Поход Наполеона в Россию стал началом заката его военного гения и гибели его империи. Причём главная заслуга в отражении натиска «двунадесятиязыковой» армии принадлежала простому народу, «дубине народной войны», которая гвоздила врага до тех пор, пока не погибло всё их нашествие. Результат похода Наполеона в Россию, единственную из непокорённым им державы континентальной Европы, известен. Ответ о судьбе участников наполеоновского похода в Россию дан в стихотворении поэта М.Н. Языкова и в соответстующем ему художественном полотне.
«…Где же вы, незванны гости,
Сильны славой и числом?
Снег засыпал ваши кости!
Вам почётный был приём!
Упилися, еле живы,
Вы в московских теремах,
Тяжелы домой пошли вы,
Безобразно полегли вы
На холодных пустырях!
Вы отведать русской силы
Шли в Москву: за делом шли!
Иль не стало на могилы
Вам отеческой земли!..»
(Н.М. Языков. Д.В. Давыдову // «Издревле сладостный союз…» Антология поэзии пушкинской поры. – М.: Советская Россия, 1984. – кн. 2. – С.136.)
(И. Прянишников. В 1812 году. 1874)
Ещё один ответ на этот риторический вопрос можно дать строками из небольшой поэмы «Сказание о 1812 года», принадлежащей перу Аполлона Майкова.
«Ветер гонит от востока
С воем снежные метели…
Дикой песнью злая вьюга
Заливается в пустыне…
По безлюдному простору,
Без ночлега, без привала,
Точно сонм теней, проходят
Славной армии останки,
Егеря и гренадеры,
Кто окутан дамской шалью,
Кто церковною завесой, −
То в сугробах снежных вязнут,
То скользят, вразброд сбираясь
На подъём оледенелый…
Где пройдут – по всей дороге
Пушки брошены, лафеты;
Снег заносит трупы коней,
И людей, и колымаги,
Нагружённые добычей
Из святых московских храмов…
Посреди разбитой рати
Едет вождь ее, привыкший
К торжествам лишь да победам…
В пошевнях на жалких клячах,
Едет той же он дорогой,
Где прошёл ещё недавно
Полный гордости и славы,
К той загадочной столице
С золотыми куполами,
Где, казалось, совершится
В полном блеске чудный жребий
Повелителя вселенной
Сокрушителя империй…»
(А.Н. Майков. Соч. в 2-х т. – М.: Правда, 1984. – Т. 1. – С. 466.)
(А. Адам. Переход французов через реку Березину.)
1819 год. Восстание в Чугуевских военных поселениях как реакция народа на ужесточение политического курса правительсва.
Только после окончания Отечественной войны 1812 годаправительство Александра I в последний раз сделало попытку вернуться к политике реформ уже после наполеоновских войн. Была дарована конституция Польше и Финляндии. По желанию местных помещиков произведено освобождение крестьян от крепостной зависимости в прибалтийских губерниях. В России же всё осталось без движения. Дальше разработки проектов преобразований дело не пошло.
Что же помешало Александру I осуществить намеченную программу реформ? Прежде всего, опасение задеть интересы «благородного сословия» и разделить участь отца. А также опыт политической жизни Европы, убедивший царя в том, что малейшее ослабление режима и рост либеральных настроений в обществе напрямую ведут к революции. Оттого царь, начиная с 1818 года, проявляет всё большее равнодушие ко всем своим прежним реформаторским начинаниям. Он фактически самоустранился от управления страной, передоверив все полномочия Алексею Аракчееву, ненавидимого всей Россией.
«Отчизны враг, слуга царя,
К бичу народов – самовластью –
Какой-то адскою любовию горя,
Он не знаком с другою страстью.
Скрываясь от очей, злодействует впотьмах,
Чтобы злодействовать свободней,
Не нужно имени: у всех оно в устах,
Как имя страшное владыки предисподней».
(Е.А. Боратынский. Эпиграмма на А.А. Аракчеева // Русская эпиграмма XVIII – XIX веков. – М.: Советская Россия, 1988. – С. 149.)
«В столице он капрал, в Чугуеве Нерон:
Кинжала Зандова везде достоин он».
(А.С. Пушкин. Эпиграмма на А.А. Аракчеева // Русская эпиграмма XVIII – XIX веков. – М.: Советская Россия, 1988. – С. 145.)
Авторы эпиграмм припомнили Алексею Аракчееву все грехи: холопство перед императором и хамство по отношению к подчинённым; суровость в отношении личных крепостных и жестокость, проявленная при подавлении выступлений солдат – поселенцев в Чугуеве. Многие из этих грехов, действительно, были на совести всесильного временщика.
«Без лести преданный!». Врагу преданный льстец,
Добыча адская и чёрных книг писец!
Во аде, по делам своим, ты стоишь обелиска,
Об этом уже есть у сатаны записка.
Ты – пища верная превечного огня,
Ты – адских фурий брат, ты – чёртова родня;
Тебя сам чёрт кроил, ты целым адом шитый,
Куда тебе готов и целый лист открытый.
О хитрый временщик! Царь, лестью упоенный,
Не зрит в тебе того, что видит царь вселенной:
Что целая тобой разорена страна,
Что в пышных житницах в запасе нет зерна,
Что жизнию людей ты осушаешь блата,
Что пухнут без соли, тиранят что солдата,
Что хлеба данного на месяц не стаёт,
Что высохшую грудь младенец не сосёт,
Что в тридцати селах телицы нету млечной,
Что равнодушно зрит мать сон дитяти вечный!»
(Вольная русская поэзия XVIII – XIX веков в 2-х т. – Л.: Советский писатель, 1988. – Т. 1. – С. 522 − 523.)
(М.В. Добужинский. Военные поселения Александровской эпохи. 1913)
