Общество знания». Дисциплинарная структура и роль социально-гуманитарных наук в процессе социальных трансформаций.

В XIX веке сложилась следующая дисциплинарная структура социально-гуманитарных наук: историческая наука, социология, экономика, психология, науки о политике, науки о культуре. Эти дисциплинарные разделения в ХХ столетии представляются многим исследователям, занимающимся этой проблематикой, очень тесными, в частности, американский ученый, социолог И. Валлерстайн в своих работах подвергает их неэффетивность серьезной критике. Суть этой критики состоит в том, что сегодня мир представляет собой комплексную систему, которая не может быть описана прежним образом. Согласно Валлерстайну, разделение наук в XIX веке имело в качестве источника либеральную идеологию, разделившую рынок и государство, экономику и политику. Все, не относящиеся к области экономики и политики сферы, были отданы социологии и антропологии. Однако изучаемые этими дисциплинами аспекты сегодня не являются независимыми друг от друга.

В специальном докладе группа западных ученых, среди которых был и И. Валлерстайн, изложила следующие выводы относительно современной структурной организации социально-гуманитарного знания. Они предлагают развивать возможность работы ученых и студентов не в дисциплинарном, а в проблемном поле, то есть по сути дела, вообще преодолеть междисциплинарную раздробленность. Далее, произвести институционализацию возможности междисциплинарных исследований, а также разработать комплексные исследовательские программы по решению тех или иных проблем. Таким образом, эти исследователи в качестве одной из основных особенностей современной дисциплинарной структуры социально-гуманитарного познания объявляют его междисциплинарный характер.

Тезис единой науки не нов, но в контексте представленной концепции он обретает новую определенность. Нельзя, однако, сказать, что будущее социально-гуманитарных наук именно таково. Таковым оно является в концепции Валлерстайна, который определяет его в перспективе прогнозируемого им будущего человечества. Другие модели будущего могут вести к иным предположениям и относительно перспектив социальных наук. И поскольку будущее человечества неопределенно, имеет ряд потенциальных возможностей, то и судьба социальных наук может быть представлена лишь в виде некоторых сценариев. Сценарий глобализации является альтернативным тому, что прогнозирует Валлерстайн. Ему, по всей видимости, соответствует универсализация социально-гуманитарных наук, изменение их предмета в сторону рассмотрения не столько обществ, понимаемых как нации-государства, сколько обращение ко всему человеческому обществу, человечеству.

Концепция политолога С. Хантингтона о возможном столкновении цивилизаций в будущем имплицитно содержит другой сценарий развития социальных наук. Его основные контуры таковы: определяющими при этом становятся культурные различия. На передний план среди научных дисциплин выйдет, по-видимому, культурология или, как ее называют на Западе, культурная антропология. Именно она станет наукой об обществе, исследующей его со стороны его «мягких тканей» — культуры, а не жестких социальных связей и институтов, которыми занималась социология. Прочность социального каркаса общества будет утрачена, многие старые институты и установления исчезнут, другие будут формироваться заново на основе культурных и цивилизационных общностей. То есть, когда разрушаются структуры, место социологии занимает культурология. Но будущее не может исключить и локального разрушения культуры. Как изучать такие общества — с потерянными ценностями, дезинтегрированные. Там, где нечего делать и культурологии, лидирует психология. Именно она поможет разобраться в способах выхода из анархического и деструктурированного социума.

Можно сделать следующий вывод, что не только социальные знания являются источником социальных изменений, но и трансформации общества, как в глобальном, так и в локальном масштабе, вносит существенные изменения в структуру социально-гуманитарных наук и их исследовательских программ.

 

В современной цивилизации наука играет особую роль. Технологический прогресс ХХ века, приведший в развитых странах Запада и Востока к новому качеству жизни, основан на применении научных достижений. Наука революционизирует не только сферу производства, но и оказывает влияние на многие другие сферы человеческой деятельности, начиная регулировать их, перестраивая их средства и методы.

Неудивительно, что проблемы будущего современной цивилизации не могут обсуждаться вне анализа современных тенденций развития науки и ее перспектив. Хотя в современном обществе существуют и антисциентистские движения, в целом наука воспринимается как одна из высших ценностей цивилизации и культуры.

Однако так было не всегда, и не во всех культурах наука занимала столь высокое место в шкале ценностных приоритетов. В связи с этим возникает вопрос об особенностях того типа цивилизационного развития, который стимулировал широкое применение в человеческой деятельности научных знаний.

Техногенная цивилизация является довольно поздним продуктом человеческой истории. Долгое время эта история протекала как взаимодействие традиционных обществ. Лишь в XV-ХVII столетиях в европейском регионе сформировался особый тип развития, связанный с появлением техногенных обществ, их последующей экспансией на остальной мир и изменением под их влиянием традиционных обществ. Некоторые из этих традиционных обществ были просто-напросто поглощены техногенной цивилизацией, пройдя через этапы модернизации, они превращались затем в типичные техногенные общества. Другие, испытав на себе прививки западной технологии и культуры, тем не менее, сохраняли многие традиционные черты, превратившись в своего рода гибридные образования. Различия традиционной и техногенной цивилизации носят радикальный характер.

Традиционные общества характеризуются замедленными темпами социальных изменений. Конечно, в них также возникают инновации как в сфере производства, так и в сфере регуляции социальных отношений, но прогресс идет очень медленно по сравнению со сроками жизни индивидов и даже поколений. В традиционных обществах может смениться несколько поколений людей, заставая одни и те же структуры общественной жизни, воспроизводя их и передавая следующему поколению. Виды деятельности, их средства и цели могут столетиями существовать в качестве устойчивых стереотипов. Соответственно в культуре этих обществ приоритет отдается традициям, образцам и нормам, аккумулирующим опыт предков, канонизированным стилям мышления. Инновационная деятельность отнюдь не воспринимается здесь как высшая ценность, напротив, она имеет ограничения и допустима лишь в рамках веками апробированных традиций. Древняя Индия и Китай, Древний Египет, государства мусульманского Востока эпохи средневековья и т.д. - все это традиционные общества. Этот тип социальной организации сохранился и до наших дней: многие государства третьего мира сохраняют черты традиционного общества, хотя их столкновение с современной западной (техногенной) цивилизацией рано или поздно приводит к радикальным трансформациям традиционной культуры и образа жизни.

Что же касается техногенной цивилизации, которую часто обозначают расплывчатым понятием «западная цивилизация», имея в виду регион ее возникновения, то это особый тип социального развития и особый тип цивилизации, определяющие признаки которой в известной степени противоположны характеристикам традиционных обществ. Когда техногенная цивилизация сформировалась в относительно зрелом виде, то темп социальных изменений стал возрастать с огромной скоростью. Можно сказать так, что экстенсивное развитие истории здесь заменяется интенсивным; пространственное существование - временным. Резервы роста черпаются уже не за счет расширения культурных зон, а за счет перестройки самих оснований прежних способов жизнедеятельности и формирования принципиально новых возможностей. Самое главное и действительно эпохальное, всемирно-историческое изменение, связанное с переходом от традиционного общества к техногенной цивилизации, состоит в возникновении новой системы ценностей. Ценностью считается сама инновация, оригинальность, вообще новое. В известном смысле символом техногенного общества может считаться книга рекордов Гиннеса в отличие, скажем, от семи чудес света, которая наглядно свидетельствует, что каждый индивид может стать единственным в своем роде, достичь чего-то необычного, и она же как бы призывает к этому. Семь чудес света, напротив, призваны были подчеркнуть завершенность мира и показать, что все грандиозное, действительно необычное уже состоялось. Далее, на одном из самых высоких мест в иерархии ценностей оказывается автономия личности, что традиционному обществу вообще несвойственно. Там личность реализуется только через принадлежность к какой-либо определенной корпорации, будучи элементом в строго определенной системе корпоративных связей. Если человек не включен в какую-нибудь корпорацию, он не личность.

В техногенной цивилизации возникает особый тип автономии личности: человек может менять свои корпоративные связи, он жестко к ним не привязан, может и способен очень гибко строить свои отношения с людьми, погружается в разные социальные общности, а часто и в разные культурные традиции.

Техногенная цивилизация существует чуть более 300 лет, но она оказалась очень динамичной, подвижной и очень агрессивной: она подавляет, подчиняет себе, переворачивает, буквально поглощает традиционные общества и их культуры - это мы видим повсеместно, и сегодня этот процесс идет по всему миру. Такое активное взаимодействие техногенной цивилизации и традиционных обществ, как правило, оказывается столкновением, которое приводит к гибели последних, к уничтожению многих культурных традиций, по существу, к гибели этих культур как самобытных целостностей. Традиционные культуры не только оттесняются на периферию, но и радикально трансформируются при вступлении традиционных обществ на путь модернизации и техногенного развития. Чаще всего эти культуры сохраняются только обрывками, в качестве исторических рудиментов. Так произошло и происходит с традиционными культурами восточных стран, осуществивших индустриальное развитие; то же можно сказать и о народах Южной Америки, Африки, вставших на путь модернизации, - везде культурная матрица техногенной цивилизации трансформирует традиционные культуры, преобразуя их смысложизненные установки, заменяя их новыми мировоззренческими доминантами.

Человек понимался как активное существо, которое находится в деятельностном отношении к миру. Деятельность человека должна быть направлена вовне, на преобразование и переделку внешнего мира, в первую очередь природы, которую человек должен подчинить себе. В свою очередь внешний мир рассматривается как арена деятельности человека, как если бы мир и был предназначен для того, чтобы человек получал необходимые для себя блага, удовлетворял свои потребности. Конечно, это не означает, что в новоевропейской культурной традиции не возникают другие, в том числе и альтернативные, мировоззренческие идеи.

Техногенная цивилизация в самом своем бытии определена как общество, постоянно изменяющее свои основания. Поэтому в ее культуре активно поддерживается и ценится постоянная генерация новых образцов, идей, концепций, лишь некоторые из которых могут реализовываться в сегодняшней действительности, а остальные предстают как возможные программы будущей жизнедеятельности, адресованные грядущим поколениям. В культуре техногенных обществ всегда можно обнаружить идеи и ценностные ориентации, альтернативные доминирующим ценностям. Но в реальной жизнедеятельности общества они могут не играть определяющей роли, оставаясь как бы на периферии общественного сознания и не приводя в движение массы людей.

Идея преобразования мира и подчинения человеком природы была доминантой в культуре техногенной цивилизации на всех этапах ее истории, вплоть до нашего времени. Если угодно, эта идея была важнейшей составляющей того «генетического кода», который определял само существование и эволюцию техногенных обществ. Что же касается традиционных обществ, то здесь деятельностное отношение к миру, которое выступает родовым признаком человека, понималось и оценивалось с принципиально иных позиций.

В техногенной культуре преобразующая деятельность рассматривается здесь как главное предназначение человека. Деятельностно-активный идеал отношения человека к природе распространяется затем и на сферу социальных отношений, которые также начинают рассматриваться в качестве особых социальных объектов, которые может целенаправленно преобразовывать человек. С этим связан культ борьбы, революций как локомотивов истории. Стоит отметить, что марксистская концепция классовой борьбы, социальных революций и диктатуры как способа решения социальных проблем является ярким примером теоретически обосновать и показать механизм возможного воздействия человека на сферу социальных отношений.

Сама преобразующая деятельность расценивается как процесс, обеспечивающий власть человека над предметом, господство над внешними обстоятельствами, которые человек призван подчинить себе. Человек должен из раба природных и общественных обстоятельств превратиться в их господина, и сам процесс этого превращения понимался как овладение силами природы и силами социального развития. Характеристика цивилизационных достижений в терминах силы («производительные силы», «сила знания» и т.п.) выражала установку на обретение человеком все новых возможностей, позволяющих расширять горизонт его преобразующей деятельности. Изменяя путем приложения освоенных сил не только природную, но и социальную среду, человек реализует свое предназначение творца, преобразователя мира. А для этого необходимо не только развивать естествознание, но необходимо, в первую очередь, чтобы социально-гуманитарное познание вышло на принципиально иной уровень своего развития, чтобы результаты этого познания носили не столько теоретический, сколько практический, прикладной характер.

 

 

Использованная литература.

1. Бахтин М М. К философским основам гуманитарных наук // Собр. соч.: В 7 т. Т. 5. М., 1996.

2. Бессонов Б. Н., Нарский И. С. Критический рационализм: философия и политика.

3. Валлерштейн И. Анализ мировых систем: современное системное видение мирового сообщества // Социология на пороге XXI в. Новые направления исследования. М., 1998.

4. Вебер М. Избранные произведения. М., 1990.

5. Вернадский В. И. Размышления натуралиста. Научная мысль как планетарное явление. М., 1978.

6. Вико Д. Основания новой науки об Общей природе наций. М., 1994.

7. Гадамер Г.-Г. Истина и метод. Основы философской герменевтики. М., 1988.

8. Гайденко П. П. История новоевропейской философии в ее связи с наукой. М., 2000.

9. Гуссерль Э. Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология. Введение в феноменологическую философию // Вопросы философии, 1992.- № 7.

10. Гуссерль Э. Метод прояснения // Современная философия науки. М., 1996.

11. Дежина И. Г. Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора экономических наук «Государственное регулирование науки в России». М., 2007.

12. Дилътей В. Категории жизни // Вопросы философии. М., 1995. - № 10.

13. Дробницкий О. Т. Моральная философия / Сост. Р.Г. Апресян. М., 2002.

14. Дюркгейм Э. Ценностные и «реальные» суждения // Социологические исследования. М., 1991. - №2.

15. Культурология. Учебник для ВТУЗов (под ред. Багдасарян Н.). М., 2004.

16. Кун Т. Структура научных революций. М., 2001.

17. Левит С. Культурология. XX век. Энциклопедия. М., 1998.

18. Лекторский В. А. Эпистемология классическая и неклассическая. М., 2001.

19. Лем С. Сумма технологии. М., 1968.

20. Леонтьев Д. А. Ценность как междисциплинарное понятие: опыт многомерной реконструкции // Вопросы философии. М., 1996. - № 4.

21. Микешина Л. А. Философия науки. Учебное пособие. М., 2005.

22. Никифоров А. Л. Философия науки: история и методология. М., 1998.

23. Огурцов А. Л. Дисциплинарная структура науки. М., 1988.

24. Олисова О. В. К определению понятия «ценность».

25. Основы философии науки. Учебное пособие для аспирантов /Под. ред В. П. Кохановского. М., 2006.

26. Поппер К. Логика и рост научного знания. М., 1983.

27. Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. М., 1986.

28. Проблема ценности в философии. М.., 1966.

29. Реале Дж., Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней.- Т.4. От романтизма до наших дней. СПб., 1997.

30. Риккерт Г. Науки о природе и науки о культуре. М., 1998.

31. Сноу Ч. П. Портреты и размышления. М., 1985.

32. Современная буржуазная философия. М., 1978.

33. Социальное знание и социальные изменения / Отв. ред. В. Г. Федотова. М., 2001.

34. Степин B. C. Философия науки. Общие проблемы. М., 2004.

35. Степин B. C. Философская антропология и философия науки. М., 1992.

36. Степин В. С., Горохов В. Г., Розов М. А. Философия науки и техники. М., 1999.

37. Степин В. С., Кузнецова Л. Ф. Научная картина мира в культуре техногенной цивилизации. М., 1994.

38. Философские проблемы социально-гуманитарных наук. Учебное пособие для аспирантов. М., 2005.

39. Фейерабенд П. Избранные труды по методологии науки. М., 1986.

40. Шпенглер О. Закат Европы. Т.2. // Самосознание европейской культуры ХХ века. М., 1991.

41. Юдин Б. Г. Этическое измерение современной науки. //Отечественные записки. - 2002, - № 7.

42. Popper K. R. Logik der Forschung, 6. A. Tubingen, 1976.

43. Popper К. R. Conjectures and Refutations. L., 1963.

44. Popper К. R. Das Elend des Historizismus, 4. A. Tubingen, 1974.