Непременно чем-нибудь себя выдал, я бы не выдержал, не смог бы не обнаружить

того презрения, которое они мне внушают".

Тем не менее, следуя наставлениям г-жи де Реналь, ему все-таки пришлось

Еще несколько раз присутствовать на такого рода обедах. Жюльен вошел в моду;

Ему простили его мундир почетной стражи, а, быть может, именно эта

Неосторожность и была истинной причиной его нынешних успехов. Вскоре в

Верьере только и было разговоров, что о том, кто же в конце концов возьмет

верх и перетянет к себе этого ученого молодого человека: г-н де Реналь или

Директор дома призрения. Эти господа вкупе с г-ном Малоном составляли

Триумвират, который уж немало лет тиранил весь город. Мэру завидовали, у

Либералов было немало причин жаловаться на него, но в конце концов он

Все-таки был дворянин и, так сказать, создан для превосходства, тогда как

Отец г-на Вально не оставил сыну и шестисот ливров ренты. И не так-то легко

Было в отношении к нему перейти от жалости, которую он когда-то внушал своей

Скверной одежонкой цвета недозрелого яблока, к той великой зависти, которую

Он теперь вызывал у всех своими нормандскими лошадьми, золотыми цепочками,

Сшитыми в Париже костюмами, всем своим нынешним благополучием.

Среди всех этих новых для него людей Жюльен нашел, как ему показалось,

одного порядочного человека: это был математик по фамилии Гро, слывший

Якобинцем. Жюльен, поклявшийся себе, что будет высказывать вслух только то,

Что сам считал ложью, вынужден был остеречься следовать этому правилу при

Г-не Гро. Из Вержи Жюльену присылали толстые пакеты с письменными работами

Детей. Ему советовали почаще видеться с отцом, и он подчинялся этой

Тягостной необходимости. Одним словом, он довольно успешно выправлял свою

Репутацию. Но вот однажды утром он внезапно проснулся, почувствовав

Прикосновение Двух ручек, прикрывших ему глаза.

Это была г-жа де Реналь: она приехала в город и бегом взбежала по

Лестнице, чтобы хоть на минуту опередить детей, задержавшихся внизу со своим

Любимцем - ручным кроликом, которого они привезли с собой. Это была

восхитительная минута, но, к сожалению, слишком уж короткая: г-жа де Реналь

Скрылась, как только дети ворвались в комнату, притащив с собой кролика,

Которого им не терпелось показать своему другу - Жюльен радостно встретил

Всех, даже кролика. Он словно очутился опять в своей семье; он чувствовал,

Что любит этих детей, что ему приятно болтать с ними. Его удивлял и приятный

Звук их голосов, и простота, и благородство, сквозившие во всех их детских

Замашках; он испытывал потребность очистить свою память от вульгарного тона,

Отвратительных поступков и суждений, словом, всего того, что ему приходилось

Терпеть в Верьере. Там всегда и во всем чувствовалась вечная боязнь

Поскользнуться, какая-то непрерывная схватка между роскошью и нищетой. Люди,

У которых ему приходилось обедать, пускались в такие откровенности по поводу

Жаркого, что становилось стыдно за хозяев и кусок застревал в горле.

- Нет, вам, родовитым людям, есть чем гордиться, - говорил он г-же де

Реналь и описывал ей те обеды, которые ему пришлось претерпеть.

- Так вы, милый мой, в моде! - И она покатывалась со смеху, представляя

Себе г-жу Вально под густым слоем румян, которые она считала нужным

Накладывать каждый раз, когда ждала к себе Жюльена. - Должно быть, она

Покушается на ваше сердце, - заметила она.

За завтраком царило необыкновенное оживление. Дети, которые, казалось,

Должны были стеснять их, на самом деле только увеличивали общее веселье.

Бедняжки не знали, как выразить свою радость, что они снова видят Жюльена.

Слуги, разумеется, уже насплетничали им, что ему предлагают лишних двести

Франков, лишь бы он согласился обучать молодых Вально.

Неожиданно среди завтрака маленький СтаниславКсавье, еще бледный после

Своей тяжелой болезни, спросил у матери, сколько стоит его серебряный прибор