Тема I. Политология как самостоятельная научная дисциплина: этапы формирования, предмет, цели и задачи 16 страница

При президентском режиме, типичным примером которого является форма правления США, президент является одновре­менно главой и государства и правительства. Эта форма преду­сматривает прямое избрание всеми гражданами на всеобщих выборах главы исполнительной власти. После победы на выбо­рах президент по своему усмотрению формирует правительство или кабинет министров. Правда, кандидаты на ряд ключевых по­стов должны быть утверждены законодательным собранием. Здесь правительство выполняет роль своего рода «личного шта­ба» президента.

При американской президентской форме правления некото­рыми особенностями характеризуются и выборы в конгресс. Со­гласно конституции США, конгресс состоит из двух палат: верх­ней — сената и нижней — палаты представителей. Сенаторы избираются на шесть лет от штатов в целом, а члены палаты пред­ставителей — на два года, главным образом от так называемых конгрессистских дистриктов, а в ряде случаев и от штатов в це­лом. От каждого штата независимо от численности населения избираются по два сенатора, которые рассматриваются в качестве представителей штатов как территориально-административных единиц. Палата представителей состоит из конгрессменов, изби­раемых жителями штатов, их число определяется в зависимос­ти от численности населения этих штатов. С 1912 г. общее чис­ло членов палаты представителей составляет 435 человек.

Для президентского режима, особенно американского, харак­терен так называемый феномен раздельного голосования и «раз­дельного правления». Суть первого состоит в том, что значитель­ные контингенты избирателей, голосуя за кандидата «своей» партии на пост президента страны, по списку кандидатов в законодатель­ное собрание могут поддержать представителей конкурирую­щей партии. В США кандидаты на пост президента от респуб­ликанской партии часто побеждали за счет привлечения на свою сторону сторонников демократической партии и наоборот. Имен­но этим обстоятельством объясняется феномен «раздельного правления». В США — это такое положение, когда Белый дом в Вашингтоне возглавляет представитель одной партии, в то время как в одной или обеих палатах конгресса большинство при­надлежит соперничающей партии. К примеру, с 1945 по 1976 г. в течение 14 из 30 лет контроль над исполнительным и законо­дательным органами власти был поделен между двумя партия­ми. Это, естественно, создает определенные проблемы для пре­зидента при решении тех или иных ключевых проблем внутренней и внешней политики.

О характере различий в процедурах формирования правительств победившими партиями наглядное представление можно соста­вить, сравнив эти процедуры в классически президентской сис­теме США и классически парламентской системе Великобрита­нии. При парламентской системе каждая партийная фракция в парламенте выступает как единая команда, в которой все члены придерживаются более или менее строгой дисциплины. По­скольку на выборах избиратели голосуют большей частью за партий­ный список, а не за конкретного кандидата, депутат, выступив­ший против линии партии, рискует быть исключенным из партии. Здесь партия большинства контролирует и законодатель­ную, и исполнительную власть.

Показателен пример Великобритании, где все послевоенные правительства, за исключением одного, опирались на однопар­тийное большинство в парламенте. В США правительство фор­мируется главой государства — президентом внепарламентским путем. Характер отношений президента как главы государства и одновременно главы правительства с его партией иной, чем в стра­нах с парламентарной системой.

В американской политической системе отсутствуют такие институты европейского парламентаризма, как роспуск парла­мента главой государства и ответственность правительства перед парламентом. В Великобритании, например, премьер-министр, получив мандат от электората и сосредоточив в своих руках функции руководства партией и кабинетом, правит через парла­мент. Он, равно и как возглавляемый им кабинет, ответственен перед парламентом. В случае вотума недоверия или каких-либо других чрезвычайных обстоятельств премьер-министр вправе распустить парламент и назначить новые выборы. В США же пре­зидент осуществляет реальный контроль над федеральной адми­нистрацией. Он не является лидером партии в европейском смысле слова. Фактически властные функции распределены между президентом и конгрессом, внутри конгресса,— между па­латами, а внутри палат — между десятками постоянных коми­тетов, располагающих значительной самостоятельностью.

В отличие от британского премьер-министра американский президент правит не через конгресс, а вместе с конгрессом. Хо­тя президент лишь формально считается главой партии, он не является таковым юридически. Активисты партии и поддер­жавшие ее кандидата избиратели ожидают от президента реали­зации программы, с которой он пришел к власти. Для этого пре­зидент должен создать кабинет министров, которые принимают его программу и способны провести ее в жизнь. Он должен так­же укомплектовать штат Белого дома, призванный содействовать достижению этой цели. Ключевую роль в реализации програм­мы, с которой он пришел к власти, естественно, играет сам пре­зидент. Он может придать одним ее положениям больший, а дру­гим — меньший приоритет. Он может также наложить свой долговременный отпечаток на процесс принятия решений с по­мощью назначений в разные комиссии по регулированию и дру­гие учреждения исходя из тех или иных социальных и эконо­мических проблем.

Принято считать, что президент США должен быть выше пар­тий и межпартийных конфликтов. В своей первой инаугурационной речи Т.Джефферсон произнес ставшую знаменитой фра­зу: «Любое расхождение в мнениях не есть расхождение в принципах. Различаясь по названию, мы являемся приверженцами одного и того же принципа. Все мы — республиканцы, все мы — федералисты». Но поскольку выдвижение кандидатуры на пост президента всецело зависит от партий, то кандидат той или иной партии, выдвигающий себя на пост президента, должен иметь и сохранять хорошие отношения с партийными руководи­телями, давать им обещания и апеллировать к членам партии, чтобы заручиться их голосами. После же избрания у многих пре­зидентов ослабевают интерес и внимание к партии, и они начи­нают адресоваться прямо к электорату в целом.

Некоторые авторы выделяют также ультрапрезидентскую фор­му правления, где достигнута наибольшая независимость прези­дента от высшего законодательного собрания. Следует отметить, что такой оборот событий, в сущности, коренится в самом спо­собе избрания президента всеобщим прямым голосованием, что ставит его в независимое от парламента положение, поскольку парламент в принципе лишен возможности оказывать какое бы то ни было влияние на исход выборов. Более того, в ряде стран, обладая правом вето, президент располагает возможностями контролировать его деятельность. Следует к этому добавить и то, что согласно конституции некоторых стран, например Фран­ции, ряда африканских и латиноамериканских стран, президент вправе выступать с законодательной инициативой по вопросам, затрагивающим важнейшие сферы общественной жизни. Пока­зательно, что в 70—80-х годах, в условиях неуклонного усиления реальных прерогатив в руках исполнительной власти многие ана­литики не без оснований забили тревогу относительно наметив­шихся авторитарных тенденций в ряде индустриально развитых стран. Так, известный американский историк и политолог А.М.Шлезингер мл. написал объемный труд под красноречи­вым названием — «Имперское президентство». В нем речь шла о том, что президент США по объему сосредоточившихся в его руках реальных властных полномочий далеко превзошел многих монархов и императоров прошлого. М.Дюверже, используя по­добные же аргументы, характеризовал режим, установленный Ш. де Голлем во Франции, как республиканскую монархию.

При парламентски-президентском или президентски-парла­ментском режиме исполнительной власти присущ своего рода дуализм, состоящий в том, что руководящие исполнительные функ­ции являются прерогативой и президента и кабинета министров, ответственного перед парламентом. Следовательно, глава государ­ства — президент и глава правительства — премьер-министр вы­ступают в двух лицах. Как президент, так и парламент избира­ются путем прямого всеобщего голосования. Президент оказы­вает существенное влияние на формирование правительства и назначение на ключевые посты. Правительство зависит от президента, но в то же время оно ответственно перед парламентом, который вправе его сменить. Типичным примером этого типа яв­ляется режим во Франции. Здесь президент, от которого зави­сит правительство разрабатывает стратегию социально-эконо­мического и политического развития страны. Возможен конфликт между главой государства и главой правительства. Так было, на­пример, во Франции в середине 80 — начале 90-х годов, когда Елисейский дворец занимал представитель социалистической партии, а пост премьер-министра — представитель правоцентристских сил.

Что касается России, то установленный у нас режим можно назвать смешанным президентско-парламентским. Здесь, как и во Франции, глава государства — президент и глава правитель­ства — премьер-министр выступают в двух лицах. Президент вы­ступает гарантом сохранения единства государства. Он опреде­ляет стратегические направления развития страны и наделен широкими полномочиями в реализации этих направлений. В то же время, хотя правительство ответственно перед президентом, парламент имеет определенное влияние на его формирование. В ча­стности, требуется согласие парламента на назначение председа­теля правительства. Парламент решает вопрос о доверии прави­тельству. Но оперативная деятельность последнего выведена из-под контроля Федерального Собрания.

Следует отметить, что вопрос о том, какой из трех основных режимов в наибольшей степени подходит России, отнюдь не простой и остается предметом острых споров и дискуссий. И пре­зидентский, и парламентский режимы имеют как положитель­ные, так и отрицательные стороны. Верно, что в странах, пере­живших тоталитаризм или близкие к нему режимы,— Германии, Италии, Испании, Японии — утвердились парламентские режи­мы (хотя в последних двух в форме конституционной монархии). Здесь именно парламентские институты во многом дали воз­можность изжить, преодолеть основные атрибуты, ценности и установки антидемократизма. Но в условиях России без силь­ного центра, скрепляющего все регионы страны в единое целое, парламентаризм, так сказать, в чистом виде чреват определен­ными непредсказуемыми последствиями.

Казалось бы, с учетом вековечных традиций России, тяготе­ющих к авторитаризму, державности, персонификации полити­ки, наилучшая альтернатива для нашей страны — это президент­ский режим. Тем более, как представляется, в свете происшедших в стране за последние годы трансформаций перспективы спол­зания к диктатуре в какой бы то ни было форме не столь суще­ственны, как это изображается отдельными публицистами. Для этого уже нет достаточных механизмов, структур, социаль­но-психологических, идейно-политических и иных предпосы­лок. Но тем не менее, учитывая опять же российские традиции, мы должны весьма осторожно оценивать пригодность этого ре­жима для России. Другими словами, парламентский режим в условиях переходного периода способен поощрять неустойчи­вость и тормозить стабилизационные процессы, а чисто прези­дентский режим при определенном стечении обстоятельств чреват скатыванием к той или иной форме авторитаризма. Смешанный режим, сочетая в себе институты парламентаризма и президент­ского проявления, способен обеспечить стабилизацию и консо­лидацию огромной страны вокруг центра, естественно, при уче­те интересов различных социально-политических сил, народов, регионов и республик.

Контрольные вопросы

1. Какое содержание вкладывается в понятие «демократия»?

2. Каковы сущностные, системообразующие признаки демокра­тии?

3. Назовите основные определения и модели демократии.

4. Назовите важнейшие конституционные принципы демократии.

5. Что такое конституция, каковы ее место, роль и функции в по­литической демократии?

6. Каковы конституционные принципы политического устройства?

7. Какие существуют либерально-демократические режимы? Дай­те общую характеристику каждого из них.

Глава 8 ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПАРТИИ

Важнейшими субъектами политических отношений в либеральной де­мократии являются партии и избирательные системы. Именно в них кон­кретно выражаются основополагающие принципы демократии — полити­ческий плюрализм, представительство, выборность должностных лиц. Партии и избирательная система, переводя различные формы плюра­лизма в гражданском обществе в подсистему политического, сферу вла­стных отношений, составляют единый механизм завоевания власти. Они являются главными субъектами политических отношений и в этом качест­ве без них невозможно представить себе современную демократию. Ос­новные партии в их взаимодействии, взаимоотношении, взаимных конфлик­тах и взаимной ротации у власти рассматриваются как единая партийная система, во многом определяющая жизнеспособность и функционирова­ние всей политической системы в целом. Говорить о партиях, значит под­нимать вопросы об их месте и роли в политической системе, их функци­ях, социальном составе электората, их организационной структуре, типах и формах.

Основные вехи формирования партий

Партии не всегда играли ту роль, которую они в настоящее время играют в политической системе индустриально развитых стран. Они прошли длительный путь формирования и эволюции, являются продуктом социально-экономического и обществен­но-исторического развития каждой конкретной страны. Серьез­ный отпечаток на их характер накладывают исторические тра­диции, демографические и этнокультурные процессы, особенности религии и др.

В тех или иных формах разного рода группировки, фракции, клики всегда составляли интегральную часть политической жиз­ни. Существовали олигархические и демократические «партии» в древнегреческих городах-государствах; популяры, выражавшие интересы плебса, и оптиматы, стоявшие на стороне нобилитета в Древнем Риме; гвельфы, защищавшие интересы пополанов или торгово-ремесленного люда городов, и гиббелины, выступав­шие выразителями интересов нобилей или феодалов в средневе­ковой Италии. В качестве подобных сообществ выступали также арминиане и гомаристы в Нидерландах в начале XVII в., про­свитериане и индепенденты в период английской буржуазной ре­волюции середины XVII в. и другие религиозно-политические груп­пировки. Однако это были, по сути дела, небольшие группы сподвижников, объединившихся вокруг отдельных влиятель­ных политических лидеров, государственных деятелей. Разу­меется, у них не могло быть и речи о сколько-нибудь четко струк­турированной организации, аппарате, членстве и других атрибутах партии в ее современном понимании.

Показательно, что вплоть до XIX в. термины «партия», «фракция», «интерес» и т.д. использовались как взаимозаменяе­мые. Осознание же необходимости партий в современном понима­нии как инструментов реализации политического процесса появи­лось лишь в процессе формирования капиталистических институтов и буржуазной политической системы, в процессе вычленения политического как самостоятельной подсистемы человеческого социума. Этот процесс занял много поколений и в разных странах протекал по-разному. Первоначально партии стали важным элементом политической системы ряда стран За­пада, а затем и всех тех стран, которые впоследствии встали на путь либеральной демократии. Первыми из этих стран стали Ве­ликобритания и США. Наиболее показателен с рассматриваемой точки зрения американский опыт. В Декларации независимос­ти и Конституции США, заложивших основы государственной и политической системы молодой буржуазной республики, пар­тии вовсе не упоминаются, а в «Федералисте», в котором обос­новывались основные параметры формировавшейся американской государственности, о них говорится в негативном смысле.

Многие отцы-основатели считали партии в лучшем случае не­обходимым злом. Они видели в партиях источник конфликтов, раздоров и смуты, рассматривали их как инструменты в руках неразборчивых в средствах политиков. Как пишет Н.Каннигем, «одним из парадоксов политического развития Америки бы­ло то, что создание политических партий проходило в атмосфе­ре недоверия к политическим партиям». Сама идея о двух или нескольких соперничающих друг с другом партиях как средст­вах представительства отдельных социальных групп и интересов в рамках определенной общественно-политической системы не принималась участниками политического процесса того време­ни, хотя и нельзя сказать, что отцы-основатели не осознавали фак­та наличия в обществе разнородных социальных группировок и про­тиворечивых интересов, вступающих в постоянные конфликты друг с другом. Так, Б.Франклин предупреждал против опасно­сти фракций и «бесконечных взаимных злоупотреблений партий, разрывающих на куски наилучшие из характеров».

Дж. Вашингтон был избран президентом на непартийной основе и рассматривал себя стоящим над партиями и политикой. В своем «Прощальном послании» он говорил об опасных послед­ствиях «партийного духа» и существования партий как «гото­вого оружия» для подрыва власти народа и узурпации правитель­ственной власти. В целом большинство политических деятелей периода утверждения США как самостоятельного современного государства были убеждены, что партии совершенно не пригод­ны в рамках республиканской формы правления. По мере фор­мирования каждая политическая партия лишь одну себя счита­ла законной и ставила цель ликвидировать противную сторону. Симптоматично, что фактически вплоть до 1844 г. ни одна по­литическая партия, которая потеряла президентский пост, не за­воевала его обратно.

«Антипартийный подход» отцов-основателей и их современ­ников во многом определялся их убеждением в том, что ут­верждение республиканских принципов создает условия для предотвращения конфликтов, подрывающих единство и гармо­нию в новом государстве. Исходя из этого постулата, авторы «Феде­ралиста» концентрировали внимание на обосновании необходи­мости создания прочного и дееспособного государства, способного противостоять как внешней, так и внутренней опасности. Поэто­му большое внимание в нем уделяется проблеме «сдерживания и контролирования насилия фракции». Здесь фракция рассма­тривалась как самая большая опасность для республиканской фор­мы правления.

Дж.Мэдисон особо подчеркивал экономическую борьбу меж­ду богатыми и бедными, превратившую античные демократии в «зре­лище бурных страстей и склок». По его словам, главная задача республиканской формы правления состоит в том, чтобы избе­жать «внутренних конвульсий», которые возникают, когда бо­гатые и бедные, большинство и меньшинство вступают в непри­миримый конфликт друг с другом.

Позиции отцов-основателей и их современников характери­зовались очевидным противоречием: с одной стороны, они при­нимали политические различия и идею политической свободы, а с другой стороны, отвергали политические партии. В Великобритании начало межпартийной борьбы в современных ее фор­мах восходит к периоду так называемой славной революции 1688 г. В центре этой борьбы стоял вопрос о расширении прерога­тив парламента за счет сокращения прерогатив королевской власти. Постепенно противоборствующие политические силы оформились в более или менее спаянные партийные группиров­ки, получившие название вигов и тори (а в XX в. — либералов и консерваторов).

Особенно болезненно и трудно процесс формирования партий шел в континентально-европейских странах. Но тем не менее в XIX в., охватив большинство стран Запада, этот процесс замет­но ускорился. Хотя на всем протяжении столетия дискуссии о пра­вомерности и значимости партий не прекращались, к концу столетия партии стали важнейшими составляющими современ­ных политических систем. К примеру, если в 1861 г. в Велико­британии в парламентских выборах партии вообще не участво­вали, то в 1951 г. в высшие властные структуры не был избран ни один не зависимый от партии претендент.

Наблюдается определенная хронологическая последователь­ность в возникновении партий в зависимости от идейной ориен­тации. Либерализм и либеральные партии возникли в борьбе про­тив феодальных режимов. В Европе в середине XIX в. либералы первыми создали свои организации с собственной идеологией и фрак­циями в парламенте. Такими организациями стали Прогрессив­ная партия в Германии, Бельгийская либеральная партия и др. По их примеру подобные организации создали и консерваторы, например «Клуб консерваторов» в Англии. И те и другие доволь­но долго считали себя не партиями, а объединениями единомы­шленников. Дальнейшее расширение избирательного права под­толкнуло их организационно укрепить свои партии.

Французская революция, которая стала переломным этапом в переходе от феодализма к капитализму, дала сильнейший тол­чок образованию на европейском континенте разнородных кон­сервативных группировок, именовавших себя «аристократами», «роялистами», «придворными партиями», а во второй полови­не XIX—начале XX в. сформировавшихся в консервативные партии. Они, по сути дела, возникли в качестве реакции и про­тивовеса либеральным партиям.

Рабочие партии возникли в борьбе с капиталистической си­стемой, аграрные партии — как реакция против индустриаль­ного развития, христианские партии — в борьбе против секулярных, антиклерикальных движений, коммунистические — про­тив капитализма и социал-демократии, а фашистские — против демократии во всех ее формах и коммунизма и т.д. Следует раз­личать партии, возникшие в качестве парламентских в рамках самого парламента, и внепарламентские партии. Первые возник­ли сравнительно рано и рассматривались как часть парламент­ского механизма. Затем формировавшиеся в обществе группы ста­ли принимать эти партии в качестве выразителей своих интересов. Сами партии предпринимали усилия по привлечению в свои ряды членов, а также искали массовую поддержку среди этих групп. Такой именно путь проделала, например, консервативная пар­тия Великобритании, которая сформировалась в структурах пар­ламента. Наоборот, лейбористская партия Великобритании пер­воначально сложилась как внепарламентская организация в недрах английского рабочего движения и лишь позже стала пар­ламентской партией.

В континентально-европейских странах, где традиция консти­туционной оппозиции привилась позже, большинство партий воз­никли вне парламента — первоначально из разного рода клубов, студенческих организаций, профсоюзов, крестьянских коопера­тивов и др.

Некоторыми специфическими особенностями отличался про­цесс формирования политических партий в России. В первую оче­редь следует назвать сохранение большого веса и влияния сословно-феодальных институтов, господство самодержавия, запоздалое развитие капитализма, отставание процессов становления граж­данского общества и институтов парламентаризма и правового государства и многое другое.

В конце XIX—начале XX в. современники отмечали «неутвержденность общественного состава», имея в виду недифференцированность и неопределенность интересов различных групп на­селения. Не случайно В.О.Ключевский как-то заявил, что не сочувствует «партийно-политическому делению общества при организации народного представительства». Такой подход во многом объяснялся неразвитостью инфраструктуры граждан­ского общества, что действительно могло способствовать искаже­нию реального представительства общественных интересов пар­тиями в политической сфере. Тем не менее в конце XIX—начале XX в. партии стали фактором политической жизни России — осо­бенно сильный толчок к их формированию и консолидации да­ла буржуазная революция 1905 г. Либеральные организации и партии формировались на основе сил, группировавшихся вокруг Воль­ного экономического общества. Юридического общества при Московском университете. Союза взаимопомощи русских писа­телей, комитетов грамотности в Москве, земских организаций. К концу 1905 г. оформились такие партии, как «Союз 17 октя­бря» (октябристы), конституционно-демократическая (кадеты), мирного обновления, торгово-промышленная, правового поряд­ка и др.

Сразу после манифеста 17 октября 1905 г. оппозиционные ор­ганизации и партии заняли заметное место на политической аре­не, что, в частности, проявилось в их активности на первых сво­бодных выборах в I Государственную Думу. Показательно, что в 1906 г. П.А.Столыпин предложил лидерам кадетов и октябристов войти в правительство, на что последние ответили отказом. В тот же пе­риод на авансцену вышла и та политическая партия, которая, со­вершив в 1917 г. государственный переворот и разогнав в начале 1918 г. учредительное собрание, стала могильщицей всех осталь­ных партий и организаций, самого нарождавшегося парламента­ризма и демократических институтов. Речь, разумеется, идет о Российской социал-демократической рабочей партии.

Идея и принцип представительства

Политические партии возникли и развивались одновремен­но с системой выборов и идеей представительства. Более того, идея представительства, как уже указывалось, имела ключевое значение для формирования современной теории демократии и соот­ветственно ее важнейших принципов — политического плюра­лизма, партий, избирательной системы. Понятие «представитель» используется во многих значениях. Например, говорят о конкрет­ном человеке как «типичном представителе» своей нации, про­фессии, социальной группы, о представителе такой-то страны, пред­ставителе главы государства, торговом представителе той или иной компании. В политическом лексиконе же под терминами «пред­ставитель», «представительство» подразумевается принцип де­легирования полномочий определенной группой лиц или партий конкретному человеку, организации, органу для отстаивания сво­их интересов в структурах власти.

Следует отметить, что в античности сам принцип представи­тельства был неизвестен. В тот период происходило непосредст­венное участие всех граждан в принятии решении по управлению делами полиса. Теория представительства начала формировать­ся в XVII-XVIII вв. Главная заслуга в ее разработке принадле­жит таким известным политическим мыслителям XVII—XIX вв., как Дж.Локк, А. де Токвиль, Дж.С.Милль, Б.Н.Чичерин и др. В ней в органическом синтезе переплелись две важнейшие идеи представительной демократии: с одной стороны, идеи, согласно которой ни один человек не вправе править другим человеком без согласия последнего, и, с другой стороны, мысль о том, что поскольку каждый отдельно взятый индивид не в состоянии не­посредственно участвовать в управлении государством, интере­сы различных категорий населения могут быть представлены в системе власти особыми уполномоченными, которым делегированы соответствующие прерогативы и права.

Просветительская идея равенства всех людей по своей при­роде предполагала, что ни один человек не вправе править дру­гим человеком без согласия последнего. Как отмечал Б.Н.Чиче­рин, «представительное начало в своей полноте является как бы юридическим, вымыслом, но это вымысел, вытекающий из самого существа дела, из государственного начала, из отноше­ния власти к гражданам, из господства общего блага над ча­стными целями». Предполагалось, что избранные представите­ли смогут защищать и реализовывать интересы народа лучше, чем сам народ. О том, насколько большее значение придавалось принципу представительства, свидетельствует, например, тот факт, что Дж.Мэдисон отождествлял республиканизм с предста­вительством.

С самого начала развернулись поиски оптимальных путей и ме­ханизмов реализации представительства. Как считал Ш.Л.Мон­тескье, люди, как правило, знают интересы и проблемы своего населенного пункта, города, региона лучше, чем интересы и про­блемы других регионов страны. Поэтому представителей во вла­стные органы целесообразнее избирать не от всей страны в це­лом, а от отдельных городов или местностей, организованных в избирательные округа. В Англии утвердилась так называемая теория «фактического представительства», суть которой состо­яла в том, что члены парламента представляют не просто отдель­ные слои и группы населения, а всю совокупность нации в це­лом. Поэтому не имеет значения как, из числа кого и где они избираются. Причем для вигов, которые сформулировали эту те­орию, было характерно убеждение в том, что члены парламента, будучи избраны, не должны зависеть от своих избирателей. Обосновывая такой тезис, Э.Берк в своей известной речи перед избирателями в Бристоле в 1774 г. настаивал на том, что пар­ламент должен быть не неким «конгрессом послов от различных и враждебных интересов», а форумом представителей всего ан­глийского народа, руководствующихся стремлением реализо­вать «общее благо».

В дополнение к теории фактического представительства поли­тические деятели Америки выдвинули концепцию географиче­ского представительства, в соответствии с которой члены зако­нодательного собрания избирались бы в качестве представителей определенных территорий и определенных групп населения, а не всего населения государства. Касаясь, например, палаты пред­ставителей, автор «Федералиста» № 52 (Дж.Мэдисон или А.Га­мильтон) придавал особую важность тому, что избранные пред­ставители «непосредственно зависели от народа». Причем он считал, что главная функция этих представителей должна состо­ять в обеспечении секционных интересов.

Так, Дж.Мэдисон был убежден в том, что конфликты различ­ных интересов в обществе неизбежны и они ведут к возникно­вению фракционных споров по социально-политическим пробле­мам. По его мнению, избранные представители будут действовать как делегаты особых интересов. С этими двумя формами тесно связаны теории фракционного и национального представитель­ства, возникшие первоначально во Франции.

Первая восходит к Ж.-Ж.Руссо, который считал, что сувере­нитет народа представляет собой сумму суверенитетов составных его частей, являющихся в свою очередь достоянием каждого от­дельно взятого индивида. Допустим, говорил Руссо, государст­во состоит из 10 тыс. граждан. В таком случае каждый член го­сударства обладает одной десятитысячной частью суверенной власти. Этот подход получил название теории фракционного су­веренитета. Согласно ей каждый гражданин имеет свою часть в том мандате, который избиратели предоставили своему депутату. Она предусматривает также императивный характер мандата или, иначе говоря, положение, по которому депутат связан в своих дей­ствиях волей избирателей.