Потери личного состава войск Красной Армии

за период боевых действий с 1 января по 30 апреля 1942 г. [227]

Таблица № 13

Фронты и операции	Убито и умерло на этапах эвакуации	Пропало без вести	Попало в плен	Безвозвратные потери	Ранено, с эвакуацией в госпиталь	Обморожено, с эвакуацией в госпиталь	Всего
Волховский, Ленинградский, 54-я А				95 064	213 303		308 367
Северо-Западный				132 156	175 413		307 569
Калининский	93 955	23 718		118 031	204 175		327 419
Западный	119 897	39 552		159 690	302 625		465 007
Брянский	14 836	13 329		28 227	24 920		54 127
Оборона Севастополя*				156 680	43 601		200 281
Керченская операция				162 228	14 284		176 512
Юго-Западный				10 586	19 996		30 582
Всего	228 688	76 599		862 662	998 317		1 869 864

 

* Примечание. Оборона Севастополя представлена в рамках оборонительной операции города с 10 декабря 1941 г. по 7 июня 1942 г.

 

Войска Вермахта в боях на всем советско-германском фронте за этот период потеряли безвозвратно 178 700 человек, из которых убитыми – 159 400 и пропавшими без вести – 19 300 [228].

В результате боевых действий на советско-германском фронте в первые четыре месяца войны соотношение потерь составило 4,8:1 в пользу противника. Можно было бы понять такие показатели, если бы в результате наших «кровожадных» наступательных операций был получен результат, адекватный потерям: допустим, освобождена вся территория страны, осуществлен полный разгром гитлеровских войск в 1942 году, как о том мечталось Сталину. Но, увы…

Вероятно, справедливо мнение Браухича, когда после провала операции «Тайфун» он высказался относительно постановки главной задачи своим войскам: «Основной задачей является не овладение русским пространством, а уничтожение сил русских».

Уроки истории можно свести к простым аксиомам, одна из которых состоит в том, что в свете подавляющего большинства исторических примеров ни один полководец не может быть оправдан за нанесение лобовых ударов противнику, прочно удерживающему свои позиции. Вероятно, ни Жуков, ни Конев, ни Черевиченко, ни Сталин, который руководил ими, ввиду своего недостаточного фундаментального образования, в том числе и военного, не знали этой простой аксиомы.

В первой декаде января советско-германский фронт стабилизировался. К апрелю 1942 года немцы прочно удерживали Шлиссельбург, Новгород, Ржев, Вязьму, Брянск, Орел, Курск, Харьков и Таганрог.

С тактической точки зрения, эти города были мощными препятствиями. В стратегическом отношении они также имели большое значение, поскольку представляли собой узловые пункты транспортных коммуникаций. Немецкие гарнизоны этих городов, блокируя пути сообщения в этих пунктах, мешали советским войскам развить успех прорыва, если он намечался между ними.

Как видим из данных вышеприведенных таблиц, в сражениях за стратегические плацдармы зимой и весной 1942 года наши войска понесли значительные потери. В огромных размерах – за Ржевско-Вяземский, когда с января по апрель включительно войска Западного фронта генерала Жукова и войска Калининского фронта генерала Конева в безуспешных изматывающих боях потеряли 776 889 человек [229], из которых безвозвратные потери составили 272 320 человек, или 35 процентов. Значительно меньше было потерь на других фронтах ввиду того, что и размах боевых действий, и задачи, стоявшие перед ними, были не столь масштабны. Наименьший урон в сражениях за Орловский плацдарм понес Брянский фронт – 69 923 человека, из которых 28 227 человек, или 40 процентов, – безвозвратные потери. Такие огромные потери были напрасны. Ни Ржевский, ни Орловский плацдармы не были ликвидированы.

К началу лета 1942 года советские Вооруженные силы оказались без стратегических людских резервов и необходимых материальных ресурсов. Техническая оснащенность Красной Армии значительно уступала Вермахту. Генеральный штаб пришел к выводу, что в связи с таким положением ближайшей задачей советских войск, как пишет начальник Генштаба А.М. Василевский, должна быть «временная стратегическая оборона. Ее цель, – изматывая оборонительными боями на заранее подготовленных рубежах ударные группировки врага, не только сорвать подготавливаемое фашистами летнее наступление, но и подорвать их силы и тем самым с наименьшими для нас потерями подготовить благоприятные условия для перехода Красной Армии в решительное наступление. Главное внимание в плане, естественно, уделялось Центральному направлению»[230].

Но Ставка не согласилась с такой постановкой вопроса Генштабом. Советские генералы на фронте требовали операций. К этому их подталкивали и показатели соотношения сил на фронте. А они были таковы, что Красная Армия имела преимущество в людях (на 1,5 миллиона человек) и небольшое – в артиллерии, танках и самолетах.

В связи с недостатком сил для возобновления наступления по всему фронту, как это было летом 1941 года, Гитлер решил сосредоточить усилия на южном направлении, преследуя цель захватить Кавказ и таким образом лишить СССР этого источника нефти. Несмотря на то что такое решение означало отказ от продолжения попытки разгрома главной группировки противника под Москвой, фюрер все же надеялся, что ему удастся косвенным путем подорвать силу сопротивления Красной Армии, лишив кавказской нефти. А затем, когда Москва останется без зерна Кубани и Ставрополья, без угля Донбасса, нефти Кавказа, то есть основные жизненно важные артерии будут перерезаны окончательно, останется только накинуть удавку на Москву и затянуть ее прочно и туго – навсегда. С этой целью две группировки, которые находились по обе стороны от столицы – с северо-запада на Ржевско-Вяземском плацдарме и с юго-востока на Орловском плацдарме, – начинают движение на Москву. Это был тонкий и коварный расчет, который был ближе к своей цели, чем принято считать после окончательной катастрофы Германии в 1945 году.

Некоторые зарубежные историки, сходятся на том, что Гитлер после захвата Кавказа двинул бы свои войска на восток, через Иран – к Персидскому полуострову. Наивно думать, что, оставив у себя в тылу не разгромленный политический центр Советского Союза – Москву, можно было двинуться за Каспий. К этому времени Москва, имея первостепенную политическую значимость, стала главным транспортно-экономическим центром страны. Сюда из Норильска и Череповца, Казани и Куйбышева, Свердловска и Челябинска, Кузбасса и Темиртау шла готовая военная продукция мощных промышленных предприятий Севера, Урала, Поволжья, Сибири и Казахстана. Здесь эти потоки перераспределялись. Но кроме этого в столицу поступали основные компоненты военно-промышленного производства[231]. Из них на многочисленных предприятиях Москвы в огромных количествах выпускалась готовая военная продукция.

Имея за спиной не уничтоженный главный политический центр и крупнейший транспортный и военно-промышленный узел, каким в это время была Москва, двигать войска к побережью Персидского залива было не только рискованно, но и неразумно. Гитлер и его окружение в это время были еще в здравом рассудке. Они понимали, что двинь Сталин мощную ударную моторизованную группировку (а к этому времени комплектование и сколачивание танковых, механизированных корпусов и танковых армий было поставлено на поток) вдоль Волги и Дона к Ростову – и персидская экспедиция Манштейна (эту роль ему прочили) окажется отрезанной от основных сил Вермахта в России.

Но, в любом случае, немецкое командование приняло точку зрения Гитлера относительно стратегии лета 1942 года, когда акцент военных действий переносился на южное направление. Острия немецкого «трезубца» были направлены на Воронеж, Сталинград и Баку. Захват важнейшего промышленного и сельскохозяйственного района мог настолько экономически ослабить нашу страну, что она надолго лишалась бы возможности вести активные боевые действия. Забегая вперед, скажу: так оно впоследствии и оказалось. Огромная территория юга России была захвачена, но Красная Армия не понесла таких ощутимых потерь, как это было год назад. Более того, немецкие войска, прорвавшись глубоко в тыл на южном фланге советско-германского фронта, сами подставили себя под фланговые удары и оказались в конце 1942 года на грани катастрофы.

В конце весны 1942 года на фронте от Орла до Таганрога стояло пять укомплектованных и оснащенных армий врага, готовых разбить советские войска на юге. За ними были сосредоточены: одна румынская, одна итальянская и одна венгерская армии, соединения которых к этому времени были по штату укомплектованы и вооружены.

8 мая немцы первыми начали весенне-летнюю кампанию 1942 года. В ходе нее были ликвидированы две крымские группировки: сначала керченская, а затем севастопольская. 19 мая с окруженными советскими войскам на Керченском полуострове было покончено. Последние защитники Севастополя 4 июля 1942 года покинули крепость, которая держала в напряжении немецкие войска и особенно 11-ю армию Манштейна. Теперь у Гитлера на юге были полностью развязаны руки. В боях за Севастополь и Керчь, где командование советских войск оказалось не на должном уровне, Красная Армия лишилась 376 793 человека, из которых безвозвратно – 318 908 человек, или 85 процентов (см. данные таблицы № 13).

Советское командование, определяя стратегию второго года войны, не зная истинных намерений гитлеровского руководства, также выбрало южное направление главным для нанесения удара. Были спланированы две операции. В одной ставилась цель окружить и уничтожить немецкие войска на Орловском плацдарме, в другой – на Харьковском. Были отработаны планы операций, и сюда стягивались крупные силы.

Красная Армия ответила ударом на удар. 12 мая войска Юго-Западного (маршал С.К. Тимошенко) и Южного (генерал-лейтенант Р.Я. Малиновский) фронтов повели крупномасштабное наступление на юге с целью окружения немецких войск в районе Харькова. В результате контрудара немцев советские 6-я, 57-я и частично 9-я армии оказались в окружении в районе Барвенковского выступа.

Таким образом, к середине 1942 года немецкие войска на севере и в центре находились на прежних рубежах обороны, значительно улучшив свое положение на южном участке советско-германском фронта. Они занимали очень важные стратегические плацдармы, на которых были сосредоточены крупные группировки войск, – Демянский, Ржевский, Орловский и Харьковский. И в этот момент важнейшее значение для немецкого командования приобретают два плацдарма: Орловский и Харьковский. На них к началу июля 1942 года были сосредоточены две ударные группировки врага.

Как и в первый год войны, немецкое командование провело подготовку удара в южном направлении скрытно и тщательно и добилось его внезапности. Необходимо отметить один очень важный момент. На Воронежском направлении советское командование также готовило крупное наступление силами Брянского фронта. Ставка ВГК значительно усиливала его войска, прикрывавшие Орловско-Тульское и Курско-Воронежское направления. Ее руководство считало наиболее вероятным для удара на Москву, а значит, и опасным – Орловско-Тульское направление. Не исключалось и Курско-Воронежское, с последующим развитием наступления врага в глубокий обход Москвы с юго-востока. Перемещение 4-й танковой армии противника с западного на юго-восточное направление как бы подтверждало такой вывод. Однако Генштаб и Ставка ошиблись, и ошибка их состояла в том, что они не определили немецкую стратегию второго года войны на Востоке. «Мы предполагали главный удар фашистов не на юге, а на центральном участке советско-германского фронта, – подтверждает такой вывод А.М. Василевский. – Поэтому Ставка всемерно, в ущерб югу, укрепляла именно центральный участок, особенно его фланговые направления, уделяя основное внимание защите столицы».

Ржев, Орел и Харьков – вот города, которые определяли советскую стратегию второго года войны, когда перед войсками Красной Армии ставилась задача: освободить эти города и ликвидировать соответствующие плацдармы.

Сразу же после окончания зимних сражений, уже в апреле и первой половине мая 1942 года Брянский фронт дополнительно получил четыре танковых корпуса, семь стрелковых дивизий, одиннадцать стрелковых и четыре отдельные танковые бригады, а также значительное количество артиллерийских средств усиления. Кроме того, в полосе этого фронта располагалась находившаяся в резерве Ставки, полностью укомплектованная и предназначавшаяся для нанесения контрудара 5-я танковая армия.

Все эти соединения, поступавшие из резерва Ставки, были хорошо укомплектованы личным составом и материальной частью.

Следует оговориться, что из двух наступательных операций – на Ржевском и Орловском направлениях – была проведена только одна, которая сейчас упоминается в военно-исторической литературе как Ржевско-Сычевская (30.07 – 23.08.1942 г.). Войска Конева и Жукова не выполнили поставленной перед ними задачи – не освободили Ржев и не ликвидировали Ржевский выступ, но при этом их армии понесли существенные потери: 193 683 человека, или 56 процентов от первоначального состава (345 100 человек). Ежесуточные суммарные потери этих двух фронтов составили 7747 человек, или одну дивизию нештатного состава. В некоторых советских источниках говорится, что эта операция была проведена с целью отвлечения немецких войск со Сталинградского направления. Довод, который оправдывает огромные потери, которые понесли войска Конева и Жукова. Это не совсем так. Дело в том, что Ржевско-Сычевская операция началась 30 июня 1942 года, а Сталинградская оборонительная операция советских войск – 17 июля 1942 года, т.е. на полмесяца позже. Кроме того, немецкого наступления на Сталинград наше Верховное Главнокомандование в то время, когда войска Западного направления начали операцию, вообще не предвидело, о чем упоминает выше Василевский. И это привело к тому, что враг вскоре оказался уже в низовьях Волги.

Орловская же наступательная операция лета 1942 года не состоялась. И вот почему. Самолет из Москвы, в котором после совещания в Кремле летел генерал-лейтенант Александр Григорьевич Самохин – командарм 48-й армии, входящей в состав Брянского фронта, должен был приземлиться в Ельце. Но он не прилетел туда. Ждали несколько суток. Затем наши связисты перехватили радиосообщение противника, из которой стало ясно, что Александр Григорьевич по ошибке совершил посадку не в Ельце, а в оккупированном немцами Мценске. Там он был пленен, и враг завладел при этом оперативными документами. Ставке пришлось пересмотреть сроки готовившегося наступления, изменить направление нашего удара по противнику. Немцы опередили и первыми нанесли удар с южного участка Орловского плацдарма в направлении Воронежа.

28 июня 1942 года гитлеровские войска группы генерал-полковника Вейхса, действуя по плану операции «Блау»[232], перешли в наступление. Наши войска заняли оборону, и несколько позднее сражения на этом направлении получили название «Воронежско-Ворошиловградская оборонительная операция».

Немецкое командование рассчитывало этим наступлением на Воронеж окружить и уничтожить войска Брянского фронта, прикрывавшие Воронежское направление, а затем поворотом на юг, с дополнительным ударом из района Славянска, уничтожить войска Юго-Западного и Южного фронтов и открыть себе дорогу к Волге и на Северный Кавказ.

Перешедшие в наступление войска группы генерал-полковника Вейхса (2-я полевая, 4-я танковая немецкие и 2-я венгерская армии из группы армий «Б») прорвали оборону на стыке 13-й (генерал-майора Н.П. Пухова) и 40-й (генерал-лейтенанта артиллерии М.А. Парсегова) армий Брянского фронта и за два дня продвинулись в глубину на 40 км. Управление нашими армиями нарушилось. Ставка отправила в Елец, где находился штаб Брянского фронта, А.М. Василевского, к этому времени совмещавшего две должности: начальника Генерального штаба и члена Ставки ГКО. Только благодаря его вмешательству и решительным действиям (сменой благодушно-бездействующего командующего фронтом Ф.И. Голикова сначала генералом Н.Е. Чибисовым (7.07.42 г.), а затем генералом К.К. Рокоссовским (14.07.42 г.), удалось спасти от полного окружения войска Брянского и Юго-Западного фронтов. Здесь Василевский проявил свой полководческий талант: сразу же поняв суть обстановки, принял решение на стратегическую оборону. В этом случае предусматривался такой тактический прием, как отход, о котором раньше Сталин и слышать не мог.

* * *

Можно с уверенностью сказать, что успех немцев в Харьковской операции в какой-то степени предопределил разгром наших войск сначала на Воронежском и Сталинградском, а затем на Кавказском направлениях. Контрудар, в котором противник использовал оборонительную и наступательную формы, с применением такого тактического отвлекающего маневра, как завлечение противника в западню (в данном случае – в западню огромного размера под Харьковом), привел Красную Армию к катастрофе большого масштаба. Потери наших войск в сражении за Харьков летом 1942 года составили 277 190 человек, две трети из которых было потеряно безвозвратно (170 958 человек убитыми и пропавшими без вести)[233].

Наступление немецких войск летом 1942 года, предпринятое с южного участка Орловского плацдарма войсками 2-й полевой армии Вейхса в направлении Лиски, Касторное, Воронеж, заставило наше командование отказаться от наступления, целью которого было освобождение Орловского плацдарма. Битва за его обладание откладывалась до февраля 1943 года.

Летняя кампания 1942 года на советско-германском фронте отличалась необыкновенным упорством, которое проявили в сражениях обе стороны. Практически благодаря тому, что в этот момент недавно вступивший в должность начальника Генштаба А.М. Василевский настоял на стратегии, которая изначально закладывалась на 1942 год в большей степени им, а также Б.М. Шапошниковым, – оборонительной, такие «котлы», в которые попадали советские войска под Киевом, Вязьмой, Брянском, Харьковом, в Кыму, со второй половины 1942 года и далее исключались. Теперь в подобные «котлы» стали попадать немцы. Да, наши войска отступали и несли больше потери, но исход войны был предрешен. Так, в результате стратегического просчета в конечном итоге Гитлер оказался «у разбитого корыта».

Уничтожение 6-й немецкой армии под Сталинградом, разгром армий союзников на Дону, огромные потери в живой силе и технике на Кавказе и в большой излучине Дона отрицательно сказались не только на боеспособности немецких и союзных войск, но и на настроении народов Германии, Италии, Венгрии и Румынии.

Зимой 1943 года, в результате победоносного развития сталинградского контрнаступления, Орловское направление вновь стало генеральным для советского командования, наряду с Ржевским и Харьковским. В начале зимних боев советское военно-политическое руководство продолжало интенсивно наращивать усилия на Орловском направлении. Из района Сталинграда в спешном порядке сюда перебрасываются высвободившиеся там войска Центрального фронта.

В противовес этому немецкое командование снимает с Ржевского плацдарма соединения 9-й армии и направляет их на южный участок Орловского плацдарма.

В Генеральном штабе Красной Армии к началу февраля закончилась работа над циклом операций, связанных единой грандиозной стратегической составляющей – сдвинуть с места весь советско-германский фронт и к лету 1943 года выйти к довоенным границам.

С этой целью были посланы директивы Ставки ВГК командующим соответствующих фронтов на разгром ленинградско-волховской, демянской, ржевско-вяземской и орловско-брянской группировок противника.

Особо выделю две последние директивы, которые давали установку войскам Калининского, Западного и Брянского фронтов – не только ликвидировать одновременно два плацдарма: Ржевско-Вяземский и Орловский, но и уничтожить войска группы армий «Центр», базирующиеся на них.

Замысел советского командования предусматривал глубокий охват главных сил группы армий «Центр» (2-я и 3-я танковые, 4-я и 9-я полевые армии), их окружение и разгром в районах Орла и Ржева с последующим выходом на линию Витебск – Смоленск – Гомель. К выполнению этой задачи намечалось привлечь войска четырех фронтов: Калининского, Западного, Брянского и Центрального (последний был образован 15 февраля 1943 г. на базе бывшего Донского фронта)[234], а также часть сил Воронежского фронта. Операцию планировалось провести в три этапа.

Несмотря на огромные усилия Красной Армии, удалось ликвидировать только Ржевский плацдарм, с которого немецкие войска были переброшены для усиления орловской группировки, ставшей с этого времени доминирующей ввиду того, что она находилась в центре всего Восточного фронта.

Рассматривая многие аспекты влияния результатов сражения на центральном участке советско-германского фронта, следует иметь в виду, что боевые действия войск Брянского и Центрального фронтов по ликвидации Орловского плацдарма совершенно неожиданно реализовались положительным результатом в другом месте – немецкими войсками был оставлен Ржевско-Вяземский плацдарм. Напомню, что перед тем за 14 месяцев беспрерывных и безуспешных боевых действий по ликвидации Ржевского выступа войска Калининского и Западного фронтов потеряли убитыми и пропавшими без боле 750 000 человек.

Здесь мы наблюдаем классический пример, когда одна из воюющих сторон (в данном случае – советская) добилась успеха за счет стратегии непрямого действия. Наступательные действия войск Брянского и Центрального фронтов в Орловской операции зимы 1943 года заставили немецкое командование принять важное стратегическое решение: сократить Восточный фронт, выпрямив дугу Ржевского выступа.

Главная особенность планировавшихся операций заключалась в том, что для достижения их конечной цели фронтам надлежало выполнить ряд последовательных задач: сначала разгромить противника в районе Орла и Брянска, а затем у Ржева. Причем если для первого этапа имелись необходимые силы, то для дальнейших действий требовались крупные резервы. Возможность их создания появилась лишь после капитуляции немецких войск под Сталинградом, когда сразу высвободились семь армий.

 

* * *

Как известно, в итоге зимних боев 1942/43 гг. гитлеровцы потеряли на советско-германском фронте все, что они захватили во время летне-осеннего наступления 1942 года. Военные и политические последствия побед войск Красной Армии под Сталинградом, на Кавказе и Воронежем были настолько внушительны и неблагоприятны для Германии, что Гитлер был вынужден заявить на совещании в Ставке Вермахта 1 февраля 1943 г. следующее: «…я могу сказать одно: возможность окончания войны на Востоке посредством наступления более не существует. Это мы должны ясно представлять себе» [235].

Несмотря на такое основополагающее заключение, Гитлер и его окружение считали, что война на Востоке отнюдь не проиграна и что тяжелое положение можно поправить. Одним из крупных мероприятий гитлеровского руководства в этом плане было контрнаступление группы армий «Юг», подготовленное и осуществленное под руководством одного из наиболее опытных гитлеровских военачальников генерал-фельдмаршала Эриха фон Манштейна в районе Донбасса и Харькова в феврале – марте 1943 года[236].

Стратегическая задача контрнаступления немцев сводилась к тому, чтобы приостановить успешно развивавшееся после победы под Сталинградом наступление советских войск, которые в середине февраля 1943 года уже находились западнее Курска и Харькова и стремительно продвигались к Днепру. Гитлеровцы вновь стремились захватить стратегическую инициативу, а при благоприятных условиях окружить и уничтожить крупные силы советских войск, которые к этому времени освободили города Курск, Белгород и Харьков.

Крупная военная победа на Восточном фронте должна была улучшить моральное состояние гитлеровской армии и немецкого народа, предотвратить начавшийся распад фашистского блока и восстановить внутри него военный и политический престиж Германии.

19 февраля противник, собрав мощный кулак под командованием Манштейна, перешел в контрнаступление против Юго-Западного фронта, выдвинувшегося своим правым крылом в ходе зимнего наступления к Днепру в районе Запорожья. В ходе ожесточенных сражений, развернувшихся между Днепром и Северским Донцом, врагу удалось к концу февраля оттеснить войска этого фронта за Северский Донец. В связи с отходом Юго-Западного фронта создалась серьезная угроза для войск левого крыла Воронежского фронта, крайне ослабленных в предыдущих наступательных боях, но еще продолжавших продвигаться в юго-западном и западном направлениях.

4 марта противник начал второй этап своего контрнаступления, нанеся мощный танковый удар сосредоточенными силами из района юго-западнее Харькова по войскам Воронежского фронта. Используя значительное превосходство в силах и средствах, особенно в танках и авиации, врагу удалось после кровопролитных боев 7 марта сломить сопротивление героически сражавшихся войск левого крыла Воронежского фронта и вынудить их начать отход от рубежа к рубежу на Харьков. После многодневных упорных боев войска Воронежского фронта генерала Голикова вынуждены были 16 марта оставить Харьков, отойти за реку Северский Донец, а 18 марта оставить и Белгород.

В связи с крайним обострением обстановки на юго-западном участке фронта, Ставка Верховного Главнокомандования была вынуждена принимать срочные меры с тем, чтобы восстановить стратегическое равновесие. Она приняла решение выдвинуть на Курско-Белгородское направление 60-ю и 21-ю (первоначально она направлялась на Орловское направление) и 3-ю танковую армии, с целью прочного прикрытия этого направления и недопущения прорыва врага к Курску, куда нацеливала свой удар с севера, из района южнее Орла, другая вражеская группировка, задержавшая там развитие наступления вновь созданного в конце февраля Центрального фронта.

Таким образом, в итоге развернувшихся в феврале и марте 1943 года ожесточенных сражений на юго-западном направлении врагу удалось достичь определенного успеха, приостановив дальнейшее продвижение наступавших советских войск на юге и вновь оккупировав небольшую часть только что освобожденной территории Донбасса, Харьков и Белгород.

Однако добиться крупных политических и стратегических целей наступления – окружить крупную группировку советских войск в районе Курска (Центральный и Воронежский фронты) и захватить стратегическую инициативу – противнику не удалось. Войска Красной Армии отразили контрнаступление врага и перешли к обороне.

Когда наступила весенняя распутица, группы армий «Север», «Центр» и «Юг» стояли на хорошо укрепленном, сплошном и сокращенном фронте. Командование Вермахта все еще располагало резервами, несмотря на то что практически все войска сателлитов были удалены с Восточного фронта. Теперь стратегия дальнейшего ведения боевых действий немцев сводилась к тому, чтобы разумно использовать свои войска, а примененная наконец, под давлением обстоятельств, всеми тремя группами армий «эластичная оборона» вынуждала бы противника в перспективе предпринимать кровопролитные атаки.

По моему мнению, незавершенность выполнения стратегической установки Ставки ВГК – разгрома немецких войск на Орловском плацдарме и его ликвидации, намного ухудшила положение войск Брянского, а затем Центрального фронтов. Орловский плацдарм за счет сжатия границ и усиления войсками 9-й армии, где преобладали танковые и моторизованные части, сделался неприступным во всех отношениях. Орловский выступ, обозначившийся в начале 1942 года, сразу же стал бастионом, на котором держался весь Восточный фронт. А в конце марта 19343 года он приобрел четкие границы. Без его разрушения и ликвидации стало невозможным любое продвижение наших войск на запад на всем советско-германском фронте. Но ликвидация Орловского плацдарма немцев в июле – сентябре 1943 года потребовала неимоверных усилий и огромных жертв.

В начале апреля на всем советско-германском фронте положение стабилизировалось, наступило весеннее затишье. В районе Орла, Курска и Харькова образовалось S- образное (необходимо перевернуть S) начертание линии фронта.

В центре, западнее Курска, четко обозначилась своими очертаниями Курская дуга, внутренний фронт которой обороняли войска левого крыла Центрального и правого крыла Воронежского фронтов.

К востоку от Орла также хорошо просматривалась Орловская дуга, фронт которой обороняли войска 2-й танковой и 9-й армий противника. По внешнему периметру дуги держали оборону советские войска левого крыла Западного, Брянского и правого крыла Центрального фронтов. В районе города Малоархангельска фронт Орловской дуги стыковался с фронтом Курской дуги.

К востоку от Харькова в середине марта своими очертаниями обозначилась Харьковская дуга, внутренний фронт которой обороняли немецкие войска группы армий «Юг». По внешнему периметру дуги держали оборону советские войска левого крыла Воронежского и Юго-Западного фронтов. В районе города Белгорода фронт Харьковской дуги стыковался с фронтом Курской дуги.

Таким образом, на центральном участке советско-германского фронта к апрелю 1943 года отчетливо обозначились три плацдарма, один из которых, в центре – Курский, занимали советские войска, а два: к северу от Курска – Орловский, к югу от Курска – Харьковский занимали немецкие войска.

За эти плацдармы, имеющие стратегическое значение для каждой из противоборствующих сторон, и города-бастионы, расположенные в их центрах, летом 1943 года развернулась ожесточенная борьба.

Немецкое Верховное командование поставило своей целью срезать Курский выступ, перед тем окружив и уничтожив в нем советские войска.

Ставка ВГК в свою очередь поставила цель удержать Курский выступ, а затем окружить и уничтожить немецкие войска, находившиеся внутри Орловского выступа, и освободить Орел. Только после этого перед войсками Красной Армии ставилась задача: окружить и уничтожить немецкие войска внутри Харьковского выступа и освободить город Харьков. И та и другая сторона, после выполнения поставленных целей, в конечном итоге должна была завладеть стратегической инициативой на фронте.

Командование Вермахта, в случае успешных действий своих войск (в операции «Цитадель» прежде всего) и в соответствии с планом летней кампании 1943 года, планировало в дальнейшем возвращение на линию верховья Дона и Волги.

Советское командование, в случае успешного осуществления планов по ликвидации Харьковского и Орловского плацдармов, ставило своей задачей выход войск на рубеж реки Днепр.

Большинство военных историков забывают и о другом важном моменте. Именно 17 июля представитель Ставки ВГК на южном фасе Курского выступа, Маршал Советского Союза Александр Михайлович Василевский отдал приказ о начале Миусской наступательной операции войск Южного фронта (17 июля – 2 августа). Для парирования удара командующий группой армий «Юг» Манштейн перебрасывает из-под Харькова две танковые дивизии СС («Мертвая голова» и «Рейх») и 3-ю танковую дивизию генерала Вестхофена. Этими силами Манштейн намеревался прорваться через Прохоровку на Обоянь. Но, увы… Они, по воле сложившихся на юге обстоятельств, навязанных немцам начальником Генштаба А.М. Василевским, были повернуты ровно на 180 градусов и вскоре оказались на берегах реки Миус у нп Степановка и Мариновка. Там же оказался 24-й танковый корпус – последний резерв Ставки Гитлера. Помнится, Манштейн доказывал Гитлеру необходимость передачи ему этого корпуса для решающего броска на Курск. Все же Гитлер видел немного дальше, чем Манштейн. В конечном итоге удар советских войск был парирован, но своими активными действиями они не позволили немецкому командованию снять отсюда войска и перебросить их под Белгород. Более того, с Белгородско-Харьковского плацдарма были переброшены значительные силы, чтобы задержать наступление войск Южного фронта.

Но поскольку рубеж, занимаемый немецкими армиями в конце зимы, не способствовал обороне, немецкие генералы решили воспользоваться принципом «наступление – лучшее средство обороны». В ходе боевых действий они надеялись исправить недостатки позиций и сорвать готовящееся наступление советских войск. О последствиях неудач в операции «Цитадель» Гитлер (поскольку он определял стратегию войны) теперь уже не думал. Тем не менее, в одной из речей, произнесенной им незадолго до начала операции перед представителями высшего командного состава, на которых возлагалось ее проведение, он заявил о своем твердом решении перейти к стратегической обороне. «Германия, – сказал он, – должна отныне изматывать силы своих врагов в оборонительных сражениях, чтобы продержаться дольше, чем они; предстоящее наступление имеет целью не захват значительной территории, а лишь выпрямление дуги, необходимое в интересах экономии сил. Расположенные на Курской дуге русские армии должны быть уничтожены, нужно заставить русских израсходовать все свои резервы в боях на истощение и тем самым ослабить их наступательную мощь». Основная мысль этих рассуждений вполне совпадала с точкой зрения военного руководства, тем более что идея изматывания войск противника практически уже осуществлялась начиная с января 1942 года.

13 июля 1943 года Гитлер принял едва ли не самое трудное решение в своей практике управления войной – решение о внезапном прекращении операции «Цитадель». С самого начала, уже при постановке задачи, она была тактически невыполнимой и поэтому потерпела фиаско. Если в начале марта Гитлер ставил своей целью навязать свои законы ведения войны, по крайней мере, на одном из фронтов, то в итоге вышло, что Вермахт воевал теперь по правилам, навязанным ему противником, но только уже на всех фронтах. «Цитадель» стала концом наступательных операций и завершением фазы согласованных действий высшего немецкого военного руководства, разрываемого внутренними разногласиями.

Пример подготовки операции «Цитадель» показал, как разнились мнения Гитлера, офицеров Генерального штаба сухопутных войск и командующих армиями. Планирование наступления на правом фланге с самого начала столкнулось с внутренним сопротивлением. Внутренний раскол в высшем военном руководстве особенно четко иллюстрирует поведение генерал-полковника Моделя в качестве главнокомандующего 9-й армией, а затем объединенной группировкой войск на Орловском плацдарме. Модель выступал как против планов самого Гитлера, так и против его оценок положения армии перед предстоящим наступлением. Рассмотрение проводимых Моделем мероприятий при подготовке операции проясняет, что он с самого начала не был полностью уверен в удачном исходе и пытался оттянуть ее начало. Он же не ввел в действие все войска, оставив в резерве несколько пехотных, танковых и моторизованных дивизий. Так на всякий случай. И они пригодились, когда наши войска перешли в наступление. Одновременно с этим он выдвигал очередные требования относительно поступления новой боевой техники и резервов. Это было веским основанием для переноса Гитлером начала операции. Вероятно, его окончательной целью было склонить фюрера отказаться от наступления. Фактически это ему удалось, если исходить из того, что между началом операции «Цитадель» и высадкой в Сицилии прошло всего пять дней.

Увеличение личного состава, количества оружия и техники, приведение в боевую готовность невиданного доселе числа авиационных соединений, продолжительное обучение военного состава, без сомнения, способствовали уверенности в победе еще перед началом сражения. Поэтому впечатление от провала наступления у действующих на фронте войск было ошеломляющим. Для высшего руководства положение на фронте в августе, когда были сданы Орел, Белгород и Харьков, стало поводом для еще большей критики действий фюрера.

Летом 1943 года не приходилось сомневаться, где каждая из сторон нанесет удар: немецкая – в направлении Курска, советская – в направлении Орла.

Главный вопрос состоял в том, кто нанесет удар первым. Советское командование, которое избрало тактику преднамеренной обороны, предоставило возможность Вермахту первым нанести удар.

5 июля две мощные гитлеровские армии перешли в наступление, сроки которого немецкая сторона неоднократно переносила. Оно началось одновременно на севере и на юге ударом крупных бронетанковых клиньев на Курск. Несмотря на использование всего накопленного за три месяца огромного военного потенциала, наступление не принесло немцам желаемого результата.

9-я армия Моделя, наступавшая на фронте в 32 км, после первоначальных успехов уже в первые дни наступления была остановлена, сумев вклиниться в оборону противника лишь на 10–12 км.

Более успешным был удар 4-й танковой армии, но и он не принес решающего успеха. Армии Гота удалось вбить в оборону противника «клин» глубиной до 35 км. Тем не менее, когда 9-я армия 12 июля вынуждена была приостановить наступление, расстояние между танковыми клиньями ударных немецких группировок составляло все еще свыше 100 километров. В это время стало ясно, что немецкие войска, понесшие большие потери в людях и в меньшей степени – в боевой технике, не сумели добиться поставленной перед ними цели – прорваться к Курску.

Таким образом, в оперативном отношении, наступление, начавшееся 5 июля, было абсолютно неудачным, а в тактическом отношении принесло лишь незначительные успехи на севере и весьма значительные, но не решающие, – на юге.

Подводя итоги боевых действий немецких войск в операции «Цитадель», можно утверждать, что блицкриг третьего лета войны не состоялся.

Летом 1943 года Ставка ВГК еще до начала боевых действий сосредоточила вокруг Орловского плацдарма немцев в общей сложности 95 стрелковых дивизий, входящих в состав десяти общевойсковых армий, а также 3 танковые и 3 воздушные армии. Располагая столь мощными резервами, она смогла не только предпринять крупные контрудары с целью парирования удара немцев в направлении Курска, но и приступить к осуществлению далеко выходивших за пределы Курского выступа операций, результатом которых стал захват (до конца войны) стратегической инициативы на Восточном фронте.

Как и планировалось заранее Ставкой ВГК, первый удар советских войск был нанесен на четырех участках Орловской дуги, которая, как и Курская дуга, окаймляла значительный по размерам выступ.

Крупные группировки, сформированные из резерва Ставки ВГК восточнее и севернее Орла, уже на седьмой день немецкого наступления ударили во фланг и тыл 9-й армии. Под угрозой окружения 9-я армия была вынуждена через три дня боев прекратить наступление, отойти на исходные позиции и бросить свои танковые и моторизованные дивизии для отражения ударов наших войск у Болхова и Новосиля.

Цель, которую преследовало советское командование своим наступлением, заключалась в том, чтобы прорвать оборону 2-й танковой армии на ее левом фланге северо-восточнее Брянска, выйти к железной дороге Орел – Брянск и окружить, а затем уничтожить находившиеся в районе Орла немецкие дивизии. Сигналом для начала наступления послужила критическая обстановка, в которую попали войска Воронежского фронта в оборонительных боях против ударной группировки Манштейна к югу от Курска.

В это время, когда войска Брянского и левого крыла Западного фронтов перешли в наступление в общем направлении на Орел и стало ясно, что план операции «Цитадель» потерпел крах, Гитлер пригласил к себе в Ставку фельдмаршалов фон Клюге (командующий группой «Центр») и фон Манштейна (командующий группой «Юг»). 13 июля Гитлер поставил вопрос ребром: как действовать дальше в условиях неблагоприятно складывающейся для Вермахта и всего Третьего рейха ситуации. К этому времени немецкая оборона не выдержала удара Красной Армии. Сразу в трех местах Орловской дуги немцы стали «проваливаться» внутрь Орловского плацдарма, сводя на нет некоторые территориальные успехи на северном и особенно на южном фасах Курского выступа, где войска 4-й танковой армии Гота оказались под Прохоровкой. Манштейн пытался убедить Гитлера не прерывать операцию «Цитадель». Фюрер не стал возражать против продолжения атак на южном фасе Курского выступа (на северном фасе сделать это было уже невозможно). Но усилия Манштейна не привели к решительному успеху. В итоге 17 июля он был вынужден прекратить наступление, а затем отвести свои войска на тот рубеж, который они занимали к началу наступления – к южным окраинам Белгорода.

Намерение Ставки ВГК атаковать Орел силами трех фронтов и взять город с ходу было сорвано противником, причем не без участия люфтваффе. Командующий 48-м танковым корпусом генерал танковых войск фон Кнобельсдорф пишет по этому поводу: «Это был масштабный и последний ввод в бой штурмовой авиации. Начиная с 21 июля противник больше не предпринимал столь мощных наступлений. Он понес чудовищные потери в атаках и полностью истощенным стоял перед фронтом. На следующий день были только мелкие, но поддержанные танками атаки».

Боевые действия на Орловском плацдарме, где было задействовано огромное количество войск, носили чрезвычайно ожесточенный характер. Положение осложнялось еще и тем, что в своей полосе наступления войска Центрального фронта нанесли главный удар не по слабому, а по самому сильному участку вражеской обороны. Такое решение – быстро перейти от обороны к наступлению – было принято для того, чтобы максимально сократить сроки подготовки к наступательным действиям, застать противника врасплох, т.е. именно в тот момент, когда он был уже измотан (на самом деле это было совершенно не так), но еще не занял прочную оборону. Однако немецкие генералы, предвидя такой вариант развития событий, скрытно отвели назад основные силы своих ударных группировок и заняли оборону на участках, на которых они находились до наступления. И хотя прорыв осуществлялся нашими мощными ударными группировками на узких участках фронта с использованием большого количества танков, артиллерии и авиации, боевые действия приняли затяжной и кровопролитный характер.

Модель, противодействуя наступлению такого огромного количества войск, избрал тактику ведения маневренных боев, в результате которых потери немцев были в рамках обычного, исключая последнюю декаду июля (21-31 июля). В этой декаде, отражая удар сразу двух вновь введенных советских танковых армий (3-й гвардейской и 4-й), немецкие части и соединения понесли огромные потери, но фронт обороны все же остался неразорванным. Немецкие войска, упорно защищаясь, контратакуя, медленно пятясь назад, оставляли территорию Орловского плацдарма. Войска Красной Армии, почти беспрерывно атакуя, перенося акцент сражения то в одно, то в другое место, несли несравнимо большие потери, чем противник.

Переброской значительной части танковых и моторизованных соединений и подвижных артиллерийских частей, с участием штурмовой авиации, Моделю удалось быстро локализовать одно за другим места вклинивания. Наиболее трудным для него было Хотынецкое, а затем Болховское направление, где во второй декаде июля действовало три танковых, а в третьей декаде уже пять танковых и один механизированный корпус. В этих изматывающих боях, когда советское командование непрерывно наращивало усилия, объединенная группировка Моделя, серьезно ослабленная, не могла больше удерживать дугу. Так были созданы предпосылки для освобождения Орловского плацдарма от немецких войск.

После оставления города Мценска, форпоста северо-восточного участка немецкой обороны, на берегах рек Оптуха и Ока была образована боевая группа «Траут» – из 78-й штурмовой (командир генерал-лейтенант Траут), 36-й моторизованной и 262-й пехотной дивизий. Задача этой группы: ликвидировать наметившийся прорыв на Орел 3-й танковой армии генерала Рыбалко и одновременно прикрыть отход своих войск. 22 июля полковник Теске, начальник транспортной службы врага, отдал своим службам и частям приказ об эвакуации тыловых, в том числе и санитарных служб, из Орла. Замечу, Гитлер только 28 июля удовлетворил просьбу Моделя «оставить Орловский выступ».

Эвакуация означала, прежде всего, отвод на запад всех железнодорожных ремонтных мастерских, всего технического оборудования, стационарных госпиталей, во множестве размещенных в городах и крупных населенных пунктах оккупированной области, а также огромного количества (до 250 тысяч) работоспособного местного населения. Полковник Теске впоследствии вспоминал: «Эвакуация с Орловской дуги удалась благодаря настойчивым просьбам высшего командования группы армий «Центр» у Гитлера. Если эвакуация была бы неуспешной, то получился бы второй Сталинград».

28 июля начались приготовления для намеченного на 1 августа организованного отвода немецких войск. В этот день Гитлер неожиданно согласился не только на обширное отступление войск с Орловского плацдарма, но и потребовал ускорить его. Поводом послужили опасения фюрера, связанные с Италией. Гитлер получил сообщение от Муссолини с просьбой о поддержке. Вероятно, он хотел перебросить как можно больше войск с Восточного фронта, чтобы стабилизировать положение на юге Европы. Но к тому времени (т.е. в середине августа), когда началось выпрямление фронта Орловской дуги в линию, которая была обозначена рекой Десной, и стали высвобождаться дивизии врага, в движение на запад пришел весь Восточный фронт – от Балтийского до Азовского морей. Все высвободившиеся дивизии были брошены руководством сухопутных сил Германии на различные участки, где наметился кризис обороны.

Продолжительные дожди превратили все дороги в сплошную грязь, что значительно осложнило передвижение войск. В этот день впервые в информационных сообщениях Германии было упомянуто понятие «эластичная оборона», связанное с боевыми действиями Вермахта в районе Орла.

Этот тактический прием позволял немецким частям, державшим оборону, уклониться от мощного удара объединенной в корпуса и дивизии советской артиллерии, с тем чтобы уничтожать советские танковые подразделения вне зоны действия их артиллерии. Такие сдерживающие действия могли быть использованы только до тех пор, пока советские самоходные артиллерийские и особенно мобильные гвардейские минометные части РС вместе с танками не занимали новые позиции для нанесения удара огнем артиллерии и минометов.

В это время кульминации сражений по освобождению Орловского плацдарма Ставка ВГК потребовала от начальника Орловского штаба партизанского движения А.П. Матвеева активизировать действия многочисленных партизанских отрядов в тылу немецких войск, сосредоточив все внимание на подрыве железнодорожных и шоссейных коммуникаций. Так, с 22 июля по 1 августа только в тылу орловской группировки врага было насчитано около 7500 случаев подрыва железной дороги. Одноколейная железная дорога Брянск – Хутор Михайловский была парализована на два дня. Новые магнитные мины использовались в основном на поездах с топливом, пожар от которых непременно перекидывался на другие поезда и приносил тяжелые материальные потери. Это была так называемая «рельсовая война». Атаки партизан были направлены не только против немецких поездов и учреждений Вермахта, но и против военно-воздушных сил противника, которые играли существенную роль в борьбе с нашими танками. 51-я бомбардировочная авиационная эскадра «Эдельвейс», которая вылетала с сещинского аэродрома в район Белева для поддержки сражающихся частей, понесла от их действий значительный ущерб в экипажах и самолетах. Партизаны, внедряясь в группы местного населения, проводившие земляные работы на взлетном поле, ночью устанавливали на заправленные и загруженные бомбами самолеты мины с высотным взрывателем. Если самолет снижался в полете до определенной высоты, то заряды автоматически детонировали и разносили самолет в клочья. Подобные случаи сначала не могли объяснить, пока случайно при проведении контроля на взлетном поле не обнаружили такие мины в корзине с яйцами у одной, с виду невинной, русской крестьянки.

В воскресенье 1 августа на Орловской дуге началась масштабная операция «Осенняя поездка». Это планомерное отступление немецких войск осуществлялось постепенно, от линии к линии, четырьмя большими бросками в глубину до 100 км. Командование сухопутных сил сообщило генералу Моделю, что передислокация с Орловского выступа на рубеж «Хаген» должна закончиться высвобождением двадцати дивизий для других фронтов (предполагалось – преимущественно для Италии).

Отход за реку Десну осложнялся атаками наступающих советских войск: Красная Армия предприняла многочисленные попытки прорыва оборонительных рубежей и обхода с флангов, но все же в конечном итоге отступающие немецкие части сумели отразить эти атаки. В какой-то мере этому способствовала местность, а также погода с проливными дождями, которая осложнила действия советских танковых соединений, снижая темп их наступления. Многочисленные, большей частью текущие с севера на юг реки значительно облегчали отступление врага с отдельных участков фронта.

В это время Сталин требовал от представителей Ставки ВГК – маршалов Жукова (Орловское направление) и Василевского (Харьковское направление) – постоянного и быстрого продвижения на запад. К началу августа советские войска понесли существенные потери, особенно стрелковые и танковые соединения и части. К тому же растянутые коммуникации, отсутствие должного количества железнодорожных магистралей (одна железная дорога на Брянск) затрудняло снабжение войск топливом и боеприпасами.

И все же общими усилиями трех фронтов – Западного и Центрального, наносивших удары с севера и юга, а также Брянского фронта, войска которого наступали с востока, 5 августа был освобожден город Орел. К концу августа войска Центрального фронта во взаимодействии с Брянским фронтом подошли к мощному вражескому рубежу «Хаген». После небольшой паузы, связанной с перегруппировкой и установлением уязвимых мест в обороне противника, в результате блестяще проведенной войсками генерал-полковника М.М. Попова Брянской операции 17 сентября был освобожден город Брянск.

В момент, когда основные силы группы армий «Центр» были скованы наступлением наших войск на Орловско-Брянском направлении, началась Смоленская стратегическая наступательная операция под кодовым названием «Суворов». 7 августа, на второй день после освобождения города Орла, перешли в наступление войска Западного и Калининского фронтов. Старинный русский город Смоленск, считавшийся еще с XVII века воротами Москвы, был освобожден 25 сентября. Для отражения наступающих войск Западного фронта (командующий генерал-полковник Василий Данилович Соколовский) противник был вынужден перебросить на Смоленское направление 16 дивизий, причем 13 дивизий – с Орловско-Брянского направления. Это, в свою очередь, способствовало успешному завершению Брянской операции и ликвидации Орловского плацдарма немцев, державшего в напряжении наше Верховное Главнокомандование в течение двух лет.

Следует отметить, что наступление Красной Армии на Орловском направлении сорвало план Гитлера по переброске нескольких дивизий для стабилизации положения в Италии. В течение июля и августа с советско-германского фронта не была выведена ни одна дивизия. Наоборот, немецкому командованию пришлось передислоцировать сюда с Запада одну пехотную и одну танковую дивизии. А уже в сентябре, когда советские войска перешли в наступление по всему советско-германскому фронту, сюда прибыло 9 пехотных и 4 резервные дивизии, в октябре – 3 танковые, 3 пехотные дивизии и одна пехотная бригада. Одновременно гитлеровское командование осуществляло энергичные меры по восполнению потерь. Так, пополнение в июле составило 117 тысяч человек, в августе – 123 тысячи, в сентябре – почти 165 тысяч. Всего же с июля по октябрь войска восточного фронта получили 421 700 человек, в тоже время все войска Вермахта на Западе получили только 14 500 человек[237].

 

* * *

Летом 1943 года, когда с Орловского и Харьковского плацдармов началось последнее наступление немцев на Востоке, целью которого было «взять в клещи» курскую группировку советских войск, и когда наши войска на Харьковском плацдарме оказались не в состоянии отразить мощный удар немецкой группировки Манштейна, началась Орловская наступательная операция «Кутузов», в которой стрелы трех фронтов были направлены с трех сторон на Орел. Эпицентр сражений переместился на Орловский театр военных действий. В результате этой битвы, когда Орловский выступ немцев был ликвидирован, именно тогда и здесь была окончательно разрушена немецкая стратегия наступления. Не в битве под Курском, как утверждают многие отечественные и зарубежные историки, а именно в финальной части Орловской битвы, когда были основательно потрепаны гитлеровские пехотные, моторизованные и танковые дивизии (всего 52), произошел окончательный «коренной перелом» в пользу советских войск.

В своих мемуарах Эрих фон Манштейн, объясняя причины неудач Вермахта на Восточном фронте, остановился на трех обстоятельствах, сыгравших роковую роль, в том числе и в его карьере. «Операция «Цитадель», – писал генерал-фельдмаршал, – была прекращена немецким главным командованием еще до исхода сражения по следующим причинам: во-первых, в связи со стратегическим влиянием других театров военных действий (Средиземное море) или других фронтов (2-я танковая армия на Орловской дуге), и лишь во-вторых, – в связи с тактической неудачей, а именно: остановкой наступления 9-й армии, которая поставила под вопрос по меньшей мере быстрое достижение исхода сражения»[238].

Как известно, Манштейн, в отличие от Моделя, прежде всего, настаивал на претворении плана операции «Цитадель» в жизнь. И естественно, когда его концепция потерпела фиаско, он стал блефовать, назвав одной из основных причин ее краха высадку наших союзников на Сицилии, начавшуюся 10 июля. Для науки этот аргумент не имеет даже маломальской базы, ибо на протяжении нескольких месяцев, да и вообще до конца войны, с восточного театра военных действий не было снято ни одной дивизии, если не считать управления 2-й полевой армии, которое было переведено в Югославию, где оно начало заново комплектоваться дивизиями, расквартированными в странах Западной Европы.

19 июля в дневнике ОКВ появляется запись: «Ввиду усиленного наступления противника (северо-западнее Орла) дальнейшее проведение операции «Цитадель» невозможно. Для создания резервов за счет сокращения линии фронта наше наступление прекращается».

Таким образом, основные составляющие, послужившие причинами провала последней наступательной операции на Востоке, имеют непосредственное отношение к результатам гигантского сражения, развернувшегося на Орловском направлении и за Орловский плацдарм. Именно здесь в середине июля 1943 года сфокусировалось все внимание высшего военно-политического руководства противоборствующих коалиций.

Следует заметить, что первая стратегическая операция, проведенная нашими войсками летом 1943 года, – Орловская, была спланирована Генштабом и утверждена Ставкой ВГК как операция по окружению и последующему уничтожению окруженных войск на Орловском плацдарме. Но этот план не состоялся только потому, что нашим войскам противодействовали значительные силы Вермахта. Необходимо учесть и то обстоятельство, что в Орловской и Белгородско-Харьковской наступательных операциях, которые в конечном итоге определили весь дальнейший ход второго периода Великой Отечественной войны (19 ноября 1942 г. – 31 декабря 1943 г.), наши войска понесли огромные потери и в людях и в вооружении, в несколько раз превышающие урон немцев на этом участке фронта.

Маршал Жуков в своей книге «Воспоминания и размышления» пишет: «Пятьдесят дней продолжалась эта величайшая битва наших войск с немецко-фашистскими войсками. Она закончилась победой Красной Армии, разбившей 30 отборных немецких дивизий, в том числе 7 танковых. Эти дивизии потеряли больше половины своего состава.

Общие потери вражеских войск составили около 500 тысяч человек, 1500 танков, в том числе большое количество «тигров» и «пантер», 3 тысячи орудий и свыше 3700 самолетов»[239].

Эти цифры, никакими документами не подтвержденные, «кочуют» до сих пор по всем изданиям, вводя в заблуждение исследователей, которые, оперируя ими, продолжают дезориентировать читателей.