Брянская наступательная операция

(18 августа – 3 октября 1943 года)

 

В развитие Орловской стратегической наступательной операции, после небольшой оперативной паузы, войсками Брянского фронта была проведена Брянская наступательная операция (1 сентября – 13 октября 1943 года), завершившаяся освобождением не только Брянска (17 сентября), но и всего Орловского плацдарма, контуры которого почти совпадали с территорией Орловской области в ее административных границах 1943 года.

О Брянской наступательной операции генерал Попов вспоминал с особенной гордостью, ведь Брянск был освобожден при помощи искусного маневра, который был задуман и реализован командованием фронта. Хитрый, коварный и надменный генерал-полковник Вальтер Модель не сумел разгадать замысел операции. Его войскам не оставалось ничего другого, как спешно убраться из Брянска, даже не успев уничтожить подготовленные к взрыву военно-промышленные предприятия, административные здания и сооружения города.

Известно, что после того как немцы оставили Орел, гитлеровское командование предпринимало отчаянные попытки, чтобы остановить дальнейшее продвижение советских армий. Естественные условия в полосе наступления Брянского фронта благоприятствовали обороне противника. За линией вражеских оборонительных рубежей, которые гитлеровцы уже давно и весьма основательно готовили, находились многочисленные реки, текущие с севеpa на юг, с высокими, хорошо укрепленными врагом западными берегами, такие как Десна, Болва, Беседь, а также речушки и болота, но главное – густые массивы Брянских лесов, создававшие крайне неблагоприятные условия для действий танков, авиации и артиллерии.

Город Брянск расположен на высоком и крутом западном берегу Десны, господствующем над заболоченной поймой. Здесь, на правом берегу реки, по обе стороны от Брянска гитлеровцы создали мощный оборонительный рубеж. И всякая попытка штурмовать город в лоб была связана с большими потерями в людях и вооружении.

16 августа – в день, когда войска 11-й гвардейской армии штурмовали Карачев, – Ставка Верховного Главнокомандования в директиве № 30167 поставила задачу Брянскому фронту: развивая наступление в общем направлении на Брянск, к концу августа выйти к Десне, форсировать ее северо-западнее и южнее Брянска, овладеть плацдармами по обе стороны города и лишь после этого – Брянском[199].

Определенная Ставкой задача была не из легких, принимая во внимание природные условия, а также численность и состояние войск, которые должны были участвовать в операции.

Тут необходимо отметить очень важный момент, который существенно изменил обстановку на всем советско-германском фронте. В то время, когда Орловская стратегическая операция еще продолжалась, но уже был освобожден Орел, советские войска перешли в наступление практически по всему фронту от Калинина до Крымского полуострова.

В директивах Ставки ВГК, отданных еще в ходе битвы за Орел, войскам Центрального, Воронежского, Степного, Юго-Западного и Южного фронтов ставились задачи разгромить противника на южном крыле советско-германского фронта, освободить важнейший промышленный район страны – Донбасс, богатейшие сельскохозяйственные районы Левобережной Украины, Крым, выйти к Днепру и захватить плацдармы на его правом берегу.

Воронежский и Степной фронты продолжали Белгородско-Харьковскую операцию, начавшуюся 3 августа, войска же Западного фронта – Смоленскую операцию (начало – 7 августа). Такое широкое наступление предполагало переброску немецких дивизий, особенно танковых, на участки, смежные с орловско-брянским. Однако этого не произошло. И вся орловская группировка противника осталась практически без изменений. В это время ее войска прочно удерживали юго-западный, западный и северный районы Орловской области.

К тому времени, после напряженных и длительных боев, Орловский выступ противника был ликвидирован и войска левого крыла Брянского фронта продолжали в тяжелых боях теснить врага на запад. Фронт представлял собой почти прямую линию, которая проходила от Кирова на севере, через Дмитровск-Орловский в центре и до Севска на юго-западе. Окончательной ликвидацией орловской группировки противника занимались теперь войска Брянского и Центрального фронтов. Перед ними стояла задача выйти к Десне в районе Жуковка, Брянск, Трубчевск и подвижными частями захватить переправы через реку, полностью очистить Орловский плацдарм и освободить важный промышленный район Брянска и Бежицы[200], затем, с подходом главных сил, наступать на Гомель.

Первоначальный план выполнения директивы Ставки, утвержденный Военным советом Брянского фронта, состоял в том, чтобы нанести два удара на флангах: один – из района Жиздры в направлении Дятьково, Шамордино, другой – из района Ревны на Орменку. Во второй половине августа 1943 года Брянский фронт пытался возобновить прерванное наступление в соответствии с поставленной задачей. План этот, однако, не удался. Войска, наступавшие из района Жиздры, не смогли преодолеть основательно подготовленную, плотную двойную линию вражеской обороны – рубеж «Хаген». Сильно пересеченная местность не давала возможности вести наблюдение и, следовательно, подавлять оборону противника ударами авиации и артиллерии. А прорвавшиеся в некоторых местах части были лишены поддержки танков, которые не могли действовать в дремучих лесных дебрях. Потеряв Зикеево и Жиздру, гитлеровцы успели подготовить оборонительный рубеж «Хаген» восточнее Людиново и Улемль.

К исходу 18 августа войска 50-й армии генерал-лейтенанта И.В. Болдина вышли на рубеж Карвинево – Калинино и встретили упорное сопротивление противника. Вражеский огонь был настолько мощным, что дивизии оказались не в состоянии преодолеть его. Находясь на стыке двух фронтов – Западного и Брянского, армия занимала выгодное положение для нанесения флангового удара при ликвидации брянской группировки противника. Поэтому еще 17 августа Ставка приняла решение передать 50-ю армию в состав Брянского фронта. Теперь армия готовилась к наступлению на правом крыле фронта, имея задачей ударом в направлении Улемля прорвать оборону противника и форсировать реку Болва. В оперативное подчинение армии вошел 2-й гвардейский кавалерийский корпус под командованием генерал-майора В.В. Крюкова.

Была поставлена задача: ударными группами 108-й и 110-й стрелковых дивизий произвести разведку боем. В ходе которой выяснилось, что в полосе их наступления 296-я и 134-я пехотные дивизии противника занимают глубоко эшелонированный, заблаговременно подготовленный оборонительный рубеж. Он состоял из двух мощных полос минно-взрывных и проволочных заграждений: одной – перед передним краем, расположенной на восточном берегу, и второй – проходящей по западному берегу реки Болвы. 183, 134, 110 и 296-я немецкие пехотные дивизии, занимающие оборону перед фронтом армии Болдина, отошли к реке Болва на предмостные укрепления.

Данные разведки генерал Болдин доложил командующему фронтом. К тому же в телефонном разговоре он напомнил Попову, что после месяца беспрерывных изнурительных боев армия имеет большие потери. На исходе снаряды и мины.

22 августа 50-я армия начала наступление на Улемльском направлении, стремясь прорвать вражескую оборону и выйти к реке Болве. Преодолевая упорное сопротивление противника, некоторым соединениям удалось на отдельных участках овладеть первой линией траншей врага. Но сильный артиллерийский огонь не был подавлен из-за недостатка снарядов, а удары гитлеровской авиации по боевым порядкам наших войск вынудили остановить наступление.

На наблюдательном пункте 50-й армии находились командующий М.М. Попов и член Военного совета фронта Л.З. Мехлис, которые убедились в том, что наступление захлебнулось, и 24 августа оно было прекращено. Операция по освобождению Брянска и преодолению рубежа «Хаген» своего развития не получила. И вот почему.

В это время произошла существенная реорганизация войск орловской группировки противника. 13 августа управление 2-й танковой армии перебрасывалось в Югославию. Полоса обороны этой армии и все ее соединения (20, 23, 35 и 55-й армейские корпуса; 41-й и 56-й танковые корпуса) передавались 9-й армии. Руководство войсками противника было, как и прежде, сосредоточено в одних руках – генерал-полковника Вальтера Моделя. 9-я армия имела в своем составе более 40 дивизий, а также много отдельных танковых, самоходно-артиллерийских, артиллерийских, инженерно-саперных полков и батальонов.

Следует отметить, что Орловская дуга, протяженностью 400 км, к середине августа выпрямилась. Теперь войскам Попова и Рокоссовского предстояло наступать на фронте в 200 км. Таким образом, фронт обороны врага сократился в два раза, а количество его войск, которые сдерживали наступление наших армий, оставалось практически без изменений. Концентрация войск противника на один километр фронта достигла своего предела.

Необходимо было найти иное, новое решение для выполнения задачи по полному освобождению Орловского плацдарма и преодолению оборонительного рубежа «Хаген». Теперь войска Брянского фронта наносили один фланговый удар, главным образом на своем правом крыле, в обход Брянских лесов с севера.

К этому времени в состав войск генерал-полковника М.М. Попова входили пять общевойсковых армий (11-я гвардейская, 50, 3, 11, 63-я), одна танковая (4-я) и одна воздушная (15-я); 2-й гвардейский кавалерийский и два артиллерийских корпуса прорыва (2-й и 8-й), одиннадцать полков гвардейских минометов РС – «катюш» и другие инженерно-саперные и технические части.

4-я танковая армия вскоре после освобождения Хотынца и Карачева, как и многие танковые корпуса (из-за больших потерь), была выведена в резерв на доукомплектование людскими ресурсами и вооружением, главным образом танками. Из состава фронта в резерв на переформирование была выведена также одна из самых мощных армий фронта – 61-я (генерала Белова). Поэтому-то задача штурма линии «Хаген» значительно усложнялась. Ее пришлось взламывать в основном пехотой при поддержке артиллерии и особенно гвардейских минометных частей РС. Командование фронта учитывало и то, что все остальные армии и соединения, оставшиеся в составе фронта, в результате полуторамесячных непрерывных боев понесли большие потери и были утомлены, тылы их отстали, недоставало боеприпасов и горючего.

И хотя число наших соединений превосходило количество соединений противостоящего врага, фактического превосходства в силах фронт не имел. Расстояние от баз до передовой достигало 200 км. Необходимые войскам грузы приходилось доставлять в основном по разбитым фронтовым дорогам. Ощущался острый недостаток боеприпасов, особенно артиллерийских снарядов, отчего, имея превосходство в количестве артиллерии, мы не могли создать преимущества в огне.

Предпринятое в период с 17 по 26 августа наступление на флангах успеха не имело – сил и средств фронта не хватило для прорыва прочной обороны противника, организованно отошедшего на рубеж «Хаген».

«В это время на правом крыле фронта, – вспоминает начальник штаба фронта Л.М. Сандалов, – в районе юго-западнее Кирова, готовила удар на Жуковку 50-я армия, недавно переданная нам из Западного фронта. Однако из показаний захваченных здесь пленных нам стало известно, что противник обнаружил сосредоточение главных сил 50-й армии в этом районе, установил их подготовку к наступлению и подтягивает сюда части с других направлений. Да и сам оборонительный рубеж противника под Кировом укреплялся, как мы знали, продолжительное время».

Наступление не было внезапным, и противник усилил части 110, 134 и 296-й пехотных дивизий пополнением, имея задачу любой ценой удержать этот рубеж и сохранить за собой шоссейную и железную дороги Людиново – Дятьково – Брянск. Удар в лоб по такой системе обороны противника, даже при наличии большого количества артиллерии и танков, не давал необходимого оперативного эффекта, и операция могла принять затяжной характер[201].

Словом, наступление на Брянском направлении, которое было предпринято в развитие Орловской наступательной операции, потерпело неудачу. А Ставка ВГК торопила М.М. Попова.

1 сентября войска левого крыла Брянского фронта повели успешное наступление к Десне, в направлении на Трубчевск.

Не рассчитывая при сложившихся условиях на успешное наступление из района Кирова, командующий фронтом стал искать другой, более выгодный для наступления на Жуковку участок. Он был найден в 50 км северо-западнее Кирова, в районе Дубровки. И наши войска, и противник оборонялись здесь на широком фронте. Прочных оборонительных сооружений у врага здесь не было, вторая оборонительная полоса отсутствовала.

Генерал армии Попов, согласовав нанесение отсюда удара войсками 50-й армии с командующим Западным фронтом и И.В. Сталиным, немедленно стал выдвигать из сосредоточенной в районе Кирова ударной группировки на выбранный участок две стрелковые дивизии. Вслед за ними на другой день должны были двинуться туда еще одна дивизия и кавалерийский корпус. Рокировать остальные войска к выбранному участку предполагалось в процессе наступательной операции.

Командующий фронтом Попов в своих воспоминаниях пишет: «Оценивая обстановку, мы убедились, что подготовленная в труднопроходимой местности оборона противника совершенно исключает возможность добиться успеха путем лобовых атак. Наступая в лесу, войска фронта вынуждены будут действовать вдоль немногочисленных дорог и растекаться отдельными ручейками, путь которым очень легко преградить. <…> Все эти обстоятельства требовали от нас решения стоящих перед фронтом задач на флангах брянской группировки противника или на одном из них. Фланговый удар позволял лишить противника сильных сторон обороны, уже налаженной по лесам и рекам, и вывести основные силы фронта в тыл противника. Развивая успех в глубину, мы могли разорвать железнодорожную связь и нарушить взаимодействие войск группы»[202].

Тогда командующий с разрешения Ставки решил отказаться от первоначального плана наступления – нанести удар на правом фланге фронта в направлении Улемля – и задумал прорваться из района юго-западнее Кирова теперь в направлении Бутчино. При этом исключалась необходимость форсирования Болвы, и можно было широко применять танки, для чего требовалось в течение четырех суток переместить 50-ю армию со средствами ее усиления на 80–100 км к северу. Развитие успеха вдоль западного берега реки приводило к свертыванию боевых порядков 339, 110 и 296-й пехотных дивизий противника, отрезало им пути отхода на запад и ускоряло их полный разгром. Тем самым облегчались форсирование Болвы и фронтальный удар 11-й армии, действовавшей с фронта Людиново – Дятьково.

Большую трудность для 50-й армии представляла в связи с выполнением этой задачи перегруппировка основных сил со средствами усиления и 2-м гвардейским кавалерийским корпусом в район Кирова. Движение большой массы войск вдоль фронта на расстоянии всего 7–13 км от переднего края не могло остаться незамеченным для противника. Решение на такую перегруппировку являлось очень смелым, но сроки ее выполнения (3–4 суток, включая подготовку к прорыву) требовали от командования армии оперативности и четкого выполнения намеченных планов, а от войск – большого напряжения.

К этому времени в состав армии входили 108, 110, 238, 369, 324, 186, 413, 17-я стрелковые дивизии. Армия была усилена 2-м артиллерийским корпусом прорыва, зенитно-артиллерийской дивизией, пятью танковыми полками, девятью полками гвардейских минометов PC, 2-й штурмовой инженерно-саперной бригадой РВГК и другими специальными частями. В оперативном подчинении армии находился также 2-й гвардейский кавалерийский корпус.

Приказом командующего Брянским фронтом войскам 50-й армии была поставлена задача: в ночь на 31 августа начать перегруппировку в район Кирова и быть готовыми к прорыву обороны противника с утра 5 сентября 1943 года.

Штабу армии необходимо было организовать 100-километровый марш нескольких стрелковых дивизий, кавалерийского и артиллерийского корпусов, пяти танковых и девяти полков PC, специальных и тыловых частей и учреждений армии по ограниченному числу еще не разминированных после недавних боев дорог, с разрушенными мостами, в непосредственной близости от линии фронта, с полным соблюдением всех мер маскировки, перебазировать станции снабжения и армейские полевые базы.

Исходя из особенностей поставленной задачи, командующий армией решил закончить 3 сентября сосредоточение соединений и частей усиления армии, тыловых частей и учреждений первой линии, а также кавалерийского корпуса.

Для занятия войсками исходного положения, изучения районов предстоящих действий, организации и проведения рекогносцировки в звене рота – батальон – полк оставался один день 4-го и ночь на 5 сентября.

В соответствии с приказом командующего фронтом от 30 августа 1943 года 50-й армии была поставлена задача: к утру 5 сентября быть готовой к прорыву обороны противника южнее и юго-западнее Кирова для дальнейшего наступления в общем направлении Бутчино (22 км юго-западнее Кирова), Рековичи (47 км западнее Дятьково) и выйти на рубеж Дубровка – Жуковка. В подчинение командующего 50-й армией передавались 212-я и 64-я стрелковые дивизии 10-й армии генерал-лейтенанта В.С. Попова.

«До начала операции осталось совсем немного, – пишет командующий 50-й армией генерал И.В. Болдин. – Совершенно незаметно для противника мы произвели перегруппировку войск в новый исходный район.

Чтобы ввести противника в заблуждение, продолжали демонстрацию подготовки к наступлению в старом районе. Для полноты впечатления часть артиллерии 2-го артиллерийского корпуса оставили на прежних позициях, и она работает с полной нагрузкой»[203].

Сосредоточение в районе Кирова большой массы войск и техники не прошло незаметно для противника. Гитлеровцы основательно подготовились к отражению атак: произвели частичную перегруппировку, уплотнив свои боевые порядки перед фронтом наступления наших войск.

Командующий фронтом сделал вывод, что, хотя наступление на этом направлении и выводит ударную группировку на фланги и тыл противника, потребуется большое количество материальных средств, живой силы, неизбежны затяжные бои в тактической глубине, на втором оборонительном рубеже, и что прорыв обороны на этом участке обойдется слишком дорого – тысячами солдатских жизней. И кредо командующего фронтом Попова начиная с Ленинграда: воевать малой кровью, не позволило ему начать эту операцию. Нужно было иное решение. И такое решение Маркиан Михайлович нашел, приводя его как пример разумного риска и полководческого искусства. Прежде всего, он решил отказаться от двух ударов и сосредоточить усилия фронта на одном направлении. Каком именно? Откровенно говоря, выбирать было почти не из чего. Единственный участок, который подавал в этом смысле кое-какие надежды, находился юго-западнее города Кирова и лежал в полосе 10-й армии, входившей в состав Западного фронта В.Д. Соколовского.

Ночью 5 сентября штаб Брянского фронта продолжал тщательное изучение обстановки в полосе предстоящего наступления.

«Настроение у меня было невеселое: я, разумеется, был уверен, что оборону врага под Кировом мы прорвем, – вспоминал позднее командующий фронтом М.М. Попов. – Но какой ценой? Судя по всему, крупных потерь избежать не удастся.

Мое внимание привлекла одна незначительная, казалось бы, деталь: командующий 10-й армией информировал, что 4 сентября его войска овладели двумя важными командными высотами в районе Дубровки – местечка, которое лежит к северу от Брянска. При этом в плен были захвачены нестроевые солдаты противника. Я задумался: почему вражеские солдаты, захваченные в плен, нестроевые?.. А не под Дубровкой ли то самое место, откуда враг не предполагает нашего удара? Я тут же сел в машину и поехал на командный пункт 10-й армии.

<…>

Было ясно: именно отсюда следует наносить удар. Для прорыва слабой обороны врага в этом районе много войск не потребуется. За одну-две ночи можно подтянуть две-три дивизии, 2-й гвардейский кавалерийский корпус и полки гвардейских минометных частей. С этими силами вполне можно начинать наступление… Что касается авиации, она в перегруппировках не нуждается. А ствольную артиллерию командарм-10 согласился предоставить свою, разумеется, при условии, что мы обеспечим ее снарядами. На обратном пути я соображал, как лучше обмануть противника, убедить его, что мы не меняем своих намерений и готовим наступление в районе Кирова. Ствольную артиллерию нашего фронта, думал я, чтобы не привлекать внимания противника к перегруппировке, оставим под Кировом. Пусть ведет огонь по прежним целям! Командующему 3-й армией поставим задачу всемерно сковывать противника под Кировом и перейти в наступление, как только враг ослабит свою оборону и начнет перебрасывать подкрепления в район Дубровки… А дивизии, которые будут наступать под Дубровкой, возьмем из 50-й армии.

Словом, еще по дороге домой у меня зародился план, который, как мне казалось, мог сбить врага с толку».[204]

Доложили в Ставку. Там согласились с соображениями руководства Брянского фронта и несколько изменили разграничительную линию между Брянским и Западным фронтами, включив город Киров в полосу Брянского.

Командующий Западным фронтом генерал В.Д. Соколовский не стал возражать против временной «аренды» полосы 10-й армии войсками Брянского фронта.

В Военном совете фронта мнения по поводу изменения сроков и района прорыва разделились, кое-кто из его членов, в частности Л.З. Мехлис, высказался против такого решения.

Командующий фронтом генерал Попов был убежден, что именно здесь, под Дубровкой, он быстро добьется успеха, а главное – войска не понесут больших потерь. Совесть подсказывала: надо звонить в Ставку.

«Более трудный разговор по телефону, – вспоминал М.М. Попов, – предстоял со Ставкой: неприятно во второй раз просить изменить направление удара.

Заместитель начальника Генерального штаба генерал А.И. Антонов, которому я доложил свои соображения, ответил, что утверждение нового решения требует санкции И.В. Сталина. Пока я ждал окончательного ответа, штаб фронта приступил к подготовке и планированию операции у Дубровки.