Патология и психология воли 4 страница

Не подлежит сомнению, что каждый волевой процесс имеет известную динамику, на разных стадиях различную. Но динамические соотношения сами по себе не определяют волевого акта. Вскрытые К. Левиным явления, определяемые динамическими соотношениями, характерны скорее для аффективного действия-разрядки, чем для собственно волевого действия. Только для первого решающее значение имеет соотношение напряжения и разрядки; для второго существенно содержание действия, его соответствие цели. [Одним из наиболее интересных динамических эффектов, вскрытых К. Левиным, является замещающее («эрзац») действие. Замещающим действием является такое действие, которое разряжает напряжение, созданное какой-нибудь потребностью, но не приводит к той цели, на которую направлено замещённое подлинное действие. Так, например, когда человеку не удаётся осмысленное действие, необходимое для достижения поставленной перед ним пели, он иногда совершает первое попавшееся бессмысленное движение, дающее какую-то разрядку создавшемуся у него напряжению. В таком замещающем действии мы имеем более или менее чистый аффект динамических соотношений напряжения и разрядки, так же как в тех аффективных разрядках, когда человек срывает раздражение, вызванное одним лицом, на другом лице или на первой подвернувшейся под руки вещи. Но мы не имеем в этих действиях как раз того, что существенно для подлинно волевых действий: осознанная цель не определяет характер и способ действия.] Между тем эту основную сторону волевой деятельности Левин совершенно не учитывает.

Основной недостаток теории воли К. Левина в том и заключается, что, объединяя теорию воли с теорией аффекта, он сводит волевое действие к независимым от его содержания — в этом смысле чисто формальным — динамическим соотношениям напряжения и разрядки и игнорирует в волевом акте специфическое для него сознательное регулирование, исходящее из более или менее ясно осознанной цели.

 

Действие и движение

 

Движение человека вне действия может быть предметом изучения лишь физиологии двигательного аппарата. Движения, особенно так называемые произвольные, обычно служат для выражения действий, посредством которых осуществляется поведение; поэтому свойства движений могут быть по большей части поняты, лишь исходя из этих действий. Сама физиология двигательного аппарата того или иного животного может быть генетически понята и объяснена лишь из его поведения, на основе его биологии. Специфические же особенности движений человека обусловлены тем, что его моторика — специфически человеческие движения руки — вырабатывалась в процессе труда, в целесообразных действиях, направленных на предмет и приспособленных к воздействиям на него посредством орудий. Труд, в процессе которого человек стал пользоваться орудиями, внёс в моторику человека коренные качественные изменения. В труде при пользовании орудиями человеческая рука должна быть включена в систему движений, которые определяются функциями и закономерностью движения орудия. «Производственная логика» движений, идущая от предметов, подчиняет себе и преобразует естественную «логику» движений, идущую от моторных функций организма, от естественной игры мышц. Орудия являются не только продолжением, удлинением или дополнением естественных органов человека, в процессе действия орудиями изменяются сами закономерности, которым подчиняются движения. Когда человек работает, пользуясь орудиями, он не просто включает дополнительное средство в систему движений своих органов; он в известной мере включает движения своих органов, своей руки в систему движений орудия. Первоначальная детерминированность естественными природными взаимоотношениями собственного тела и окружающих вещей преобразуется в сложную зависимость, опосредованную взаимоотношениями предметов, на которые направляется деятельность. Органическое движение превращается в предметно организованное движение. Как компоненты действий, движения становятся функцией от очень сложных психических процессов — восприятия ситуации, осмысливания действия, предвидения его результатов и т. д. — и зависимой составной частью направленного на предмет и им обусловленного действия.

Служащие для воздействия на объективный предметный мир, для изменения его, движения человека сами изменяются в процессе этого воздействия. Изучение движений человека, выходящее за пределы чистой физиологии двигательного аппарата, должно быть поэтому в основном изучением двигательного, моторного аспекта действия и деятельности, как системы действий. По мере того как деятельность усложняется, направляясь на всё более отдалённые опосредованные, идеальные цели, организация движений принимает более сложные формы. Непосредственно предметная организация движения переходит к организации опосредованной, которую можно было бы назвать семантической, поскольку она опосредована смысловым содержанием действия.

Таким образом, движения человека являются собственно способом осуществления действия, направленного на разрешение определённой задачи. Поэтому характер или содержание этой последней определяет движение.

Различают движения непроизвольные и произвольные.

Вопрос о принципах такой классификации движений — на произвольные и непроизвольные — был подвергнут углублённому анализу И. М Сеченовым. Сеченов указал, во-первых, на то, что «старый принцип, анатомический, согласно которому произвольными, подчинёнными воле являются те движения, которые осуществляются рубчатыми мышцами, и не произвольными, не подчиняющимися воле — осуществляемые гладкими мышцами, — не годен», так как «сердце построено, например, из рубчатых волокон и не подчинено воле, мышца, выгоняющая мочу из мочевого пузыря, относится к разряду гладких, а между тем подчиняется ей». [И. М. Сеченов, Избранные труды, М. 1935, стр. 277.] Отвергнув ещё другой возможный принцип, Сеченов останавливается на третьем, который формулирует так: «Воле могут подчиняться только такие движения, которые сопровождаются какими-нибудь ясными признаками для сознания». В пояснение и подтверждение этого принципа Сеченов пишет: «С этой точки зрения движение рук, ног, туловища, головы, рта, глаз и пр., как акты, сопровождающиеся для сознания ясными ощущениями (смесь кожных с мышечными), притом как движения, доступные видению, могут подчиняться воле. С этой же точки зрения может быть объяснена подчинённость ей мочевого пузыря, различные состояния которого отражаются в сознании ясными ощущениями; далее — подчинённость воле голосовых связок, так как их состояниям соответствуют различные характеры голосовых звуков и пр., — одним словом, все движения, недоступные непосредственному наблюдению через органы чувств, но сопровождающиеся косвенно ясными ощущениями». [Там же, стр. 278.] Сеченов приходит к тому выводу, что этот принцип подтверждается, и принимает его. Но не останавливаясь на этом, Сеченов задаётся ещё вопросом о том, как формируется произвольное действие. Он при этом обращает внимание на тот «крупный факт», что «число произвольных движений, производимых человеком руками, ногами, головой и туловищем в действительности, сравнительно с числом возможных движений, определяемых анатомическим устройством скелета и его мышц, представляется до чрезвычайности ограниченным». Объяснение этому факту Сеченов находит в том, что в качестве произвольных движений выделяются те, упражнение в которых оказывается необходимым в силу условий жизни. Об этом свидетельствует весь процесс выработки произвольных движений у ребёнка.

Свой физиологический анализ произвольных движений И. М. Сеченов резюмирует в следующих положениях:

«1. Все элементарные формы движений рук, ног, головы и туловища, равно как все комбинированные движения, заучиваемые в детстве, ходьба, беганье, речь, движения глаз при смотрении и пр., становятся подчинёнными воле уже после того, как они заучены.

2. Чем заученнее движение, тем легче подчиняется оно воле, и наоборот (крайний случай — полное безвластие воли над мышцами, которым практическая жизнь не даёт условий для упражнения).

3. Но власть её во всех случаях касается только начала или импульса к акту и конца его, равно как усиления или ослабления движения; само же движение происходит без всякого дальнейшего вмешательства воли, будучи реально повторением того, что делалось уже тысячи раз в детстве, когда о вмешательстве воли в акт не может быть и речи». [Там же, стр. 283.]

Основными свойствами движений являются: 1) скорость (быстрота прохождения траекторий); 2) сила; 3) темп (количество движений за определённый промежуток времени, зависящий не только от скорости, но и от интервалов между движениями); 4) ритм (временной, пространственный и силовой); 5) координированность; 6) точность и меткость; 7) пластичность и ловкость. [Мы придерживаемся здесь в основном, вводя в частности понятие меткости и ловкости, классификации психомоторных функций А. А. Толчинского, который выделяет следующие шесть основных свойств: 1) меткость, 2) ловкость, 3) координация движений, 4) ритмичность, 5) скорость и 6) сила («Номенклатура и терминология психомоторных функций»). Меткость и ловкость, выдвигаемые А.А. Толчинским на передний план, имеют действительно большое значение в важнейших рабочих движениях.]

Характер движений обусловлен, с одной стороны, объектами,на которые направлены действия, в состав которых они входят, в частности пространственным расположением объектов, их формой, величиной и прочими их свойствами (тяжестью, хрупкостью и т. д.), с другой — установками субъекта,в частности установками на точность. На быстроту. Во временной организации движений часто проявляется тенденция к их ритмизации, которая содействует и автоматизации и — при правильной ритмизации — облегчает движения.

Достаточно перейти от абстрактного анализа движения вообще хотя бы к самому беглому обзору основных видов движений, чтобы убедиться, что моторика неразрывно сплетена со всей психической жизнью человека, тысячью нитей с ней связана.

Основными видами движения являются:

1) Движения позы — движения мышечного аппарата (так называемые статические рефлексы), обеспечивающие поддержание и изменение позы тела, что достигается путём активной тонической напряжённости мышц. 2) «Локомоции» — движения, связанные с передвижением; их особенности выражаются в походке, осанке, в которых явно отражается психический облик человека, по крайней мере некоторые его черты. 3) Выразительные движения лица и всего тела (мимика и пантомимика),непосредственные проявления эмоций, более или менее тонко и ярко, выразительно отражающие их сложную и напряжённую игру. Собственно выразительные движения у человека представляют собой единство и взаимопроникновение движений органического и семантического типа в выше установленном смысле слова. 4) Перерастающие непосредственные выразительные движения семантические движения,— носители определённого значения, которые на каждом шагу вплетаются в нашу жизнь, как-то утвердительный или отрицательный жест головой, поклон, кивок головой и снятие шляпы, рукопожатие, поднятие руки при голосовании, рукоплескание и т. п. Здесь жест, движение, в котором отложилась и запечатлелась подлинная история, выступает как опосредованный историческими условиями своего возникновения носитель и выразитель определённого, очень обобщённого, смыслового содержания. В этих движениях связь движений с наиболее сложными и высшими проявлениями психической, душевной жизни человека выступает особенно отчётливо и демонстративно. 5) Речь как моторная функция в её динамическом аспекте, который является и носителем и в конечном счёте также компонентом её семантики. Динамическая сторона речи, её ритмика, интонационная игра, голосовые подчёркивания, ударения, усиления, отражая чувства и мысли говорящего, играют часто недооцениваемую роль в том воздействии, которое речь оказывает на слушателя. 6) Рабочие движения,различные в разных видах трудовых операций и профессиональной деятельности, включая сюда и особо тонкие и совершенные, виртуозные движения — пианиста, скрипача, виолончелиста и т. д. Точность, быстрота, координированность рабочих движений, их приспособленность к конкретным условиям, в которых протекает трудовой процесс, меткость, ловкость имеют более или менее существенное значение для эффективности трудовой деятельности — не только для максимальной экономии затраты сил, т. е. для достижения максимального эффекта с наименьшей затратой сил, но и для наиболее совершенной, чёткой реализации замысла, плана. В качестве частного, но существенного для современного культурного человека вида рабочих движений можно выделить движения пишущей руки.

Изучение движений вовсе выпало из сферы традиционной сугубо созерцательной идеалистической психологии. Для многих стало само собой разумеющимся, что движения лежат вне сферы психологии, ограниченной будто бы замкнутым, внутренним миром субъективных переживаний. В действительности движения, произвольные движения человека, которыми он обычно осуществляет те или иные свои действия, не могут остаться вне поля зрения психологии. Они некоторыми своими сторонами и компонентами необходимо открываются для психологии в силу самой своей природы. Решающее значение при этом имеют два положения.

1. Движение не только эффекторное, а афферентно-эффекторное образование. Оно не продукт одних лишь эффекторных двигательных импульсов, оно непрерывно управляется афферентными сенсорными сигналами, которые определяются задачей, у человека так или иначе психологически представленной. Действие является, таким образом, сенсомоторным единством, в котором к тому же между сенсорикой и моторикой связь не линейная, а кольцевая, так что не существует такой реально отделимой части этого сенсомоторного единства, которое было бы только моторным образованием, не включающим сенсорных компонентов. При этом действие человека афферентируется не элементарными сенсорными сигналами, а гнозисом, сложным познавательным синтезом.

2. Движение, так называемое произвольное движение человека, осуществляет в конце концов не орган сам по себе, а человек, и результатом его является не только функциональное изменение состояния органа, а тот или иной предметный результат, произведённое в результате движения изменение жизненной ситуации, решение той или иной задачи, которое не может не вызвать того или иного личностного отношения. Поэтому движение, посредством которого у человека обычно осуществляется то или иное действие, связано с личностными установками, с осмыслением разрешаемой движением задачи, с отношением к ней. Когда меняется личностная установка, меняется и двигательная сфера. Поэтому изучение двигательной сферы неизбежно должно быть предметом психофизиологического, а не только физиологического исследования. Это, конечно, не исключает, а предполагает изучение анатомо-физиологических механизмов движения.

Учение об анатомо-физиологических механизмах движения получило в последнее время углублённую разработку в работах советских авторов (П. К. Анохин, Э. А. Астратян, Н. А. Бернштейн). Эти работы, посвящённые процессу перестройки нервных импульсов и образованию функциональных систем, показали, что всякий моторный акт является результатом не раз и навсегда фиксированной группы мышц и совокупностью всегда одних и тех же импульсов, а очень подвижной, легко перестраивающейся функциональной системой, включающей импульсы, связанные иногда с территориально различными участками. В построении действий этих функциональных систем центр и периферия взаимодействуют так, что выполнение моторного акта в значительной мере зависит от афферентации, которая коррегирует и уточняет нервный импульс, сам по себе ещё не определяющий однозначно моторного акта. Благодаря этому воздействию афферентации моторный акт может пластично приспособляться к изменяющимся внешним условиям.

Учение о построении движений, разработанное Н. А. Бернштейном, исходит из того факта, что конечный результат активности мышц (или мышечной группы) определяется не только её возбуждением, но также и действием других факторов, независимых от нервных импульсов, посылаемых из эффекторных центров. Биомеханически эти факторы, определяющие реально происходящее движение, выступают двояко: 1) в форме внешних сил (например величина поднимаемой тяжести, сопротивление отталкиваемого предмета и т. п.) и 2) в форме реактивных сил (например сила отдачи при действии мышечной силы, приложенной к одному из звеньев конечности, в других её звеньях). Следовательно, для достижения определённого двигательного результата необходимо, чтобы посылаемые в каждый данный момент эффекторные нервные импульсы корректировались в соответствии с изменением этих динамических факторов.

Н. А. Бернштейн убедительно показал, что в силу самого устройства двигательного прибора человека, обладающего большим числом степеней свободы, управление им посредством одних лишь эффекторных импульсов в силу уже чисто механических условий принципиально невозможно. Осуществление движений в этих условиях требует управления движением, необходимого в этих целях.

Корректирование эффекторных импульсов возможно лишь благодаря, с одной стороны, непрерывно поступающей в ходе осуществления движения сенсорной сигнализации, а с другой стороны, благодаря наличию специальных центральных механизмов, имеющих определённую анатомическую локализацию, которые как бы перешифровывают эффекторные импульсы на основе сложной переработки сигналов, поступающих с периферии. Эта переработка состоит в том, что сигналы, идущие от различных точек тела и от различных сенсорных органов (зрение, осязание, суставно-мышечное ощущение и др.), объединяются, синтезируются в единой системе пространственных координат и обобщаются в зависимости от двигательной задачи и прошлого опыта. Эти сенсорные синтезы (координации) и делают движения предметными,адаптированными к объективной предметности мира.

В своих исследованиях Н. А. Бернштейн исходит из того положения, что всякое координированное движение является ответом на возникшую задачу, характеризующуюся определённым смысловым содержанием. Именно содержание двигательной задачи, а не сами по себе внешние свойства движения определяют как основную ведущую систему, управляющую сенсорной координацией (афферентационная система), так тем самым и соответствующую эффекторную систему. Существенные отличия функций одних афферентационных и эффекторных центральных аппаратов от других состоят прежде всего в том, что они реализуют двигательные задачи, имеющие разное содержание.

Соответственно различным по своему содержанию типам двигательных задач выделяются и различные неврологические «уровни построения движения», отличающиеся друг от друга по их ведущей афферентации. В числе выделяемых уровней построения движения Н. А. Бернштейн описывает следующие (мы приводим лишь наиболее важные из них).

Уровень синергий. У человека, по Н. А. Бернштейну, он локализуется в системе зрительного бугра (центр сенсорного синтеза) и паллидума (эффекторный центр). Этот уровень является ведущим для мимических, пластических и т. п. движений, которые афферентируются проприоцептивной чувствительностью. Он отвечает, следовательно, задачам, содержание которых не выходит за пределы управления положением собственного тела и его конечностей (например движения при так называемой вольной гимнастике). Как и другие уровни, этот уровень участвует в осуществлении движений более высоких уровней, в которые он входит в качестве их «фоновой» составляющей.

Уровень пространственного поля. Этот уровень локализуется в сенсорных центрах коры и в стриатуме, или пирамидных кортикальных полях. Он является ведущим для целевых переместительных движений (направленные ходьба и бег, прыжки, броски, удары и т. п.). Координация движения осуществляется на этом уровне на основе синтеза ощущений, отражающих пространство в оценках его протяжённости.

Уровень предметных действий. Он локализуется в коре полушарий головного мозга и особенно тесно связан с её левой нижнетеменной областью. [Кора является, надо думать, высшей контрольной инстанцией для всех движений человека, но в различных движениях механизмы разных уровней включаются по-разному, с различным удельным весом.] Он осуществляет смысловые предметные действия, типическими представителями которых являются трудовые процессы и вообще процессы, ведущие к активному преднамеренному изменению предметов. На этом уровне протекает также и построение (координация) собственно двигательной стороны устной и письменной речи.

Кроме уровня предметного действия, существуют ещё более высокие уровни построения движения, например уровень, осуществляющий смысловую координацию устной речи и письма.

Не подлежит сомнению, что своё совершенство и свою действительную характеристику движения человека приобретают лишь от осмысленного действия, в которое они включаются. Исследования движений в процессе их восстановления у раненых бойцов с поражением периферического двигательного аппарата, проведённое лабораторией Государственного института психологии на базе восстановительного госпиталя, отчётливо показало, что с изменением задачи, разрешаемой движением, изменяются как объём движения (исследования П. Я. Гальперина и Т. О. Гиневской), так и его координация (исследования А. Г. Комм и В. С. Мерлина). Так, движение — подъём руки на определённую высоту, — невозможное для больного, когда ему предлагалось поднять руку до такой то точки, оказывалось возможным, как только ему предлагалось взять предмет, находящийся на этой же самой высоте. Таким образом, с изменением задачи, разрешаемой движением, и в связи с этим его мотивации, составляющей его внутреннее психологическое содержание, изменяются также неврологические механизмы движения — в частности характер афферентации, управляющей движением. Эти факты говорят против пропитанных вульгарным дуализмом традиционных представлений, согласно которым психологические моменты в человеческой деятельности являются внешними силами, извне управляющими движением, а движение рассматривается как чисто физическое образование, для физиологической характеристики которого будто бы безразличен тот психофизический контекст, в который оно включено. Вместе с тем в действительности этот психофизический контекст оказывается, как свидетельствуют факты, определяющим для физиологической природы движения; это последнее выступает, таким образом, как подлинное психофизическое единство.

Тем самым открываются перспективы и пути для подлинного психофизического исследования, которое не сводится просто к внешнему суммированию или накладыванию друг на друга внутренне не связанных психологических и физиологических данных, а соотносит их в едином контексте.

Выше приведённые и другие факты, установленные исследованием движений в процессе их восстановления (под руководством А. Н. Леонтьева), ставят и практические проблемы, относящиеся не только к восстановлению движений у раненых, но и к процессу обучения в нормальных условиях. В частности, поскольку изменение задачи, которая ставится перед движением, влечёт за собой изменение его механизмов и его возможностей, включение движения, которым подлежит овладеть, в разные задачи (обучения, в одном случае, движению, в другом — действию, внешне совпадающему с тем же движением, и т. д.) может стать мощным методом обучения или по крайней мере общим принципом его. К. С. Станиславский поставил эту проблему применительно к культуре движений в подготовке актёра. Обобщая свой сценический опыт, он считал, что лишь «живая задача и подлинное действие», втягивая в работу саму природу, умеет в полной мере «управлять нашими мышцами, правильно напрягать или ослаблять их».

Выработавшиеся в результате длинного пути филогенетического и исторического развития высшие формы моторики проходят и в онтогенезе у индивида значительный путь развития.

Локомоторные функции развиваются у ребёнка, как известно, к концу первого, к началу второго года, когда вступает в строй система стриатума; в возрасте 1—2 лет наблюдается ещё неуклюжесть и неустойчивость движений — не только локомоционных, связанных с передвижением, но и всех вообще. Это обусловлено главным образом недостаточным развитием высшей тонической деятельности, регуляции тонуса.

Развитие способности к передвижению знаменует важный этап в общем развитии ребёнка.Практически овладевая пространством в процессе передвижения ребёноквпервые познаёт выходящее за пределы хватательных движенийруки далёкое пространство Помимо того, способность к самостоятельному передвижению приводит ребёнка в непосредственный контакт с значительно более широким кругом окружающих его предметов, вносит существенные изменения во взаимоотношения его с окружающими людьми и является важным фактором общего умственного развития ребёнка.

Движения руки уже на первом году жизни ребёнка проходят сложный путь развития; в нём можно выделить несколько уровней. [Ф. Н. Шемякин, Развитие руки на первом году жизни ребёнка. «Учёные записки Государственного научно-исслед. института психологии», т. II, М. 1941, стр. 299—321.]

В развитии хватательных движений руки решающим, переломным пунктом для развития моторики является возникновение у ребёнка первых предметных действий. Для таких действий, которые нацелены наопределённый предмет, требуется овладение движением, точность его, координация различных двигательных его компонентов; необходимые для такого действия, они в процессе такого действия и вырабатываются. Именно в этих предметных действиях вырабатываются у ребёнка произвольныедвижения, вместе с тем эти предметные действия являются, как мы видели, первыми интеллектуальными проявлениями ребёнка. Таким образом, в первых предметных действиях ребёнка сплетены узловые линии как умственного, так и моторного развития, образующие в этой узловой точке единство, которое затем раздваивается.

В дошкольном возрасте дети, при всей значительности индивидуальных различий в этом отношении, по большей части отличаются уже большойподвижностью, а некоторые именно в этом возрасте. производятвпечатление особой грациозности. Однако точность движений обычно отстаёт от их богатства, непринуждённости идаже грации. Моторика ребёнка приспособлена по преимуществу к свободным проявлениям в играх и т. п., и в них она представляется богатой и совершенной. Но выразительные и изобразительные движения у ребёнка этого возраста много совершенней, чем его рабочие движения. Неутомимость ребёнка в свободных, игровых движениях уступает местодовольно лёгкой утомляемости, когда от ребёнка требуются более точные рабочие движения.

Одной из существенных задач дальнейшего моторного развития ребёнка является выработка у него мелких точных движений. Овладение такими движениями составляет одну из задач, которую ребёнок должен разрешить при обучении письму.

В последующие годы у школьника, у подростка, происходит дальнейшее развитие моторного аппарата. Однако у подростков часто наблюдается известная неравномерность, непропорциональность в развитии различных компонентов моторики, проявляющаяся в специфической неуклюжести.

Можно думать, что эта неуклюжесть моторики зависит от незавершённости объединения в единую функциональную систему процессов двигательной координации, осуществляющихся одновременно на разных неврологических уровнях.

В дальнейшем у взрослого человека, включающегося в трудовую деятельность, вырабатываются различные более или менее специализированныедвижения, если этого требует его профессиональная работа. При выработке рабочих движений практически важно бывает как устранение лишних движений, так ирациональное проведение необходимых.

Сложные произвольные движения, которыми человек осуществляет свои действия, развиваются онтогенетически как процесс овладения — в ходе обучения — определёнными общественно выработанными способами действия, определёнными трудовыми операциями и т. п. Поэтому, как показала работа психологов в дни Великой Отечественной войны, и в процессе восстановления двигательных функций руки после ранения существенную роль играет обучение, которое является при этом не приспособлением органа к дефекту, а его преодолением, восстановлением, так что по аналогии с воспитывающим обучением можно говорить и о восстановительном или восстанавливающем обучении. Оно призвано сыграть существенную роль в восстановлении трудоспособности раненых воинов, лишившихся её в дни Великой Отечественной войны.

 

Действие и навык

 

Всякое действие человека строится на основе некоторых первичных автоматизмов, сложившихся в результате предшествующего филогенетического развития. Вместе с тем всякое сколько-нибудь сложное человеческое действие в процессе своего выполнения и порождает новые более сложные и лабильные автоматизмы, образующиеся в результате его повторного выполнения. Эти, образующиеся в результате упражнения, тренировки, выучки, автоматически выполняемые компоненты сознательной деятельности человека и являются навыками в специфическом смысле слова. Сначала, когда, приступая к какой-нибудь новой деятельности, человек не располагает для выполнения непривычного ещё для него действия уже сложившимися способами его выполнения, ему приходится сознательно определять и контролировать не только действие в целом, направленное на цель, которую он себе ставит, но и отдельные движения или операции, посредством которых он его осуществляет.

В результате повторного разрешения той же задачи человек приобретает возможность выполнять данное действие, как единый, целенаправленный акт, не ставя себе специальной целью сознательно подбирать для него способы его выполнения, не будучи вынужденным, как это было сначала, перемещать свою цель с действия в целом на отдельные операции, служащие для его выполнения. Это выключение из поля сознания отдельных компонентов сознательного действия,посредством которых оно выполняется, и есть автоматизация,а автоматизированные компоненты, участвующие в выполнении сознательного действия человека, это и есть навыки в специфическом смысле слова. Навыки,таким образом, это автоматизированные компоненты сознательного действия человека, которые вырабатываются в процессе его выполнения.