Тема I. Политология как самостоятельная научная дисциплина: этапы формирования, предмет, цели и задачи 13 страница

Ш.Л.Монтескье, продолжая традицию Аристотеля, в пер­вых 13 книгах своего главного труда «О духе законов» (1748) раз­работал типологизацию, в которой различаются три главные формы правления — республика, монархия, деспотия. «Респуб­ликанское правление,— писал он,— это то, при котором верхов­ная власть находится в руках или всего народа или части его; монархическое, при котором управляет один человек, но посред­ством установленных неизменных законов; между тем, как в де­спотическом все вне законов и правил движется волей и произ­волом одного человека».

В принципе, характеризуя так же, как Аристотель, эти две си­стемы по количеству властителей, Монтескье вместе с тем внес в их трактовку существенные корректировки. Например, рассматривая монархию и деспотию как системы, в которых властвует один, Мон­тескье делал важную оговорку: монархия — это система, в кото­рой властвует один, однако строго придерживаясь установленных законов, а деспотия — система, при которой правит один, не при­знавая каких бы то ни было фиксированных законов, на основе произвола. Если для Аристотеля демократия и аристократия со­ставляли совершенно разные типы правления, то Монтескье рас­сматривал их как две формы одного и того же — республиканско­го правления. При первой правит весь народ, при второй — часть его. Причем, по его мнению, каждая форма правления базирует­ся на неком этосе или принципе, без которого невозможны ее ста­бильность и жизнеспособность. Это — добродетель при республи­ке, честь при монархии и страх при деспотизме.

Далее Монтескье подверг сомнению универсальность аристо­телевской типологизации, ее пригодность для всех исторических эпох и обществ. Она основывалась на греческом полисе, который Аристотель считал универсальной формой самоорганизации об­щества. Монтескье, наоборот, исходил из того, что каждый из выделенных им типов правления появляется в конкретных об­щественно-исторических условиях. Например, если республикан­ская форма правления была характерна для античных полисов, то монархия — для современной ему Европы, а деспотия — для азиатских империй. Как считал Монтескье, каждый из трех ти­пов правления соответствует определенным размерам территории, занимаемой данным политическим сообществом: республика — небольшой территории; монархия — территории средней вели­чины, а деспотизм — обширным размерам империи.

Большой популярностью пользуется типологизация систем легитимизации и правления, предложенная М.Вебером (см. гл. 5). Напомним, что Вебер выделял три власти: традиционную, «ха-ризматическую» и правовую.

Существует целый ряд других типологизаций. Они в целом развивают и конкретизируют только что приведенные и в то же время повторяют, дополняют и перекрывают друг друга. Назо­вем некоторые из них. Так, Г.Алмонд различал следующие ти­пы политической системы: англо-американский; континентально-европейский, исключая страны Скандинавии и Бенилюкса, которые в свою очередь включают признаки обоих названных типов; доиндустриальный или полуиндустриальный тип, распространен­ный за пределами евроамериканского региона, и тоталитарный. М.Дюверже выделил следующие типы: либерально-демократи­ческий, социалистический, консервативно-диктаторский, тради­ционную монархию и др. Д.Эптер писал о диктаторской, олигар­хической, косвенно-представительной и прямой представительной системах.

Интерес представляет классификация С.Н.Айзенштадта, включающая примитивные (или первобытные) системы, патри­мониальные империи, кочевые или завоевательные империи, го­рода-государства, феодальные системы, централизованные бюро­кратические империи и современные системы, которые в свою очередь подразделяются на демократические, автократические, тоталитарные и слаборазвитые категории.

Каждая из перечисленных типологизаций имеет свои досто­инства и недостатки. С учетом всех достижений мировой и отече­ственной политической науки ниже автором предлагается собст­венная типологизация политических систем. В античной Греции типологизацию строили на одной и той же модели политической организации — полисе. В наши дни в большинстве случаев ис­пользуется однолинейная схема типологизаций: либо по верти­кали — разграничение и сравнение «низших» и «высших» форм правления (рабовладельческие — феодальные — капиталистиче­ские; патриархальные — традиционалистские — рационалисти­ческие), либо по горизонтали (коллективистские — индивидуа­листические; диктаторские — либеральные; тоталитарные — демократические и т.д.). Поэтому часто вне поля зрения иссле­дователей оставалась проблема соотношения разных уровней типологизаций, например соотношение между собой демократии — унитаризма; тоталитаризма — федерализма; демократии — фе­дерализма и т.д.

Предлагаемая здесь типологизация строится на основе выде­ления системообразующих характеристик, наличия или отсут­ствия тех или иных институтов, их конфигурации и взаимоот­ношений как друг с другом, так и с гражданским обществом, прин­ципов функционирования, приверженности нормам права и ос­новным ценностям прав и свобод человека. В соответствии с эти­ми признаками различаются либерально-демократический и диктаторский типы политической системы, в рамках которых, в свою очередь, обнаруживаются довольно существенные наци­ональные и типологические различия. С политическими систе­мами теснейшим образом связаны политические режимы, кото­рые отличаются друг от друга по принципам и характеру организации и функционирования властных институтов. Здесь также нельзя обойтись без выявления и анализа форм террито­риально-административного устройства государства. С этой точ­ки зрения выделяются такие типы государства, как унитарное, федерация и конфедерация, каждый из которых в конкретных национально-страновых условиях имеет свою специфику. Кон­туры политической системы в самой общей форме уже были очер­чены. Сущностные характеристики конкретных блоков и типов политических систем будут рассмотрены в гл. 7 и 11. Здесь внимание будет сконцентрировано на третьем аспекте типологи­заций, но прежде вкратце рассмотрим, что понимается под по­литическим режимом.

Политические режимы

Наряду с термином «политическая система» часто использу­ется понятие «политический режим». Как же соотносятся эти два понятия? Пожалуй, это еще один запутаннейший вопрос в совре­менной политической науке. Не случайно между ними нередко вообще не делается каких бы то ни было различий. Например, американский политолог М.Хагопян использует понятия «полития», «политическая система» и «режим» как синонимы. По его словам, эти термины в широком смысле обозначают «фундамен­тальную организацию политической жизни». Они выражают общие структурные характеристики политического порядка. М.Дюверже, приложивший немало усилий для раскрытия этой проблемы, использовал понятия «политическая система» и «поли­тический режим» как синонимы. В нашей литературе нередко с одинаковым значением также используются понятия «прези­дентский режим» — «президентская система», «парламентская система» — «парламентский режим», «демократический режим» — «демократическая система», «тоталитарный режим» — «тоталитарная система» и др.

Существуют ли различия между этими парами понятий и, ес­ли существуют, то в чем они состоят? Главные отличия полити­ческого режима намечаются в рамках самих политических си­стем по принципам организации ветвей и конкретных институтов власти, формам и методам осуществления политической власти. Некоторые политологи рассматривают партии и партийные си­стемы в качестве стрежневых элементов политических режимов.

По словам, например, М.Дюверже, «базой для фундамен­тальной классификации современных режимов становится раз­ница между однопартийными, двухпартийными и многопартий­ными системами». В принципе такой подход не противоречит только что высказанному тезису, поскольку, как будет показано в гл. 6, конфигурация партийных систем в значительной мере зависит от характера соответствующего режима. В либерально-демокра­тической системе определяющее значение для классификации по­литических режимов имеет характер разделения властей, кото­рое оказывает существенное влияние на конфигурацию, соотношение, прерогативы и функции основных властных инсти­тутов. Здесь прежде всего необходимо различать режимы по ро­ли, которую играют глава государства и глава правительства. С этой точки зрения различаются режимы: конституционная монархия, парламентская республика, президентская республика и смешанная президентско-парламентская республика. При этом необходимо отметить, что конституционная монархия, за исключением про­цедуры избрания главы государства, по базовым параметрам совпадает с парламентским режимом. Схематически эту типологизацию можно изобразить в следующем виде (рис. 3).

Рис. 3

В диктатуре или политической системе диктаторского типа разделение властей отсутствует. Поэтому в качестве главного критерия можно принять формы организации и функционирования унитарной иерархической власти. По этому критерию в совре­менной диктаторской политической системе различаются авто­ритарные и тоталитарные режимы. Внутри этих последних су­ществует целая гамма особенностей, нюансов, модификаций. Так, в рамках тоталитаризма различаются большевистский, на­цистский и фашистский режимы. В рамках авторитаризма так­же выделяется несколько типов режимов — традиционно-монар­хический, гражданский, военный, авторитаризм модернизации. Поэтому схематически типологизация режимов политической си­стемы диктаторского типа приобретает более сложную конфигу­рацию (рис. 4).

Рис. 4

Необходимо учесть, что как в авторитаризме, так и в тота­литаризме (об этом будет сказано ниже) существуют смешанные типы, сочетающие в себе разные элементы.

Территориально-политическая организация государственно-политической системы

Политическая организация современного мира базируется прежде всего и главным образом на разделении стран и народов по территориальному принципу. Само государство теснейшим об­разом связано территориальным интересом. Политическая власть, как правило, всюду ограничена определенной территорией. Хо­рошо охраняемые национальные границы указывают на преде­лы распространения территориального контроля и принудитель­ной системы. В рамках самого национального государства внутригосударственные территориальные границы определяют пре­делы административного контроля, которым наделены те или иные субнациональные уровни или органы управления. Масштабы территориальной и функциональной дисперсии центральной власти и автономии территориальных или функциональных подразделений варьируются от страны к стране, а нередко и в рамках одной и той же страны.

Как писал А.Дучесик, люди оказываются рационально и под­сознательно привержены территории своего проживания, обра­зу жизни, ее институтам, культуре в ходе сложного процесса, ко­торый можно назвать территориальной социализацией. В данном случае имеют в виду географический аспект общего процесса по­литической социализации. С малых лет люди узнают о ценнос­тях и целях, политической власти и политической культуре, на­родной культуре, существовании системы наград и наказаний, так же как и о существовании географических границ между их собственной территорией и внешним миром. Школьные карты, на которых мир разделен на разноцветные фрагменты, наглядно демонстрирует то, что именуют политической социализацией.

Существует множество территориальных символов — флаги, цветы, деревья, птицы, эмблемы, лозунги, гимны и т.д., способ­ные воспитывать гордость и чувство принадлежности к данной территории, будь то государство, провинция, город. Особую зна­чимость этой проблеме придает тот факт, что во всяком государ­стве существует распределение властных функций и полномочий между различными органами власти как по горизонтали, так и по вертикали. Выделяются функциональное и территориальное распределения этих полномочий. Под первым имеется в виду на­деление специализированными ролями конкретных лиц и инсти­тутов в соответствии с их профессиональными или иными каче­ствами.

Примерами таких специализированных агентств или агентов в самом широком смысле являются администраторы, менедже­ры, законодатели, судьи и т.д. Функциональные институты раз­дробляются на все более узко специализирующиеся подразделе­ния. Такое функциональное раздробление существует во всех ветвях власти: законодательной, судебной и исполнительной.

Когда говорят о территориальном или территориально-адми­нистративном разделении, то имеют в виду принципы и меха­низмы взаимоотношений между центральными и местными ор­ганами государственной власти. В реальной жизни эти принципы и механизмы выражаются в унитаризме, федерализме и конфедерализме. Как же эти последние соотносятся с различными ти­пами политических систем и режимов? Анализ реального поло­жения не дает оснований для установления каких бы то ни было устоявшихся однозначных корреляций между тремя уров­нями типологизации. Так, для США и ФРГ, где господствует ли­берально-демократическая система, характерен федеративный прин­цип государственного устройства, но такой же принцип был характерен для тоталитарного Советского Союза и Бразилии, ког­да там господствовала авторитарная система.

В то же время унитарное устройство было реализовано в на­цистской Германии и фашистской Италии, унитарными являются большинство современных либерально-демократических госу­дарств. Либерально-демократическая Швейцария считается конфе­дерацией кантонов, но рабовладельческие штаты, отделившиеся от северных штатов США во время Гражданской войны, также отдали предпочтение конфедеративному устройству государства. Федерализм встречается как в многонациональных странах (Ин­дия, Россия), где сочетаются территориально-политический и тер­риториально-национальный принципы, так и в преимущественно однонациональных странах (ФРГ) с их территориально-полити­ческим принципом государственного устройства.

Предельно упрощенно различия между тремя типами поли­тической системы или государства в рассматриваемом контекс­те изобразил Д.Найс (рис. 5).

Рис. 5

Унитарный тип является одной из самых распространенных форм территориально-политической организации как в современном мире, так и в прежние периоды истории человечества. Боль­шинство национальных государств сформировались как уни­тарные. Таковыми были все абсолютистские монархии Европы, все восточные деспотии. В отличие от федерального государст­ва, в котором три уровня управления — федеральный, субъек­тов федерации и местный, в унитарном существуют лишь два уров­ня — общенациональный и местный. В унитарном государстве полномочия делегируются центральными властями территори­альным органам самоуправления, а в федеральном государстве унитаризм существует в рамках субнациональных единиц: шта­тов, земель, провинций, областей. Унитарное государство, неза­висимо от того, централизованное оно или децентрализованное, демократическое или авторитарное, характеризуется господством единой системы органов власти и правосудия, руководствующих­ся едиными правовыми и конституционными нормами.

Здесь все управленческие образования сверху донизу подчи­нены правительству и являются административными подразде­лениями. Руководители местных органов власти избираются на выборах, но их прерогативы существенно ограничены, а деятель­ность контролируется центральным правительством. Разумеет­ся, масштабы централизованное™ и такого контроля варьиру­ются в разных странах. Но вместе с тем необходимо отметить, что унитарное устройство не обязательно предполагает жест­кую административную централизацию. Такая централизация, как правило, характерна для авторитарных и тоталитарных го­сударств, независимо от их территориально-государственного устройства. Например, хотя СССР формально считался федера­тивным государством, на деле для него были характерны жест­кий унитаризм, централизация и регламентация.

В современных высокоразвитых индустриальных обществах централизация, сыгравшая положительную роль на определен­ном этапе исторического развития (например, в периоды обра­зования национальных государств, индустриализации, восстанов­ления народного хозяйства после Первой и Второй мировых войн и т.д.), утрачивает характерные для нее преимущества.

В последние десятилетия во многих унитарных государст­вах, таких как Италия, Франция, Великобритания, более четко проявляется тенденция к децентрализации, передаче местным ор­ганам большего круга властных прерогатив и функций. Напри­мер, в Италии имеются различия между областями с обычным статусом и теми, которые сохраняют особый статус на основе спе­цифических культурных, этнических или исторических особен­ностей. Это — Сицилия, Сардиния, Валле-д'Аоста, Трентино-Альто Адидже. Большей самостоятельности в решении местных проблем добиваются Шотландия, Уэльс и другие области Вели­кобритании. Это даст им возможность оперативно реагировать на изменяющиеся условия жизни на местах, гибко и эффективно ру­ководить социальными и политическими процессами. Но при этом в силе остается основополагающий принцип, по которому всю конституитивную структуру сверху донизу определяют централь­ные органы государства. Децентрализованные образования не вправе производить какие бы то ни было изменения по собствен­ному усмотрению без согласия на то центральных властей.

С этой точки зрения в ряде стран в самое последнее время про­исходят существенные изменения. Так, с принятием конститу­ции 1978 г. в Испании, по сути дела, наметилась тенденция к фе­дерализации. Сначала Страна Басков и Каталония, а затем Галисия и Андалусия получили автономию при сохранении сильного центра. Другие провинции Испании также имеют соб­ственные правительства, обладающие гарантированными консти­туцией властными полномочиями. В результате эта страна заня­ла как бы промежуточное положение между унитаризмом и федерацией.

В процессе реформирования государственно-административ­ной системы в течение трех десятилетий (1962—1993 гг.) Бель­гия из унитарного государства превратилась в федерацию: две эт­нолингвистические общности, из которой состоит эта страна, — франкоязычная Валлония и фламандскоязычная Фландрия — ста­ли равноправными субъектами федерации.

Во многих странах современного мира утвердился федератив­ный тип государственно-территориального устройства. К их числу относятся Австралия, Австрия, Аргентина, Бразилия, Индия, Канада, Малайзия, Мексика, Нигерия, США, ФРГ. Фе­деративный путь государственного обустройства избрала и новая Россия.

Те или иные элементы федерализма существовали еще в усло­виях античной Греции, в современном смысле он связан с возник­новением буржуазного общества и капиталистического государст­ва. Одной из первых федераций была Нидерландская республика, состоящая из семи соединенных провинций и основанная в 1579 г. по Утрехтской унии. В силу целого ряда причин она вскоре рас­палась. Наиболее старой из всех существующих федераций являются США, основанные конституцией 1787 г. Зачинателем теории федерализма считается Иоханнес Альтузиус (1562-1638), который разработал так называемую федеральную теорию народного суве­ренитета. Согласно этой теории государство характеризовалось как союз общностей, иерархически возвышающийся над меньшими по размерам общностями или союзами, связанными между собой прямо или косвенно особым соглашением. Особенно большую по­пулярность идеи федерализма получили во второй половине XIX—XX в., когда интенсифицировались процессы образования со­временных национальных государств. Прудон даже предсказывал, что XX век откроет эру федераций. Как бы подтверждая право­ту Прудона, известный французский социолог Р.Арон рассматри­вал федерализм как единственное пригодное для наших дней средство, способное вывести из тупика и наладить порядок. Фе­дерализм, утверждал Арон, «для середины XX века играет ту же роль, какую играл либерализм в XVIII веке, марксизм в середи­не XIX века, т.е. он соответствует идеям нашего времени, позво­ляя использовать их в теории и на практике».

Федерация представляет собой союзное государство, состоя­щее из множества (как в случае с Россией и США) или несколь­ких (Канада) государственных образований, обладающих опре­деленной степенью самостоятельности в тех или иных сферах общественной жизни. Федеративное устройство призвано обес­печить хозяйственное и политическое единство страны с большой территорией и разобщенными районами. Оно успешно сочетает в себе преимущества государственного единства и централизован­ной власти со сбалансированной самостоятельностью членов в том, что называется «общая воля». Последняя служит некой невидимой осью государства и вырабатывается как бы из двой­ного источника — волеизъявления всех его граждан, с одной сто­роны, и субъектов федерации — с другой. Федеративное устрой­ство государства существенным образом отражается на структуре высшего законодательного органа, который состоит из двух в принципе равноправных палат, например сената и палаты представителей конгресса США. Существование двух палат поз­воляет сочетать представительство населения страны в целом с тер­риториальным представительством от земель, штатов или иных административно-территориальных образований. Две палаты отличаются друг от друга по своим функциям, властным преро­гативам, а во многих случаях и по способу избрания депутатов. Если нижние палаты, как правило, формируются посредством пря­мых выборов, то верхние палаты в разных странах комплекту­ются по-разному.

При всей разработанности федеративное устройство остается одной из дискуссионных проблем со множеством неясностей, дву­смысленностей и недоразумений. Американский политолог Д.Элазар считает, что причины этого заключается в том, что: 1) фе­дерализм относится одновременно и к структуре и к функцио­нированию государственной власти; 2) обеспечивает синтез един­ства и разнообразия; 3) выступает одновременно как политическое и социальное явление; 4) предусматривает определенные цели и сред­ства их достижения, причем эти цели могут быть по своему ха­рактеру ограниченными и глобальными; 5) допускает существо­вание нескольких моделей политической организации федералистского характера.

Пожалуй, самая сложная и запутанная из всех проблем, связанных с федерализмом, — это проблема суверенитета. Вы­ше уже затрагивался вопрос о суверенитете как одном из важ­нейших сущностных признаков государства. В данной связи го­ворилось и о некоторой модификации в сторону смягчения чрезмерно жесткой трактовки суверенитета, характерной для мно­гих исследователей XIX в. В значительной мере такая модифи­кация была вызвана необходимостью соотнесения суверенитета с принципами федеративного устройства государства.

Споры о государственном суверенитете при федерации развер­нулись еще в XIX в. между сторонниками трех конфликтующих позиций. Так, Г.Еллинек, П.Лабанд, В.Уиллоуби считали, что су­веренитетом обладает лишь федеративное государство в целом. Ди­аметрально противоположную точку зрения высказывали М.Зейдель и Дж.Кэлхун, по мнению которых суверенитет принадлежит составным частям федерации, обладающим правом свободного вы­хода из нее. Компромиссный подход выдвинули А. де Токвиль и Г.Вайду, утверждавшие, что суверенитет делится между феде­рацией и субъектами федерации в соответствии с закрепленной в конституции долей разделения властных полномочий по вер­тикали. Эти споры и дискуссии не затихают и в наши дни. Они получили новый мощный стимул в результате развала коммуни­стических систем в Восточной Европе и СССР, образования но­вой российской государственности на принципах федерализма.

В нашей литературе по данному вопросу высказываются две полярно противоположные, по сути дела, исключающие друг дру­га точки зрения. Одни считают, что в федеративном государстве субъекты федерации не могут обладать суверенитетом, посколь­ку не может быть государства в государстве, суверенитета в суве­ренитете. По мнению других, в федеративном государстве каждый субъект федерации сохраняет политико-правовое качество суверен­ной государственности, хотя его суверенитет и ограничивается рам­ками переданных федеративным органам компетенции.

В то же время суверенитет федерации также ограничен компетенциями ее субъектов. Эти споры и дискуссии убедительно по­казывают всю сложность соотнесения принципа государственно­го суверенитета с принципами федерализма. Л.Дюги не без оснований подчеркивал, что с точки зрения понятия суверени­тета «нельзя создать юридически удовлетворительную конст­рукцию федерального государства». И действительно, федерация предполагает государственность на двух уровнях.

В принципе федерация как единое неделимое государство не­мыслима без его безусловного суверенитета на всей занимаемой им территории. Вместе с тем федерация — это объединение го­сударств или государственных образований. Поскольку о госу­дарстве можно говорить тогда и только тогда, когда оно облада­ет той или иной долей суверенитета, то можно сказать, что федерация делит суверенитет со своими субъектами. Но здесь воз­никает вопрос о качестве и объеме суверенитета на двух государ­ственно-властных уровнях. Иначе говоря, речь идет о делимос­ти суверенитета между федеральным уровнем и субъектами федерации. Здесь два источника и уровня власти: центральное или федеративное правительство и правительства отдельных штатов (как в США) или земель (как в ФРГ). Последние часть своих властных полномочий делегируют федеральному правитель­ству. В принципе в ведение последнего передаются основопола­гающие для любого государства проблемы обороны, внешней по­литики, денежного обращения и финансового регулирования, политика в области труда и трудовых отношений, социальной за­щиты населения и др. Полномочия по всем вопросам, не пере­данным федеральному правительству, остаются за субъектами фе­дерации. При разграничении прерогатив и компетенции между двумя уровнями обеспечивается верховенство федеральной кон­ституции и законов, соответствие им конституций и законов субъ­ектов федерации.

Одним из важнейших принципов федерализма можно счи­тать субсидиарностъ. Его суть состоит в распределении полно­мочий между различными уровнями власти таким образом, что в ведении верхних эшелонов власти остаются только те функции, которые они могут выполнять лучше, чем нижние эше­лоны. Соединяя политические и экономические идеи федерализ­ма, субсидиарность является практическим воплощением прин­ципов децентрализации и плюрализма в территориальных терминах. Проиллюстрируем, как это осуществляется в ФРГ. Со­гласно Основному закону этой страны в исключительное веде­ние федерального центра входят следующие сферы: внешняя по­литика и оборона; координация деятельности по защите конституции и основ конституционного строя, внешнеполити­ческих и внешнеэкономических интересов страны; гражданст­во; денежная система; таможня и охрана границ; почта и эле­ктросвязь; железные дороги и авиация; авторское и издательское право; координация взаимодействия земель в борьбе с уголов­ной преступностью.

Что касается прерогатив земель, то каталог так называемо­го конкурирующего законодательства, т.е. законов, которые мо­гут принимать и земли и федерация, включает около 25 сфер ре­гулирования. В ведении земель культурная, полицейская и коммунальная сферы, вопросы гражданского и уголовного права, судоустройства и судопроизводства, хозяйственного пра­ва, национализации, судоходства и др. Федерация и земли само­стоятельно решают бюджетные проблемы, хотя при этом долж­ны учитывать требования национальной экономической стратегии и долгосрочного финансового планирования.

Из принципа субсидиарности вытекает принцип автономно­сти, самоуправляемости субъектов федерации. Субъекты феде­рации, а именно земли в Австрии и Германии, штаты в США, провинции в Канаде имеют право принимать собственные кон­ституции и законы, обладают значительной степенью самостоя­тельности в решении достаточно широкого круга проблем. Они регулируют свои отношения с центральным правительством на договорной основе при соблюдении равноправия всех субъектов федерации. Проблемы, как правило, решаются на том уровне, на ко­тором они возникают. Иначе говоря, власть осуществляется множеством правительственных органов, каждый из которых об­ладает своими властными прерогативами и компетенциями. Имеет место определенное разделение властей по вертикали, призванное сдерживать и уравновешивать вес и влияние различ­ных органов управления. Федерализм подразумевает многообра­зие реализации властных функций в рамках упорядоченной структуры связей. Здесь мы имеем не слияние, а единство в мно­гообразии.

Различаются договорные и конституционно-договорные фе­дерации. В первом случае федерация — это объединение государств, которые на основе договора делегировали ряд своих прав и пре­рогатив общему для всех центральному правительству. При этом каждый член федерации сохраняет за собой суверенитет в при­надлежащей ему юрисдикции. Центральное правительство не мо­жет внести каких-либо изменений в конституционный договор, а каждый член может при желании расторгнуть этот договор. Во вто­ром случае, т.е. в конституционно-договорной федерации, не предусмотрено право какого-либо из субъектов выйти из союза.

В истории было несколько случаев разделения федерации — в 1965 г. из федеративного государства Малайзия, образованно­го в 1963 г., вышел один из штатов — Сингапур, определивший­ся как самостоятельное суверенное государство. В 1992 г. Чехос­ловацкая федерация распалась на два самостоятельных государства — Чехию и Словакию. Попытки же силового реше­ния проблем выхода из федерации, как правило, чреваты непред­сказуемыми кровавыми последствиями. Это воочию продемон­стрировали события и перипетии, связанные с выходом из состава США одиннадцати южных штатов в начале 1860-х го­дов, развалом СССР и Югославии в наши дни.