Пока вы остаетесь для ребенка источником, из которого он черпает правду жизни, он не задается вопросами нравственного характера — что такое хорошо и что такое плохо, — а идет вперед и растет под влиянием высшей движущей силы человеческой жизни — любви. Все больше и больше общаясь с другими людьми, он начинает задумываться об этих отвлеченных понятиях в рамках своей привязанности.
По своей сути ваш ребенок создан для установления определенных отношений с окружающими. Качество этих отношений и является самой главной движущей силой его жизни. Весь свод библейских правил Иисус свел в один основополагающий принцип: возлюби Бога и ближнего твоего всем сердцем твоим (см. Матфея 22:37). Что такое хорошо и что такое плохо — очень важные вопросы, но получить на них ответы ребенок сможет лишь на основе опыта общения с людьми.
Вы, конечно, хотите, чтобы он понимал любовь — эту главнейшую побудительную причину — как умение поставить себя на место другого: поступайте с людьми так, как хотите, чтобы поступали с вами (см. Матфея 7:12).
Умение поставить себя на место другого — высшая форма любви. Это способность ощущать свои обязательства перед другим человеком. Именно она побудила Бога сотворить человека, поддержать его и искупить его грехи. В основе умения поставить себя на место другого лежит стремление сделать так, чтобы близкому человеку было хорошо, т.е. проявить о нем заботу.
Ребенок с формирующимися границами должен руководствоваться в своем поведении понятием не только «Это хорошо или плохо», но и «Это причинит боль другому человеку или Богу». И создавать подобную мотивацию должны вы. Когда ребенок не слушается, говорите ему о том, как это может повлиять на его отношения с вами или с другими людьми. Например, вместо «Нехорошо подшучивать над полным мальчиком из класса» надо говорить «Что, по-твоему, может чувствовать человек, которого унижают?»
Таким образом вы поможете ребенку самому стать активным проводником своих внутренних границ, ведомым и движимым состраданием к другим.
Не стоит излишне критиковать ребенка или лишать его своей любви. Чрезмерная критика либо отчуждение в тот период, когда ребенок нарушает границу, заставляют его уступать, а не действовать по велению души. Идущий на уступки ребенок руководствуется страхом, а не любовью. Он не свободен в своем выборе, кого и как любить, так как им движет лишь желание не лишиться вашей любви и прекратить испытывать причиняемую вашими нападками боль. Помогите сыну (дочери) делать свой выбор и любить свободно.
Заключение
Мы с вами обсудили три побудительные причины правильного поведения ребенка. Ошибочно недооценивать любую из них в процессе формирования его границ. Он должен знать, насколько болезненны последствия безответственности, какое поведение является хорошим и какое плохим, какую боль он может причинить своими поступками близким людям и Богу. Будьте родителями, в основе поступков которых лежат именно эти побудительные причины. Делайте все возможное для того, чтобы ваш ребенок усвоил их, чтобы они вошли в его плоть и кровь. Все родители должны признать тот факт, что границы причиняют ребенку боль. Об этом мы поговорим в следующей главе.
Боль может быть даром
Рассказывает доктор Клауд
Тут ко мне на консультации ходила мама, которая никак не могла добиться послушания от своей двенадцатилетней дочери. Когда я говорил ей о том. что необходимо устанавливать для девочки определенные ограничения, создавалось ощущение, будто я пытаюсь прошибить лбом каменную стену. Какую бы границу или последствие я ни предложил, по той или иной причине это отвергалось: то у мамы не было никакой возможности довести дело до конца, то это оказывалось слишком обременительным для остальных членов семьи, то вызывало враждебное отношение со стороны брата или сестры. И т.д. и т.п. Мама просто великолепно владела искусством объяснения, почему мои предложения ее не устраивали.
— Почему вы разрешаете дочери пойти в гости к подружке, если перед этим она не сделала уроки? — спрашивал я.
— Иначе нам с мужем пришлось бы нарушить свои планы, а мы хотели провести вечер вне дома.
— Тогда пусть она сама объясняется перед учительницей, почему пришла на урок неподготовленной. Ведь это же ее проблема,
— Не думаю, что она сможет найти правильное объяснение. Скорее всего учительнице не понравится то, что она скажет.
Поначалу я думал, что мама ведет себя со мной вполне откровенно. Но по мере того, как отвергались одно за другим все мои предложения, мне стало казаться, что у меня сложилось не совсем верное представление о происходящем в этой семье. Слова женщины звучали неискренне, поэтому я прекратил поиск «правильного» ограничителя для ее дочери. А ей сказал:
— Честно говоря, не думаю, что вы сможете с этим справиться. Вы не сумеете занять твердую позицию в отношении дочери, а без этого ничего не получится. Вам не под силу лишить дочь возможности развлекаться, как ей вздумается, не \ под силу ограничить ее денежные траты. — Сказав это, я по-;| смотрел ей в глаза. '1
Сначала она пролепетала: J
— Да нет, что вы, я смогу, — и затем: — Я понимаю, что| это необходимо, и я добьюсь этого. |
Но эти слова были всего лишь защитой от выдвинутых;] мною обвинений. Я молча смотрел на нее и ждал. |
И дождался. Женщина разрыдалась, да так сильно, что не| могла говорить. Потом, немного успокоившись, наконец) рассказала всю правду:
— Я просто не в состоянии причинить дочери боль. Это невыносимо — видеть, как она страдает. Я не могу просто взять и лишить ее всего, что ей нравится.
Из дальнейшей беседы выяснилось, что мама слишком сильно страдает от причиняемой дочери боли. Однако проблема была в том, что она не понимала сущности этой боли.
— Почему вы думаете, что мои советы причинят вашей дочери вред? — спросил я.
— Вы никогда не видели, что с ней происходит, когда я говорю ей «нет». Это что-то ужасное. Она плачет и не разговаривает со мной — и это может продолжаться бесконечно. В такие моменты девочка чувствует себя отверженной, ей кажется, что я больше не люблю ее.
— Вы не ответили на мой вопрос. Почему вы думаете, что мои советы причинят вашей дочери вред?
— Я же только что ответила. Я уже пробовала, но это сильно ранит девочку.
— Во-первых, вы еще толком не пробовали, — сказал я. — Вы лишь начинали и никогда не доводили дело до конца. А не доводили потому, что не знаете, как объективно оценить дочкину боль. Вам кажется, что вы причиняете ей вред, лишь потому, что она начинает плакать. А я считаю, что вы вообще не причиняете ей никакого вреда. Наоборот, вы помогаете ей, хотя это не добавляет ей приятных ощущений.
Все сказанное мной было абсолютной правдой. Эта мама не понимала разницы между болью и вредом. Предлагаемые мной границы, безусловно, оказались бы для ее дочери болезненными, но ни в коем случае не причинили бы ей вреда. Боль возникает, когда под воздействием дисциплины ребенка одолевает грусть, его самолюбие ущемляется, он лишается чего-то стоящего; вред же — это настоящая душевная травма, которую ты получаешь, когда тебя клеймят позором, устраивают скандал, отвергают, не предоставляют то, в чем ты действительно нуждаешься. Задача родителей — научиться чувствовать разницу между одним и другим. Только так можно вырастить человека со сформированными границами.
Боль и рост
Самый первый урок воспитания, да и жизни вообще:
«Без боли нет роста». Второй урок: «Не всякая боль способствует росту». От того, понимаете ли вы разницу, зависит, будете вы стоять на месте или двигаться вперед.
Когда я в юности занимался в баскетбольной секции, наш тренер повесил в раздевалке большой плакат «НЕТ БОЛИ — НЕТ ПОБЕДЫ». Эти слова стали девизом нашей команды. Мы постоянно повторяли их про себя на тренировках, сборах, соревнованиях — особенно тогда, когда казалось, что больше нет сил.
Мне не раз приходилось убеждаться в истинности этих слов. Без преодоления себя нет продвижения вперед. Я усвоил этот урок на всю жизнь. Только став независимым и научившись делать то, что «причиняет тебе боль», вы добьетесь j желаемого результата. '
Вот, например, сейчас я пишу эту главу. Я очень устал. | Только что вернувшись из тяжелой командировки, я сразу сел за стол и начал писать. Сегодня воскресенье, а я не люблю работать по воскресеньям. Кроме того, в последнее время я вы- бился из графика, и у меня накопилось много срочных дел. Но я сижу и пишу, так как знаю: единственный способ добиться желаемого — приложить усилия. А желание мое заключается в 1 том, чтобы эта книга была напечатана. Я хочу, чтобы вы — родители — всегда имели ее под рукой. Я хочу внести свою лепту] в то дело, к которому, как мне кажется, призвал меня Бог.:| Кроме того, на полученные от продажи книги деньги я смогу) купить все необходимое для своей семьи.!
Уже стемнело. Я все сижу и пишу. Из моего кабинета раз^-даются тяжкие вздохи, доносится ворчанье. К счастью, никто этого не слышит. Может, мне позвонить маме и поплакаться, как трудно писать книгу, как тяжело жить на свете, как жестока сама жизнь? А что, если она станет ужасно переживать за меня и даст мне денег? Или, сочувственно выслушав меня, скажет, чтобы я больше не напрягался? (Это не лишит меня жизненной силы. Но если бы я был любителем жаловаться, то это произвело бы впечатление на любую маму, испытывающую зависимость от своего ребенка.) Мои страдания прекратились бы, я бы больше не напрягался и не прилагал усилий к тому, чтобы выполнить поставленную перед собой задачу.
Отлично помню один эпизод, когда, учась в шестом классе, я поделился своими трудностями с мамой. Я тогда болел и месяц не ходил в школу. А когда пришел, то был буквально ошарашен тем количеством материала, который мне полагалось выучить самостоятельно. Помню, как я подошел к маме и сказал: «Сегодня я не хочу идти в школу Это слишком тяжело. Я больше этого не выдержу».
Никогда не забуду то, что она мне ответила. Совершенно отчетливо вижу ее лицо и слышу ее слова, будто это было сегодня: «Иногда мне тоже очень не хочется идти на работу. Но я обязана это делать». Потом она крепко обняла меня и велела собираться в школу.
Мне было обидно, тяжело и больно. Но мама знала, что, заставив меня идти в школу, не причинит мне никакого вреда. Она объективно оценила мою боль, вызванную необходимостью временно соблюдать жесткую дисциплину, и подбодрила меня. Теперь я бесконечно благодарен маме за возведенные тогда границы. Без них моя жизнь состояла бы из завершенных лишь наполовину проектов и не решенных до конца задач. Уже позже я поговорил об этом с мамой, и она рассказала мне историю, которую я раньше не слышал.
Когда мне было четыре года, я тяжело заболел. У меня обнаружили серьезное заболевание костной ткани, и в течение двух лет я не мог наступать на левую ногу. Я передвигался в инвалидном кресле или на костылях со специальными подпорками и не мог бегать по двору вместе с остальными детьми.
Нетрудно представить, что испытывали родители, глядя на больного беспомощного ребенка. Однако, просматривая заснятые в тот момент видеопленки, я вижу на экране вполне жизнерадостного малыша, едущего в инвалидном кресле по зоопарку, сидящего вэтом же кресле рядом с друзьями за праздничным столом, ловко скачущего на костылях по двору. Для ребенка-инвалида я немало преуспел.
Я никогда не знал, что пришлось выдержать моим родителям, чтобы помочь мне не чувствовать своей неполноценности. Ортопед сказал, что если они все будут делать за меня, то я никогда не встану на ноги. Он объяснил, что я должен пройти через все страдания — научиться ходить на костылях, передвигаться в инвалидном кресле, ни от кого не скрывать, что происходит со мной.
Родители испытывали сильнейшую душевную боль, видя, какие усилия мне приходится прикладывать. Они ужасно переживали за своего четырехлетнего малыша, лишенного возможности ходить, как его сверстники. Им так хотелось сдаться и помочь мне, когда я плакал, не желая пользоваться подпорками или испытывая боль. Они категорически не позволяли мне наступать на больную ногу, иначе я остался бы калекой на всю жизнь. Как мама позже призналась, почти каждый день она плакала на плече у своей лучшей подруги. Еще мама рассказала мне. как однажды я изо всех сил старался подняться по ступенькам церкви. В тот момент она, услышала сказанные кем-то слова: «И как только родители могут так ужасно обращаться с ребенком? Как можно быть. такими жестокими?». Но мама держалась, несмотря ни на что. В другой раз мой костыль соскользнул со скользких ступенек почтамта; я зашатался, потерял равновесие, упал и сильно поранился. Но мама все равно велела мне самостоятельно ходить по лестницам. Я плакал, жаловался, использовал все имеющиеся в распоряжении четырехлетнего малыша приемы воздействия на родителей, чтобы они не заставляли меня терпеть боль, без которой невозможно научиться побеждать. Но они не переходили установленную границу... и мы победили.
В результате их стойкости я вскоре смог ходить без костылей и вести активный образ жизни — нормальный для любого ребенка. Постепенно моя нога выздоровела окончательно. И теперь я благодарен родителям за то, что они заставили меня пережить те неприятные моменты, которые причиняли мне боль. но не вред.
Родители, руководствующиеся в своих поступках малейшими жалобами или плачем ребенка, никогда не сформируют у него границ и не выработают характер. Представьте: ваш ребенок начинает плакать, когда ему приходится делать уроки, выполнять домашнюю работу или когда его не отпускают с приятелями в кино. Что вы будете делать? Ответ на этот вопрос окажет колоссальное влияние на всю последующую жизнь ребенка.
