Он ринулся ко мне, как ураган, с невероятной силой. Когда он полз ко мне, у него перекатывались мускулы, как у крадущегося тигра, волосы свисали на глаза, а его огромное мужское достоинство прямо стояло — длинное, твердое, прямое. В том, как Кейд двигался, было так много эротики, сексуальности, и мое тело ответило на это. Соски так напряглись, что заболели, я сжала бедра, моя киска была мокрой и горячей от желания.
Его руки легли мне на бедра, и я, приоткрыв рот, лежала с полуоткрытыми глазами и не могла отвести от него взгляд. Он облизал губы, и потом его руки раздвинули мои бедра. Я покраснела, от смущения захотев сдвинуть ноги. Теперь я была полностью открыта для его взгляда, и его глаза изучали меня, видели каждую складочку и каждую впадинку, каждую капельку влаги и каждый волосок, и я не могла это перенести.
— Ты прекрасна, Эвер, — прошептал он, — вся. Я хочу попробовать тебя на вкус.
— Попробовать... на вкус? — я выдавила из себя напуганный вопрос.
Конечно, я знала, что он имеет в виду. Разумеется. Но мы с Билли всегда были слишком нетерпеливы для орального секса. По крайней мере, он был. Он целовал меня и трогал там, и потом мы выпрыгивали из одежды, и он был внутри меня, и потом все было кончено. Конечно, мы варьировали позы, но кроме того раза, когда Билли попросил сделать ему минет, тема орального секса так и не всплывала. Теперь мне стало интересно, имеет ли какое-то отношение к этому подружка Билли. Его настоящая подружка, так как я была всего лишь телкой на стороне. Может, он занимался оральным сексом с ней, а не со мной, потому что это бы противоречило его странным идеям насчет измен.
Я оттолкнула от себя эти мысли — бредовые мысли моего мозга, которые отвлекали меня от страха. Чего же я боялась? Это же был Кейд. Мой Кейд. Мальчик, с которым я рисовала в Интерлокене. Мужчина, о котором я мечтала, которого рисовала, с которым делилась всем в письмах.
— Эвер? Ты в порядке? Если не хочешь, я не буду.
— Нет, я просто... нервничаю.
Из него вырвалась полусмущенная, полуизумленная усмешка.
— Нервничаешь? Но почему? Я же хочу этого. Я не жду от тебя, что ты со мной этим займешься, если не хочешь. Я сам хочу это сделать. Хочу, чтобы ты кончила. Услышать, как ты стонешь, почувствовать, как ты извиваешься.
Внезапно он понял.
—Эй. С тобой никогда... никто так не делал раньше?
Я могла только покачать головой, почему-то смутившись. Я не хотела говорить о том, что делала я и что делал он с кем-то еще. Не теперь. Не в такой интимный момент в такой обстановке.
Кейд, наверное, понял, что я ничего не буду ему говорить, что я не могла и не знала, что сказать, так что он просто прижал губы к моему колену.
— Останови меня, если тебе не понравится.
Его пальцы продолжали нежно поглаживать меня, а губы коснулись в подколенной ямке, и потом он поцеловал другую ногу в том же месте. Его горячие губы нежно касались моей кожи, почти щекотали ее, но мне это нравилось. Нравилось, как отзывается на это все мое тело. Он целовал мои бедра, одно и потом второе, и когда его губы приблизились к моей киске, он начал касаться моей кожи языком. Потом Кейд остановился и, поцеловав внутреннюю поверхность бедра, немного подтолкнул, так, чтобы я открылась еще больше, еще сильнее раздвинула ноги, и снова поцеловал там, лаская меня языком, и все внутри начало закипать. Когда его губы коснулись лобка, из меня вырвался стон. Он двигался дальше по бедру, целовал другое бедро, и вот его губы замерли над моей щелкой — я почувствовала его горячее, влажное дыхание, от которого задрожала. А потом он поцеловал мои губы, нижние губы, и я застонала. Да, я застонала тихо, почти неслышно, и я знала, что это разрушит меня, уничтожит. Мои мышцы сокращались, а киска сочилась страстью, а ведь он только целовал меня.
Язык, о, черт, его язык скользнул в мою киску, и я вскрикнула от изумления, мои пальцы инстинктивно зарылись ему в волосы, а бедра двигались в своем ритме. Он убрал губы, и потом придвинул их ближе, и стал лизать своим сильным языком, двигаясь все глубже и глубже, а я задыхалась. Снова и снова он лизал меня, и я уже едва могла удержаться, а потом он поднес пальцы к половым губам и раздвинул их. Его язык коснулся моего клитора, и я могла только беспомощно извиваться и слушать свои похотливые стоны, звуки, которые я не могла контролировать. Его язык ласкал мой клитор, а потом стал быстро описывать вокруг него круги, и я чувствовала, как мои бедра движутся в одном ритме с движениями языка. Мои стоны и безрассудные вскрики, которые становились все громче, было невозможно остановить.
Он просунул в меня палец, один палец, который зашел глубоко, и теперь я уже не стонала и не вскрикивала — просто кричала, запрокинув голову и выгнув спину, и мои бедра двигались так, чтобы моя киска оказалась у него во рту. Я прижимала его голову к себе. Я не могла контролировать себя. Была совершенно беспомощна. Я еще громче закричала, когда его палец безошибочно нашел то самое местечко, а язык все быстрее и быстрее ласкал мой клитор.
Это началось внизу живота — как будто внутри меня развязывался горячий и тугой узел, как будто волна пронеслась по мне, вверх и вниз. Это был оргазм. Я знала это. У меня раньше были сотни оргазмов. Те, которых я достигала одна и не одна. Но это... было чем-то еще. Мои предыдущие оргазмы были похожи на летний дождь. А этот... этот был, как ураган, и его грубая сила бушевала внутри меня.
Кейд замедлил движения пальцев и языка, и я простонала:
— Кейд, о, черт, Кейд, еще...Пожалуйста. Еще... мне нужно... еще...
— Кончи для меня, Эвер, — сказал он хриплым шепотом, его дыхание было горячим.
— Пожалуйста, Кейд. Сделай это. Я уже близко.
Он согнул палец и нашел то самое идеальное место, а его язык сделал что-то с моим клитором, что я и представить не могла, и почувствовала, что оргазм приближается. Внутри меня словно был вулкан, который был готов извергнуться. А он втянул клитор в рот и потянул, его палец ласкал меня, и я больше не могла сдерживаться.
Я кончила с оглушительным криком, который смутил меня — так безумно и эротично он звучал. Я разорвалась на части. Не могла дышать от крика, у меня кружилась голова, все плыло перед глазами, а он не остановился, не поколебался, продолжал ласкать языком и массировать пальцем. Я выгнулась на кровати, мои бедра двигались в ритме.
Мне нужно было остановить его, просто пришлось это сделать. Я больше не могла. Это было слишком много, слишком сильно, и я бы умерла, если бы он не позволил мне перевести дыхание. Я потянулась к нему, прижала его к себе.
Но даже тогда он не смилостивился. Склонился надо мной, и я сквозь туман в глазах увидела его ненасытный взгляд, то, как у него вздымается грудь, увидела что-то мокрое и скользкое на его губах, на щеках. Мои соки, на его лице. Почему-то они были горячими. Мне стало интересно, какова я была для него на вкус, как пахла. Я приподнялась и поцеловала его, эту мускусную, резкую жидкость.
И потом он был там у входа в меня, а его руки были рядом с моим лицом, и он ждал. Я все еще не могла говорить, все еще переводила дыхание после взрывного оргазма, все еще искала слова, так что я подвинула бедрами и нажала на его твердую головку, резко вздохнув, когда он оказался внутри.
Я была совершенно открыта. Он входил в меня медленно, осторожно наполняя меня собой. Я почувствовала, что вытягиваюсь на кровати, когда он почти болезненно входил в меня. Я смотрела на его лицо, на то, как на нем появляется чистое изумление, и я знала, что на моем лице отражаются те же эмоции.
— О... Эвер... — он прижал свой лоб к моему, дышал глубоко и медленно. — Ты такая... тугая, такая горячая, влажная. Ты — это рай, Эвер. Ты... быть внутри тебя — это рай.
Я только могла стонать, когда его член наполнял меня до самых краев и дальше. Я не думала, что знала, что такое удовольствие до этого момента. Пока не ощутила совершенный член Кейда внутри себя, я и не знала, что такое экстаз.
Я попыталась объяснить ему это. Он должен был знать, что я чувствую.
— Кейд, Кейден. Ты... это...все...
Ух, это было так пафосно. Я попробовала снова.
— Твой член, я никогда... никогда не чувствовала ничего подобного внутри себя. Я могла бы кончить просто от того, что чувствую, как ты проникаешь в меня. Чувствовать тебя внутри — это... дом. Это — то место, где я дома, и ты дома.
Я почувствовала, как катится слеза, и он смахнул ее поцелуем. На этот раз он ничего не спрашивал, и я знала, что он видит на моем лице изумление, экстаз и любовь. Кейден был полностью внутри меня, наши бедра соприкасались. Он, однако, не двигался, просто замер. Он поднес свои губы к моим и поцеловал их. Как будто каким-то образом этот поцелуй стал моим первым. Его ладонь гладила меня по щеке, по груди. Его пальцы взяли меня за сосок и нежно надавили на него, я застонала, и он, наконец, слегка подался назад, замер и двинулся вперед.
— Да! — это слово вырвалось из меня. — О, Боже, да, Кейден. Еще. Больше. Еще, пожалуйста, еще.
Он застонал, и от его стона моя киска сомкнулась вокруг него, от удовольствия, которое я слышала в его голосе, когда он двигался назад и вперед. Я не могла сдерживать стоны, да и не пыталась. Я собиралась пошуметь и знала об этом. Так громко. Мне было все равно. Меня мог слышать весь мир, и мне было бы все равно. Он — это все, что имело значение, его член внутри меня, который двигался, наполнял меня, сводил меня с ума — все, что меня волновало.
— Говори со мной, Кейд, — прошептала я, — хочу услышать твой голос. Мне нравится, как он звучит.
— Что ты хочешь, чтобы я сказал? — он обозначил свой вопрос, выйдя почти полностью, почти до конца, и потом снова вошел его, от чего я вскрикнула.
— Что угодно. Что думаешь. Что чувствуешь.
Я сжала его за плечи и обхватила ногой его колено.
— Говори непристойности. Мне нравится, когда ты неприлично говоришь.
— Ты такая тугая, Эвер. Каждый раз, когда я проникаю в тебя, мне не верится. Я идеально подхожу тебе, — теперь он снова вошел в ритм: толчок-пауза, толчок-пауза.
— Ты знаешь, какой приятной была на вкус твоя киска? Знаешь? Как сахар. Так хорошо. Мне нравятся звуки, которые ты издаешь. Нравится слышать, как ты стонешь. Мне и, правда, нравится слышать, как ты кричишь.
— Я никогда раньше так не кричала. Я и не знала, что могу так кричать.
Теперь мои ноги обхватили оба его колена, я крепко обхватила его за плечи, и он начал вовлекать меня в свой ритм.
— О да, именно так. Мне это нравится. Не останавливайся, Кейд. Трахай меня так вечно.
— Это не просто секс, Эвер. Это любовь. И никогда просто секс.
— Знаю. Знаю, Боже, я знаю. Тогда люби меня так вечность, — я поцеловала его в плечо, в шею, разрешила пальцам погладить его спину. — Но... мне нравится говорить так с тобой. Не знаю, почему. Я так раньше не говорила во время секса. И мне это нравится.
Я знала, что мне не стоило говорить о том, что делала раньше, но я была не в силах контролировала свои слова.
Кейд подвинулся, перенеся вес на одну руку, и его рука погладила мою грудь и остановилась на моем соске, и он начал играть с ним.
— Да, Кейд. Мне нравится, когда ты играешь с моими сиськами. Коснись их губами. Языком.
— Я и не знал, что кожа может быть такой сладкой на вкус, — сказал он, опустив губы к моей левой груди, он взял сосок между губ и слегка потянул. Потом он взял твердый, гиперчувствительный сосок в зубы и слегка укусил. Я вскрикнула, выгнула спину, прижала к нему свои бедра.
—Твои сиськи просто потрясающие. Черт, просто потрясающие. Как раз того размера, большие, круглые, тяжелые, а твои соски, черт, мне нравится вкус твоих сосков. Они такие чувствительные — ты просто с ума сходишь, когда я так делаю.
Он продемонстрировал мне это, взяв сосок в рот и потянув, и я застонала, придвинула к нему бедра, плотнее прижала свою киску.
— Ты знаешь меня... как будто ты был создан, чтобы трахать меня.
— Так и есть, — прошептал он мне в ухо, — я был создан, чтобы трахать тебя. Я был создан, чтобы любить тебя, обнимать, целовать тебя, доводить до оргазма, смотреть, как ты спишь, беречь тебя. И я всегда, всегда буду это делать.
Он колебался, сбивался с ритма, его голос хрипел, глаза закрывались. Я приподняла бедра, ногами обхватила его ноги и задала ему ритм, откинув голову. Мы оба стонали, наши тела двигались синхронно, встречались в яростной страсти, и я заставляла нас двигаться быстрее, все мое тело сотрясалось. Я кончила, и теперь мне хотелось, чтобы и кончил он — мне было это нужно. Мне было нужно знать, как он выглядел, когда терял контроль, на что было похоже, когда его член разрядится и тело содрогнется в моих объятиях.
Так что я отказывалась остановиться, отказывала ему в том, чтобы он подождал. Я прижалась к нему, и все мое тело поощряло его двигаться быстрее, дать мне еще.
— Трахай меня, Кейд. Трахай сильнее. Кончи. Прямо сейчас, — прошептала я ему в ухо, и он послушался, стал двигаться быстрее, и все же этого было мало.
— Так... да... о, Боже, детка, о Боже, Кейд, я сейчас снова кончу.
— Так давай, — прохрипел он, — сделай это для меня. Кончи для меня снова.
— Нет, нет, — я стала двигаться быстрее, задав безумный, лихорадочный темп, и шептала ему в ухо, — только после тебя. Я не стану, только когда почувствую, что ты кончил.
— Я близко, Эвер.
Он прижал кулаки к моим ушам, и я поцеловала одно из его запястий, пробежала пальцами по его волосам, схватилась за его твердый зад и притянула к себе, позволив себе шептать ему в ухо все, что приходило в голову.
— Боже. Я чувствую тебя. Ты так близко, малыш. Не останавливайся. Ни за что не останавливайся. Трахай меня, Кейд. Мне это нравится. Мне это так нравится. Продолжай.
Я так раньше не говорила и даже не думала так. Это была заслуга Кейда. Что-то в Кейде пробудило во мне зверя, какого-то безумного сексуального демона, который овладел мной. Я раньше даже не говорила «трахаться», ну, почти никогда, а теперь оно безостановочно вылетало у меня изо рта. Но Кейд отзывался, и это сводило его с ума, заставляло хрипеть, стонать, жадно глотать воздух, сотрясало все его тело. Я была так близко к тому, чтобы кончить, но не могла, не могла кончить, пока не почувствую, как он взрывается внутри меня.
И потом... он взорвался. Он сбился с ритма, и его бедра содрогнулись, прижались ко мне. Он застонал мне в ухо, его член вонзился в меня, его губы беспомощно прижались к моей груди.
Я держала его голову, прижимала ее к своей груди и сотрясалась с ним, чувствуя, как в самой моей душе что-то открывается и обнимает его, сплетается вместе с ним. Почувствовала, как что-то внутри него раскрывается, тянется ко мне и входит в меня — какая-то невидимая, но ощутимая и реальная субстанция, которая охватывает мою душу.
— О, Боже, Эвер... я люблю тебя, — он выдохнул и все кончал и кончал.
Я почувствовала мощный поток внутри, который затоплял меня. Он кончал, содрогаясь, тяжело дыша, но все же не переставая двигаться, и я тоже кончила. Как будто приливная волна его оргазма проникла в мое существо и взорвалась, и эта страсть полностью обхватила меня.
Я кричала и кричала, и оргазм следовал за оргазмом, я стонала и чувствовала, как он движется внутри меня — посторгазмические сотрясения, крошечные толчки. Я встретила их собственными толчками, и сила оргазма была так велика, что я была ослеплена, бездыханна, даже не могла кричать дальше, меня охватывали волны грубой энергии, одна за другой.
— Я люблю тебя... люблю тебя... люблю тебя... — повторяла я, и мы двигались вместе, экстаз исчезал, оставляя за собой блаженство. — Я так сильно люблю тебя, Кейд. Как я могу любить тебя так сильно и так внезапно? Я только что встретила тебя, но люблю. Как это возможно?
— Я не... не знаю, — он двигался все медленнее и вдруг замер. Кейд повернулся так, что я была прижата к нему, вынув из меня свой член — эту потерю я сразу же почувствовала.
— Я тоже это чувствую. Именно это. Не знаю, как это возможно, как я могу кого-то так сильно любить. Я чувствую... может, это глупо, но когда мы кончили вместе, я почувствовал, как наши души... встретились. Как-то соединились.
Я положила ладонь ему на щеку и повернула его лицо к моему.
— Я тоже это почувствовала. Это произошло. Мы сплелись. Наши души сплелись.
— Это было... я раньше никогда ничего подобного не чувствовал, — рука Кейда погладила меня, легла мне на бедро. — С того момента, как я открыл дверь и увидел тебя, мне хотелось поцеловать тебя. Коснуться тебя. Не знаю, что ты чувствовала, но я был так напуган. И я не стыжусь признать это. И с того момента, когда наши губы встретились, все чувства были слишком сильными. Такими сильными. А то, когда мы... занимались любовью... это было... я даже не знаю, как это описать.
— Шокируще? — подсказала я.
— Да, точно. Шокирующе. Что бы я ни чувствовал раньше, этого... просто нет, не существует.
Его рука снова стала двигаться, скользя по бокам, потом по бедрам, а я опустила руку на его член.
— Господи, мне нравится, как ты меня трогаешь, — пробормотал он. Его голос после оргазма был сонным.
— Отлично, потому что мне нравится трогать тебя. У тебя восхитительный член.
— Ну, сейчас он не такой уж восхитительный.
Я захихикала.
— Да нет же. Он и так очень хорош. А когда стоит, то просто потрясающий.
Я прижалась щекой к его груди.
— Продолжай так делать, и я снова потрясу тебя.
— На это я и надеюсь, — я продолжала играть с ним, дразнить его.
Его рука снова погладила меня, потянувшись так далеко, как только можно. Он провел пальцем по моей киске, и я задрожала. Он погладил мой живот и обхватил одну грудь, а потом другую, взял в руку один сосок, а потом другой.
Мы так и заснули в объятиях друг друга.
Глава 28
Нет нужды дышать
Кейден
Проснулся я медленно. Почувствовал что-то тяжелое на груди, на боку и на ноге. Что-то теплое и мягкое, что-то щекотало мне нос. Что это было? Это было незнакомо. Я спал один, всегда один. Но это было так приятно. Я не хотел, чтобы эта приятная тяжесть и чарующая мягкость исчезали.
Эвер. Это была Эвер. Я лежал на кровати с Эвер. Меня охватило чувство облегчения, радость и изумление. И потом на меня нахлынула паника — я испугался, что все это было сном, фантазией. Но потом вспомнил, что все это настоящее. И это было прекрасно. Больше, чем просто прекрасно — я не мог найти слов.
Любовь. Она любила меня, а я любил ее. Мы занимались любовью, и она умоляла меня не останавливаться и трахать ее. Когда она говорила это, это не звучало грязно или некрасиво — только невероятно сексуально.
Я приоткрыл один глаз и увидел, что Эвер лежит на мне: ее голова на моей груди, рука у меня на животе, нога обхватывает мою ногу. Волосы у нее разметались по лицу и щекотали мне нос. Я чувствовал ее теплое дыхание на своей коже и не осмеливался пошевелиться, не хотел беспокоить ее. Но не мог не прикоснуться к ней. Кожа у нее была, как шелк, как атлас, согретый солнцем. Белая, чистая, мягкая. Я коснулся ее плеча, и она что-то пробормотала во сне, заворочалась, и ее рука скользнула по моему животу, остановившись в миллиметре от члена. О, черт возьми, как хорошо я помнил, как она ласкала меня, пока мы засыпали, то, с какой нежностью она держала его в руках и поглаживала, но не для того, чтобы возбудить.
И теперь, когда я это вспомнил, мой член снова напрягся и поднялся, и я почувствовал горячее желание. Я погладил ее по руке, по боку и красивому изгибу ее бедра, ее попке. Я прикоснулся ладонью к ее ягодице и в блаженстве закрыл глаза, глубоко вздохнув.
Она снова заворочалась, и я замер на полпути к тому, чтобы заново открыть для себя все великолепие ее киски. Она что-то пробормотала во сне, и я почувствовал панику — испугался, как бы она не решила, что находится с ним, и не назвала его по имени. Но она не стала. Эвер убрала колено, опустила руку, так что ее ладонь была между моим потвердевшим членом и животом. Снова что-то пробормотала, и на этот раз я различил слова.
— Кейд. Кейден. Не уходи, пожалуйста... не надо...
— Я здесь, — прошептал я ей на ухо, — и я не уйду. Никогда.
— Ты мне нужен, — ответила она.
— И ты мне.
— Коснись меня, — я не был уверен, спала ли она, или проснулась, или пребывала в промежуточном состоянии, — коснись меня хотя бы раз до того, как уйдешь.
— Я никуда не уйду, — я положил ладонь на ее живот, вниз рядом с киской. — Я здесь навсегда.
Она тихо застонала от удовольствия. Я погладил ее живот и положил руку между грудей, обхватил их и почувствовал невероятную мягкость, а мой член привстал. Теперь ее соски были гладкими и твердыми, но как только я нежно провел по одному, то почувствовал, как он напрягся и набух. Эвер снова застонала, и я непроизвольно приподнял бедра. Я хотел, чтобы она прикоснулась ко мне, приняла меня в себя. Ее рука была так близко, она почти прикасалась, но все же не давала мне того удовольствия, в котором я нуждался.
Я погладил ее грудь, поласкал и помассировал ее, поиграл с ее сосками, чтобы они стали твердыми. Она снова застонала и потом положила ногу мне на бедро.
— Кейд... Боже, Кейд, — теперь ее голос звучал более бодро. — Я не хочу просыпаться. Не хочу... чтобы это был только сон.
— Это не сон, — прошептал я ей на ухо. Пальцем я провел линию по всему ее телу и погрузил два пальца в ее киску. — Это правда. Я здесь... мы вдвоем, в постели. Проснись и потрогай меня.
Это было довольно эгоистично, но еще это была попытка смягчить боль, которую я услышал в ее голосе, когда она молила, чтобы ее сон был правдой, и думала, что я уйду, когда она проснется.
Эвер пошевелилась, снова прижалась ко мне бедрами, а потом она убрала голову с моей груди и положила ее на подушку. Я замер, лаская ее грудь. Ее веки зашевелились, она чуть приоткрыла глаза, снова закрыла их, и потом открыла совсем.
— Ты настоящий, — она как будто была удивлена. — Я думала... так боялась, что это только сон, что все это мне приснилось.
— Знаю, — сказал я, — я так же себя чувствовал. Мне пришлось потрогать тебя, чтобы убедиться, что ты действительно здесь. А как только я начал тебя трогать, то не смог остановиться. Твоя кожа, как наркотик.
Она внимательно посмотрела на меня своими все еще сонными потрясающими зелеными глазами. Внезапно в них промелькнула тень страха.
— Ты же... никогда не будешь обманывать меня, правда, Кейден?
— Не буду, — пылко сказал я, — никогда.
— Ни в чем? Поклянись, что никогда не будешь обманывать меня. Я этого не вынесу.
— Я обещаю. Эвер. Я никогда не буду обманывать тебя. Не важно, что случится, ни в чем.
— Хорошо, — она погладила мою грудь, пресс. Ее рука двигалась кругами, и с каждым кругом она была ближе к члену.
— Скажи мне какую-нибудь правду.
— О чем? Что ты хочешь услышать?
— У тебя есть какие-либо фантазии? Что-то, что бы ты хотел сделать, но не делал?
Я задумчиво нахмурился.
— Да, наверное.
Например?
— Хочешь, чтобы я рассказал тебе о своих сексуальных фантазиях?
Она обольстительно улыбнулась.
— Ага. Ты расскажешь мне свои, а я расскажу тебе свои.
Вспомнить о моих фантазиях и рассказать о них было нелегко. Я открывал и закрывал рот, но ничего не получалось. Я глубоко вздохнул и напомнил себе, что это была Эвер, которая знала обо мне практически все. Единственное, чего она не знала, имело отношение к Луизе, и я знал, что как бы это ни было неудобно, мы и этим тоже поделимся. Я пытался вспомнить о чем-то, чего всегда хотел, но не получалось. О чем у меня не хватало храбрости просить у Луизы?
— Ну, наверное, просто... разные позиции, — сердце сильно стучало в груди. Эвер просто смотрела на меня и, очевидно, ждала подробностей. — Я бы хотел попробовать делать это с тобой в разных позициях, чтобы не только я был сверху.
Рука Эвер продолжала дразнить меня, гладить мой торс; теперь она задевала головку члена.
— Да? В каких позициях?
— Чтобы ты была сверху. Или... наоборот — сзади.
Она широко открыла глаза.
— Сзади? Ты хочешь сказать... анальный секс? — выдохнула она.
— Нет! Обычный секс, только сзади.
— А так, по-другому, не хочешь?
— Может, когда-нибудь. Но это не то, что я хотел сказать.
Она закусила губу.
— Так ты хочешь, чтобы я встала на руки и колени? — ее голос дразнил меня, глаза смеялись, но я видел, что она была серьезна.
— И не только это, — ответил я тем же игривым тоном. Лицо ее застыло, стало серьезным, почти что опечаленным.
— Что такое? Что не так?
Она нервно облизнула губы.
— Это одна из тех правдивых вещей. Я никогда... никогда этого раньше не делала, — она пожала плечами, пытаясь сделать вид, что все хорошо, но не вышло. — Однажды этот вопрос встал, но я не была готова. Или просто боялась. И... все.
— Все? — я чувствовал, что тут есть что-то еще.
— Да.
Я погладил ее по щеке.
— Эй. Это же я. Расскажи мне. Не скрывай.
— Он разозлился, когда я отказалась. Не то, чтобы совсем разозлился, просто ему это не понравилось. Как будто он не мог поверить, что я настолько эгоистична — вот что я слышала в тоне его голоса. И больше он не поднимал этот вопрос.
Я почувствовал, как во мне вскипает гнев.
— Эвер, послушай. Это твой выбор. Всегда, всегда твой выбор. Я просто хочу быть с тобой. Если есть что-то, что тебе не нравится, чего ты не хочешь делать, скажи.
Я проверил, смотрит ли Эвер на меня, чтобы она увидела, что говорю искренне.
— Никогда не бойся все мне рассказывать.
Она повернулась ко мне, прижалась лицом к груди.
— Прости. Это испортило настроение.
— Эвер, детка. Нет, не извиняйся. Я хочу правду. Хочу, чтобы мы всегда были честными друг перед другом, — я обнял ее за плечи и прижал к себе. — К тому же, мы ведь можем вернуть настроение. Все нормально, ладно? У нас куча времени. Ничего не имеет значения — только мы.
Она кивнула.
— Не возражаешь, если я приму душ?
Я пожал плечами.
— Все в порядке. Наслаждайся.
Она чмокнула меня в губы и встала с постели. При виде того, как покачивались ее бедра, пока она шла, при виде ее распущенных волос, я почувствовал, как мой член начинает подниматься. Такая красивая, такая сексуальная. Я не мог поверить, как мне повезло, что я с ней, и все ее тело — для меня. Я лежал в кровати и дремал, слушал, как льется вода, представлял ее мокрую кожу, мокрые пряди темных волос. Когда-нибудь мы примем вместе душ, но сейчас я чувствовал, что ей нужно побыть одной, чтобы освободиться от мыслей о Билли.
Я едва не заснул, когда почувствовал, как кровать прогнулась под тяжестью.
— Хочешь тоже сходить в душ? — спросила Эвер.
Я открыл глаза и присел. Она обернулась в красное полотенце, а другое полотенце было на ее голове, как тюрбан. Она вытирала лицо маленьким куском ткани.
— Конечно. Звучит заманчиво, — я не мог отвести от нее глаз, пока она стояла и снимала с головы полотенце, потом наклонилась и вытерла волосы.
Я встал с постели и пошел в ванную, но остановился, чтобы посмотреть на нее. У меня раньше никогда так не было, чтобы я делил с кем-то личные моменты или повседневную жизнь. Эвер что-то почувствовала и посмотрела на меня, пробежав пальцами по волосам.
— Что? — она улыбнулась мне. В ее влюбленных глазах застыл вопрос. — Ты так уставился на меня. Я никуда не уйду, обещаю.
— Не в этом дело, — сказал я, — просто... я так никогда раньше не делал.
Я прислонился к дверям, пытаясь сделать вид, что для меня разгуливать голым — в порядке вещей, хотя это было не так. В момент, кода бушевали страсти, легко было быть обнаженным. Теперь же, когда мы затронули личные вопросы, стоять перед ней, быть таким уязвимым и открытым, было труднее.
— Не делал что? — ее глаза смотрели на меня, пока мы говорили, как будто она не могла наглядеться.
— Не оставался на ночь. Не... жил с кем-то в одном пространстве.
Она недоуменно наклонила голову.
— Не понимаю, что ты хочешь сказать.
Я вздохнул.
— Ну, понимаешь, у нас с Луизой никогда не было своего места. Я жил с бабушкой и дедушкой, а она жила со своим дядей. Большую часть времени мы проводили либо в свободной комнате над конюшней — это не была спальня, просто помещение с кроватью, или на природе, на одеяле.
— Правда? На природе?
Я кивнул.
— Ну... мы только так могли уединиться. Проехать на лошади милю-другую, в самую глушь, где нет никого, кроме коров, лошадей и птиц.
— Так что, ты никогда не проводил целую ночь с кем-то еще?
— Нет, — я покачал головой.
— Ну, а я никогда не занималась этим на природе. Так что, вместе... думаю, мы можем это исправить.
— Мне бы хотелось, — я улыбнулся. — Мне просто нравится смотреть на тебя. Смотреть, как ты вытираешь волосы, на все смотреть.
Она облизнула губы — я начинал понимать, что это движение говорило о том, что она нервничала, хотела сделать что-то, что боялась. Темные мокрые пряди ее волос падали ей на плечи, красное полотенце было обернуто вокруг ее груди и доходило до середины бедра. Ее глаза встретились с моими, и она не отвернулась, когда подошла ко мне на расстояние в несколько футов. Когда она потянула за конец полотенца и стала медленно разворачивать его, у меня пересохло во рту, и внезапно стало трудно глотать; она взяла в руку другой конец полотенца и теперь держала оба конца, но все еще была прикрыта. А потом легким движением руки сбросила полотенце и предстала передо мной обнаженной. Мой член сразу же ответил на это: напрягся и встал при виде ее роскошных изгибов, темных кругов ее сосков, тяжести ее грудей, стройных бедер, ее глаз, зеленых озер, которые смотрели на меня со страстью.
