Потери численного состава и вооружения войск Красной Армии

По воспоминаниям Маршала СССР А.М. Василевского, на совещаниях в Кремле «…самым авторитетным являлось слово Н.А. Вознесенского. Он нередко не соглашался с мнением Сталина, других членов Политбюро и точно называл количество материально-технических средств, которые может дать промышленность для рассматриваемой операции. Его мнение было решающим. Н.А. Вознесенский прекрасно знал народное хозяйство, имел точные сведения о его работе и в своих суждениях, оценках почти не ошибался.

Я сохранил о Вознесенском самые лучшие воспоминания… Он любил работать много и не уставал от дела. Николай Алексеевич обладал колоссальной энергией… Еще он мне запомнился как человек – обаятельный, доступный, благожелательный».

Известно, что главный стратегический просчет Гитлера в отношении развязывания войны с СССР состоял в неправильной, заниженной оценке промышленного потенциала противника. Эту «войну машин, где дышит интеграл», Вознесенский, соревнуясь с министром вооружения и боеприпасов Германии Фрицем Тодтом, однозначно выиграл.

Николай Николаевич Воронов – Главный маршал артиллерии. С июля 1941 года начальник, а с марта 1943 года командующий артиллерией Красной Армии, заместитель Народного Комиссара Обороны СССР Сталина. Это в его голове «сварилась» стратегическая составляющая наступательных операций Красной Армии, в которых артиллерия, особенно большой мощности и реактивная, должна выступать в своей изначально определенной ипостаси «бога войны». С его подачи артиллерия к лету 1943 года стала сводиться в корпуса, дивизии и бригады, когда во время артподготовки она накрывала артогнем площади участков прорыва, нарушая стройную и выверенную немецкую систему обороны, уничтожая живую силу и технику врага. Данные потерь немецких соединений и частей подтверждают этот вывод – когда в первый день наших операций противнику наносился самый большой урон в людях (см. данные таблицы № 4).

В Орловской наступательной операции «Кутузов» артиллерия трех фронтов была представлена тремя артиллерийскими корпусами прорыва (4, 5 и 8-й), двумя гвардейскими минометными дивизиями и одной гвардейской минометной бригадой, 28-ю отдельными артполками, всего – более 28 000 орудий и минометов. В Сталинградской операции их было 15 500, а в Московской – 7652 ствола. То есть за два года количество артиллерийских орудий и пусковых установок, привлеченных к участию в операциях, увеличилось ровно в четыре раза. Если же брать насыщенность ими на километр фронта, то этот показатель возрос с 7 до 70 стволов, т.е. увеличился в десять раз. Можно с уверенностью сказать, что без артиллерии (и это подтверждено документами немецкого архива) сдвинуть врага с места на Орловском плацдарме было нереально. Наши танки горели здесь, как спички[221]. Триумф артиллерии в Орловской операции наблюдал сам Воронов, находясь 12 июля (в первый день наступления) на НП командующего Брянским фронтом генерал-полковника М.М. Попова в районе г. Новосиля.

Статистика последующих операций, проведенных Красной Армией, говорит о том, что львиная доля в уничтожении живой силы врага и его вооружения, в том числе и танков, принадлежит артиллерии. Это расходится с устоявшимся мнением военных исследователей, что в сражениях на Орловско-Курской дуге советские танковые войска были решающим звеном и обеспечивали победное завершение операций. Известен триумф артиллеристов Центрального фронта Рокоссовского в оборонительном сражении на северном фасе Курской дуги. Там же, где в сражениях танковые соединения в наступлении применялись массированно, как у Прохоровки (5-я танковая армия Ротмистрова), у Борилово (4-я танковая армия Баданова), у Кром (2-я танковая армия Родина и 3-я танковая армия Рыбалко), наши танкисты несли большие потери.

* * *

Москва после Киева снова стала важнейшей целью наступления. Группа армий «Центр» фон Бока, наступавшая на столицу, была значительно усилена. Группа армий «Север», которая уже захватила Шлиссельбург и окружила Ленинград с юга, передавала ему 4-ю танковую группу, большое количество самоходных орудий и тяжелой артиллерии, группа армий «Юг» – 2-ю танковую группу.

Советское командование, все еще находясь в прострации и продолжая «играть в поддавки», т.е. не принимая радикальных мер по поводу изменения принятой стратегии на оборону, получило еще два удара «битой по голове». Сотрясение было мощнейшим: киевская катастрофа дополнилась вяземской и брянской.

В соответствии с отработанным планом операции «Тайфун» тотальное наступление на Москву проводилось самым мощным с начала войны и самым сконцентрированным на одном направлении объединением, с участием в нем трех из четырех танковых групп (2, 3 и 4-я) и трех полевых армий (2, 4 и 9-я).

Двойной охватывающий маневр предусматривал: замкнуть во внутреннем кольце войска трех фронтов (Западного, Брянского и Резервного) к западу от Москвы, рассечь их надвое и поочередно разгромить. Параллельно с этим захватывались крупные промышленные города России; Ленинград оказывался в кольце. Германские войска выходили на последний перед броском на Москву стратегический рубеж: Шлиссельбург – Старая Русса – Калинин – Ржев – Вязьма – Калуга – Орел – Харьков; во внешнем кольце должен был оказаться политический и промышленный центр страны – Москва.

Группа армий «Центр», используя широкие бреши, пробитые во фронте противника, быстро продвигалась вперед и к середине октября достигла рубежа Мценск – Калуга – Бородино – Калинин, то есть прошла две трети своего пути до Москвы. Столице, казалось, угрожала смертельная опасность.

В оперативной сводке немецкого Верховного главнокомандования, сообщавшей об итогах этого двойного сражения (в районе Вязьмы и Брянска), говорилось, что в результате боев было уничтожено 67 стрелковых, 6 кавалерийских и 7 танковых дивизий противника. Немцы захватили 663 тысячи пленных, 1242 танка и 5412 орудий.

Таких результатов гитлеровские войска не добивались ни до, ни после операции «Тайфун». Будут еще харьковский и крымский «котлы» 1942 года, но они будут и по количественным и по качественным показателям менее результативны, чем вяземский и брянский.

Используя победу, достигнутую под Вязьмой и Брянском, войска группы армий «Центр» быстро продвигались вперед и уже скоро вышли на рубеж Калинин – Калуга – Мценск. Казалось, теперь для немцев почти нет никаких препятствий на пути к Москве.

Это был новый огромный тактический успех гитлеровских войск. События последующих недель должны были показать, удастся ли немцам развить и закрепить его, выполнив поставленную перед собой стратегическую цель – захватить Москву.

Но если силы Западного и Резервного фронтов, оказавшиеся в вяземском «котле», были ликвидированы противником к середине октября, то бои на Орловском плацдарме завершились лишь в конце октября. Огромный по площади брянский «котел», в котором оказались три наших армии, в связи с упорным сопротивлением советских войск приковал к себе основные силы 2-й полевой и 2-й танковой армий. Только 25 октября двумя танковыми дивизиями и одним полком «Великая Германия» Гудериан рванулся к Москве, не боясь за свои открытые фланги: ему противодействовали с фронта силы одной стрелковой дивизии полного состава (6-й гвардейской), а также одной кавалерийской дивизии (41-й) и танковой бригады (11-й), не полностью укомплектованных людьми и вооружением.

Продвижение к Москве с юга танковых дивизий, измотанных в непрерывных боях, между Орлом и Мценском застопорилось. 29 октября войска Гудериана остановили свой бег у южных окраин Тулы. В это время соединения фон Клюге, Гепнера и Гота неимоверными усилиями войск Западного фронта генерала Жукова и 16-й армии генерала Рокоссовского были задержаны на последнем к Москве – Можайском рубеже обороны.

Подвести итог октябрьскому наступлению на столицу с участием крупнейшей группировки немецких войск можно коротким резюме: советские войска хотя и проиграли это сражение, но выиграли войну.

Месяц сражений на юго-западе Орловского плацдарма, избранного немецким командованием для последнего «прыжка» на Москву с юга, в конечном итоге обернулся окончательным крушением плана «Тайфун». Была потеряна не только техника, но и время, оптимальное для наступления.

Серия оборонительных, а затем наступательных сражений на Московском направлении впоследствии была объединена научными сотрудниками Военно-исторического отдела Генерального штаба ВС СССР в одно понятийное историческое название «Московская битва». Она началась 30 октября 1941 года и закончилась 5 января 1942 года. В рамках этой кампании были подробно рассмотрены два сражения за Орловский плацдарм – Орловско-Брянская оборонительная и Елецко-Ливенская наступательная операции, результат которых заметно повлиял на весь ход и исход битвы под Москвой.

В конце ноября 1941 года в штаб сухопутных сил Германии стали поступать тревожные сообщения. Так, 28 ноября Гальдер фиксирует в своем дневнике: «Противник предпринял сильную контратаку из района Каширы». Он имел в виду подсекающий двусторонний удар, который нанес 1-й гвардейский кавалерийский корпус генерала П.А. Белова по частям головной ударной группы Гудериана, которая направлялась на Москву с востока через Каширу. Конники не только спасли мосты через Оку, но и перешли в наступление. Это был первый контрудар, нанесенный войскам врага в битве за Москву.

Днем позже в дневнике Гальдера появляется запись его разговора с фон Боком. Командующий группой армий «Центр», поняв ситуацию, на несколько месяцев вперед спрогнозировал обстановку на фронте: «Если наступление на Москву не будет иметь успеха, Москва станет новым Верденом, то есть сражение превратится в ожесточенную фронтальную бойню».

2 декабря фон Бок отдал приказ начать наступление на Москву, как потом оказалось, последнее. И закончилось оно тем, о чем накануне сказал фон Бок – Верден под Москвой.

И здесь я вынужден сделать одно отступление. Все зарубежные историки, особенно немецкие, а за ними английские, причем исследователи с мировым именем – такие, как Типпельскирх и Лиддел-Гарт, утверждают, что в провале наступления немцев на Москву виноват «его величество мороз». Это совершенно не соответствует истине. Сводки погоды, зафиксированные метеостанциями, хранятся в архивах, и ими пользуются сейчас все желающие. Максимально низкая температура – минус 38 градусов по Цельсию – приходится на ночь с 6 на 7 декабря[222]. Слабые морозы в последней декаде ноября и первые три дня декабря 1941 года и неглубокий снежный покров дали возможность наступать танкам врага (три танковые группировки) не только по раскисшим ранее дорогам, как это было октябре, но и по замерзшим, слегка припорошенным полям полям, в любом боевом порядке, который был востребован боевой обстановкой. Таким образом, в двух последних попытках наступления Вермахта на Москву (14 ноября и 2 декабря) погода способствовала проведению широкомасштабных операций с применением бронетанковых сил.

6 декабря фюрер отдал приказ: остановить наступление и удерживать захваченные позиции. Разведка доложила Гитлеру, что русские вводят в дело свои резервы, чтобы остановить немецкое наступление. Теперь советские войска нанесли удар, наращивая его силу день ото дня. И приказ фюрера был отдан не по причине наступления жестоких морозов, а потому, что к этому времени, спонтанно, почувствовав слабость иссякнувших сил врага, на некоторых участках (как это было под Каширой 30 ноября) перешли в контрнаступление советские части. 6 и 7 декабря танковые и моторизованные дивизии Гудериана были отброшены на запад, к Веневу. Была освобождена большая территория, недавно занятая врагом, и первые города – Мордвес, Михайлов. Да, жесткие сухие морозы в эти двое суток усугубили положение войск противника, не имевших зимнего снаряжения. Таким образом, максимальные морозы зимы 1941 года настигли немцев, когда они начали повсеместно отступать, особенно к юго-востоку от Москвы. В этот момент обмороженных было больше, чем пострадавших от огня. Моторы машин и танков можно было заводить только с невероятным трудом. В том числе и по этой причине танковые дивизии Гудериана остались без танков, а пехотные части без бронетранспортеров и машин.

Елецко-Ливенская операция, первая операция Красной Армии, имевшая целью освободить часть Орловского плацдарма, закончилась окружением и разгромом войск 34-го немецкого корпуса. Это поставило Гитлера перед фактом, что следует руководствоваться здравым смыслом и трезвым расчетом, что необходимо выбирать цель по своим средствам. Все окружение фюрера впервые поняло, что он «откусил больше, чем мог проглотить».

Первые, кто уловили момент, когда у противника иссяк наступательный порыв, были командир 1-го кавалерийского гвардейского корпуса генерал Белов и командующий Юго-Западным фронтом маршал Тимошенко, войска которого противостояли южному флангу группы армий «Центр». Именно комфронта, использовав минимальные фронтовые резервы, без паузы перешел от оборонительных боевых действий к наступательным, блестяще проведя Елецко-Ливенскую наступательную операцию. В результате немцы потеряли все танки, которые были на вооружении 2-й танковой армии, большую часть машин и огромное количество лошадей, которые играли существенную роль при перемещениях по бесконечным степным просторам Центральной России. Трагедия немецких соединений, разгромленных в треугольнике Елец – Новосиль – Тим, хорошо прослеживается по журналу боевых действий 2-й армии Вейхса, впервые переведенному на русской язык[223].

Сила удара четырех советских фронтов в контрнаступлении под Москвой была такова, что сдвинула фронт на значительном протяжении и едва не привела к катастрофе двух немецких армий. Кризис продолжал развиваться, особенно на южном фланге группы армий «Центр», где войска, вопреки воле и «стоп-приказу» Гитлера, но сообразуясь с обстановкой, начали отступать. Сначала Гудериан одобрил решение командиров дивизий на отход, которые, поняв, в какую ловушку они попали в районах Венева и Ельца, попросили его об отступлении. А затем он сам отдал приказ двум армиям – 2-й танковой и 2-й полевой – отступить и занять более выгодные позиции на Орловском плацдарме – по западным берегам рек Ока, Зуша, Неручь.

Гитлер понял, что в связи с коренным изменением положения на фронте наряду с военной проблемой возникла еще более важная проблема – психологическая. Создалась угроза того, что командование и войска под влиянием русских морозов и бесконечных снежных равнин, а также вполне понятного разочарования в быстром исходе войны не выдержат морально и физически.

И все же именно Гитлер спас положение и вывел свою армию из московского кризиса. Когда отступление приняло беспорядочные формы, Гитлер отдал «стоп-приказ» о запрещении всякого самовольного отхода. Это средство в тактическом отношении было явно примитивным. Твердое и неуклонное выполнение такого приказа на начальном этапе привело к осложнению тактической и оперативной обстановки. Гудериан вспоминал об этих самых критических днях его карьеры: «Приказ фюрера бороться до конца я не передал дальше в войска». Послушайся Гудериан этого приказа, и две его армии, вышедшие к верхнему и среднему течению Дона, оказались бы в ловушке, когда он мог оказаться зажатым с северной стороны 10-й армией генерала Голикова, а с южной стороны войсками 3-й армии генерала Пшенникова. По центру эту группировку рассекала 61-я армия генерала Попова.

Под напором этих армий на правом крыле группы «Центр» в последней декаде декабря возникла новая серьезная опасность, когда советские войска предприняли попытку прорваться через бреши в оборонительных позициях к Орлу. Под влиянием развернувшихся на фронте 2-й армии тяжелых боев и в результате сильного нажима войск Брянского фронта на 2-ю танковую армию, особенно в районе Тулы и Ельца, обе армии вынуждены были отойти на линию обороны, которая была намечена заранее и проходила по берегам рек Оки и Зуши. Отход с Веневско-Ливенского плацдарма позволил противнику сократить линию обороны почти вдвое, что привело к уплотнению боевых порядков обороняющихся. Это произошло на южном участке группы армий «Центр». На центральном участке фронта этой группы, благодаря хорошо налаженному взаимодействию между 4-й и 2-й танковой армиями, твердому и умелому руководству со стороны их командующих, они сумели в конце декабря – начале января преодолеть кризис на стыке своих участков у верхнего течения реки Жиздры, восстановив, хотя и непрочную вначале, линию обороны на участке от Сухиничей до Белева. К началу января 1942 года фронт стабилизировался. Советские войска были остановлены восточнее рубежа Киров – Белев – Мценск – Новосиль – Тим. Так в это время образовался Орловский плацдарм, по краю обозначившийся фронтом Орловской дуги.

Германская армия на Востоке переживала первый глубокий кризис, и Гитлер считал, что только он один сумеет его преодолеть. Поэтому он решил удовлетворить ходатайство об отставке главнокомандующего сухопутными силами фельдмаршала фон Браухича, физические и духовные силы которого иссякали и с которым был потерян всякий контакт в области деловых и личных отношений. 19 декабря Гитлер сам возглавил сухопутные силы. Последствия этого решения оказались гибельными для Вермахта. Однако в тот момент решение Гитлера было единственно возможным и обещало успех. Он привел армию к Москве, он один обладал силой, необходимой для воодушевления армии. Он пользовался полным доверием войск. Фюрер боялся уронить свой престиж; он боялся также – и не без оснований, – что такой большой отход вызовет упадок морально-боевого духа армии. Наконец, не было никакой гарантии, что удастся своевременно остановить отходящие войска.

«Стоп-приказ», отданный Гитлером 16 декабря и не единожды потом продублированный им, командующие армиями частично игнорировали, иногда санкционировали отвод войск задним числом. До поры до времени это сходило с рук, как фельдмаршалу фон Клюге. Но в этой щекотливой ситуации Гудериан оказался «козлом отпущения». Чтобы показать всему высшему командному составу Вермахта значимость его приказов, Гитлер, не считаясь с прежними заслугами «отца танковых войск», теоретика и практика «маневренной войны», отправил его в отставку, точнее, удовлетворил его рапорт об отставке.

На авансцене появляются другие имена, полководцы – специалисты прочной обороны, например такие, как Вальтер Модель. Большинство исследователей Второй мировой войны считают, что Модель спас от верной гибели 9-ю армию, которая находилась на грани полного окружения и уничтожения. Если Гудериан спас две армии, а значит, и жизни ее солдат, отводом войск на более прочный рубеж, что не противоречит тактическим и стратегическим установкам ведения войны, когда она ведется на обширных театрах военных действий, то Модель, приверженец скорее политического, чем военного постулата, когда «цель оправдывает средства», не жалел жизни солдат ради выполнения поставленной фюрером задачи. Но и он потом, будучи командующим объединенной орловской группировкой, когда его войска в конце июля 1943 года попали в такую же ситуацию, в которой оказались войска Гудериана здесь же – на северо-восточных рубежах Орловского плацдарма в середине декабря 1941 года, поняв бессмысленность своего упорства, когда к нему пришло понимание ценности жизни немецкого солдата, отдал приказ об отходе. Законы войны не обманешь.

Глубоко изучая опыт войн, Клаузевиц пришел к выводу, что «в основе всех военных действий лежит разум». Тем не менее, воюющие страны, всегда находящиеся во власти своих страстей, никогда не обращали внимания на смысл этого изречения великого теоретика войны. Вместо того чтобы размышлять и анализировать, они предпочитали биться головой о стену.

Сначала это продемонстрировала немецкая сторона на примере цикла сражений заключительного этапа операции «Тайфун», затем советская сторона – в цикле операций, которые проходили непрерывно всю первую половину 1942 года на фронте от Демянска на севере до Мценска на юге. Действия советской стороны были рассмотрены на примере Болховско-Мценской наступательной операции.

В первые четыре месяца нового 1942 года советские войска продолжили Московскую битву[224], которая завершилась в конце апреля. Предположив, что немецкие войска в результате декабрьского контрнаступления были разгромлены, Ставка ВГК поставила Красной Армии задачу и далее проводить широкомасштабное наступление по всему фронту. «Наша задача состоит в том, чтобы не дать немцам передышки, гнать их на запад без остановки, заставить их израсходовать свои резервы еще до весны, когда у нас будут новые большие резервы, а у немцев не будет больше своих резервов, и обеспечить таким образом полный разгром гитлеровских войск в 1942 году»[225], – настоятельно требовал Верховный Главнокомандующий И.В. Сталин в директивном письме Ставки ВГК Военным советам фронтов.

Если оценивать это письмо в плане стратегии дальнейшего ведения войны советскими вооруженными силами, то оно имело самые негативные последствия для Красной Армии. В результате такой постановки вопроса, когда войскам предписывалось наступать всем сразу и по всему фронту, когда совершенно не учитывались реальные силы и возможности противника, страна израсходовала все резервы, которые еще оставались в глубине России. Такого бессмысленного массового, едва ли не сознательного уничтожения Красной Армии в истории Великой Отечественной войны не было. Я не беру во внимание начальный период войны (вторая половина 1941 г.), когда наша армия в результате внезапного нападения была поставлена в неравные условия, и лишь неимоверными усилиями ей удалось выровнять свои возможности с Вермахтом. Несколько тысяч квадратных километров отвоеванной болотистой местности в Новгородской области – это тот результат, за который было заплачено миллионами искалеченных, погибших и пропавших без вести красноармейцев, начиная от рядового неизвестного солдата и кончая генералом Ефремовым[226]. Теперь уже не только кадровая, но и резервная армия, от рядового до капитана, была практически уничтожена очередной ошибкой Сталина, имевшей глобальные стратегические последствия. Не будь этого директивного письма, и прими Верховный Главнокомандующий точку зрения Вознесенского (который в начале года предлагал всей Красной Армии закопаться на достигнутых рубежах «по уши в землю» и держать, изо всех сил держать оборону), война могла бы закончиться раньше. А так – войска, после колоссальных потерь людских ресурсов в первые месяцы 1942 года, не получили необходимых для наступления средств, и война затянулась.

В это время основная масса советских войск была сосредоточена на западном и юго-западном направлениях и занимала позиции по периметрам Ржевского и Орловского плацдармов, выступавших далеко на восток. Эти плацдармы, занимая выгодное – охватывающее по отношению к Москве положение, приобрели теперь стратегическое значение. На долгие месяцы они стали основными объектами для ударов советских войск, проводившихся с целью их ликвидации.

В начале 1942 года Красная Армия нанесла удар по войскам группы армий «Центр» одновременно в двух местах – в районе Ржева и в районе Орла. Их целью было оттеснить врага от столицы как можно дальше. Войска Калининского и Западного фронтов почти беспрерывно четыре месяца штурмовали Ржевский плацдарм, а войска Брянского фронта – Орловский. Противник, понимая их стратегическое значение, – находясь в центре советско-германского фронта, цементируя его, – стоял насмерть в сражениях за них. Огромными усилиями, которые предприняли гитлеровцы, все атаки войск Конева, Жукова и Черевиченко были отбиты. Немецким войскам 4-й танковой и 9-й армий удалось выстоять и удержать 500-километровый фронт Ржевской дуги, а 2-й танковой армии – 400-километровый фронт Орловской дуги до тех пор, пока наступательные возможности наших фронтов окончательно не иссякли. Чего это стоило нашим войскам, видно из нижеследующей таблицы.