Мая 1883 года. Коронация предпоследнего российского императора Александра III с супругой. Начало полосы контрреформ.

(И. Беккер. Коронация Александра III и Марии Фёдоровны.)

Исторический опыт не только России, но и других стран, неумолимо свидетельствует, что любые реформы, вне зависимости от темпа и методов их проведения, порождают общественную нестабильность. Едва начавшись, они сразу раскалывают общество на противоборствующие группировки. Консервативным слоям общества реформы вообще кажутся ненужными и опасными. Либеральные круги упрекают правительство в робком и непоследовательном их проведении. Экстремисты же используют вызванное реформами послабление политического режима для нагнетания революционных страстей. Поэтому уже в ходе реформ в высшем руководстве страны зреет уверенность в необходимости ограничения размаха реформ, устранения некоторых её «издержек», восстановления и даже усиления правительственного диктата во всех сферах общественной жизни.

При этом надо иметь в виду, что усиление правительственного диктата в обществе вовсе не означало полного отказа от начавшегося процесса модернизации страны. Этот процесс продолжался, но уже другими средствами и под другой идеологический аккомпанемент. Контрреформы – это не всегда движение вспять. В ряде случаев правительство, ущемляя права и свободы своих подданных, делает всё, от него зависящее, для укрепления экономической мощи государства и развития частной предпринимательской инициативы.

Именно так обстояло дело в стране после вступления на трон Александра III. Ещё в бытность свою наследником российского престола, он негативно относился ко многим, на его взгляд, «издержкам» реформ, особенно к перспективе создания представительного учреждения или издания конституции. Поэтому на расширенном заседании Совета министров 8 марта 1881 года, когда решался вопрос о судьбе конституционного проекта Михаила Лорис-Меликова, новый император решительно занял сторону его противников. Впоследствии он собственноручно начертал на страницах этого проекта:

«Слава богу, этот преступный и спешный шаг к конституции не был сделан и весь этот фантастический проект был отвергнут в Совете министров весьма незначительным меньшинством».

Основу нового политического курса составила идея «живого народного самодержавия» путём «единения царя с народом» при апелляции к исконно-национальным чертам русского народа, в противовес всему наносному, чужому, иностранному, западному. На практике это означало борьбу против либеральных и революционных воззрений, якобы чуждых русскому национальному характеру. Поддержка всего старого, отжившего, но способствующего устойчивости традиционного социально-политического строя, вроде крестьянской общины, привилегий дворянства и самодержавного образа правления. Сгустившуюся над страной новую духовную атмосферу весьма тонко и метко охарактеризовал анонимный автор в небольшом поэтическом эссе.

«У них в Европе

Темно, как в /ночи/

Там волчий пир.

У нас же сладость,

Восторги, радость,

Любовь и мир.

 

Там басурмане,

Здесь христиане

И белый царь.

Живём мы ныне

Всё в той же тине,

В родной трясине.

Как жили встарь.

 

Мы бьём баклуши

И от кликуши

Ждём трезвых слов.

Лишились рая

Они, не зная,

Не постигая

Таких основ.

 

Мы духом твёрды;

Нас хлещет в морды

Начальство, власть.

Мы не Европа…».

(Вольная русская поэзия XVIII – XIX веков в 2-х т. – Л.: Советский писатель, 1988. – Т. 2. – С. 316.)

 

Русификация не исчерпывалась только внутренней политикой государства. Она проникла и во внешние формы российской жизни. Проявила себя в новой армейской форме, новых причёсках и новой одежде, стилизованных под народный стиль.

(И.Е. Репин. Приём волосных старшин Александром III во дворе Петровского дворца в Москве. 1886)

 

Для проведения нового политического курса потребовалась новая правительственная команда. И довольно скоро с правительственных постов были удалены сторонники реформ, усилившие свои позиции в последние годы царствования Александра II. На их место пришли другие люди, составившие новую правительственную команду, так называемую «партию контрреформ».

Идейным вдохновителем нового правительственного курса стал обер-прокурор синода Победоносцев, все помыслы которого были направлены на то, чтобы замедлить выход России из рамок традиционного общества, который открыли для неё реформы 60-х – 70-х годов.

«В те годы дальние, глухие,

В сердцах царили сон и мгла:

Победоносцев над Россией

Простёр совиные крыла,

И не было ни дня, ни ночи,

А только тень огромных крыл;

Он дивным кругом очертил

Россию, заглянув ей в очи

Стеклянным взором колдуна;

Под умный говор сказки чудной

Уснуть красавице не трудно, −

И затуманилась она,

Заспав надежды, думы, страсти…

Но и под игом тёмных чар

Ланиты красил ей загар:

И у волшебника во власти

Она казалась полной сил,

Которые рукой железной

Зажаты в узел бесполезный…

Колдун одной рукой кадил,

И струйкой синей и кудрявой

Курился росный ладан…Но –

Он клал другой рукой костлявой

Живые души под сукно…»

(А.А. Блок. Возмездие // Избранное. – М.: Детская литература, 1978. – С. 140 – 141.)

(А.В. Маковский. Портрет обер-прокурора синода К.П. Победоносцева. 1899)

 

Контрреформы коснулись и других сторон жизни российского общества. Новые судебные уставы расширили полномочия полиции по борьбе с политическими преступлениями. Суд по таким делам отныне проходил в специальных судебных учреждениях. Также внедрялось право местных властей на административные меры в отношении антиправительственных элементов. Иными словами губернаторы и генерал-губернаторы получили право по собственному усмотрению выселять за пределы губернии всех сомнительных с их точки зрения личностей. В сфере образования была продолжена взятая ещё во времена Александра II линия на «классическое образование». Суть её заключалось в резком сокращении часов на преподавание ряда естественных и гуманитарных дисциплин, которые способствовали формированию «свободомыслия», демократических и материалистических взглядов у учащихся. Не довольствуясь только этим, правительство уничтожило преемственность в обучении и социальную ориентацию в системе образования. Для детей дворян полагались гимназии, откуда прямая дорога в университеты и другие привилегированные учебные заведения. Для детей городских мещан и мелких чиновников − реальные училища, окончив которые можно было поступить в специализированные учебные заведения: институт путей сообщения, ветеринарную академию, школу коммерции и т.д., для детей крестьян предусматривались трёхклассные церковноприходские училища, где главным предметом был «закон божий» и предусматривались поверхностные знания по грамматике и арифметике. Был даже издан специальный циркуляр о «кухаркиных детях», который закрывал дорогу в гимназию детям неблагородного происхождения. Желание властей сохранить сословные устои и традиционный быт за счёт сокращение доли образованных людей в обществе здесь прослеживается более чем ясно. Что касается системы высшего образования, то здесь были приняты новые университетские уставы, значительно урезавшие автономное положение университетов.

Точно также правительством со временем было ограничено действие земской и городской реформ. В 1889 году был введён институт земских начальников, благодаря чему был установлен дворянский контроль над органами крестьянского самоуправления. Одновременно правительство позаботилось об укреплении крестьянской общины, видя в ней удобное средство взимания налогов и прочную опору существующей власти. Для этого в 1893 году были изданы специальные законы, закреплявшие общинную систему землепользования и препятствующие выделению слоя самостоятельных хозяев в деревне.

Тут бы и подвести итоги контрреформ, согласно мнению автора одного произведения.

«По верноподданной реляции Толстого

Последний нигилист заклёпан в Шлиссельбург,

Обет безграмотства вся Русь принять готова,

И можно помышлять о въезде в Петербург.

Всё пышные плоды победы предвещает;

Печатают рубли, приладили бюджет,

Растут чиновники… и, презрев бремя лет,

Мещерский к торжеству тромбоны прочищает…»

(Вольная русская поэзия XVIII – XIX веков в 2-х т. – Л.: Советский писатель, 1988. – Т. 1. – С. 330 – 331.)

 

И всё же преувеличивать успехи «контрреформаторов» не стоит. Ход времени оказался необратим и потребности в дальнейшей модернизации страны − тоже. Поэтому, несмотря на все свои антилиберальные и антиреформаторские настроения, правительство не могло ни считаться с реальными потребностями страны. Оттого в жизнь были проведены те решения, которые были намечены ещё Михаилом Лорис-Меликовым. Так, указом от 28 декабря 1881 года был утверждён закон об обязательном выкупе крестьян из временнообязанного состояния и указан конкретный срок исполнения этого решения. При этом для крестьян были значительно понижены выкупные платежи и отменена подушная подать. А правительственный закон по рабочему вопросу оказался прогрессивнее законов таких развитых капиталистических государств, как Англия и Франция. Суть закона заключалась не только в том, что были упорядочены взаимоотношения между владельцами предприятий и их рабочими, а то, что они были поставлены под контроль государства, что давало рабочим определённые гарантии защиты их интересов.

Всё же, отмечая положительные черты характера этого правителя России: твёрдость характера, стойкость убеждений, искренняя забота о благе подданных, качества отличного семьянина, следует отметить, что его политический курс негативно сказался на дальнейшем развитии страны. Глубокий кризис созданной им системы управления империей показал страшный голод 1891 − 1892 годов. Необычайные размеры этого бедствия, охватившего многие губернии страны с многомиллионным населением, и беспомощность администрации в борьбе с этим бедствием, говорили об изрядных издержках социальной политики правительства.

Как и поражение в Крымской войне, голод напомнил об отсталости России, всколыхнул образованные слои российского общества и оказал непосредственное влияние на формирование как либерально-реформаторского, так и революционно-экстремистского движений в стране.

Если попытаться представить итоги царствования Александра III, особенно их влияние на перспективы дальнейшего развития страны, то они далеки от оптимизма. Стоит только взглянуть на проблемы его царствования сквозь призму беспощадной сатиры, рисующей плач царя над самим собой и результатами своего правления.

«О боже! Пришли мне спасенье!

Погибнуть не дай в цвете лет!

Так скверно моё положенье,

Что хуже не видывал свет!

 

Пустеет казна год от года,

Что год, то растёт дефицит,

И нет никакого исхода,

И срамом банкротство грозит.

 

Мужик закоснел в непокорстве:

Он подати бросил платить

И хочет в нелепом упорстве

Одни недоимки копить.

 

Уж я ли о нём не стараюсь,

Уж я ль не радею о нём?

Ну, просто из сил выбиваюсь,

Работаю ночью и днём.

 

Давно ли на благо России,

Забывши высокий свой сан,

Смазные надел сапоги я,

Жену нарядил в сарафан.

 

И даже на счастье народа

Решился акциз я поднять,

Не с целью прибавки дохода,

Но с тем, чтобы пьянство унять.

 

Я в банке земельном, казённом

Дал пять миллионов рублей

Крестьян сорока миллионам

Для купли лугов и полей.

 

И что ж? Обманули надежды,

Напрасны старанья мои –

Мужик-безобразник, как прежде,

Не хочет платить, хоть умри.

 

Бедой неожиданной новой

Висит над моей головой

Воинственный Бисмарк суровый

С могучей немецкой страной…

 

Ломаю я голову тщетно,

Стараюсь спасенье найти.

С немецкою силой несметной

Как буду борьбу я вести?

 

Откуда я денег добуду?

(Давно уж истрачен заём.)

Припасов возьму я откуда?

Кого я назначу вождём?

 

С талантливым Мольтке немецким

Кто сможет бороться в бою?

Не дядя ль, походом турецким

Главу посрамивший свою?..

 

В России моей терпеливой,

Не ведавшей искони ков,

Безумцы теперь горделиво

Хотят перестроить всё вновь.

 

Мечтают свирепым ученьем

Всеобщее счастье создать,

Стремятся в своём ослепленье

Народу всю землю раздать.

 

В нелепом своём самохвальстве

Крестьянам невесть что сулят,

О правящих классах, начальстве

Им чёрт знает что говорят!

 

И даже бессмысленной, дикой

Анархии жаждой горя,

В России, царями великой,

Желают низвергнуть царя!

 

Увы, не внушают им страха

Жандармы, полиция, суд;

На каторгу, ссылку, на плаху

Они без боязни идут…

 

Что делать мне с ними – не знаю,

Не ведаю, что предпринять.

Ну как обуздать негодяя,

Которому смерть – наплевать?

 

Давно я лишился покоя,

Давно потерял аппетит.

Повсюду встают предо мною

Кинжал, револьвер, динамит.

 

Я с шумной столицей простился,

Оттуда, как тать, улизнул,

И здесь запереться решился,

Расставя кругом караул.

 

С конвоем надёжным и верным

Хожу чуть не в ватерклозет,

А всё же я в страхе безмерном,

А всё же покоя мне нет!

 

По-прежнему нет мне отрады,

По-прежнему в бденье и сне

Всегда разрывные снаряды

Упорно мерещатся мне…»

(Вольная русская поэзия XVIII – XIX веков в 2-х т. – Л.: Советский писатель, 1988. – Т. 2. – С. 453 – 455.)

 

Да, очень скоро на место разрозненных кружков революционеров и либеральных клубов придут массовые партии, в том числе и нового типа, ориентированные на захват власти и смену общественного строя в стране. Александр III не дожил до будущей революционной бури. С этой стихией пришлось бороться его сыну, который не обладал твёрдостью характера и политической волей отца, что стоило России великих бед и потерь.

И, хотя в годы царствования Александра III все дышало умиротворением и порядком. Но такой порядок был сродни безысходности, зовущей к переменам. Об этом подумаешь, когда ознакомишься с отрывком из поэмы Александра Блока «Возмездие», где он рисует образ предреволюционной России.

«Востока страшная заря

В те годы чуть ещё алела…

Чернь петербургская глазела

Подобострастно на царя…

Народ толпился в самом деле,

В медалях кучер у дверей

Тяжёлых горячил коней,

Городовые на панели

Сгоняли публику… «Ура»

Заводит кто-то голосистый,

И царь – огромный, водянистый –

С семейством едет со двора…

Весна, но солнце светит глупо,

До Пасхи – целых семь недель,

А с крыш холодная капель

Уже за воротник мой тупо

Сползает, спину холодя…

Куда ни повернись, всё ветер…

«Как тошно жить на белом свете», −

Бормочешь, лужу обходя;

Собака под ноги суётся,

Калоши сыщика блестят,

Вонь кислая с дворов несётся,

И «князь» орёт: «Халат, халат!»

И встретившись лицом с прохожим,

Ему бы в рожу наплевал,

Когда б желания того же

В его глазах не прочитал…»

(А.А. Блок. Избранное. – М.: Детская литература, 1978. – С. 141 – 142.)

(И.Н. Крамской. Портрет Александра III. 1886)