В 987 году киевский князь Владимир склонился к решению отказаться от язычества, принять православную веру и окрестить весь народ русский. С 988 года православие становится государственной религией на Руси. В Киеве Владимир крестил сыновей, слуг, горожан. Он распустил свой гарем, оставив единственную жену — византийскую царевну Анну. В том же году были разрушены все языческие капища. Главный киевский идол Перун, сделанный из дерева, с золотыми волосами и серебряными усами, был бит палками и сброшен в Днепр. Приняв христианство, Владимир стал милостивым, щедрым и справедливым правителем. Именно тогда великого князя киевского прозвали в народе Красным Солнышком. В победе светоча православной веры сыграла свою роль государственная мудрость князя Владимира, который понял, что установившиеся торговые и политические связи с христианским миром надо подкрепить духовной связью. Тем более, что с точки зрения тех государств, где утвердилась одна из мировых религий, все остальные страны считались языческими, дикими, а значит неравноправными в системе международных отношений; к их жителям допустимы любые действия и проступки. Приняв христианство из православной Византии, Киевская Русь вошла в западный цивилизационный круг, стала составной частью христианской Европы. Вместе с православием на Русь пришли грамотность, живопись, архитектура, смягчение нравов, новый статус государственной власти. Православие затем органично слилось с духовным миром русского народа, оказало глубочайшее влияние на формирование его культуры и образа жизни, став действительно национальным символом веры.
(С.В. Иванов. Христиане и язычники)
«Киев замер, в одночасье вымер.
Злые взгляды древних стариков:
В это утро светлый князь Владимир
Сокрушал языческих богов».
Православие органично слилось с духовным миром русского народа, оказало глубочайшее влияние на формирование его культуры и образа жизни, став действительно национальным символом веры. Лучше всего об этом сказано у современного поэта Андрея Городницкого в его замечательном стихотворении «Русская церковь».
«Не от стен Вифлеемского хлева
Начинается этот ручей,
А от братьев Бориса и Глеба,
Что погибли, не вынув мечей.
В землю скудную вросшая крепко,
Только духом единым сильна,
Страстотерпием Русская церковь
Отличалась во все времена.
Не кичились седые прелаты
Ватиканскою пышностью зал,
На коленях стальных император
Перед ними в слезах не стоял.
Не блестел золотыми дарами
Деревенский скупой аналой, -
Пахло дымом в бревенчатом храме
И прозрачной сосновой смолой,
И младенец глядел из купели
На печальные лики святых.
От татар и от турок терпели,
Только более всех – от своих.
И в таёжном скиту нелюдимом,
Веру старую в сердце храня,
Возносились к Всевышнему с дымом,
Два перста протянув из огня.
А ручей, набухающий кровью,
Всё бежит от черты до черты,
А Россия ломает и строит,
И с соборов срывает кресты.
И летят над лесами густыми,
От днепровских степей до Оби,
Голоса вопиющих в пустыне:
«Не убий, не убий, не убий!»
Не с того ли на досках суровых
Всё пылает с тех памятных лет,
Свет пожара и пролитой крови,
Этот алый пронзительный свет?»
(А. Городницкий. Русская церковь // Нева. – 1990. − № 7. – С. 4.)
