Пытка общественным мнением

 

В дополнение к нашим личным кошмарам мы находимся в коллективном кошмаре материализма и послушания. Американская мечта когда-то была возможностью достижения свободы, которая выражалась через несметное количество аспектов жизни. Люди, которые придумали в свое время блюз, джаз и рок-н-ролл, не имели финансовой свободы, свободы выбора между несколькими цветами айпода или иных так называемых свобод, обещанных нам рекламодателями, однако у них была свобода создавать смелую и оригинальную музыку. К сожалению, то, что когда-то считалось благородной целью, для достижения которой требовались упорная работа и решительность, деградировало в культурный кошмар, порождающий заурядность.

Уже в раннем детстве вместе с молоком матери мы начинаем усваивать набор ожидаемых от нас моделей поведения, который большинство из нас не подвергает сомнению до того дня, когда мы очнемся и поймем, что наша жизнь не приносит нам ничего хорошего. Даже со всеми социальными изменениями, которые претерпела наша цивилизация за последние полвека, мы понимаем, что продолжаем принимать на веру все предписанные образы о том, как мы должны жить, и какой уровень богатства и счастья у нас должен быть.

Погруженные во всеобщий кошмар, мы убеждаем себя в том, что сможем избежать боли и мук, если будем усердно трудиться. Тогда мы получим немного лучшую работу, немного лучший дом или машину, немного лучшую коллекцию всякого хлама и немного более симпатичную девушку (или парня), чем ту, которой мы достойны по нашим ощущениям. То есть мы счастливы ровно настолько, насколько преуспели в материальном обогащении. Если мы сможем переехать со съемной квартиры в первый собственный дом, а затем в большой дом с огромным приусадебным участком, не достигнув и 35 лет, это будет значить, что наша жизнь удалась. В конце концов, мы можем чувствовать себя хорошо, ведь мы достигли новой американской мечты.

Мы не подвергаем сомнению тот стиль жизни, которого мы уговорили себя придерживаться, не задумываясь, делает ли он нас счастливыми, или что-то совершенно другое может оказаться для нас более удовлетворяющим и существенным. Если сила, движущая нас вперед, потеряна: супруг или супруга покидает нас, работа становится отвратительной, проблемы со здоровьем требуют все большего внимания и денег, которые мы откладывали для достижения нашей цели – богатства и счастья, мы чувствуем себя неудачниками. Мы оцениваем себя по нашим достижениям и продуктивности (по тому, как много мы делаем), вместо того чтобы сконцентрироваться на нашем эмоциональном и духовном росте и наслаждаться открытием и изучением мира, взрослеть и набираться опыта.

Нам говорили, что если мы будем рассматривать наши проблемы с разных сторон, это поможет нам изменить наши привычки и наполнит наши жизни смыслом, но мы можем точно так же оставаться в кошмаре, как думая слишком много, так и делая слишком много. Спустя 100 лет с того дня, когда Зигмунд Фрейд предложил миру психоанализ, мы создали общепринятый лексикон, помогающий нам обсуждать любой вопрос, важный или мелкий. Очень хорошо, что мы стали больше знать о себе, нежели раньше, но, несмотря на это, спонтанные высказывания на приеме у психотерапевта не исцелят нас от нашего страха и не покажут нам, как жить жизнью, наполненной смелостью.

Все дело в том, что мы сконцентрированы на проблемах! Вся наша энергия, все наши силы уходят на размышления, беспокойства, попытки уладить тревожащие нас вопросы. Что нам следует сделать, так это перевести наше восприятие на более высокий уровень, чтобы мы смогли получить доступ и воспользоваться нашей смелостью, представить себе мир, не окруженный проблемами, и, как ни удивительно, – воплотить его в реальность. Когда мы будем оперировать более высоким уровнем понимания, мы перестанем воспринимать проблемы, а вместо этого начнем воспринимать ситуации, которые не являются плохими или хорошими, они просто есть. Мы станем видеть, что в каждой ситуации лежат благоприятные возможности и перспективы, стоит лишь нам посмотреть на нее с другого уровня осознания.

Оставаясь на том же уровне в нашем разуме (я называю его уровнем ягуара), мы заставляем себя концентрироваться на попытках преодолевать все превратности жизни, создавая себе материальную безопасность. Мы думаем, что финансовый успех защитит нас от обид и ущерба: в этом случае мы не останемся без еды и без крыши над головой, не будем зависеть от окружающих в наших каждодневных потребностях. К сожалению, все эти мечты нежизнеспособны – если даже мы накопим на «черный день» столько денег, что не сможем потратить их за всю жизнь, это не защитит нас от появления неизлечимой болезни или гибели любимого человека от несчастного случая. Если бы каждый стремился к материальному богатству, к которому, как мы считаем, нам следует стремиться, последствия в мировом масштабе были бы разрушительными. Американская мечта материального обогащения не имеет долгосрочной перспективы и, так или иначе, не делает американцев счастливее.

Мы хотим быть более защищенными, добиваясь высокого социального положения, для того чтобы нас любили и восхищались нами. В наши дни многие люди мечтают о том, чтобы стать знаменитыми и популярными, они ошибочно полагают, что это обеспечит им бесконечную любовь и восхищение окружающих. Однако цена подобного одобрения и внимания может быть слишком высока. Мы никогда не сможем чувствовать себя безопасно и уверенно, заботясь лишь о материальном мире, и неважно, как сильно мы верим в обратное.

Открывшись смелости в своей душе, мы больше не будем оценивать себя по имеющимся у нас большим домам, дорогим машинам, всемирной славе или социальному положению, но, тем не менее, мы будем продолжать пользоваться всем этим. Когда мы любуемся лилиями на лугу, мы не рассуждаем, какие это большие и изящные цветы, мы просто любуемся их красотой и великолепием. Да, мы удовлетворяем наши потребности и достигаем некоторого достатка и благополучия в материальной жизни, но больше мы прислушиваемся к зову души реализовать наши способности и таланты, участвовать в создании лучшего мира. Мы мечтаем о мире, в котором хотели бы жить. Наши мечты перестают быть целями, за которые мы боролись и соперничали, а становятся образом жизни. Они больше не основываются на страхах голода или нужды, а коренятся в любви и достатке. И в то время как наши искренние мечты служат нашим личным потребностям, они также удовлетворят потребности нашего мира. Это неприкосновенные и высокие мечты, чистые, созидательные и способные вселить в нас энтузиазм и придать смелости начать действовать.

 

Заурядные мечты

 

В отличие от искренних мечтаний, задачи, которые мы ставим перед собой в жизни, не отличаются созидательным началом. Мы так упорно стараемся понять, как сделать наши жизни счастливыми, что часто не находим в себе смелости представить себе радикально отличающийся образ жизни. Вместо того чтобы подвергнуть сомнению те ожидания и стереотипы, которыми нас наделили еще в детстве, многие из нас просто соглашаются и живут в кошмаре заурядности и бездарности. Это и есть культура конформизма, созданная прессой и телевидением, которые якобы прославляют перемены, многообразие и креативность, но на самом деле чрезмерно побуждают к защищенности в материальном мире. Нам становится страшно вырваться из этих шаблонов и образов и сделать что-либо по-настоящему иное.

Это не значит, что мы не хотим думать о себе, что мы лучше других. Гаррисон Кейлор, автор и ведущий радиопередач, высмеял эту иллюзию в утопии «Мрачное Озеро», повествующей о маленьком городке в Миннесоте, где все дети были «выше среднего». Конечно, всем невозможно быть выше среднего. Мы не можем изменить законы статистики и кривую нормального распределения. Более выгодная позиция лежит в середине, там, где находится большинство из нас, не на верхних делениях шкалы высокого интеллекта или высоких достижений. Мы могли бы подвинуть вправо всю колоколообразную кривую (Гауссову кривую), и тогда все бы стали немного интеллектуальнее, инициативнее или продуктивнее (или получить немного больше того качества, какого хочется), но это не соответствовало бы нашей потребности чувствовать себя особенными.

Нам хочется верить, что «я и мои родные» просто везучее всех остальных и, соответственно, оказались на правой стороне этой кривой линии – категории «выше среднего». Такая точка зрения привела нас к тому, что за последние несколько десятилетий мы несколько раз упрощали школьные тесты на общие способности. Наша молодежь – завтрашние выпускники колледжа кажутся как никогда перспективными и успешными, так как результаты их тестов действительно впечатляют. Пока профессора не понимают, что дурачат самих себя, мы как целая культура радуем себя ложными заверениями, что наши дети становятся умнее.

Всякий раз, когда нас одолевают сомнения по поводу нашего отличия, особенности, по поводу нашей принадлежности к категории «выше среднего» на кривой нормального распределения, мы становимся восприимчивыми и уязвимыми к всепроникающему посланию рекламы: мы можем вернуть себе уверенность в нашем статусе, воспользовавшись своей покупательской способностью. Если нам кажется, что мы становимся не такими заметными, как парень, живущий по соседству, нам говорят, что наиболее простым решением будет приобрести широко рекламируемую вещь, которая подчеркнула бы нашу уникальность и личный стиль. Мы вытаскиваем из бумажников наши кредитные карты и начинаем покупать ложные символы нашей значимости, важности, отличия от остальных.

Я всегда восхищаюсь рекламами автомобилей, ведь они по существу – большие машины, пожирающие огромное количество топлива, пока мы едем из точки А в точку Б. В рекламах же это – магическое транспортное средство, которое переносит нас в другой мир, где повсюду нас окружают приятные люди, деревья раскачиваются от легкого ветерка, когда мы проезжаем мимо (даже если в реальности выхлопные газы убивают их), и песни рок-н-ролла нашей молодости звучат в наших ушах, наполняя нас жизненной энергией. Мне запомнился слоган одной рекламы: «Эта машина не то, что Олдсмобиль твоего папаши». Мы можем создать собственное представление о стиле, независимо от того, какой автомобиль в этом году самый дерзкий и самый необыкновенный.

Кроме того, если мы обладали бы хоть немногим истинным своеобразием, мы бы вообще не водили машину. В Голландии 40 процентов населения ездят на работу на велосипеде, но американцы привыкли думать, что велосипеды годны исключительно для детей, отдыха или развлечения. Нам нравятся наши большие машины, и мы полностью принимаем эту «автомобильную культуру», несмотря на то, чего нам это стоит. Мы уже не представляем себе другой жизни.

Мы убедили себя, что не можем найти другого смысла жизни или радости без тяжелого труда и соперничества, которые отражены практически во всех вещах вокруг нас: в витринах, на полках магазинов, в наших гардеробах, мансардах, подвалах и гаражах. В США идеология потребления стала новым «опиумом для народа», или, возможно, «новым и улучшенным» опиумом. Чтобы обойти наш цинизм, рекламодатели и пресса очень ловко и умело видоизменили идеологию потребления. Теперь мы не просто покупаем какую-нибудь безделушку, мы покупаем безделушку, выпущенную в ограниченном количестве. И если на витрине магазина Фэмили доллар сторс [3]стоят детские куклы, выпущенные в ограниченным количестве, то насколько необычной и ценной может быть такая коллекция?!

И ведь мы не покупаем, просто чтобы приобрести статус, или чтобы не отставать от Джонсов[4]. Нет, сейчас мы покупаем то, что показывает всем наш безупречный вкус и способность оставаться в первых рядах общества. И мы гордимся собой, если знаем, что из себя представляет малоизвестный веб-сайт, или уже познакомились с какой-нибудь технической новинкой. Мы не обращаем внимания на старые телевизионные рекламные ролики или объявления печатной рекламы. Нам нравятся маленькие рекламные заставки, выполненные в строгом стиле нашего поколения, которые появляются на нашей, лично оформленной стартовой странице веб-сайта. Нам нравится реклама и то, что мы всегда знаем, что можем купить. Недавно компания Нильсена по изучению цифровых видеомагнитофонов для записи телепрограмм обнаружила, что, вопреки опасениям рекламодателей, люди смотрят почти половину всех записанных на видеомагнитофон рекламных роликов, вместо того чтобы просматривать их в режиме быстрой перемотки.

Мы хотим верить, что это уже не идеология наших родителей, но так оно и есть, – сейчас она остается столь же пустой и бессодержательной, как и раньше.

 

* * *

 

Когда мы ослабеваем под действием кошмара, в котором живем, мы не имеем ни малейшего представления о том, сколько радости может принести нам достижение нашей цели, когда мы не будем заботиться о поиске всеобщего одобрения. Матери чувствуют, что должны быть идеальными, отцы думают, что обязаны быть лучше своих отцов, и молодые люди уверены, что должны преуспеть в любой сфере их жизни к десятой ежегодной встрече выпускников. Мы считаем, что с хорошей репутацией всегда будем чувствовать себя уверенно, благодаря людям, которые будут проявлять к нам интерес, будут восторгаться и восхищаться нами.

Если мы будем искать одобрение и принятие не в нас самих, а у окружающих, то это до добра не доведет. Даже наши верные поклонники и сторонники не всегда могут нас понять, могут тихо завидовать, замышлять что-то за нашей спиной или даже повернуть против нас в тот самый момент, когда мы нашли в себе силы жить собственной жизнью. Чем уравновешеннее и гармоничнее мы становимся, тем чаще нас будут окружать люди, отражающие нашу гармонию и уверенность, и тем меньше будет вокруг нас ненадежных друзей. Но до тех пор, пока мы живем в кошмаре, наши так называемые друзья будут ждать, когда мы смиримся с текущим положением дел и перестанем мечтать о другой жизни.

Пришло время пробудиться от кошмара, в котором мы живем вместе со всем обществом, освободиться от потребности следовать заурядному шаблону, создать новую и своеобразную мечту.

 

Вселенная нас поддержит

 

Мы оставляем свои кошмары и продолжаем в них жить, не понимая и не признавая своего участия в создании реальности. Наши подсознательные убеждения, вместо того чтобы корениться в нашей смелости, прорастают корнями в наши страхи и создают самостоятельно реализующиеся пророчества. Помимо этого, мы не понимаем силу наших упований и надежд на все хорошее или плохое.

В 1960-х годах Роберт Розенталь и Ленора Джекобсон, ученые, исследующие социальные процессы в обществе, провели эксперимент в одной из государственных начальных школ в Сан-Франциско. Администрация школы разрешила провести специфический тест интеллекта, после которого ученые исследователи сообщили учителям, что тест не только определял умственные способности школьников, но также прогнозировал, какие ученики могут достичь прекрасных результатов, раскрывая свой умственный потенциал.

В действительности же тест ничего не прогнозировал и не предсказывал. Исследователи выбрали в случайном порядке несколько имен школьников и объявили учителям, что эти мальчики и девочки являются очень одаренными детьми и значительно преуспеют в учебе. Спустя год дети прошли второй тест умственных способностей, и те из них, кто будто бы имел огромный потенциал, справились с тестом гораздо лучше, чем их сверстники. В действительности все дело было в учителях, которые считали, что эти дети должны лучше читать, иметь лучшее поведение, должны быть более заинтересованы школой, более интеллектуально любопытны и даже более общительны и дружелюбны, чем другие ученики. Учителя сделали реальностью свои бессознательные предположения об этих особенных мальчиках и девочках, и их ожидания стали сбывшимся пророчеством.

Подобно этим школьникам, большинство из нас окружено и зажато специфичной судьбой, созданной ожиданиями наших родителей и культуры, независимо от того, хороши ли они или плохи. После некоторого промежутка времени мы усваиваем эти убеждения и живем по одному из тех вариантов, какой от нас и ожидают, и неважно, являемся ли мы такими в действительности и хотим ли мы такими быть. Некоторые из нас сопротивляются и протестуют против установок общества, но даже в этом случае мы попадаем в петлю, потому что вместо того, чтобы быть своеобразными и творческими, мы просто делаем противоположное тому, что нам было сказано. Постоянные и необдуманные возмущения и сопротивления – всего лишь другая модель нашего кошмара.

Почти так же мы раздражены и недовольны тем, что приходится приспосабливаться и адаптироваться к установкам и ожиданиям нашей культуры, нашего социального класса и наших соседей. Мы думаем, что будет очень сложно найти в себе смелость по-настоящему игнорировать их. Спустя время, как правило, когда нам около 20 лет, мы опускаем руки и убеждаем себя, что, должно быть, все были правы, говоря, что в конечном итоге у нас не хватит способностей и сил достичь нашей заветной цели, и пришло время проститься с детскими фантазиями. Мы серьезно беремся за работу, ставим перед собой цель найти подходящую супругу и обзавестись всеми символами новой американской мечты. Вскоре мы начинаем чувствовать себя подавленно и угнетенно, но продолжаем жить такой жизнью и надеяться, что все поменяется. Однажды я услышал одно из определений безумия, оно звучало так: делать что-то точно так же еще раз, но ожидать другого результата. Если так и есть, то мы все безумны.

Чтобы воображать и мечтать с открытыми глазами и сердцем, чтобы участвовать в создании новой реальности с помощью смелых образов, мы должны освободиться от ожиданий и установок кошмара, которым охвачена вся наша культура. В противном случае мы будем приносить себе все ту же боль вновь и вновь, притягивая к себе людей и обстоятельства, которые будут ставить под сомнение изменение нашей судьбы. Лишь пробудившись однажды от кошмара, мы сможем создавать незаурядные мечты, которые не будут искажены ошибками прошлого, и мы больше не будем думать, что должны перестраивать свои жизни и менять людей в них, выбирая тех, кто нас устраивал. Только тогда мы поймем, что в наших жизнях нет ничего, что непременно нужно приводить в порядок и чего мы не смогли бы изменить.