предрассудки препятствовали развитию Сингапура в качестве международного центра торговли, промышленности и услуг.
Помимо естественного консерватизма людей, серьезным препятствием для ускорения этого процесса является нежелание усиления конкуренции за рабочие места. И на уровне специалистов с высшим образованием, и на более низком уровне, существует сопротивление притоку большего числа талантливых иностранцев. Сингапурцы знают, что талантливые иностранцы будут способствовать созданию большего числа рабочих мест, но они хотят, чтобы это случилось в какой – нибудь другой отрасли экономики, а не в их собственной.
Не будь талантливых иностранцев, Сингапур не стал бы таким преуспевающим государством. В составе первого правительства, состоявшего из десяти человек, я был единственным, кто родился и получил образование в Сингапуре. Кен Сви и Чин Чай родились в Малайзии, Раджа – на Цейлоне. Наш нынешний верховный судья Ен Пун Хау и генеральный прокурор Чан Сек Кеон (Chan Sek Keong) приехали из Малайзии. Я мог бы продолжить этот список. Тысячи инженеров, управляющих и других специалистов, прибывших из‑за рубежа, способствовали росту и развитию Сингапура и стали дополнительными «мегабайтами» в сингапурском «компьютере». Если же мы не сможем усилить свою команду талантливыми иностранцами, то и попасть в высшую лигу государств мира нам тоже не удастся.
