Since Soviet journalists used to write according to scenarios they received from high on, so it would have been no sense in providing any additional information.

Линн ВИССОН

СИНХРОННЫЙ ПЕРЕВОД С РУССКОГО НА АНГЛИЙСКИЙ

(Перевод с английского)

Линн Виссон - одна го старших синхронистов ООН

с многолетним стажем. Работает в Нью-Йорке, где она родилась и воспитывалась

в семье русского происхождения.

Училась и получила докторскую степень в Гарварде,

а затем была профессором русского языка и литературы

в Колумбийском и других университетах США. Давний участник научных и культурных обменов

между Россией и Америкой, автор целого ряда книг и статей на русские темы.

Последние 30 лет профессионально переводит с русского и французского на свой родной английский. Учебное пособие «Синхронный перевод с русского на английский» — обобщение ее переводческого опыта. Книга была опубликована

в США несколько лет назад, и сейчас

в дополненном и переработанном виде издается там во второй раз

на английском и одновременно у нас — на русском языке.

Она прямо отвечает на практические запросы тех,

кто хочет познать тайны переводческого искусства.

ББК 81.2 англ. - 923

СИНХРОННЫЙ ПЕРЕВОД С РУССКОГО НА АНГЛИЙСКИЙ. Авторизованный перевод с английского языка выходящего в США учебного пособия (2-е издание), предназначенного для старшекурсников и преподавателей языковых факультетов и вузов, а также для тех, кто самостоятельно и серьезно изучает английский язык. Это издание специально переработано и дополнено для русских читателей. Его автор, одна из старших синхронных переводчиков ООН,Линн Виссон, — выпускница Гарварда с докторской степенью по русскому языку и литературе, была профессором Колумбийского и других университетов Америки. Согласно ее замыслу, настоящая работа — не теоретическое исследование, а целостный набор практических средств для овладения переводческим мастерством.

Синхронный перевод с русского на английский / Л.Виссон. — М.: Р.Валент, 1999. - с. 272 - ISBN 5-93439-001-5

Тел./факс издательства 917 4153

Мы переводит стрелки часов,

Переводим поезда с одного пути на другой,

Переводим по почте или телеграфу деньги.

Кстати, и само слово «перевод» — переводное.

(С. Маршак)

ОТ АВТОРА

И в широком, и в узком смысле слова синхронный перевод не только индивидуальная, но и коллективная работа. Как в правительственных учреждениях и крупных частных компаниях, так и в национальных и международных организациях профессионалы в этой области часто действуют командами: каждый слушает своего коллегу, помогает ему -и все учатся друг у друга. Кто-то подскажет вам, как лучше передать необычный образ, другой даст остроумный эквивалент интересной пословицы, а третий поможет расшифровать акроним неизвестной организации. И так всегда и всюду: где есть группа синхронистов, там есть и «обмен лингвистических веществ».

Процесс само- и взаимообучения происходит между языковедами — теоретиками и практиками, между теми, кто специализируется на политической и на медицинской терминологии, между носителями «переводящих» и «переводимых» культур и, в конечном счете, принимает интернациональный характер. Но за исключением тех вузов и школ, где изначально обучаются переводчики, обнаружить истоки их знаний бывает очень трудно. Мало кто из нас может сказать, у кого и где он впервые услышал точный вариант того или иного слова или выражения. А те, кто абсолютно уверен, что перевод х как у — их личное открытие, подчас с удивлением узнают, что оно было сделано 20-30 лет назад. Рано или поздно мы все понемногу забываем, где и когда собирались крупицы нашего знания, но с чувством благодарности вспоминаем имена тех. кто помог нам открыть ту или иную «Америку».

Именно такое чувство испытываю я сейчас прежде всего в отношении всех членов своего коллектива англо- и русскоговорящих переводчиков ООН, ибо их опыт нашел свое отражение во всех разделах этой книги. Кроме того, она писалась бы намного медленнее без грантов от двух американских научных организаций — Института им. Кеннана и Международного совета по исследованиям и обменам (IREX). Благодаря им мне удалось провести библиотечную часть своей работы как в Вашингтоне, так и в Москве.

Мое поименное и большое спасибо относится к тем друзьям и коллегам, которые своими замечаниями, советами и поправками приняли непосредственное участие в обсуждении книги. Это — заведующий кафедрой славянских языков Колумбийского университета профессор Франк Миллер, женевский синхронист ООН Марк Слэй, директор Московской международной школы переводчиков Леонора Черняховская, ветераны моей профессии Борис Белицкий, Гелий Чернов, Наталья Стрелкова и молодая преподавательница английского Ирина Зубанова, которая перевела на русский 9, 10 и 12 главы этой книги.

И, наконец, о русском издании «Синхронного перевода». Я глубоко признательна московскому издательству «Р.Валент» за то, что оно обратило внимание на мою книгу и решило опубликовать ее в России. Это заставило меня не только внести значительные дополнения и исправления в свою работу, но и перевести ее, так сказать, в обратную сторону. Первые главы сделанного перевода прошли, однако, ревизию со стороны моего русского коллеги по ООН «письменника» Сергея Тюрина, который внес в рукопись множество ценных корректив. За это ему также большое спасибо.

ПРЕДИСЛОВИЕ

В «глобальной деревне», которая стала синонимом нынешнего мира, перевод играет очень важную и пока что незаменимую роль. Это контрастно проявилось со времени перестройки, когда десятки тысяч американских и русских бизнесменов, ученых, политиков и т.д. начали отправляться за океан не просто в качестве гостей. В разных странах они работают теперь рядом друг с другом и поэтому нуждаются в переводе во время деловых переговоров и подписания договоров, не говоря уже о ежедневном общении. Кроме того, в наше время миссия международного языка больше всего выпадает на долю английского, и на нем русскоговорящие люди контактируют сегодня как с американцами и англичанами, так и с гражданами многих других стран и континентов.

Но события в России последнего десятилетия оказали огромное воздействие и на русский язык. Носителям его нужно было придумать сотни новых терминов из области финансов, компьютерной техники, деятельности неправительственных организаций, проблем, касающихся женского вопроса, и т.п. В этот период английский язык оказал большое влияние на русскую словесность. Это бросается в глаза: достаточно открыть любую газету из России, чтобы найти там массу англицизмов. В то же время из русского стали исчезать и окаменевший марксистский язык, и суконно-посконный бюрократический жаргон, на которых десятилетиями говорили и писали советские идеологи и политики, дипломаты и журналисты. В результате, язык российских средств массовой информации стал сегодня — по сравнению с 70-ми и даже 80-ми гг. — просто неузнаваемым.

Совершенно по-другому заговорили и российские делегаты на международных конференциях. 10-15 лет назад хорошо запрограммированный робот со словарным запасом в 2000 единиц и набором идеологических шаблонов мог справиться с большинством официальных заявлений советских делегаций за рубежом. Тексты их речей были настолько предсказуемыми, что переводчик мог порой выговорить конец предложения на английском еще до того, как оратор закончит свою речь на родном. В наши дни официальный русский язык изменился: стал более живым, менее письменным и более разговорным. Он настолько отошел от старых штампов советского периода, что даже самый эрудированный компьютер уже не справится с тем, что обязан делать современный переводчик на английский.

Сегодня переводчик с русского должен в первую очередь знать эквиваленты тех слов, которые пополнили советский официальный язык. Такие новинки составляют нынче целые лексические ряды, а среди них — и нужные, и избыточные. К примеру, когда улеглись страсти холодной войны, на смену «борьбе», «врагам советского народ», «международным акулам» и т.п. пришла серия таких «спокойных» слов, как «сотрудничество», «совместное предприятие», «управляемый рынок» и т.п. Но модернизация временами ведет и к совершенно неоправданной вестернизации. Тогда в русский язык вставляются иностранные термины и выражения там, где в этом нет никакой необходимости.

Конечно, глобализация международных отношений, финансов, бизнеса и революция в мире компьютеров и телекоммуникаций сильно изменяет и русский, и английский, и языки всех народов мира. Но в русский язык «новый словарь» пришел более неожиданно, обрывисто и поэтому несколько ослабил его способность к адаптации — перевариванию неизвестного лексического материала на свой манер, Отсюда — противоречивая языковая тенденция. В процессе отмирания старого лексикона английские слова и корни часто вытесняют русские, хотя в ряде случаев родной язык проявляет удивительную изобретательность. Если, к примеру, «компьютер» и одержал победу над «ЭВМ», то для английского answering machine русский язык все же изобрел свой «автоответчик».

Сейчас во всем мире ощущается нехватка кадров в области перевода. В Америке, например, несмотря на большую нужду в специалистах, знающих классический и новый русский, студентов, желающих стать переводчиками, очень мало. Проблема несколько иного рода существует и в России. Здесь с давних пор действуют несколько прекрасных институтов для обучения переводчиков, но профессионалов с большим стажем все-таки очень мало. Закрытая советская система не позволяла студентам беспрепятственно практиковаться с носителями английского языка, подкрепляя теорию и оттачивая мастерство, и только в последнее десятилетие в российском обществе появилась возможность свободно ездить за рубеж.

Еще хуже обстоит дело в обеих странах с литературой о переводе. Даже при беглом обзоре того, что было выпущено по этим вопросам в Советском Союзе и в Америке, становится ясно: абсолютное большинство книг и статей посвящено здесь вопросам теории, а о практических аспектах перевода с русского языка на английский и обратно написано удивительно мало. А уж по методике преподавания синхрона обнаружить что-либо и вовсе очень непросто.

Советские и западные исследователи стали изучать механизм устного перевода только к концу 60-х гг. В первых исследованиях синхрон рассматривался как физическое действие, совершаемое в крайне трудных условиях и поэтому представляющее интерес главным образом для психолингвистов, неврологов и физиологов¹. Сами переводчики отрицательно и даже враждебно реагировали на попытки изучения их профессии, считая, что такой анализ бесполезен и — хуже того — ведет к неправильным выводам².

Многие русские и западные работы на эту тему поначалу являли собой сугубо технические, психофизиологические исследования: в них анализировалось, сколько слогов синхронный переводчик может выговорить в одну минуту или на сколько секунд он отстает от выступающего. Исследования другого рода, например, проведенные Черновым, Ширяевым, Бариком, Голдманн-Эйслером, представляют собой большой интерес, но их фокусировка — теоретическая. В практическом плане они мало помогают начинающему профессионалу, так как не решают конкретные лингвистические проблемы перевода с русского языка на английский.

За двадцать лет работы в качестве переводчика с русского и французского на английский мне при встречах с молодыми людьми не раз приходилось

слышать вопрос: «Как я могу стать переводчиком?» Чтобы разъяснить суть переводческой деятельности, показать роль переводчиков, в частности синхронистов, и рассказать о требованиях, предъявляемых к их работе, я несколько лет назад опубликовала пособие, предназначенное студентам-американцам, будущим переводчикам с русского на английский. Настоящая книга частично перекликается с тем пособием, но ее адресат и содержание несколько иные. Здесь анализируется процесс перевода на английский для тех, у кого родным языком является русский. Отсюда и цель моей работы — помочь будущим переводчикам разобраться в основных лексических, грамматических и синтаксических вопросах, которые возникают ежедневно при переходе по лингвистическому мосту с русского берега на английский, а главное — из одной культуры в другую.

Хотя «Синхронный перевод с русского на английский» рассчитан главным образом на желающих заниматься устным переводом, хочу надеяться, что он может оказаться полезным и для тех, кто постоянно переводит с английского, а также для «письменников». В конце концов, любой перевод — «улица с двусторонним движением». Однако моя книга — не теоретическое исследование, а практическое пособие, рассчитанное на студентов, аспирантов и переводчиков с хорошим английским, которые хотели бы усовершенствовать свои знания или просто познакомиться со стремительным и увлекательным миром синхронистов. И, конечно, для тех, кто готов взяться за нелегкое дело — переводить не на родной язык, а на выученный, иностранный.

Несомненно, в качестве тренировки перевод на чужой язык очень полезен и тому, кто переводит на родной. Но по самой сути своей первое из этих занятий несопоставимо труднее второго. Чтобы переводить на иностранный язык, нужно решить двуединую задачу. Первая — иметь возможность практиковаться не только с письменными текстами, но и с аудио- и видеопленками*. Второе — заниматься у такого носителя иностранного, в данном случае английского, языка, который способен помочь будущему переводчику совершенствовать свое произношение, интонацию и синтаксис.

И, наконец, о структуре этой книги. Она условно делится на две части, в первой из которых речь идет о проблемах грамматики, синтаксиса, стиля и терминологических наборах для конференций. Вторая часть содержит тренировочные тексты, разнотемные глоссарии, с которыми наиболее часто сталкивается синхронист, а также подборку типовых выражений для работы с делегациями, составления расписаний туристских групп и т.д. Перечни слов, которые приводятся здесь, конечно, не исчерпывающие, но они указывают на образцы того, что наиболее часто повторяется на конференциях и в поездках с делегациями.

* В планы издательства «Р.Валент» входит выпуск моего будущего аудиокурса, составленного по материалам ООН и др. интересным текстам. — Л.В.

ВВЕДЕНИЕ

Представители одной из первых профессий древнего мира — переводчики заговорили на «тысяче языков» и положили начало своей карьере уже со времен вавилонской башни. Это было вскоре после того золотого периода, когда на всей земле был один язык и одно наречие («Бытие», 11:1). Но потом коммуникации, а значит и перевод, стали играть (и играют теперь) ключевую роль в отношениях между людьми и государствами. Последнее в особой мере относится к контактам между лидерами ведущих держав сегодня, когда устное средство общения стало условием взаимопонимания и доверия. Ведущий русский ученый в области теории перевода, В.Н.Комиссаров писал:

Большую потребность в переводах и переводчиках вызовет дальнейшее распространение международных контактов, обмена в области культуры, спорта, туризма, проведение различных международных форумов, встреч и переговоров, не говоря уже о представительстве нашей страны в многочисленных международных организациях, правительственных и неправительственных³.

Удивительно, однако, до какой степени сами участники международных встреч и контактов недопонимают или сильно недооценивают работу тех, кто дает им возможность не только общаться и узнавать друг друга, но и разрабатывать и подписывать документы и договоры. "By the way, here's our translator," — это обычно первое, что слышит американский устный переводчик, т.е. синхронист*, когда приходит на заседание какого-либо международного форума. Таким образом, не учитывается, что по-английски "translator" значит письменный переводчик, a "interpreter" — устный, и разница между работой письменников и устных переводчиков — огромная. Синхронист — такой же специалист в своей области, как, например, хирург в медицине. Разве понравилось бы хирургу, если бы его называли терапевтом?!

Конечно, каким бы ни был перевод — устным или письменным, к нему подходит обобщающее определение, сделанное Л.С.Бархударовым: «Переводом называется процесс преобразования речевого произведения на одном языке в речевое произведение на другом языке при сохранении неизменного плана содержания, то есть значения»⁴. Действительно, и письменные, и устные переводчики осуществляют такое преобразование текста или сообщения с исходного языка (ИЯ — по-английски source language), и создают эквивалент на переводящем языке (ПЯ — target language). В этом смысле они преследуют одну и ту же цель. Но у них неодинаковые роли и совершенно разные условия деятельности.

В процессе своей работы письменный переводчик может советоваться с коллегами и пользоваться словарями и другими лингвистическими пособиями. Он может переписать и отредактировать текст, добавить или снять сло-

* Здесь и далее термины «синхронный переводчик» и «синхронист» употребляются как синонимы.

во или фразу, сделать перерыв в поиске самого лучшего слова для передачи смысла оригинала, просто отдохнуть, выпить чашку кофе. Устный же переводчик «обрабатывает» не письменные тексты, а речь и разговор. У письменного переводчика есть читатель его текста, а у устного переводчика — слушатель. Трио переводчик — текст — читатель заменяется другим трио: переводчик — устное сообщение — слушатель. Как правило, устный переводчик не имеет времени копаться в пособиях или советоваться с коллегами: он должен немедленно реагировать на услышанное им сообщение.

Различия между работой письменных и устных переводчиков детально сопоставлялись канадским устным переводчиком Браяном Харрисом.

Работа письменного переводчика	Работа устного переводчика
1. Текст для письменного перевода создан в прошлом, т.е. до начала перевода.	1. Выступление создается на месте, в настоящем времени.
2. Текст закончен и изменениям не подлежит.	2. Высказывание незаконченное, в процессе создания, конец его непредсказуем.
3. Текст можно почитать, отложить на время и вернуться к нему позднее.	3. Устное сообщение быстро «исчезает», и переводчик может опираться только на память.
4. Текст состоит исключительно из словесного материала (т.е. он не сопровождается ни жестами, ни мимикой - Л.В,). Переводчик не знает, в каких условиях он был написан.	4. Высказывание сопровождается жестами, и переводчик непосредственно видит, в каких условиях создается сообщение и выступает докладчик.
5. Большинство текстов — работа одного автора. У переводчика достаточно времени, чтобы привыкнуть к его стилю.	5. Устный переводчик должен переводить нескольких или многих ораторов, которые могут говорить, используя совершенно разные стили.
6. Так как текст написан в прошлом, он не оказывает непосредственное сильное эмоциональное воздействие на переводчика.	6. Устный переводчик не просто знает об условиях или возможной напряженной атмосфере заседания; он сам подвержен этой атмосфере.
7. Перед публикацией переводчик может перерабатывать и полностью заново редактировать текст.	7. Устный переводчик должен правильно переводить с первого раза. Другой возможности ему не дано.
8. Так же как и автор, переводчик не знает, кто его читатель. И между автором и читателем нет непосредственного контакта.	8. Устный переводчик знает свою аудиторию и, скорее всего, видит ее⁵.

Но, пожалуй, самое главное различие заключается в верности оригиналу: «Верность оригиналу... в письменном переводе... означает точную передачу авторского письменного текста; а в устном переводе она означает прежде всего правильную передачу смысла, коммуникативного намерения выступающего»⁶.

Бесспорно, письменный и устный переводчики должны блестяще владеть своими рабочими языками. Однако приемы и навыки у этих специалистов разные. Не случайно одним из важнейших критериев выбора той или иной профессии, точнее ее разновидности, является тип личности. Очень вдумчивый человек или педант и максималист, которым нравится редактировать и перерабатывать тексты, могут стать отличными письменными переводчиками, в то время как синхронист, исправляющий свои ошибки на ходу, то есть вслух, воспринимается слушателями, мягко говоря, без восторга. Опытный письменник может хорошо перевести шесть-восемь страниц в день. Синхронисту же иногда приходится отбарабанивать такое же количество страниц за пятнадцать минут. При таких различиях в их работе, как заметил один из специалистов-переводчиков, неудивительно, что «высококвалифицированный письменник редко становится выдающимся устным переводчиком. А блестящий устный переводчик необязательно хороший письменный переводчик»⁷. Один из них имеет возможность спокойно размышлять наедине с самим собой, другой думает и постоянно говорит на людях и второпях.

В таких международных организациях, как ООН, были случаи, когда пись-менники переквалифицировались в синхронные переводчики, ибо предпочитали более динамичную и напряженную работу с участниками живых разговоров одинокому сидению в маленькой комнате над скучными докладами и резолюциями. Но смена ролей «в другую сторону» — здесь исключительно редкое явление. Синхронисты просятся в письменники лишь в тех случаях, когда у них ухудшается слух, по тем или иным причинам возникает заикание или процесс старения вступает в такую фазу, когда рефлексы начинают работать в замедленном темпе. Другая, и, так сказать, побочная, причина нежелания устных переводчиков браться за перо заключается в том, что их рабочий день в международных организациях обычно короче, чем у письменников.

По своим видам устный перевод делится на последовательный и синхронный. В первом случае переводчик слушает выступление и записывает какой-то его отрывок (как правило, несколько предложений). Когда оратор делает паузу, переводчик, опираясь на свои записи и память, повторяет сказанное на ПЯ⁸. Синхронист же не ждет паузы, а переводит выступающего непрерывно, без антрактов. За несколько секунд он должен передать не только смысл слов, но и тон, нюансы и интонацию человека, стоящего на трибуне⁹.

Сегодня последовательный перевод используется главным образом на небольших международных конференциях, переговорах по разоружению и во время тостов на официальных обедах. В ООН он прожил до 1951 года, а затем был заменен синхронным переводом на почти всех заседаниях, кроме Совета Безопасности, который ввел у себя это новшество в 1970 году. В наши дни подавляющее большинство межнациональных, государственных, общественных и частных конференций отдают предпочтение синхронному пе-

реводу. Это экономит массу времени и дает возможность передать тон, интонацию и эмоции ораторов, что при последовательном воспроизведении их речей зачастую просто теряется.

У каждого из двух видов перевода есть, конечно, свои поклонники. Например, некоторые из сторонников последовательного перевода считают, что при таком переводе наличие записей и пауз делает работу лингвистического посредника хотя и более трудной, — так как ему нужно приложить определенные усилия для восстановления сказанного по памяти, — но зато более точной. Кроме того, переводчик здесь неизменно находится в непосредственном контакте со своими слушателями и сидит рядом с выступающим, а не б кабине. Наконец, в паузах для перевода оратору предоставляется дополнительное время для того, чтобы собраться с мыслями и найти нужные слова.

Однако у последовательного перевода есть и свои недостатки. Во первых, он занимает очень много времени. Во-вторых, из-за больших интервалов между фразами ораторов и их переводом, в последнем увеличивается вероятность ошибок, что порой случалось на саммитах глав государств после Второй мировой войны. Здесь, в рамках официальных, но камерных встреч политических лидеров, последовательный перевод продержался дольше, чем в международных организациях, и ушел с высокой сцены лишь в 1985 году. Это произошло на женевской встрече Горбачева с Рейганом, где перевод последовательный окончательно уступил свое место синхронному*.

Хотя многие устные переводчики занимаются и синхронным, и последовательным переводом, английский термин "conference interpreter" обычно относится только к синхронистам. «Линейный переводчик», т.е. переводчик, который осуществляет неформальный перевод за столом, в ресторане, в магазине называется по-английски "escort interpreter". Иногда, если его назначают работать с делегацией на конференции или на неформальных мероприятиях, он должен выступать и в качестве синхрониста, и в качестве линейного переводчика. В таких случаях приходится переводить неофициальные беседы, ходить на экскурсии или по магазинам и, естественно, переводить в обе стороны — на тот или другой языки. Это не только тяжелее физически, но и сложнее, ибо перевод «в обратную сторону», т.е. на иностранный, требует хорошего знания иностранного разговорного языка.

В России профессия переводчика всегда считалась престижной. В закрытом обществе СССР было мало носителей западных языков и еще меньше профессиональных переводчиков — носителей этих языков. В те годы хорошее знание английского или французского языка было ключом и к знакомству с гостями — представителями запада, и к получению интересной работы с возможностью ездить за границу. Многие русские дипломаты начинали свою карьеру переводчиками МИДа. К тому же языковые занятия открывали возможность для идеологически безопасной работы. Так, перевод английской или

* У последовательных и синхронных переводчиков есть немало общего в лексическом и синтаксическом смысле. Но в настоящем издании речь идет о втором из них, так как анализ особенностей последовательного перевода с русского на английский потребовал бы изложения системы записей. Это — отдельная и очень широкая тема.

французской литературы средневековья или восемнадцатого века не был чреват слишком острыми столкновениями с блюстителями советской идеологии.

Несмотря на очевидную нужду в переводчиках, в Америке эта профессия никогда всерьез не воспринималась. «Нельзя сказать, что сегодня в Америке переводчики вызывают все большее уважение, — писал один из авторов Нью-Йорк Тайме. — За границей профессия переводчика гораздо больше престижна, чем у нас в стране»¹⁰. Как отметил один американский специалист по переводу, в США принято считать, что переводчик — человек «довольно низкого социального статуса, пожилой господин в обшарпанном пиджаке, говорящий по-английски с сильным акцентом, по всей вероятности иммигрант»¹¹. В отличие от стран Европы и Азии, Америка никогда не осознавала ту исключительно важную роль, которую играет переводчик в создании коммуникации между нациями в лице их руководителей. Например, у президента Никсона на первой встрече с Брежневым в 1972 г. не было своего переводчика, а в дальнейшем американская сторона была вынуждена опираться на записи протоколов заседаний, сделанные советским переводчиком¹². Во время визита президента Рейгана в Японию в 1983 г. на личную беседу с премьер-министром Накасоне американские переводчики не приглашались. «Переводчики — только помеха», — говорили помощники Рейгана¹⁵.

В Америке о синхронном переводе написано очень мало работ, хотя потребность в этом неизменно растет. Профессионалы ООН, Госдепа и внештатные коллеги уже не могут обслужить все те многочисленные дипломатические, научные конференции, деловые переговоры и обмены делегациями, которые нуждаются в лингвистической помощи. А спрос на нее увеличивается вследствие расширения спутниковой технологии, СМИ, видеоконференций, телемостов и т.п. Вместе с ростом русской эмиграции в Америке и появлением русскоговорящих людей в судах США появилось множество истцов, ответчиков и свидетелей, которые говорят на английском очень плохо или вообще его не понимают. В результате возникла острая потребность в переводчиках с русского на английский и обратно, знающих юридическую терминологию до тонкостей. Таких профессионалов в Америке очень мало, а их роль часто подменяется любителями быстрого и легкого заработка. Они появляются из среды студентов, занимающихся русским языком, новоприезжих из самых разных сфер деятельности России и т.д. К сожалению, у большинства из них нет ни малейшего представления о том, что такое синхронный перевод.

К слову сказать, возможности для подготовки хороших устных переводчиков в Америке пока что очень скромные, по крайней мере, по сравнению с Россией. Если тут полную программу обучения синхронистов предлагают Московский лингвистический университет, Московская международная школа переводчиков (MISTI) и другие вузы, то в США их прототипы можно пересчитать по пальцам. Это — Georgetown University, Monterey Institute of Translation and Interpretation и SUNY (State University of New York at Albany) и, быть может, еще одно-два учебных заведения, где студентам предлагают-ся — постоянно или время от времени — курсы по устному переводу. Полная же программа обучения переводу с русского на английский существует только в Монтерее.

Кроме того, менаду русским и американским подходом к синхронному переводу есть одно существенное различие. В США и таких международных организациях, как ООН, считают, что синхронный переводчик должен по мере возможностей переводить с иностранного на свой родной язык. В моей практике очень редко встречались носители русского или английского языка, которые, действительно, могли одинаково хорошо переводить «в обе стороны» — на тот и другой язык. Физическое и умственное напряжение, которое является неотъемлемой частью работы синхрониста, может привести к тому, что даже у опытного профессионала, который прекрасно владеет обоими языками, при переводе с родного языка на иностранный появляется целый ряд грамматических и стилистических ошибок. Это наблюдается у всех переводчиков, кроме небольшого числа двуязычных синхронистов, которые с одинаковой легкостью переводят «в обе стороны».

Но и здесь между американцами и русскими есть заметная разница. Крайне редко бывает, чтобы американец, если только он не русского происхождения, мог бы столь же свободно переводить на русский так, как и на английский. А между тем в Америке послевоенных десятилетий многие русские эмигранты успешно работали переводчиками, переводя на выученные языки. Такие первоклассные синхронисты, как У.Краймер, КМуромцев, Ю.Хлебников и другие, не только в совершенстве владели английским, но и сохранили свой родной язык, несмотря на долгую жизнь за рубежом. Отдельным двуязычникам даже удавалось переводить «в обе стороны».

Иначе обстояло дело с переводчиками в России. Сюда в годы советской власти больших волн эмиграции из Америки и других родственных с ней по языку стран не было, и в СССР оказалось крайне мало профессионалов с родным английским. У одних из них, — а такие насчитывались единицами, — этот язык был родным для отца или матери, впрочем, смешанные браки тогда были очень редкими. У других родители служили в дипкорпусе или в торговом представительстве за границей. Для подавляющего же большинства русских переводчиков английский язык был иностранным, выученным в школе, институте или у преподавателя, который и сам чаще всего не был от роду англоговорящим.

Ситуация с переводчиками в СССР осложнялась и тем, что «железный занавес» для них был тоже не очень дырявым. При советской власти ездить на Запад, встречаться с носителями английского языка и свободно знакомиться с его обширной литературой было весьма непростым делом. Неудивительно, что круг высококвалифицированных советских переводчиков на английский был не просто узок, а жестко ограничен несколькими выездными людьми. И даже сейчас, когда можно беспрепятственно ездить повсюду, встречаясь с иностранцами, получать любые материалы с Запада, унаследованное отставание в этой сфере изживается пока что в основном молодыми переводчиками. Они уже понимают, что «спонтанность в выражении мысли и элегантность речи по-настоящему возможны только на родном языке»¹⁴, но что и на неродном можно одолеть и при желании и упорном труде превзойти тот уровень, на котором установлена высокая планка такими отличными советски-

ми переводчиками, как Б.Белицкий, О.Трояновский и В.Суходрев, работавшими в послевоенные десятилетия. В конце концов, нет предела совершенству...

Достаточно оптимистичное, но вместе с тем трезвое отношение к своему переводу на английский особенно важно для синхронистов в России. В отличие от Западной Европы и Америки, от практики ООН и большинства международных институтов, перевод здесь обычно осуществляется и на родной, и на иностранные языки. «Московские преподаватели устного перевода утверждают, — писал один из русских лингвистов, — что лучше переводить с родного языка. В ООН же исходят из того, что перевод на родной язык, на котором переводчик говорит без акцента, и лексику и грамматику которого, естественно, знает лучше, будет более беглым, точным и стилистически выдержанным, чем когда перевод идет на иностранный язык»¹⁵.

Логика сторонников перевода «в обратную сторону» строится чаще всего по принципу силлогизма: в родном языке переводчик понимает все, что слышит, и поэтому может уделить этому материалу относительно небольшую долю своего внимания, а всю свою энергию сосредоточить на обработке и передаче текста на иностранный язык. Да и фразы на родном языке дольше держатся в памяти. Не говоря уже об обычных интеллектуальных трудностях самовыражения на иностранном языке, сторонники этого силлогизма упускают из вида тот психологический мотив, по которому переводчики часто выбирают перевод на чужой язык — некоторые из них просто боятся неправильно понять, что говорится на иностранном языке и предпочитают слушать родной и переводить с него. Иными словами, их выбор объясняется недостаточным знанием выученного языка, что и подтверждает точку зрения большинства специалистов по языку, в т.ч. переводчиков, на Западе. Они считают, что легче переводить — и легче слушать перевод — с иностранного языка на родной, так как при этом эффективно устраняется множество грамматических ошибок, стандартных фраз и пауз, которые неизбежны при переводе на иностранный язык и которые крайне затрудняют восприятие живой речи слушателями.

Впрочем, и в России не все специалисты придерживаются одной точки зрения. Например, А.Д.Швейцер, один из ведущих русских экспертов по переводу, выступает в пользу перевода на родной язык:

при направлении «иностранный язык — основной язык» существует большая вероятность точного анализа и адекватного преодоления переводческих трудностей¹⁶.

Другой русский автор тоже согласен с тем, что при переводе на иностранный язык возможности передать точный смысл высказывания оратора ограниченны:

Необходимо уяснить, что существует некий «потолок» возможностей научиться переводить на неродной язык. За редкими исключениями этот потолок — уровень газетно-информационного языка и язык газетно-журнальной публицистики'⁷.

Мнение этого автора, конечно, имеет под собой серьезное основание, но оно, на мой взгляд, чересчур категорично. Во-первых, «потолок» овладения иностранным языком зависит от способностей, опыта и знаний переводчика, не говоря уже о силе его характера — настойчивости и упорстве, с которыми он стремится к совершенству. Следует отметить, что выдающиеся русские синхронисты из среды эмигрантов после Второй мировой войны и их первоклассные коллеги в СССР вовсе не ограничивались набором шаблонов английского языка, с которым они, как правило, работали, а порой достигали столь высокого уровня лексического и стилистического выражения мысли, что их иноземное происхождение уже не обнаруживалось ни в чем, кроме произношения и интонации.

Во-вторых, каким бы трудным ни был переход в чужую культуру, синхронист в наше время трудится не столько в лингвистических кабинетах, сколько б реальном и довольно трудном мире, где нельзя позволить себе роскошь переводить только на русский или только на английский языки. В силу финансовой ограниченности и стремления к экономии на посторонних расходах все большее число сегодняшних фирм и организаций стараются пользоваться услугами переводчиков, особенно линейных, которые переводят «в обе стороны». А тому, кто работает с делегациями, приходится волей-неволей овладевать разговорным английским, а не только набором штампованных выражений для проведения заседаний.

В-третьих, гласит русская пословица, нет худа без добра. Если даже, несмотря на все усилия хорошо переводить на чужой язык, синхронист достигает желаемого результата постепенно или очень медленно, все же его труды не пропадают даром. Как ни парадоксально это звучит, но практика перевода на английский помогает лучше понять и особенности своего родного языка, а вместе с тем улучшить синхронный перевод на свой язык. Такое явление очень напоминает случай с русским шофером, который научился водить машину в Англии, где левостороннее движение, а потом с удивлением обнаружил, что он стал значительно лучше понимать правила уличного движения и поведение водителей в странах, где ездят с правой стороны.

Да, настоящий, честный профессионал всегда осознает пределы своих знаний и способностей и, если только он не является двуязычным, предпочтет переводить на родной, а не на иностранный язык или, по крайней мере, не искажать последний. К сожалению, именно такие искажения английского были массовым явлением в СССР. В результате острой нехватки носителей английского языка и трудностей его освоения в советское время появился даже особенный стиль перевода с русского на английский, который на Западе прозвали "Moscow News English," "Tassisms" или "Russian English". Он стал обычным явлением в русских СМИ:

Переводя на родной русский язык, переводчик «шлифует» текст, добиваясь, чтобы последний выглядел как работа, написанная русским автором. Переводя же на английский, русский переводчик нередко порождает некий Russian English, с трудом понимаемый (или вообще непонимаемый) носителями английского языка. Интересно, что такой Russian English не вызывает обычно сомнения у русских редакторов, поскольку в его основе лежит хорошо понятный им русский язык.

Английский такого рода был частым явлением в СМИ. Но особенно выделялись грубые ошибки в буквальных и стилистически неуклюжих переводах ТАСС и АПН, цену которым хорошо знали опытные советские профессионалы.

К числу основных недостатков официальных переводов советской публицистики на английский язык, из года в год отмечаемых зарубежными редакторами и рецензентами, относятся: многословие, описательность, цветистость, выспренность, претенциозность, структурная и синтаксическая рыхлость и беспомощность, искусственный, бесцветный, вымученный стиль¹⁹.

Вот лишь несколько образцов подобного искажения:

Western media have been talking much of late about Western embassy personnel in Kabul hastily leaving.

Since Soviet journalists used to write according to scenarios they received from high on, so it would have been no sense in providing any additional information.

Reasonable, sober-minded people feel that the global problems have become common human problems. Therefore, solidarity with Armenia became the realization of this/⁰

И еще несколько примеров из советского учебника(!) по переводу: