Современные общества имеют глубоко дифференцированную социальную структуру, отвечающую их функциональной сложности. Одна из основных идей конфликтологии заключается в том, что институциональный плюрализм принципиально меняет характер современного социального конфликта. Р. Дарендорф объясняет это следующим образом.
Социальные структурные области в сообществе могут быть напластованы или разделены. В каждом обществе существуют конфликты между конфессиями, между частями страны, между руководящими и управляемыми. Они могут быть отделены друг от друга так, что стороны каждого отдельного конфликта представлены только в нем, но они могут быть и напластованы так, что эти фронты повторяются в различных конфликтах, когда определенные конфессия, регион, правящая группа перемешиваются в одну, большую «сторону».
В каждом обществе существует множество институциональных порядков: государство, экономика, право, армия, воспитание, церковь. Эти порядки могут быть относительно независимы, а политические, экономические, юридические, военные, педагогические и религиозные руководящие группы не идентичны, но, возможно, одна и та же группа доминирует во всех областях. В той степени, в которой в обществе возникают такие напластования социальных структур, возрастает интенсивность конфликта. Напротив, она снижается в той степени, в какой структура общества становится плюралистичной, т. е. ее области достаточно автономны.
При напластовании различных социальных областей каждый конфликт означает борьбу за все. Если области разделены, то с каждым отдельным конфликтом не так много связано, тогда снижается цена поражения.
Стабильность современных обществ можно частично объяснить как результат постоянного взаимодействия всевозможных конфликтов, пронизывающих его во всех направлениях. Напротив, если в обществе один конфликт разделяет его на два враждующих лагеря, то это может вызвать раскол в самих основах единства, поставить вопрос о самом существовании общества.
Стабилизирующая роль конфликтов в современном обществе объясняется стратификацией на основе профессии. Резко отличающиеся друг от друга представления и интересы взаимно сокращаются, поскольку не аккумулируются вокруг одного вопроса.
Тема институционального плюрализма по-разному акцентируется в психологической и в социологической перспективах. Статусно-ролевые теории справедливо выделяют так называемый ролевой конфликт, возникающий вследствие одновременного участия индивида во множестве групп, его вовлеченности в жизнь разных институтов, в которых ему предъявляются различные, подчас противоречивые ролевые ожидания и нормативные предписания.
С психологической точки зрения множественность и противоречивость ролевых предписаний вызывают психологический конфликт, переживание противоречия, разрыва между приверженностью различным группам и обстоятельствам. Последствия таких конфликтов для личности могут быть разнообразными. Однако социологический анализ должен в первую очередь исследовать не возникновение внутреннего напряжения из-за принадлежности индивида к различным группам, а значение группы и ролевых конфликтов для структуры в целом.
Одновременное участие индивидов во множестве групп содействует возникновению многочисленных конфликтов, пронизывающих общество во многих направлениях. Сегментированный характер участия, в свою очередь, приводит к появлению уравновешивающего механизма, предотвращающего возникновение глубокого раскола по какой-либо одной оси. Взаимозависимость соперничающих групп и множественность некумулятивных конфликтов являются одними из факторов, поддерживающих стабильность современных обществ.
Предметом социологического анализа являются переменные конфликта и условия, при которых конфликты приобретают более или менее насильственную, более или менее интенсивную формы. Классик конфликтологии Р. Дарендорф настаивает на том, что интенсивность и насильственность - это две независимые переменные.
Интенсивность характеризует степень личностной и групповой вовлеченности в борьбу, то значение, которое имеют возможные победа или поражение для реализации жизненных шансов, групповых стратегий. Чем большее значение придают участники столкновению, тем оно интенсивнее. Еще недавно столь значимые конфликты («Великий социальный вопрос») демонстрируют тенденцию снижения интенсивности. Таким образом, интенсивность означает вкладываемую участниками энергию и одновременно социальную значимость определенных конфликтов (например, информационных войн).
Под насильственностью подразумеваются средства, которые выбирают борющиеся стороны, чтобы реализовать свои действительные или мнимые интересы. Между крайними пунктами на шкале насильственности - война, гражданская война, вооруженная борьба с угрозой для жизни участников - на одном полюсе находятся ненасильственные способы конфликтного поведения: беседа, парламентские дебаты, дискуссия общественности, переговоры с открытой аргументацией, а на другом находится множество более или менее насильственных способов такого поведения: забастовка, конкуренция, драка, ожесточенные дебаты, подрыв репутации, взаимная дезинформация, угрозы, ультиматумы и пр.
Первый круг факторов, влияющих на насильственность и интенсивность конфликта, определяется условиями организации конфликтных групп. Многие столкновения приобретают в высшей степени интенсивный и насильственный характер, если в обществе нет условий для социально-одобряемого манифестирования конфликта, когда пресекается инициатива самодеятельных групп, запрещаются по идеологическим мотивам и политическим причинам какие-либо организации. Наиболее разрушителен для общества неартикулированный, только частично оформившийся конфликт. Признание конфликта - первый шаг к его регулированию.
На интенсивность конфликта значительно влияют и факторы социальной мобильности. В той степени, в которой возможна мобильность, интенсивность конфликтов уменьшается, и наоборот. Чем выше идентификация субъекта с определенной социальной позицией, тем интенсивнее становятся вырастающие из этой позиции конфликты, тем неизбежнее участники «привязаны» к конфликтам. На этом рассуждении, кстати, строится прогноз С. Хантингтона относительно неизбежности «конфликта цивилизаций». Конфликты, связанные с предписанными статусами, будут более интенсивными, чем те, которые связаны с борьбой за достижимые статусы и позиции. Вертикальная и горизонтальная мобильность, возможность перехода в другой слой, смена места жительства, многообразие конкурирующих идеологий, возможность социального продвижения способствуют снижению интенсивности конфликта. Наконец, интенсивность снижается в ситуации институционального плюрализма, о чем упоминалось ранее.
В определенном смысле можно утверждать, что переменная насильственности поддается регулированию в большей степени, чем интенсивность. Действительно, эта сторона конфликтного поведения тесно связана с культурно одобряемыми нормами и традициями, является предметом оценки с позиций формального права, может конструироваться с помощью социальных технологий. Сегодня не только конфликтологи, но и политики, и практики социального управления заинтересованы в распространении образцов ненасильственного регулирования конфликтов, в пропаганде толерантности. Однако несмотря на инициативы ЮНЕСКО в этой сфере толерантность, присущая неким сообществам в большей степени, проявляется только внутри группы, во внешнем контуре становясь крайне дефицитным ресурсом. Международные отношения в современном мире - грустное тому свидетельство.
В современном информационном обществе широко применяется и понятие информационного насилия, граничащего с принуждением, манипулированием, и понятие структурного насилия для выражения доминирования над человеком деперсонифицированных абстрактных систем. Структурное насилие в современном обществе является не менее распространенным и значимым, чем традиционное физическое.
Сложность анализа современных межгрупповых конфликтов состоит и в том, что субъектами конфликтов выступают группы не только «социальные», т. е. создающиеся на основе принадлежности к какой-то социально-профессиональной категории, но и «целевые», или «инициативные», т. е. объединяющие людей в соответствии с конкретной задачей, которую они решают (экологические, потребительские, правозащитные), и виртуальные, объединяющие людей в сетевые сообщества, коммуникативные сети. Разнообразие в картине межгрупповых конфликтов связано и с неравномерностью социального развития современного мира, и с мозаичностью современных обществ, в которых «все времена существуют одновременно» и сталкиваются различные культурные традиции, образы жизни, поведенческие практики. Конфликты традиционного типа, определяемые классовыми и даже родовыми структурами, сосуществуют с информационными войнами, борьбой за стандарты и пр. Таким образом, современный мир обнаруживает тенденцию к усложнению общей картины межгрупповых конфликтов, нарастанию их многообразия и взаимного переплетения.
