Месте во Франции, где его можно найти, - в мансарде на пятом этаже, с окнами
На Елисейские Поля. И я даже, знаешь, подумываю, не обеспечить ли мне свою
Политическую репутацию в Рульском квартале подношением просфор нашему
Приходу.
- Да, этого с тобой не случилось бы при Бонапарте! - сказал Фалькоз, и
Глаза его сверкнули гневом и сожалением.
- Здравствуйте, пожалуйста! А чего же он совался куда не надо, этот
твой Бонапарт? Все, что я теперь терплю, - его рук дело.
Тут Жюльен, слушавший внимательно, насторожился еще больше. Он с первых
Же слов догадался, что бонапартист Фалькоз не кто иной, как друг детства
Г-на де Реналя, отрекшегося от него в 1816 году, а философ Сен-Жиро, должно
Быть, брат того самого начальника канцелярии в префектуре... который умел
Прибирать к своим рукам по дешевке общественные здания на торгах.
- Все это твой Бонапарт наделал, - продолжал СенЖиро. - Порядочный
Человек сорока лет от роду, с пятьюстами тысяч франков в кармане, как бы он
Ни был безобиден, не может обосноваться в провинции и обрести там мир
Душевный, - попы да тамошняя знать изгоняют его оттуда.
- Ах, не говори о нем так! - воскликнул Фалькоз. - Никогда Франция не
Пользовалась таким уважением среди народов, как эти тринадцать лет, когда он
Царствовал. Все, все, что тогда ни делалось, было полно величия.
- Твой император, чтоб его черт побрал, - возразил сорокачетырехлетний
Господин, - был велик только на полях сражений да еще когда он навел порядок
В финансах в тысяча восемьсот втором году. А что означает все его поведение
после этого? Все эти его камергеры, и эта помпа, и приемы в Тюильри - все
Это просто повторение, новое издание все той же монархической чепухи. Его
Подновили, подправили, это издание, и оно могло бы еще продержаться век, а
То и два. Знати и попам захотелось вернуться к старому, но у них нет той
Железной руки, которая умела бы преподнести его публике.
- Вот уж поистине речь старого газетчика!
- Кто меня согнал с моей земли? - продолжал разъяренный газетчик. -
Попы, которых Наполеон вернул своим конкордатом, вместо того чтобы держать
Их на том же положении, как держат в государстве врачей, адвокатов,
Астрономов, считать их за обыкновенных граждан и отнюдь не интересоваться
Ремеслом, при помощи которого они зарабатывают себе на хлеб. Разве сейчас
Могли бы существовать эти наглецы-дворянчики, если бы твой Бонапарт не
понаделал из них баронов да князей? Нет, они уже доживали свой век. А
Теперь, после попов, вот именно эти-то сельские аристократишки больше всего
Мне крови и испортили, они-то и заставили меня либералом сделаться.
Разговору этому не было конца; еще полвека Франция будет
Разглагольствовать на эту тему Сен-Жиро продолжал твердить, что жить в
Провинции немыслимо; тогда Жюльен робко указал ему на пример г-на де Реналя.
- Нашли пример, нечего сказать! Эх вы, молодой человек! - воскликнул
Фалькоэ. - Реналь поспешил стать молотом, чтобы не оказаться наковальней, да
еще каким молотом! Но я уже вижу, как его вот-вот спихнет Вально! Знаете вы
этого мошенника? Вот это уж поистине беспримесный. Что-то запоет ваш
Господин де Реналь, когда в одно прекрасное утро он и оглянуться не успеет,
как из-под него вышибут стул и на его место сядет Вально?
- Вот он тогда и останется один на один со всеми своими преступлениями,
- сказал Сен-Жиро - А вы, значит, знаете Верьер, молодой человек? Ну, так
Вот. Бонапарт - чтоб ему на том свете пусто было за все эти его
Монархические плутни, - он-то как раз и дал возможность царствовать всем
Этим Реналям да Шеланам, а те уже допустили царство Вально и Малонов.
Этот мрачный разговор о тайнах политики задевал любопытство Жюльена и
Отвлекал его от сладостных воспоминаний.
Он не ощутил особого волнения, когда вдалеке перед его взором впервые
Показался Париж. Воздушные замки грядущего отступали перед живым и еще не
