Убоявшийся имени Божьего как сухая трава шелестит.

Светлана Кекова

 

Вначале фрагменты из текстов.

«Первые две ступени йоги являются как бы подготовительными. Называются (они) «яма» и «нияма» - от одного корня. Эти слова-синонимы, различаются они в какой-то мере искусственно. Первому слову придается смысл «воздержание», второму - «соблюдение обетов» («Книга о побоище палицами», с. 197).

«Самоконтроль, соблюдение… предписаний, йогические позы, регуляция дыхания, отвлечение органов чувств, концентрация на объекте, созерцание и сосредоточение - таковы восемь средств осуществления йоги» («Йога-сутры Патанджали», с. 136)

«Самоконтроль - это ненасилие, правдивость, честность, воздержание и неприятие даров» (то же, с. 30, 137).

«Соблюдение религиозных предписаний - это чистота, удовлетворенность, подвижничество, самообучение и преданность Ишваре» (то же, с. 32, 138).

«Нет исключения для этих принципов, которые абсолютны по своему характеру. «Ямы» являются законом для всех, несмотря на различия касты и страны, возраста и условий. Они должны быть достигнуты всеми, хотя не все могут быть избраны для высшей жизни созерцания» («Индийская философия», т. 2, с. 311-312).

Между тем, «Майтри-упанишада» упоминает только пять последних анг (этапов, ступеней) системы, о яме, нияме и асане упоминаний вообще нет, поскольку процесс взаимопроникновения брахманизма и Сутр к тому времени еще не был завершен. О восьмичленной системе, включающей яму и нияму, говорит более поздний «Тирумантирам».

Сегодня не слышал о йоге либо не пробовал заниматься ею только ленивый. Обычно на Западе ее воспринимают (и не без оснований!) как универсальный метод оздоровления. Этика же системы известна слабо и выглядит слишком архаичной, чтобы серьезно относиться к ней. Некоторые вообще не усматривают связи между йогой и нравственными принципами, например «Дхьянабинду» и «Амритананда-упанишада» упоминают о шести ступенях йоги, яма и нияма в них не обозначена. Современники Патанджали и ранние комментаторы даже упрекали йогу за то, что ее цель - достижение личного освобождения - противоречит этике.

В Индии считают что человек приходит к йоге не случайно, но заслужив это в прежних воплощениях. Так это или нет, но происхождение нравственных ценностей в человеке не прослеживается. Известно, что в жизни повседневной нет резона быть добрыми, деликатными, даже просто вежливыми. Но мы выполняем эти обязательства, как будто принадлежащие иному миру, который основан на добре, совестливости, жертвенности, миру, который полностью отличен от нашего. Может быть, мы появляемся из этого высшего мира, рождаясь на земле, чтобы потом опять в него вернуться и жить под властью этих законов, которым здесь только иногда подчиняемся?

Что такое мораль? Существует ли она вообще, тем более предписанная? Нравственность, достойное поведение... Совесть… Этика... Странно звучат эти слова в то время, как техногенное общество охвачено бешеным стремлением к материальному благополучию. Чем на самом деле жив человек? Есть потребности первичные, без удовлетворения которых он существовать не может, а также интеллектуальные и духовные. Перечислим их согласно Маслоу («Мотивация и личность», 1999):

1). физиологические - еда, питье, сон, сексуальные отношения, инстинкт продолжения рода;

2). психологические - безопасность, стабильность, принадлежность к группе, любовь, уважение, самоуважение;

3). эстетические - красота, порядок (гармония), симметрия, завершенность (систематичность);

4). интеллектуальные - понимание текущих событий, познание;

5). свойственное данной личности эмоциональное и моторное самовыражение.

Первые две позиции вместе с пятой - это потребности выживания, третья и четвертая - развития. Удовлетворение первых (впрочем, как и любых других уровней мотивации, включая высшие) не обеспечивает нас автоматически системой ценностей и духовным развитием, что хорошо видно на примере развитых стран.

Удовлетворение базовых потребностей первого уровня бесконечно и циклично, будучи реализованными, они на какое-то время просто исчезают из виду, переставая «давить» на сознание. Потребности уровня два неизменны и постоянны, хотя в определенные моменты могут и не осознаваться. Потребностей третьего уровня может не быть вообще, многие прекрасно без них обходятся.

Уровень четвертый - вместе с третьим - это развитие души, подразумевающее личный поиск ответа на сакраментальный вопрос: зачем существует все это, включая меня самого? Здесь могут быть только частные ответы. Например – такой: «Если жизнь во всем подобна бреду, значит, смерть - итог ее и цель. Ночь идет, как гончая, по следу, свет сочится сквозь дверную щель. И пока свой путь бесчеловечный над землей вершит парад планет, сквозь меня просвечивает вечный, и меня не помнящий скелет».

Итак, яма-нияма. С одной стороны, этика - это некое учение о морали как форме общественного сознания, с другой - система норм общественного поведения отдельного человека или групп, объединенных по какому-либо признаку. Этика и мораль субъекта и группы могут не совпасть либо оказаться абсолютно противоположными.

Социум - арена вынужденного взаимодействия людей, а также их различных объединений, от семьи до государства. Потребности физиологические свойственны телу, они превалировали, пока не возник разум. По логике человек должен черпать из биосферы необходимые для поддержания своей жизни ингредиенты, и возмещать ущерб в количестве, потребном для восстановления. К сожалению, обыватель всегда норовит взять как можно больше, не отдавая, по возможности, вообще ничего. Чтобы ограничить аппетиты инстинктов с одной стороны, желаний - с другой, и не дать возможность жадным глупцам разрушить сообщество, в котором можно более или менее достойно жить, были созданы ограничения, именуемые законами и моралью. Формализованные правила поведения - систематизация дозволенного и запрещенного, это свод законов. Отступление от них карается, но в законодательстве обычно оговаривают как допустимую меру отклонения от предписаний, так и наказание за это.

Всецело регламентировать жизнь нельзя, именно поэтому наряду с законами формальными в любом сообществе есть этика, законы совести. В отличие от юридических они формулируются обычно в виде заповедей, где меры нарушения и наказания не указаны. Ряд заповедей имеет религиозное происхождение, и потому в обосновании не нуждается. Большинство людей не соблюдают их строго, да это и не нужно, хотя возникли они тысячи лет назад и играют важную роль в обществе, определяя базовый уровень этики. Если закон вообще переступать нельзя, то заповеди религиозные не следует нарушать без крайней необходимости. Кроме них в социуме существуют так называемые принципы, им нужны обоснования, которые дает наука. Жесткое столкновение идеологий привело сегодня к разрушительному релятивизму морали, особенно той ее части, которая касается аспекта личной неприкосновенности или, как принято говорить, прав человека. Как уравновесить главные проблемы современности, отношения «государство-личность» и «социум-природа»?

Ортодоксы говорят: нужно обходиться тем, что уже есть, поскольку Библия, буддийский Канон, Коран, Талмуд существуют тысячи лет. Но возможно ли достойно организовать современную жизнь в рамках представлений далекого прошлого? Это вряд ли. Чтоб не следовать заклинаниям, смысл которых утрачен, эти представления следует изменить с учетом текущих реалий. Кроме того, «Знание Божьей воли вовсе не гарантирует способности и готовности ее выполнять» («Почему Церковь не стоит на позициях пацифизма», с. 159).

Адаптировать этику прошлого к настоящему пытались А.Швейцер, Экзюпери, П.Флоренский, Тейяр де Шарден, М.Мамардашвили, Д.Андреев и многие другие. Кто-то из них не создал целостных систем, но реализовал этические принципы всей своей жизнью, например М.Волошин, матери Мария и Тереза, Лука Войно-Ясенецкий, патриарх Тихон, В.Хлебников и другие.

За попытку превращения реальной жизни в царство свободы, равенства и братства двадцатый век заплатил страшную цену. Стало ясно, что искоренить зло – значит, стереть с лица земли весь род людской, поскольку источником зла является животная сторона человеческой природы. Мудрые всегда знали, что добро и зло это правая и левая руки Бога, уничтожив зло, мы автоматически лишаемся всего, в том числе и добра. Православная Церковь отрицает априорное наличие зла в мире, но есть и другие мнения, например: «Сегодня мы уже можем с уверенностью утверждать, что многое из того, что мы называем злом, объясняется болезнью - болезнью тела или духа, невежеством, глупостью, незрелостью личности, несовершенством социальных условий и общественных институтов. Но мы не знаем пока, какую долю зла мы вправе объяснить этими причинами. Сегодня наши знания позволяют нам решительно отвергнуть заявления об изначальной, биологической, фундаментальной греховности, порочности, злобности или жестокости человеческой натуры» («Мотивация и личность», с. 179-180).

Конрад Лоренц и Дольник убедительно и давно показали биологическую обусловленность многих аспектов человеческого поведения. Многое из того, что Церковь квалифицирует как грехи, используя их в качестве средства пробуждения вины и давления (впрочем, легко отпуская эти самые «грехи» за определенную мзду), этология ясно показала как атавизмы животной природы человека, естественные программы поведения, полученные от предков.

Японцы считают, что нет поступков моральных и аморальных, есть уместные и неуместные, то, что верно в одних условиях, в иных может быть абсолютно неприемлемым, мораль по-японски – это поведение, идеально отвечающее ситуации. Но для этого субъект уже должен быть до мозга костей морален, в то время как «Поведение среднестатистического человека скорее конвенциональное (договорное), нежели по-настоящему этическое, оно не основывается на внутренних убеждениях и принципах, это не более чем бездумное следование общепринятым нормам» (там же, с. 230).

С одной стороны - «Никто не имеет права указывать личности, как ей надо жить. Даже если очень хочется. Согласны? Тогда зачем вы зовете милицию, когда видите, что по улице идет голый человек? Вы хотите научить его как надо «правильно» ходить по улицам? Почему вы считаете для себя возможным вмешиваться? Вам противен его вид? А если ему противен ваш? Он ведь не заставляет вас раздеваться догола, не покушается на ваши комплексы и стереотипы. Вы не считаете этого человека равным себе, а его мнение равным своему? Почему? Только потому, что так, как вы, думает и ведет себя большинство? А у него другая модель поведения, которая вас не касается. Вот если бы он насильно вас раздевал, тогда да - налицо непосредственное покушение на вашу свободу. Согласны? Конечно, такой свободы практически нет пока ни в одной стране, нигде еще так не ценят личность. Но я говорю о тенденции. Вы готовы возлюбить непохожего на вас ближнего? Или хотя бы уважать его?» («Литературная газета» №16.10. 1996, А.Никонов). Но с другой стороны - должны ведь быть какие-то ограничения?

Моральность усилием воли соблюсти нельзя, или она есть, или ее нет. Что толку вызубрить «от» и «до» моральный кодекс «строителя коммунизма» или библейские заповеди? Они существуют тысячелетиями, но люди, как и прежде, воруют, насилуют и убивают. Можно теоретически заучить всю мораль, но она станет присущей лишь в том случае, если проросла в тебе и действует, не исчезая при столкновении с реальностью. В.Г.Короленко гениально сказал: «Совесть - это когда никто не увидит и не узнает, а я не сделаю». Совесть - понятие этики, аналог юридического понятия «ответственность». Порой жизнь оборачивается так, что приходится бескомпромиссно выбирать, именно тогда в нас проявляются (или нет) совесть и ответственность, основанные на объективной, не зависящей от человека, утрате ситуационной устойчивости. Когда выбирающий взвешивает пользу или вред своих поступков для себя, окружения, общества в целом и природы - именно в этом случае проявляется этический статус человека, именуемый совестью.

Любая мораль – это ограничение. Люди аморальные, стремясь к деньгам и власти часто обладают скромными интеллектуальными ресурсами, но это компенсируется их объединением в криминальные группы и сообщества, высокой целеустремленностью и полным отсутствием каких-либо ограничений в действиях. Для тех, кто освободился от химеры, именуемой совестью, моральны только собственные желания, как заметил когда-то саркастически Марк Твен: «Была бы у меня собака, такая вредная, как совесть, я б ее отравил».

«Поведение - это попытка противостоять натиску потребности (или желания) при помощи взаимодействия с окружающей средой» (Маслоу). Все зависит от дорог, которые мы выбираем ежеминутно. Строгая ориентация на предписанную мораль опасна, это ведет к жесткому столкновению с реальностью и утрате адаптации. Каждый из нас сталкивался с ярыми борцами за правду, как правило, это постоянные клиенты психушек с диагнозом «непереносимость жизни».

Юнг утверждал: «Соблюдение морали любой ценой есть признак варварства». Маслоу пошел еще дальше: «Я готов заявить, что сама болезнь - это ни что иное, как утрата животного начала. Четкая идентификация со своей биологией, «животность» парадоксальным образом приближают человека к большей духовности, к большему здоровью, к большему благоразумию, к большей рациональности. Я думаю, что... все известные методы, кроме гипноза и поведенческой терапии, восстанавливают и укрепляют наши утраченные инстинктоидные потребности и тенденции, наше задавленное, задвинутое в дальний угол животное Я, нашу субъективную биологию» («Мотивация и личность», с. 136).

Откуда же получить мораль, где «взять» ее?

Каждый человек является продуктом среды, в которой он родился, вырос и созрел. Характер и внутренние установки личности, в том числе и ограничительные, формирует окружение - родители, соседи, друзья, школа, улица, книги, видеопродукция, а теперь еще и всемирная паутина. Безусловно, наследственность играет определенную роль в появлении моральных уродов, это факт научный, однако в подавляющем большинстве случаев ребенок неосознанно впитывает дух окружения и ведет себя аналогично, до поры не испытывая заметного влияния прописных правил и заповедей. Мы не имеем понятия о наличии в себе общечеловеческих ценностей, узнать это можно только в жестких ситуациях, именно тогда становится ясно, кто я есть, и что во мне заложено.

Известно три типа этики:

научная, выводящая нравственные принципы из биологии (К.Лоренц), она базируется на концепции выживания личности и общества при условии сохранения среды;

утилитарная, считающая возможным создание общества без конфликтов, что весьма проблематично (если только люди не унифицированы, подобно гайкам);

идеальная, видящая смысл жизни в служении не материальным, но исключительно религиозно-философским - «высшим» устремлениям.

Это коррелирует с древнеиндийскими представлениями о трех целях существования: желание - кама, выгода или утилитарная польза - артха, долг и соблюдение законов - дхарма. В Законах Ману утверждается, что все три этих аспекта имеют право на существование, но гармонию дает только их пропорциональное сочетание.

Если человек заявляет, что его нравственная ориентация определяется стремлением к истине, немедленно возникает вопрос: а что такое истина?

Древние мыслители полагали что мир, в котором мы живем, ложный, от него нужно спасаться, такое спасение или освобождение (самадхи, мокша, мукти) объявлялось главной целью и венцом бытия во всех шести системах брахманизма, включая йогу.

В качестве справки отметим, что древнеиндийское общество подразделялось на четыре варны (цвета). Это брахманы («дважды рожденные») - священнослужители и философы; кшатрии – князья, воины, ученые и люди искусства; вайшьи - торговцы и земледельцы; шудры - ремесленники (плебс). К варнам (см. словарь терминов) предъявлялись разные моральные требования, а их представители обладали специфическими правами и обязанностями, что в те времена было вполне оправданным. Жизненный путь брахманов условно делился на четыре этапа: детство, юношество, ученичество - брахмачарья; глава семьи и хозяин дома - грихастха; отшельник, живущий в лесу - варнапрастха; странник - саньяса. Тот, кто профессионально погружался в йогу, выходил, как правило, из всех общественных и личных связей.

Итак, название первого этапа йогической этики яма (йама), переводится терминами обуздание, воздержание, ограничение; второго - нияма (нийама) - как соблюдение правил, поведение.

Сутры перечисляют следующие принципы ямы:

- ахимса - ненасилие, не причинение вреда;

- сатья - правдивость;

- астейя - не присвоение чужого;

- брахмачарья - воздержание;

- апариграха - непринятие даров.

Принципы ниямы:

- шауча - внутреннее и наружное очищение;

- самтоша - довольство тем, что уже есть;

- тапас - самообуздание;

- свадхьяя - изучение священных текстов;

- ишварапранидхана - преданность Богу.

Подавляющее большинство комментаторов утверждает, что освоение йоги без этической подготовки невозможно, ибо только ее наличие обеспечивает успешную интеграцию субъекта в социум. На самом деле это не совсем так. С йогой несовместимы такие (ярко выраженные и преобладающие в поведении субъекта) качества как тупость, жадность, преобладание инстинктов, бешеное стремление к материальному благополучию, завистливость, злобность, крайний эгоцентризм.

Некоторым посетителям форума realyoga.ru бывает лень думать и они задают дурные вопросы, например: «Можно ли начинать практику хатха-йоги без строгого соблюдения правил ямы и ниямы?»

Сразу напрашивается ответ: - А что, до этого момента этические и моральные принципы вам были незнакомы? И не реализовались в жизни? И теперь вы собираетесь избавляться от прежних и зубрить новые? Все это чушь, в подавляющем большинстве люди приходят к йоге зрелые и сложившиеся, с личной, давно устоявшейся этикой и моралью, которой их научила жизнь, они уже адаптированы к социуму, пусть и в разной степени, но учить их этому не надо. Адаптироваться им нужно к йоге, грамотно встраивать ее в свой режим, это действительно важнейшая задача, от успешности решения которой зависит все. Древнеиндийская же этика человеку XXI века без надобности, поскольку не может быть руководством к действию. Но разобрать основные принципы ямы-ниямы применительно к реалиям сегодняшним и к самой практике будет весьма полезным.

Рассмотрим принцип ненасилия - ахимсу. Когда возникает конфликт то, как правило, на агрессию отвечают агрессией и маховик дисбаланса начинает неуправляемо раскручиваться, иногда вплоть до полного разрушения ситуации и гибели ее участников. Ганди на личном примере показал что в случае ненасильственной борьбы нужный результат может достигаться относительно «малой» кровью, хотя тех, чья именно кровь пролита, вряд ли это соображение утешит. Ненасильственное действие может иметь форму совета, просьбы, нажима, предложения, определенного поведения (противопоставленного поведению противной стороны), не содержащего принуждения, провокации, издевательства, оскорбления или подстрекательства.

Человек, владеющий методом ненасилия:

- действует не только в своих интересах, защищая даже своего оппонента ото лжи, неуважения и его собственного высокомерия;

- в первую очередь предъявляет требования к себе;

- не старается подавить или унизить противника, ищет достойные для всех пути выхода из конфликта;

- встретившись с грубым поведением, не отказывается от ненасильственных действий;

- уважает противника несмотря ни на что.

Понятно что это напоминает святость, но Ганди вел себя именно так. Для слабодушных ненасилие проблематично, поскольку обладает высокой степенью внутренней трудности. Часто ахимсу сопоставляют с заповедью Ветхого Завета «не убий», хотя неясно, как следовать ей, если намереваются убить тебя.

В вегетарианстве, которое часто прикрывается ахимсой, есть, на мой взгляд, скрытое ханжество: животные и рыба объявлены живыми, а растения - нет, но такое разделение аболютно произвольно, подлинные вегетарианцы должны питаться камнями! Болтовня о том, что йоги не употребляют мясо - ерунда, они избегают его лишь в тех случаях, когда могут обойтись чем-то другим, по поводу диеты в Сутрах конкретных указаний нет, а «Йога-упанишады» просто рекомендуют избегать тяжелой (тамасической) пищи.

Учитывая противоречивость «Законов Ману», с точки зрения ахимсы допускается:

- употреблять животную пищу там, где нет вегетарианской;

- есть мясо в том случае, если это продиктовано климатическими условиями - йоги Ладака, где среднегодовая температура равна нулю, едят все, а полный отказ от мяса на севере России, где им питались сотни поколений - насилие над организмом и верный путь к болезням;

- для охотника допустимо добывать мясо животных, с которыми он может справиться собственноручно (без БТРов и нарезного оружия);

- при необходимости нужно есть мясо, чтобы не причинить вреда собственному телу;

- допустимо употребление предложенной мясной пищи, чтобы не обидеть хозяина дома.

В работе «Что такое жизнь с точки зрения физики?» Э.Шредингер выдвинул гипотезу о том, что живое получает с пищей отрицательную энтропию. Известно, что по химическим свойствам правые и левые молекулы неразличимы, но еда может усваиваться лишь в том случае, если входящие в ее состав вещества обладают определенным типом молекулярной симметрии - молекулы аминокислот левосимметричны, сахара - правосимметричны и т.д. Отсюда ясно, что организм утилизирует не только потребляемое вещество, но и его структуру. Питаться материей, в которой молекулы правого и левого вида хаотически смешаны, человеку не дано, и до тех пор, пока не синтезируют белок, принцип «живое живет живым» обойти невозможно. Когда-то в Бурятском отделении Академии наук проводили исследования растений тибетской медицины с «горячими» и «холодными» свойствами, и оказалось, что за архаичными характеристиками часто скрыты объективные данные. Например - фантастическая степень корреляции «горячего» и «холодного» с лево- и правовращающимися изомерами, врачи древности умели определять эти свойства с удивительной точностью без электронного микроскопа и оптических поляризаторов.

В соблюдении ахимсы крайности, как и везде, бессмысленны, яркий тому пример - индийские джайны. Они отказались от земледелия дабы не навредить земляным червям, ходили так, чтобы не наступить на что-то живое и т.д. И сформировали в итоге касту ростовщиков, не зря говорится что благими намерениями вымощена дорога в ад.

«Самая большая проблема современности - это расхождение между тем, что человек готов сделать для общества, и что общество требует от него. Это очень тревожный признак, поскольку при всем желании не видно преимуществ, которые хоть один человек мог бы извлечь из обостренного чувства ответственности или добрых естественных наклонностей» («Оборотная сторона зеркала», с. 226).

Насилие вытекает из агрессии, но где ее корни? Непрерывная межвидовая борьба в живой природе - процесс естественный, при неизменных условиях в биоценозе равновесие численности видов поддерживается автоматически. Как только оно нарушается, начинают действовать спонтанные регуляторы, например эпидемии. Борьба между родственниками внутри вида это конкуренция. Природа предусмотрела вместе с агрессией способы ее блокировки, распространяющиеся только на сородичей. Чем опаснее хищник, тем жестче «встроен» в каждую особь этот запретный инстинкт. Когда, скажем, дерутся волки, побежденный подставляет победителю сонную артерию, и тот просто не может укусить. Не будь этого запрета, волки давно исчезли бы с лица земли. У горных горилл Африки, обладающих чудовищной силой, выяснением отношений являются гляделки, кто первый отводит взгляд - проиграл. Эффективность защитного инстинкта пропорциональна ущербу, который зверь может причинить сородичам.

Каждое животное контролирует пространство, пропорциональное своей реальной силе. Если на эту территорию не посягать, как правило, конфликт между представителями одного вида возникает редко. Чем безобидней животное, тем меньше выражена у него блокада внутривидовой агрессии, поэтому если посадить в клетку двух субтильнейших горлинок, то более сильная из них непременно заклюет другую, неумолимо и безжалостно.

Когда-то кроманьонец привязал камень к палке и в пылу ссоры огрел соседа по темени. С тех пор, к сожалению, оружие усовершенствовалось очень сильно. Человек подавил все формы жизни на планете (кроме насекомых и вирусов), и поскольку на этом межвидовое соперничество исчерпалось, он занялся своим социальным окружением. А так как природа хомо сапиенс не предусмотрела инстинкта, запрещающего убивать сородичей, мы имеем войны, тюрьмы, лагеря смерти, и т.д. Дико звучит фраза «повышение преступности среди львов по причине засухи в саванне», однако когда нечто подобное говорится о людях, это нас не шокирует. Курт Воннегут мрачно пошутил когда-то: «Что бы ученые ни делали, все равно у них получается оружие». Агрессия присуща животной природе человека, поэтому от нее вряд ли возможно избавиться. Ее сдерживанию служат культура и мораль, но лучший выход - переориентация агрессивного импульса.

В шестом веке до нашей эры Хилон из Лакадемона сказал: «Познай себя!». Тот, кто качественно практикует йогу, со временем начинает ощущать единство со всем миром, и его отношение к природе радикально меняется. Если вы просто так не сломаете зеленую ветку, не пнете от скуки котенка, не раздавите лягушку, то пожалеете и человека. Видимо, каждый обязан - в рамках здравого смысла - следовать принципу благоговения перед жизнью, сформулированному А.Швейцером.

Практика йоги очищает бессознательное, это понижает потенциал агрессии, кроме того, уменьшается чувствительность к внешним травмирующим факторам. Тот, кто разобрался в себе и получил душевный покой, не имеет претензий к другим. Сутры говорят: «В присутствии утвердившегося в не причинении другим зла прекращается всякая вражда». Ненасилие - большое дело, но дается оно непросто. Уклонение от сопротивления злу не является ахимсой. Ганди говорил, что она реальна лишь при наличии бесстрашия, только когда человек разовьет в себе силу, необходимую для эффективного сопротивления злу, ненасилие станет его добродетелью. Если кто-то не станет противодействовать, говоря про себя: «Пусть насильника покарает Бог» - это противоположность ахимсе. Ненасилие это состояние ума, законы Ману утверждают: «Причинением вреда человек приобретает болезненность, не причинением - здоровье. Пока зло не созрело, его можно остановить словом, если вовремя не сделать этого - придется применять силу».

Важнейший момент практики асан состоит в том, что насилие над своим телом - прямое нарушение ахимсы! Непричинение вреда (в том числе – боли, которая есть сигнал травмы) собственному телу - краеугольный принцип классической йоги, поэтому отвлеченные рассуждения о том, где и как применима йогическая этика – смешны. Йога начинается там, где тело исчезает из восприятия. Но способна ли она противостоять злу внешнему? Меня иногда спрашивают: - Столкнетесь вы ночной порой с парнями, хоть куда, у них крутые кулаки и в жилах не вода – что будет?

Подобный вопрос Кастанеда задавал своему учителю, там, правда, фигурировала винтовка с оптическим прицелом. Дон Хуан ответил просто: - В тех местах, где ошивается тип с винтовкой, я никогда не окажусь.

Второй принцип ямы - сатья, правдивость. Человек действует мыслью, речью, телом, любые несоответствия в этих трех компонентах истину уничтожают. Абстрактно все понимают, что лгать нехорошо, но для кого нехорошо? Для того, кто лжет, или кому лгут? В попытках культивирования правдивости можно постепенно прийти к такому состоянию, когда слово не расходится с делом, но чтобы уметь говорить правду, надо сначала научиться молчать. В «Араньякапарве» сказано, что ложь допустима только в двух случаях, когда речь идет о смерти и о браке.

Если же начинается выяснение отношений, то сам факт его означает: правота или неправота обоих сторон конфликта не может быть доказана либо опровергнута. И если у людей (коллективов, стран, народов) есть мозги, они будут выяснять не отношения, но искать варианты достойного и приемлемого для всех выхода из ситуации.

Истина вообще трудно достижима, но иллюзия обладания - ею вещь ужасная. Человек настолько ленив от природы, что в большинстве случаев вряд ли способен причинять зло нарочно, поэтому любые, даже самые жуткие вещи делаются, как правило, только при полной убежденности в своей правоте.

На самом деле, добро и зло - это лишь философские категории, притом весьма расплывчатые. Вот один из множества примеров. Однажды, еще при социализме физрук одной из школ Узбекистана на весенних каникулах устроил старшеклассникам поход в предгорья Памира. На третий день пути его укусила гюрза, и сразу выяснилось что сыворотку забыли. Физрук все сделал как надо: надрезал кожу, высосал кровь, прижег ранки, но рука отекала на глазах. В отчаянии он разослал ребят по окрестностям и вскоре примчался старый чабан, кочевавший неподалеку с отарой. После краткого осмотра он сказал что дело плохо и нужно спешить, поскольку ближайший медпункт не близок. К этому времени рука учителя превратилась буквально в бревно. Старик усадил его себе за спину и пустил коня в галоп. Однако, вскоре учитель стал терять сознание, и тогда чабан сказал: - Слезай, ты уже не можешь ехать, надо идти пешком. Парень, свалившись на землю, ответил что все кончено и с места он не двинется. Старик заставил его встать его и гнал несколько часов с криком и руганью, иногда стегая камчой. Когда, уже ночью, они добрались до медпункта в ауле, врач сказал что сыворотка теперь без надобности, от интенсивной физической работы яд в крови перегорел. Насилие по отношению к умирающему - это добро или зло? Конечно, можно было пожалеть парня, но тогда бы он, скорее всего, погиб. В данном случае старик безошибочно знал, что именно следует делать, а знание добывается умом и опытом.

Рассмотрим астейю и апариграху, эти категории обычно считают взаимодополняющими. Действительно, непринятие даров и не присвоение чужого отчасти совпадают, в русском языке есть для этого слово «нестяжательство». На конференции по йоге (1989) Айенгару задали вопрос: - Как вы относитесь к тому, что ученики платят вам деньги? Не противоречит ли это яме - нияме? Ответил он так: - Я профессионал, йога - моя жизнь. Поскольку, как и в любом деле, я расходую свою энергию и время, это должно быть компенсировано. Я ничего особого не требую, люди дают мне столько, сколько считают нужным, от бедняков принимаю только благодарность. Но получать плату с богатых - почему нет? Как бы я сумел, не имея средств, построить огромный центр в Пуне, который посещают тысячи людей? И как мог бы жить и учить йоге?

Понятие астейя соотносится с бескорыстием, в общем Айенгар, наверное, прав: человеку воздается за служение этому миру. Однако служение служению рознь, сегодня развелось великое множество «учителей духовности», которые как бы ненавязчиво вокруг души вьются, а в карман лезут.

Астейя это отказ от желания присвоить принадлежащее кому-то, собственность не порочна, порок - это замыкание на ней всех устремлений. Непривязанность схожа с недеянием, это свойство не особенно радоваться, когда деньги есть, и не слишком печалиться, если их нет. Патанджали говорит: «Упражнениями в не присвоении все богатства достигаются йогом» («Классическая йога», 2. 37).

Термин «брахмачарья» (последний компонент ямы) можно перевести как «благочестивая жизнь» или «воздержание». Уже Веды считают семя сосредоточием жизненной энергии. Тантра, будучи более поздней, нежели йога Патанджали, системой спасения, считала, что его надлежит сохранять, поскольку секс энергозатратен и препятствует духовному развитию. В Индии есть четыре типа брахмачаринов:

- савитри - после принятия священного шнура посвященный воздерживается три дня;

- праджапатья - воздержание длится год;

- собственно брахмачари – воздержание от момента посвящения до конца изучения Вед;

- найштхика - полное целомудрие.

Подавление сексуальных желаний не приветствуется, напротив - нужно создавать наилучшие условия для их сублимации, хотя Вивекананда трактовал брахмачарью как целомудрие в мыслях, слове и деле при любых условиях. Но дело в том, что воздержание не должно нарушать остальных принципов ямы, если человек мучительно борется с собой, ему не до йоги. Какой позитивный смысл в том, что протопоп Аввакум держал руку над огнем, а толстовский отец Сергий, избегая соблазна, рубил топором пальцы?

Наверное, отказываться от любви земной можно лишь во имя любви к Богу. Тексты рекомендуют йогам, идущим «по полной программе», воздерживаться от секса, а Будда наставлял монахов так: «Не разговаривай с женщиной, если придется разговаривать - не гляди на нее, если придется глядеть - держись настороже».

Тем не менее, в Индии широко известен Храм шестидесяти четырех йогинь, которые когда-то овладели учением вплоть до самадхи, хотя в индуистской традиции женский аскетизм не поощрялся.

Виктор (16. 07. 2003): «Для чего человек ест? Чтобы продлить жизнь и на какое-то время забыть о еде, чтоб потребность в ней исчезла, не давила на сознание, не мешала. То же и с сексом: в спектре жизненных проявлений он занимает конкретную ограниченную нишу. И раздувать значимость, ставя его во главу угла, как это сделал, например, Фрейд - бессмысленно и вредно. Традиционная йога дает человеку душевный покой, при этом секс, как и прочие природные проявления, занимает подобающее ему место и «не жмет»! А бесконечные обсуждения того, как понять, истолковать и делать это «правильно» и «духовно» - одна из форм зависимости! Когда есть гармония, все происходит так, как должно быть именно у данного человека, и болтать здесь особо не о чем. Это занимает в жизни ровно столько времени, сколько необходимо, и не более. Все остальное время, когда вы о сексе не вспоминаете - это и есть брахмачарья, она не может быть абсолютной, аналогично тому, как человек не может не есть. А если пытается - он, извините, глупец, поскольку ничего хорошего не выйдет. Когда же вы это без конца обсуждаете и пытаетесь «правильно» соблюсти, то этой самой брахмачарьи нет и в помине. ИМХО».

Нияма - культивирование привычек, помогающих йогину получить навыки интроспекции. Это воздействие на характер посредством самодисциплины, именно поэтому нияма более интимная вещь. Если для соблюдения требований ямы можно уйти в лес или пещеру (дабы избежать ситуаций соблазна), то предписания ниямы следует выполнять даже в полном одиночестве. Строго говоря, они не соотносятся с нравственными основами, скорее это формирование качеств характера, необходимых для успешного освоения йоги. Может показаться, что яма ведет человека к альтруизму, а нияма это «откат» в сторону эгоистичности, но на самом деле они уравновешивают друг друга, помогая избегать однобокости, когда воля вырождается в жестокость, а ненасилие в самоуничтожение. Бестактная правдивость может граничить с грубостью, нестяжательство с иждивенчеством, воздержание - быть предметом гордыни.

Первый пункт ниямы - шауча (означает «очищать» или «быть чистым») - устранение загрязнения во всех его аспектах. Большинство комментаторов трактует это как требование внешнего и внутреннего очищения. Внешнее - это санация тела (и окружающего пространства) с помощью различных приемов, поддержание его в чистоте омовениями, принятие соответствующей пищи, стирка. Вивекананда утверждал однозначно: «Неопрятный человек не может быть йогом».

«Йогин по вере своей - духовное существо, однако, это не мешает ему уделять необходимое внимание такому материальному аспекту жизни, как уход за своим телом. Каждый, кто по-настоящему занимается йогой, с самого начала должен четко и недвусмысленно понять, что хорошее физическое состояние человека - это единственно надежное средство достижения желаемого. Его первейшая обязанность - сохранение идеального здоровья...» («Личная гигиена йога», с. 17).

Для интереса можно вспомнить, что, например, в Тантре известно пять видов очищения:

- Деха или Шарира шуддхи - очищение тела (Шат карма и асана);

- Нади шуддхи - очищение каналов «нади», асана и пранаяма;

- Манас шуддхи - очищение ума (Аджапа-джапа, Антара моуна и т.д.);

- Чакра шуддхи - практика мудр и бандх;

- Бхута шуддхи или Панчадхарани-мудра.

Посредством этих процедур достигаются следующие цели:

- избавление от болезней;

- чистота тела;

- сохранение высокой физической готовности;

- укрепление иммунной системы;

- долголетие;

- нравственное и духовное просветление.

Внутреннее очищение (абхьянтара) достигается культивированием доброжелательности ко всему живому. Другая часть ниямы - самтоша - довольствование тем, что уже есть. На Западе постоянная неудовлетворенность считалась (до Ганса Селье) одним из факторов прогресса, на Востоке же ее всегда воспринимали как состояние отрицательное. Будучи обращена на себя, она может принимать патологический характер и приводить к болезням психики. Традиционное религиозное воспитание приводит к тому, что индусы в массе своей уравновешены, хотя, имея плотность населения Индии, любая европейская страна взорвалась бы, как бомба.

Довольствоваться обстоятельствами, какими бы они ни были - не для человека Запада, страх не добиться результата, получить не то, что ожидаешь, заставляет нас постоянно перенапрягаться, контролируя великое множество событий. Регулярная практика йоги спонтанно приводит к самтоше, это выражается в том, что вы довольны тем, что уже получено, и не слишком огорчаетесь, если что-то пока не идет. Другими словами, позитивная установка сохраняется всегда, что очень важно. Самтоша не имеет ничего общего с самодовольством, скорее это позитивная окраска мировосприятия, недаром оптимист из анекдота уверен, что мы живем в лучшем из миров, а пессимист опасается, что это так и есть.

Самтошу уравновешивает тапас, который не идентичен христианской аскезе, он отнюдь не всегда направлен на усмирение плоти и усмирение страстей. Нередко тапас - это самоистязание, предпринятое именно ради накопления силы, не принципиальный отказ от наслаждения, а нацеленность на то, чтобы достичь его максимума. Посредством тапаса легендарные персонажи принуждали к повиновению даже богов индийского пантеона, выполнявших любые их желания. Понятию тапаса в Упанишадах эквивалентен теджас (накал, блеск). Иногда тапас переводят как жар - подразумевается накопление энергии и сопутствующие этому ощущения в теле. Считается, что огонь тапаса уничтожает загрязнение ментальное, духовное и телесное.

Обычно комментаторы трактуют тапас как способность не воспринимать противоположности: жар и холод, голод и жажду, стояние и сидение, отсутствие речи и т.д. ССС перечисляет следующие виды тапаса:

- испытание жарой и холодом;

- пребывание у жаркого огня, чтобы тело стало худым и коричневым;

- пранаяма;

- голодание;

- сосредоточение ума на одной точке;

- молчание.

Считают, что подобной практикой из тела удаляются вредные вещества, оно становится крепким и выносливым, а ум - пригодным для созерцания. Посредством тапаса достигаются сиддхи, но он может также быть тамасическим, то есть бешеным и безрассудным, предпринятым себе во вред. С точки зрения психологии это добровольная и контролируемая фрустрация, в обыденности ведущая к неврозу. За счёт сознательного контроля, данный условно-патологический процесс направляется в желаемое русло, это своеобразный «контролируемый аутогенный невроз». Хотя, конечно, грань здесь очень зыбкая. Перечисленные выше средства имеют скорее отношение к методике тапасьи.

В индийской литературе встречается описание разных видов тапаса. Он может быть долговременным, исполняемым всю жизнь, скажем на стадиях брахмачарья, ванапрастха и саньяса, либо кратковременный, ради достижения конкретной цели. Тапас короткий – умеренно длительное стояние на одной ноге, неподвижное пребывание в воде, стояние между пятью огнями (четыре костра и солнце), созерцание кристалла, разные виды ограничения в поведении и еде – голодание, сидение на муравейнике и т.п. Долговременный – это брахмачарья, постоянные ограничения в еде и подвижности, долговременные обеты и т.д.

По аспектам выполнения тапас можно условно разделить на три уровня:

1. Физический – описанный выше.

2. Вербальный: наиболее часто используют обет молчания – моуна, либо произношение вслух отдельных мантр, а также джапы – беспрерывное проговаривание шепотом, при этом идеальной формой считается такая, где слова произносятся без видимого движения губ.

3. Ментальный – фиксирование ума на образе божества либо отдельном его символе. Это может быть любой атрибут бога: имя, эпитет, биджа-мантра, графический эквивалент – янтра, с длительным последующим фиксированием данного рисунка в сознании. В этом случае тапас фактически совпадает с некоторыми стадиями разных видов йоги.

В агамах, нигамах, Гите и Упанишадах главное внимание уделялось тому, что следует за исполнением тапаса и получением даров, которые разнились в зависимости от касты подвижника. Так брахман чаще всего получал от божества истинное знание, кшатрий – просил и получал силу и неуязвимость, вайшья – богатство, славу, долголетие, сыновей.

Во многих мифах ядром сюжета является рьяный подвижник-тапасин, от поведения которого страдают окружающие: вокруг него начинает гореть пространство либо закипает вода в реке, на берегу которой он творит тапас. Накопленной им силы начинают опасаться даже боги во главе с Индрой, который подсылает тапасину апсар («небесных» танцовщиц) для «размывания» концентрации. Если подвижник непреклонен, то боги начинают мешать ему в процессе тапаса.

Какие-либо взаимоотношения (коммуникация) с миром запредельного пагубны (а чаще всего – невозможны) для человека, не прошедшего определенный процесс очищения. Именно такую роль и выполняли различные виды тапасического подвижничества. Во время аскезы тапасин очищается от скверны мира здешнего и получает возможность реального контакта с миром небожителей.

Количество накопленной силы – разменная монета во взаимоотношениях между тапасином и богами: чем ее больше приобретено, тем более серьезные вещи может требовать у них подвижник. Обладание большим количеством силы могло поставить тапасина на уровень богов, а порой и выше. Мифы часто рассказывают о битвах девов с асурами, которые предавались тапасу с целью «захвата власти» во Вселенной и опрокидывания в ней «установленного порядка». Именно этот факт связан с тем, что тапасинов больше боятся не земные существа, а боги.

Но главное – это достижение тапасином определенной степени чистоты, необходимой для коммуникации с иными мирами. Чем суровее тапас – тем больше выражена способность к такому контакту.

Скорее всего, от тапаса произошла и Кундалини-йога, в ее процессе физическое тело адепта должно «перегореть» в огне психического напряжения и трансформироваться для свободного контакта с запредельным. Во время подвижничества тапасин избавляется от главного источника скверны – собственного тела, подавляя (минимизируя) его обычные функции и проявления. Это видит, например, в результате своего тапаса мудрец Манканака, когда из его уколотой руки вместо крови (которая, являясь одной из восьми нечистых субстанций тела, на их божественные эквиваленты осквернение не распространялось) начинает течь травяной сок. Итак, тапас – древнеиндийская практика, состоящая из физических, вербальных и ментальных действий, цель которой очищение и психическое укрепление тапасина, в результате чего он может контактировать с миром сверхъестественного.

Все вышесказанное звучит даже как-то патетически, но одно дело слышать рассказ об индуистском подвижнике, простоявшем двадцать лет на одной ноге с поднятой вверх рукой, другое дело – увидеть это в натуре, вот этого горячо не рекомендую. Как сказал бы герой знаменитой маргинальной повести «Москва – Петушки»: «Стошнит не стошнит, но сблюю точно».

В период адаптации к йоге новичкам следует неукоснительно избегать экстремальных ситуаций, в текстах об этом говорится так:

«5.26. Начинающий йогу должен избегать путешествий, женщин и жара огня. Он также должен избегать сливочного масла, скисшего молока, сахарного сока и сока сахарного тростника, спелых бананов, кокосовых орехов, гранатов, винограда и всего, в чём есть кислый сок.

5.29. …Пища йогина должна быть легко перевариваемой, не жгущей и подходящей, чтобы образовывать основные вещества тела.

5.30. Йогин должен избегать всего, что долго стояло, что с трудом переваривается и загнивает в кишечнике; а также того, что слишком горячо.

5.31. Также он не должен совершать по утрам холодные омовения, не должен голодать, подвергать тело страданиям, не должен есть только один раз в день или оставаться без еды более трех часов» («Гхеранда-самхита»).

В системе элементов ниямы смысл тапасу придают ишварапранидхана и свадхьяя, вместе с ним они образуют Крийя-йогу: «Подвижничество, самообучение, упование на Ишвару есть йога действия» («Классическая йога», 2.7).

Свадхьяя означает изучение Вед, либо изучение себя самого посредством их чтения. Основой такой практики является джапа, Свами Шивананда утверждал, что свадхьяя требует ежедневного чтения Бхагавадгиты, поскольку через священный текст мы получаем контакт с Богом.

Последнее требование ниямы - ишварапранидхана, преданность божеству. Религиозные индийские авторитеты трактуют этот аспект как «преданность, покорность, посвящение себя, поклонение и установление Бога мотивом всех человеческих действий», а также как ощущение его всеприсутствия.

Вопрос о связи йоги с идеей Бога весьма деликатен. С.Радхакришнан пишет следующее: «Бога Патанджали не легко описать. Личный бог философии йоги очень слабо связан с остальной системой. Преданность богу является только вспомогательным средством для достижения конечного освобождения. Бог представляет собой только особое «Я», а не творца и охранителя Вселенной. Ишвара облегчает достижение освобождения, но не дарит его непосредственно. Такое понимание Ишвары является, конечно, неудовлетворительным, и мы не можем не сказать, что философия йоги ввела понятие бога только для того, чтобы быть модной и привлекать умы людей» («Индийская философия», т., 2, с. 326, 328).

«Понятие «Ишвара» введено в сутры Патанджали случайно, оно не присуще им органически, удаление этого понятия из системы не только не нарушает ее построения, но придает большую последовательность изложению. Йога-сутры, перечисляя способы достижения самадхи, наряду с другими упоминают и о преданности Ишваре, но не как о цели, не как о чем-то самодовлеющем, а лишь как об одном из способов работы над собой» («Книга о Бхишме», с.104).

«Сутры I, 23 – 26 приходится рассматривать или как позднейшую интерполяцию, или как уступку обществу, на которую Патанджали был вынужден пойти» (там же).

«Коренное и решающее отличие йоги Упанишад и Гиты от йоги Патанджали состоит в том, что первые ставят себе целью единение с Высшим, достижение единства с Атманом (ранние Упанишады) или с Пурушей (Гита, поздние Упанишады), а йога Патанджали ставит целью разобщение» (там же, с. 194).

Как система Лейбница ведет к атеизму, хотел ли того Лейбниц, или нет, так по существу ведет к атеизму и йога Патанджали. Как не старался Патанджали упомянуть Ишвару, он целиком опирался на Санкхья-карику, атеистическую по существу своему. Как неубедительны искусственно приделанная к «Монадологии» теория предустановленной гармонии и учение о «Верховной Монаде», так неубедительно и упоминание в Йога-сутрах Ишвары, с которым Патанджали по существу нечего делать.

В смысле атеистического понимания Сутр самой спорной, пожалуй, является сутра II, 45 (дополненное повторение I, 23): «Samadhi siddhir icvarapranidhanat» - «Самадхи бывает успешно через преданность Ишваре». Но сутра не говорит о слиянии с Ишварой, как о цели йоги, а просто указывает ряд технических приемов, рекомендуемых для достижения… самадхи» (там же).

«…Об Ишваре как о конечной цели йоги Патанджали не упоминает: его цель не йога «Тайттирийя-упанишады» или «Бхагавадгиты» (XVIII, с. 64 - 66), не единение, а разрыв, не собранность, а обособление (kaivalyam)» («Книга о Бхишме», с. 195).

Из всего сказанного выше следует однозначный вывод: йога – технология прикладная, она не пересекается с религиозными убеждениями, притом будучи весьма полезной для обеспечения качества жизни. Отдельные деятели РПЦ пытаются представить ее как ересь, противную духу православия, но это не соответствует действительности, оздоровление тела и души – дело, несомненно, Богоугодное. Виджнянабхикшу утверждал: «Из всех видов созерцания созерцание высшего Божества считается наиважнейшим», так считали и христианские подвижники.

Сущность религии состоит в утверждении связи каждого индивида с метафизическим фактором внеземного происхождения. Вопрос наличия либо отсутствия Бога будет всегда смущать разум, и необходимо научиться жить, не имея однозначного ответа на него. Либо находить свои варианты ответов, позволяющие сохранять душевное равновесие.

Что такое вера? Верить можно лишь в то, что недоказуемо логически: «И Сын Божий умер - это достойно веры, ибо абсурдно. И погребенный, он воскрес, это не подлежит сомнению, ибо это невозможно» (Тертуллиан).

Известный функционер и полпред РПЦ дьякон А.Кураев в своих высказываниях о йоге бывает весьма непоследователен: «Йогическое «тат твам аси» адекватно реальному опыту любого (значит, и христианского в том числе!) созерцательного подвижничества». Но в то же время внутренний свет, который видит созерцатель, есть «тварное свечение ума», а православие, утверждает Кураев, априори отличает неистинный свет от нетварного света Божества.

«И здесь - важнейшая грань, непроходимо разделяющая христианский опыт и опыт языческий. Человек не есть частица Божества, Бог не есть высшая структура человеческой души» («Сатанизм для интеллигенции», т. 2, с.140-150).

«Свет, который созерцают йоги и оккультисты, не есть Божественный» (там же, с. 259).

«Йогический путь антропологически, архетипически чужд нашей средиземноморской культуре» (там же, с. 205).

Итак, согласно Кураеву «тат твам аси» йоги адекватно опыту любого созерцательного подвижничества, следовательно, и христианского. «Свечение» наблюдается и в йогическом и в христианском опыте, но православие, в отличие от йоги, автоматически отличает свет Божества от духовного, но все же тварного свечения ума. Языческая мистика считает этот свет конечной инстанцией, тогда как православие - промежуточной.

Следовательно, мистик-христианин способен видеть свет как истинный, так и ложный, и обладает имманентной способностью отличить первый от второго. А мистик-йог если и видит свет, то исключительно ложный. Это уже попахивает даже не конфессиональным, а вульгарным расизмом, почему, спрашивается, христианин способен видеть подлинный духовный свет, а йог - нет? Уж не потому ли что постижение истины вообще присуще одним только православным? Удивляет и то, что Кураев упорно помещает на одну доску йогу и оккультизм, хотя, подробно препарируя «живую этику», он не может не видеть, что Рерихи имеют такое же отношение к традиционной йоге, как он сам - к Рерихам.

Вообще дьякон неравнодушен к йогинам, вот, например, его пассаж начала 1990-х: «Проститутке из «Метрополя» проще войти в Царство Христово, чем гималайскому отшельнику» («Облики неоязычества», М., МНПО, «Буква», с. 53). Как тут не вспомнить фразу: «Иисус возвещал царство Божие, а пришла Церковь» (Е.В.Барабанов «Новая политическая теология И.Б.Меца и Ю.Мольтмана», «Вопросы философии», № 9, 1990, с. 76-82).

Вот мнение К.Г.Юнга, человека глубоко религиозного: «Пока еще слишком рано говорить о том, какие могут быть последствия общего признания гибельной аналогии между государственной религией марксистов и государственной религией Церкви. Абсолютистская претензия на то, что Божье царство может быть представлено человеком, печально напоминает «божественность» государства, а нравственный вывод, сделанный Игнатием Лойолой, исходя из авторитета церкви («цель оправдывает средства»), служит чрезвычайно опасным оправданием лжи, как инструмента политики. И Церковь, и марксизм требуют безоговорочной веры, тем самым, ограничивая свободу человека. Одно ограничивает его свободу в отношениях с Богом, другое - с Государством, вырывая, таким образом, могилу индивидуальности» («Проблемы души нашего времени», с. 75-76).

«Церкви допускают важность индивида только тогда, когда он признает их догмы» (там же, с. 81).

В Севастополе некий отец Георгий, лучший друг местной мафии (что отнюдь не секрет для окружающих), в своих проповедях постоянно клеймит йогу, которая «от сатаны». А мантра «ом», как заявила настоятельница одного женского монастыря - «молитва для призыва лунного беса». Все это ложь, йога (в ее вменяемой форме) не покушается на прерогативы веры, но печется исключительно об исцелении и сохранении тела человеческого, дабы душа Господня сполна проживала в нем весь срок, ей отпущенный.

Кстати, известны деятели русского богословия, которые относились к йоге вполне конструктивно. Вот фрагмент книги стаpообpядческого епископа Михаила Семенова (1874 – 1916): «Йога, ее часть хатха-йога, есть учение о здоровом человеке. Йоги верят, что сущность человека не в теле. Они признают, что его бессмертное «я», которое всякое человеческое существо более или менее сознает, не есть его тело, которое оно только занимает и которым пользуется. Они признают, что тело только одежда, в которую облекается дух. Они знают, что такое тело, и не обманываются мыслью, что оно является сущностью человека. Но, зная это, они знают также, что тело есть инструмент, которым дух пользуется для своего проявления и работы. Они знают, что телесная оболочка необходима для проявления и роста человека в настоящей стадии его развития. Они знают, что тело является храмом духа. И соответственно этому они верят, что заботы о развитии тела заслуживают такого же внимания, как и развитие некоторых высших сторон человека, потому что, имея нездоровое и недостаточно развитое материальное тело, мысль не может функционировать, как следует, и весь этот инструмент не может быть наивыгоднейше использован его хозяином - духом.

Они верят, что дух - руководитель наш и в физической жизни, что он проявляется и через жизнь тела. В присутствии духа с духом можно и есть, и пить, и думать. Все может быть и должно быть духовно. И, не входя в обсуждение религиозных основ учения йогов, можно сказать, что их учение о теле носит черты истинно религиозного мировоззрения.

Йога в той части, которая называется «хатха-йога», предлагает целый курс технически-морального воспитания тела и этики питания и дыхания. Кто желает, может обратиться к их теориям, сомнительным в философской части, но не бесполезным практически. Может быть, и не лишние их советы о дыхании, может быть, в самом деле, можно научиться приказывать клеточкам тела, можно управлять кровообращением, давать отдых уставшим частям тела» («Избранные статьи», «Китеж», 1998).

Потому отмечая сегодня достойную сожаления предвзятость РПЦ по отношению к традиционной йоге и надеясь на победу здравого смысла, вспомним слова апостола «Все испытывай, лучшего придерживайся».

Глава 6

ТЕЛО

Дано мне тело - что мне делать с ним,