Четыре Мира в поздней Каббале

 

Если мудрецы и комментаторы усложнили Миры Зогара, то, надо отдать им должное, они делали это последовательно и методично, что позволяет изложить их систему в кратком очерке. Видимый мир для них был последним в цепи раскрытия атрибутов Бога, тогда как сфирот являлись символами этих атрибутов, и схема их развертывания представляет собой историю Божественной эволюции. Так, например, утверждается, что Бог назвал Себя Мудростью в сфире Хохма и Разумом в сфире Бина; что в Хесед Он усвоил Себе свойство Величия и Доброты, в Гвуре Строгости, в Тиферет Красоты, в Нецах Победы, в Ход нашего Славного Создателя (Author), а в Йесод нашей Опоры; все миры зиждутся на них; а в Малкут он принял титул Царя. Вместе с тем мы должны помнить в этой связи, что, согласно учению поздней Каббалы, десятерица сфирот есть в каждом из этих Четырех Миров и что, следовательно, это перечисление в изначальном смысле относится к миру Ацилут, а в нижних областях они лишь производны от сфирот мира Ацилут. Из Мира Божества, Архетипического Мира и Мира Эманации, Божественные Свойства проецировались вниз и воспроизводились во Втором Мире, мире Брии, или Творения, Мире высшего конечного разума, то есть мире архангелов. Далее эманация распространилась на Третий Мир, мир Йециры, Основания или Формообразования, где обитают ангельские сонмы. Хотя по мере нисхождения происходит удаление от Высшего Совершенства, в этой области духовных существ материал не имеет изъяна, чего нельзя сказать о мире Асии, Мире Действия или Поступка, четвертом произведении десятиступенчатой эманации, ибо это область материи, и прежде всего земля людей, а также обитель тех демонов, которых поздние каббалисты называют скорлупами или шелухой – Cortices. Как это бывает во всех системах неограниченной или ограниченной эманации, этот материальный мир понимается как серьезная деградация (gross purgations) по отношению к высшим областям. В этой связи следует напомнить, что сфирот, или Свойства, которые проникают в четыре системы, по мере нисхождения претерпевают некоторое ослабление или упадок и что порча демонического мира, бесформенной области и семи адских зон Каббалы, по-видимому, суть крайние пределы эманации, которая начинается в Кетер. Таким образом, для того, чтобы объяснить несовершенства в мироздании, возведенном совершенным Зодчим, толкователи не остановились перед тем, чтобы прибегнуть к мотиву ослабления Его бесконечной энергии. Легко критиковать такую систему или заявлять, что она ниже всякой критики; но тема бессилия или упадка свойственна построениям всех эманационистов такого рода, даже отводящих в том или ином пункте своих схем место акту творения. Остается сказать, что Зогар рассматривает демонов как произведения Божьего воления, которым в Его замысле отведено особое место¹.

В общих чертах Четыре Мира поздней Каббалы могут быть рассмотрены в аспекте соответствия физико-телесному порядку:

а) Ацилут соответствует Перводвигателю;

б) Брия – сфере Зодиака;

в) Йецира – планетарной системе;

г) Асия – миру четырех стихий.

Таким образом, в основе концепции лежит астрономия либо, по крайней мере, она в нее включена.

Учение о Четырех Мирах сложилось в период между появлением Сефер Йециры и обнародованием Зогара и было значительно развито комментаторами последнего памятника. Впервые эта концепция встречается в Книге Эманации, творении школы Ицхака Слепого. Сам трактат, без достаточного на то основания, приписывают рабби Якобу Назиру, творившему во второй половине XII в. В трактате схема распределения сфирот несколько отличается от вышеприведенной; например, души праведных помещены в мир Брии, то есть мир архангелов. Остается добавить, что Зогар признает также распределение сфирот по Трем Мирам: 1) Разумному; 2) Нравственному; 3) Природному.

 

Примечания

 

¹ Мы уже видели, что, по Сефер Йецире или Книге Творения, десять сфирот наделены бесконечным злом и бесконечным добром.

 

 

Приложение III

Инструменты творения

 

Учению об Эйн-Соф можно отвести высокое место среди древних теософских грез; система сфирот может смело сравниться с другими эманационистскими построениями и даже выиграет от этого; метафизика Двух Лиц грубовата на первый взгляд, и тексты, в которых она фигурирует, самые, пожалуй, варварские и невразумительные в символической системе Каббалы, но из нее можно извлечь исключительные по глубине мысли: попытки в этом направлении делались. А вот космология Сефер Йециры, получившая развитие в Зогаре, принадлежит к более фантастическим аспектам каббалистического видения, и тем не менее в ее позднейшей форме есть в ней нечто такое, что предполагает, на языке Якоба Бёме, «глубокое искание» Божественного Ума. Я не собираюсь что-либо добавлять к этому мифу; но самую невероятную и экстравагантную космологическую выкладку с древнееврейскими буквами в Сефер Йецире можно представить в виде схемы, которая дополнит то, что уже было изложено на эту тему в ходе нашего исследования.

Как мы уже знаем, мир Брия – это мир Творения, но, какие бы оговорки ни слышали мы от поздних каббалистических писателей на предмет аксиомы ex nihil nihil fit¹, мы тем не менее видели, что само употребление ими термина «Творение» совершенно не соответствует пониманию его в христианской космологии, поскольку то, что они называют Ничто, хитроумным образом понималось как полнота, в которой Все имелось в скрытом виде. Далее, в мире Брии ничто материальное не создавалось, не эманировало и не вводилось в наличное бытие; это был мир Элохима, мир своеобразной панургиевой силы и ума, который стал формообразующим в Йецире, но материю произвел только в Четвертом Мире. Материалом же, который использовали и формировали, правильнее сказать, инструментами, матрицами материального мира были – во всей их простоте – буквы древнееврейского алфавита, как уже говорилось раньше. По Сефер Йецире, Бог придавал им форму и вес, комбинируя и трансформируя их различными способами*, Алеф со всеми остальными и все остальные с Алеф; Бет со всеми и все с Бет и т. д.² Таких перестановок получилось несколько сот*, и они – ex hypotesi – источник происхождения не только всех языков, но и всего сущего. Все эти перестановки могут быть также, по позднейшей гипотезе, сведены к одному Имени, или Тетра-грамматону, то есть Йод, Хе, Вав, Хе = Иехова или Яхве (Яхвх), и утверждается, что весь универсум вышел из Имени³. Читатель легко уловит логику такого подхода, если его схематизировать следующим образом:

мир вышел из Бога,

но Имя Бога;יהוה

следовательно, мир вышел из 4יהוה.

 

Вместе с тем основоположными буквами Сефер Йециры являются не те, что составляют Божественное Имя: это Алеф א)), Мем (מ), Шин (ש), названные Тремя Матерями и соответствующие Воздуху (Эфиру), Воде и Огню. Небеса созданы из Огня, Земля из Воды, а Воздух из Духа-Посредника*.

Им соответствуют: в году – времена года: зной, холод, умеренный сезон; в человеке – голова, живот и грудь.

Кроме Трех Матерей есть семь двойных букв – Бет (ב = Б), Гимель (ג = Г), Далет (ד = Д), Каф (כ = К), Пе (פ = П),Реш (ר = Р) и Тав (ת = Т). Эти семь букв в Сефер Йецире означают:

 

В универсуме им соответствуют:

Восток Глубина

Запад Север

Высота Юг

и Святой Дворец, находящийся в центре и поддерживающий все вещи. Когда Бог придал семи двойным буквам их форму, Он путем их перестановок создал планеты на небе; дни в году, то есть семь дней творения; и врата в человеке – то есть глаза, уши, ноздри и рот.

Есть, наконец, двенадцать простых букв, имеющих следующие соответствия в человеке и мире:

Хе = ה, Э = Зрение = Северо-Восток

Вав = ו, В = Слух = Юго-Восток

Зайн = ז, З = Обоняние = Восток, Высота

Хет = ח, Х = Речь = Восток, Глубина

Тет = ט, Т = Пищеварение = Северо-Запад

Йод = י, И = Соитие = Юго-Запад

Ламед = ל, Л = Действие = Запад, Высота

Нун = נ, Н = Движение = Запад, Глубина

Самех = ס, С = Гнев = Юг, Высота

Айн = ע, А = Радость = Юг, Глубина

Цаде = צ, Ц = Размышление = Север, Высота

Коф = ק, К = Сон = Север, Глубина

 

Двенадцатью простыми буквами были созданы Знаки Зодиака, двенадцать месяцев и двенадцать членов и органов человека – то есть две руки, две стопы, почки, печень, желчный пузырь, селезенка, толстая кишка, мочевой пузырь и артерии.

Предоставляю читателям самим решать, как интерпретировать эту причудливую систему. Некоторые критики далеко не мистического или оккультного склада считают ее серьезной попыткой построения философской космологии⁵; что касается меня лично, то я не вижу, в чем все это выше известной басни о слоне и черепахе. Некоторые действительно склонны видеть в ней тайный смысл и напоминают, что буквы еврейского алфавита имеют также числовые значения и ссылаются на слова Писания о том, что Бог делал все при помощи весов, числа и меры.

Конечно, Сефер Йециру можно рассматривать как комментарий на это утверждение. И все же мне думается, что каббалисты, как и все создатели философских, эзотерических и прочих систем, как правило, говорят то, что думают, а если что и недоговаривают, то невысказанное читается между строк. Поэтому, когда они говорят, что мир был создан при помощи букв алфавита, они имеют в виду то, что сказали; но если задаться вопросом, понимали ли они эти буквы как символы скрытых сил, то на это, безусловно, можно ответить положительно, исходя из того, как они относились к сути вещей. Буквы, в этом случае, нечто большее, чем просто символы: они сосуды или манифестации скрытых энергий (virtues). Так что смысл истинен ex hypotesi и при буквальном и при эзотерическом толковании.

Обоснование этой гипотезы следует искать в Талмудической системе, которая исходила из веры в то, что тело священного текста божественно так же, как смысл, который есть его душа, и эта душа, как и у человека, имеет внутренний дух, самое высокое, иначе скрытый смысл. Буквы алфавита – это материя тела текста, заботе о котором и сохранению которого посвятили себя деятели Масоры⁶. Мистически настроенный еврей, который видел бездны тайн в малейших особенностях текста Торы, был настолько зачарован мыслью, что все чудеса и святость Закона и Пророков результат различных сочетаний двадцати двух букв, что принимал этот набор условных иероглифов за священные сущности или инструменты, посредством которых Божественная Мудрость сообщалась с человеком. Иными словами, для него они не были конвенциональными знаками; Божественное Откровение требовало для своего выражения Божественный Язык, и алфавит этого языка был не что иное, как производное ноуменального мира, сосуды уникального избранничества, инструменты Бога, откуда легко было перейти к предположению, что подобные каналы духовной благодати и жизни должны были исполнять некую высшую роль в формировании самого мироздания.

 

Примечания

 

¹ По мнению Майера, спекулятивная, или метафизическая, Каббала есть не что иное, как попытка гармонизировать еврейский монотеизм с «фундаментальным принципом» древней философии, то есть с той самой аксиомой, о которой говорилось выше (Myer. Philosophy of the Gebirol. P. 230). Такую же задачу, в сущности, ставил в своем «Путеводителе растерянных» Маймонид.

* «Двадцать две буквы: Он начертал их, выбил их, сделал их сочетания и перестановки, взвесил их и создал ими все созданное и все имеющее быть созданным» (Сефер Йецира. Гл. II. § 4). Цит. по: Волохонский А. Бытие и Апокалипсис, куда включен перевод «Сефер Йециры» Н. Переферковича (Иерусалим, 1984).

* Сефер Йецира. Гл. II. § 4. Ср. Талмуд, где говорится, что весь существующий мир был создан Богом при помощи буквы Хе, а мир грядущий при помощи буквы Йод.

* Число перестановок и сочетаний двадцати двух букв 231. «Как Он их взвесил и сделал сочетания и перестановки? Одну букву со всеми и все буквы с одной, две со всеми и все с двумя и так далее и двести тридцать один ряд» (Волохонский А. Бытие и Апокалипсис).

3 И таким образом Имя, по уверениям каббалистов, в его реализации – понятое сердцем и умом – дает все знание. Ср. с положением Элифаса Леви, который свел всю доктрину к следующей аксиоме: «Все знание в слове, вся сила в имени, разумение этого имени есть Наука Авраама и Соломона» (Levi. Clefs Majeures. Paris, 1895).

4 Не приходится говорить, что это логическое non sequitur (здесь: нарушение логической последовательности суждения (лат.). – Пер.), но не следует забывать, что для еврея-каббалиста Истинное Имя Бога, как, в общем, всего существующего, есть манифестация Его сущности, а потому неразрывно связано с ней.

* «Небо сделано из огня, земля из воды, а воздух из эфира и занимает середину между ними» (Сефер Йецира. Гл. II. § 2 // Волохонский А. Бытие и Апокалипсис).

5 Об этом, похоже, говорит доктор Алфред Эдерсхайм в своей History of Jewish Nation after Destruction of Jerusalem. Я пользовался третьим, посмертным изданием под редакцией преп. Уайта (H.A. White, M.A. London, 1896). См. P. 408.Ученые-раввины Масоры занимались телом текста, правилами чтения и переписывания Торы, а также соображениями о мистическом смысле сакральных букв. Это, в известном смысле, своеобразная критика древнееврейского текста. Кроме того, как уже ясно, это открыто излагалось учеными раввинами, в отличие от того, что передавалось тайно. Они учили правильному прочтению сомнительных мест, верному произношению труднопрочи-тываемых слов, устанавливали деление Писания на книги и главы и т. п. Работе масоретов посвящена книга Буксторфа Tiberias (Basiliae, 1620. 4to). Ср.: Molitor. Philosophy of Tradition. Некоторые французские писатели-оккультисты высказывали мысль о том, что экзотерические формулы масоретов были выработаны для того, чтобы скрыть любой признак эзотерического смысла в Торе. См.: D'Alveydre S. – Y. Mission des Juifs. P. 646, который следует за Оливетом (Fabre d'Olivet) в La Lange Hebra'ique Restituee. Масоретская Библия, скомпилированная из манускриптов, с алфавитным указателем и словарем была издана Гинсбургом (3 vols. London, 1880– 1885).

 

 

Приложение IV

Имена Бога

 

В мою задачу не входит создание монографии об Именах или Титулах Божиих в каббалистической или талмудической литературе; моим читателям это ничего не даст. Это тема достаточно полно освещена в Еврейской энциклопедии, т. IX, с. 160–165, со всеми необходимыми ссылками на соответствующие статьи. Нижеследующие указания приведены для того, чтобы понятнее было то, о чем говорится в моей книге. Тетраграмматон, так называемое Неизреченное или Непроизносимое Имя из четырех букв, יחוח = ЯХВХ = ЯХВЕ или ЯХАВЕХ, Иегова, как ошибочно было принято передавать это прочтение у нас, что специалисты по древнееврейскому языку считают совершенно неверным с филологической точки зрения. Это Nomen Ineffabile, несказуемое, поскольку сейчас неизвестны гласные, их просто забыли после разрушения Храма в 70 г. н. э. По талмудической традиции Святое Имя было запрещено произносить по смерти Первосвященника Симеона (Шимона) Праведного. Когда говорят, что по масоретской традиции вместо утерянных гласных стали вводить огласовку Адонай или Элохим, это следует понимать не как попытку произносить Имя при помощи этих гласных, а как использование вместо него одной из этих альтернатив. Не забудем, что в Зогаре Бог говорит: «Имя Мое пишется Яхве, но читается Адонай».

Что касается Святого Имени из двенадцати букв, о котором я один раз упоминал, то по одному объяснению оно образовано следующим образом: הקדוש כרוך הוא = Sanctus Benedictus Ille; по-другому выводится из слова אמן = Амен в Ис., 65, буквы этого слова – ex hypothesi – представляют אדני המלך גאמן = Dominus Rex Fidelis. Упоминается еще Имя из сорока двух букв, трактуемое по-разному: 1) это другое Божественное Имя, написанное буквами в их полном выражении; 2) первые восемь слов Книги Бытия насчитывают сорок две буквы; 3) это число сорока двух титулов Бога, которые на самом деле не имена, а атрибуты Бога, а первые буквы этих титулов рассматриваются как Расширенное Имя. Я сделал эту подборку исключительно с целью продемонстрировать бесконечные возможности подобного подхода. И наконец, в Зогаре неоднократно попадаются ссылки на Шем Ха Мефораш, а это уже Святое Имя из семидесяти двух букв. Основание для этого Исх., 14: 19–23: каждый из этих трех стихов по числовому значению букв дает сумму семьдесят два, чем не просто трижды иллюстрируют Самое Расширенное Имя, но они при различных сочетаниях букв дают не меньше семидесяти двух других прочитываемых Имен. Не приходится говорить, что существуют и другие способы словообразования, и Афанасий Кирхер приводит все, с чем он столкнулся или отобрал, дабы пролить свет на Oedipus Aegyptiacus. Есть изданные работы и рукописи, посвященные этому вопросу. Все Иерархии Псевдо-Дионисия и все книги по черной магии с их тарабарщиной привносят свою лепту в увеличение числа этих расширенных Имен. На этом я ставлю точку, предоставляя интересующимся самим заняться дальнейшим исследованием этого вопроса.

 

Приложение V

Ступени души

 

Каббалистическое деление души на пять частей было описано в Книге шестой со всеми необходимыми пояснениями. Данный вариант изложен в трактате «Старец»*, или «Речь Старца»; здесь он приводится ввиду его важности в плане единства зогарических формулировок по этому вопросу и их разработок в поздней Каббале. Душа в ее различных фазах распределяется по всем каббалистическим мирам, причем, как утверждается, каждая фаза, или ступень, содержит все остальные. Как увидим, эта труднопостижимая по своей сложности концепция имеет обоснование в тексте, включенном в основной корпус Зогара.

«Когда в этот мир рождается дитя человеческое, ему усваивается естественная (натуральная) жизнь (Нефеш) со стороны животных, чистая сторона со стороны Святых Колес (Офаним, каббалистический ангельский чин, по некоторым выкладкам относимый к Хохме). Если оно заслуживает большего, ему ниспосылается разумный дух (Руах) со стороны Святых Животных (Хайот Ха Кадош, другой ангельский чин, обычно относимый к Кетер представителями поздней Каббалы, что, однако, не очень согласуется с этой схемой). Если же оно заслуживает еще большего, ему ниспосылается душа более высокой ступени, Нешама, со стороны Престолов (то есть Аралим, ангельский чин, относимый к Бине, откуда происходят высшие души, согласно разделу Берешит основного Зогара). Эти три суть мать, слуга и служанка, даже Дочь Царя. Если же оно заслуживает еще большего, ему посылается животная душа путем Ацилут (то есть низшая сущность небесной части души, также по учению поздней Каббалы) со стороны Дочери, Йехиды, единственной (Йехида – это квинтэссенция, высшая природа души под Цурой) и той же, называемой Дочерью Царя. А если оно заслуживает еще большего, ему даруется разумный дух (Руах) Ацилут со стороны Центрального Столпа (то есть Доброта, Срединный Столп Древа сфирот), и он называется Сыном Святого Благословенного, почему и написано: «Вы сыны Господа Бога вашего» (Втор., 14:1). А если оно заслуживает еще большего, ему дается высший дух (Нешама) со стороны Аба (Небесного Отца, относимого к Хохме в мире Ацилут) и небесной Матери (Има, приписываемая сфире Бина в том же мире), почему и написано: «И вдунул в ноздри** его дыхание жизни» (буквально: души живые (Быт., 2: 7). Что есть жизнь? Это Ях (Божественное Имя, приписываемое Кетер в другом месте в Зогаре), почему и слышим: «Все, имеющее дыхание (то есть жизнь, а значит, все души) да хвалит Господа» (то есть Яха) (Пс., 150: 6***). И в ней завершенный Тетраграмматон (то есть Й Д В Д, то есть ЙХВХ). Но если он заслуживает еще большего, ему дается Й Д В Д во всей его неограниченной полноте, буквы которого – Йод, Хе (He), Вав, Хе: Хе (Heh), Вав, Хе, Йод, что есть человек на пути Ацилут, и тогда о нем говорится, что он по подобию (simulacrum) своего Господа, откуда также слова: «И владычествуйте над рыбами морскими» (Быт., 1: 28), то есть он будет управлять всеми небесами и всеми Офаним и Серафим, всеми Воинствами и Силами вверху и внизу. И потому, когда дитя человеческое оказывается достойно Нефеш со стороны Дочери Йехиды, сказано: «Она не должна выходить, как выходят рабы» (что, вероятно, означает, что он будет служить Богу в Его Доме вовеки (Исх., 21: 7)¹.

 

Примечания

 

* Саба.

** Русская синодальная Библия: «И вдунул в лице его дыхание жизни».

*** Русская синодальная Библия: «Все дышащее да хвалит Господа!»

¹ Zohar. Brody ed. Pt. II. Fol. 94b.

 

Послесловие

 

О еврейском мистицизме в Англии вы найдете поразительно мало сведений. Да и имеющееся не очень информативно и крайне противоречиво. Вместе с тем Рутледж давным-давно, еще в 1910 г., издал сборник статей «Многообразие Еврейского гения», составленный Леоном Шимоном на основе лекций, прочитанных в Еврейском литературном объединении Северного Лондона. Там есть глава о еврейской мистике Г. Сперлинга, и начинается она следующими поразительными словами: «Их [смутные мистические наития] можно сравнить с незримыми узами, связывающими мужа и жену, родителей и детей, родственников, друзей и целые сообщества. Без этих тончайших мистических нитей общество распалось бы на первичные атомы; без более углубленной мистики человек отпал бы от Творца и вернулся бы в ничтожество». В этих словах весь Закон и Пророки. Это – суть иудаизма. Это же и суть еврейской мистики в любом изводе – в спекуляциях эллинистических неоплатоников, в учениях средневековой Каббалы, в польском или левантинском хасидизме, в изощренной современной философии Мартина Бубера.

Для христианина, привыкшего видеть в гностицизме и теософии источник любой ереси, Каббала и хасидизм представляются неким неортодоксальным явлением в иудаизме, что глубоко ошибочно. Иудейская ортодоксия не поверяется ответами на метафизические и космологические вопросы. Тора, ритуал Пасхи и других иудейских праздников, поэтические и повествовательные книги Библии, философия и фантазии от Маймонида до Исаака Зингера – ничто не нарушает целостность веры. Каббала – это не что иное, как трансцендентный подход к «чисто формальным» ритуалам Обрезания, Брака и Бар-Мицвы. Нет такой «каббалистической тайны», сколь бы глубокой она ни была, которую нельзя было бы обнаружить и со всей наглядностью показать в обрядах праздника Суккот (Кущей).

Под влиянием тысячелетий галахических толкований Закона, рационалистических крайностей учения Маймонида и других еврейских мыслителей иудаизм стал представляться, по крайней мере, для внешних «религией Книги», законченным сводом заповедей, а не живой верой. И это тоже глубоко ошибочно. Все Талмуды мира не в силах создать религию. Религия – это то, что делают люди – как они поступают и созерцают. Или, по словам Уайтхеда, это то, что человек делает со своим одиночеством (идея, конечно, протестантская по сути, собственно, лютеровская формула, скорее теоретическая, чем практическая). Даже такой лютеранин-радикал, как Кьеркегор, немало сил и времени уделял борьбе с церковной общиной Дании. Казуистика раввинов, увещевания пророков – нельзя забывать, что все это происходило в среде народа, спаянного общими религиозными установлениями. В этом, собственно, и было их единственное назначение – утверждать целостность национального тела и непрерывность литургии.

Кто-то в XIX в. сказал, что религия – это то, чем человек заполняет зияние между техникой и природной средой. И это верно исторически, но в то же время истина здесь поставлена с ног на голову и уничижена. В идеале религия – это то, что остается после того, как человек познал все. Каббала, как и любое проявление гностицизма, связана с познанием, с космологией, природой и универсумом в динамике. «И познаете истину, и истина сделает вас свободными». Свободными для чего? Сегодня мы уже стали забывать, какие мучения человеку доставляли окружающая среда и неразрешимые загадки вселенной. Прежде чем универсум мог быть осмыслен – или, как сейчас говорят «получил ценностное значение», – ему необходимо было придать некую логическую связность. Со времен Плотина и по сей день противники гностицизма уличают его в тенденции ставить знак равенства между логической связностью и смыслом, структурой и ценностью, что достаточно обоснованно в тех случаях, когда гностическое движение представляет собой явление еретическое, то есть оторванное и отчужденное от основного русла религиозного развития. Но Каббала не конфликтует с ортодоксальным иудаизмом. Она есть символическое и эстетическое развитие наличного культа Израиля, с которым каббалистические школы никогда не порывали. Еврейский молитвенник – Сидур – в том виде, в каком он дошел до наших дней, есть также и каббалистический документ. «Credere est orare, orare est cognoscere», – говорит великий модернист Римско-католической церкви отец Тирелл – «Верить – значит молиться, молиться – значит знать».

Когда человек не может понять природу и до тех пор, пока он не может понять ее ни в каком аспекте, он оказывается перед лицом реального вакуума, куда он и проецирует себя. В алхимии, в Герметических книгах, в «Мемфисской теологии» или в таких иррациональных фантазиях, как летающие блюдца, проступает в символической форме архетипическая модель человеческого сознания, как предстает она в отдельном верующем, а за этим – устойчивые структуры самого человеческого организма. По мере того как умозрительные построения религии утрачивают способность объяснять «реальность», они приобретают свойство символических масок состояний души. Когда они закрепляются в культовой практике, мы говорим, что они являются архетипическими элементами культа. Их иррациональностью держится догматика и религия. Если их удается свести к «рациональным» объяснениям или опровержениям с позиции «здравого смысла», они умирают. Выживает только мистериальное, потому что оно соответствует процессам внутренней жизни человека, являясь внешним видимым знаком внутренних духовных реалий.

 

Возвращаясь к истокам, мы должны сказать, что Каббала восходит в туманное прошлое иудаизма. Каковы основополагающие идеи Каббалы? Прежде всего, теория эманации (на языке философии это «ущербный монизм»). Непостижимое Божество заполняет Собой вселенную. Дабы стать действующим и творящим, Бог эманирует или излучает, изводит из Себя десять сфер (сфирот), или умных начал. Особое значение придается одной из этих эманаций, действующей как женское начало в Божестве, демиургу, или принципу творения. Это последняя эманация, Малкут-Царство, физическая манифестация Бога в мире. Она осмысляется как Божественная Жена, Невеста Божья (наподобие Шакти Шивы). И наконец, «сокрытое из сокрытого» Каббалы то же, что «оккультное» в любой форме оккультизма, а именно мистическая эротика и специфические культовые практики наподобие йоги – некие автономные упражнения для психики. Ибо для Каббалы высшее таинство есть тщательно подготовленный и осуществленный в состоянии совершенного мистического транса половой акт. А над брачным ложем парит Шхина. Каббала включает, конечно, и особые гадательные и магические практики, специфические манипулирования алфавитом и текстом Пятикнижия, магические чары, ритуальные действия и изготовление талисманов. И все это уходит корнями в самые древние времена, в сумерки первых дней пребывания Израиля в Палестине; и эти начала проливают больше всего света и на изощренную ученость каббалистов, и на народный хасидизм и, кроме того, помогают осветить и реальный – во всем его духовном богатстве – иудаизм во все времена и во всех уголках света.

В целом специфические черты Каббалы, отличающие ее от основного направления иудейской религиозной мысли, суть то же, что «оккультное» в любых проявлениях оккультизма и чем, в сущности, можно определить все мировые религии. Они задают особый тон Каббале, но не они составляют сущность этого явления. Как замечательно показывает А.Э. Уэйт, под блистающим мистическим покровом Каббалы, который по праву может называться оккультным Иудаизмом, лежит собственно иудаизм.

Каббала, вероятно, единственное явление гностического толка, прошедшее в этом смысле полный круг, чтобы сотворить глубочайшие мистерии и истолковать их, сокрыть и раскрыть сокровенное и вернуться в конечном итоге к еще большей мистерии, из которой она изошла, но с еще более углубленным видением и знанием. Видением и знанием чего? В последнем анализе человеческой души, внутреннего человека в союзе с другим – в браке, в союзе с себе подобными – в любви. Я думаю, и в среде католиков многие тенденции и индивидуумы достигли того же. Разве Бонавентура не пример восхищенного ортодоксального гностика? А есть такой протестант – Яков Бёме. В наше время многие религиозные направления рационального, философского, психологического толка от теософов и самого А.Э. Уэйта до Мартина Бубера и Карла Юнга ставили перед собой, в сущности, те же цели. Хотя это не одно и то же – эксцентрические личности и современные интеллектуальные культы. Кто бы ни написал или собрал и издал трактаты Зогара, в Каббале есть все признаки совершенно естественного ближневосточного гностического явления, возросшего на местной почве «ученого» извода «антропологической религии».

Стоит выделить эти источники. Идея эманации восходит к так называемой «Мемфисской теологии», тексту, датируемому эпохой зарождения египетской цивилизации. Четыре пары божеств произошли от Птаха, образовав всю иерархию египетского пантеона, а процесс творения описан языком, эхо которого мы еще слышим в Евангелии от Иоанна. Само имя Изида (Isis) означает Престол, и многие ее атрибуты живут в терминах, которыми описываются Шхина, Малкут, персонифицированная Мудрость Притч, и, наконец, в титулах литании Благословенной Девы Марии.

Доизраильская Палестина наполнена Элами (Элохим) и Ваалами (Адонай, Господь), и у каждого имеется пара – вместе жена, дочь и мать – Ашера, Анат, Астарта, Аштарот. В Египте их ассоциировали с Изидой, Хатор и с Секмет, супругой и дочерью Птаха, верховного творца. В V в. мы открываем Анат в арамейском Элефантинском папирусе, и здесь она – супруга Яхве.

Ашера сохраняется в Писаниях, обозначая фаллические столпы, маццебот, стоявшие по обе стороны жертвенников и в святых местах до разрушения Храма. Но она встречается и как имя личное в истории пророка Илии, где повествуется о яростной борьбе с Иезавелью, царской жрицей капища Баал-Ашера. В XIX в. в Мицпа храмы Ашеры и Яхве стояли рядом. В VII в. Иеремия сталкивается на улицах Иерусалима с детьми, собирающими дрова; отцы разжигают их, а матери замешивают тесто, чтобы печь лепешки Царице Небесной. В Ветхом Завете мы вновь и вновь читаем о храмовых жрицах-проститутках и содомитах, служащих Богине. ПервоИсайя рождает сына от зонах [5]; сыном зонах [6] был Иеффай (Ифта), один из самых загадочных текстов в Библии – рассказ о связи пророка Осии с храмовой проституткой[7]; культ богини любви Ашеры процветал еще при Манассии – в середине VII в. С нашествиями Ассирии, а позднее Вавилонии и затем Персии Иштар была замещена Аштерот; как время от времени напоминают, Книга Эсфирь (Эстер – еврейская версия Иштар) – сложная разработка темы обрядов плодородия и Иерос гамос, священного брака, весеннего Нового года, – поскольку народные обряды праздника Пурим имеют параллели в весенних праздниках всех народов мира.

Есть все основания интерпретировать Песнь песней как сборник народных песнопений, сопровождающих групповые брачные обряды, мистическим ядром которых был Иерос гамос, ритуальный брак жрецов и жриц, символизирующий бракосочетание Небесного Жениха и Небесной Невесты, им сопровождался ритуал открытия ирригационных каналов и пуск воды на иссушенные зноем поля. Яркий свет на Песнь песней проливает труд Гранета «Праздники и песни Древнего Китая», истолкование древнекитайского сборника эротических песен Ши-цзин. Этот параллелизм не следует понимать как «доказательство» существования некоего религиозного доисторического центра, из которого все якобы изошло. Это свидетельство известной универсальности человеческой реакции на великие жизненные циклы. Нет ничего более поучительного, как разыскивание Шхины или Суккот, Мудрости или Силы или любого эпитета сфирот в хорошей Библейской симфонии и размышления над загадочными предложениями. Или они просто кажутся такими загадочными только потому, что в силу нашей предрасположенности мы априорно склонны так их воспринимать? Не думаю. Это действительно слова-ключи; они открывают древнейшие пласты в Священных Писаниях и сохранились благодаря традиционной нагруженности сакральными смыслами. Редакторы, работавшие над документами в эпоху Ездры, могли исказить их, но не дерзнули выбросить их вовсе, как не осмелились стереть память о священных рощах, о кругах из столпов и древних святых высотах. И наконец, гностик из Самарии Симон волхв со своей мистической супругой Еленой, священной жрицей любви из Эфесского храма, выступают против первохристиан.

Нельзя упускать из виду тот факт, что понятие «ортодоксия» на протяжении тысячелетий подвергалось изменениям, сужающим его смысл. В известном смысле пророки, некоторые из них, были «ортодоксами» в этом смысле, или, во всяком случае, так их «официально» трактовали после персидского периода. Но простые люди такими тонкостями не интересовались. Религия для них была целостной системой культовых действий, то есть то, что они делали. Мы привыкли мыслить религиозные конфликты в рамках интеллектуальных споров типа Афанасия против Ария, Доминика против альбигойцев, Кальвина против Сервета, штата Массачусетс против квакеров и ведьм или действий комиссии по расследованию антиамериканской деятельности сенатора Маккарти. Ничего подобного. Хотя, действительно, явление пророков в лоне иудаизма, а позднее раввинские школы представляют собой медленное движение в сторону выявления этих различий и очищения религии от языческих обычаев. Но средний израильтянин в Палестине воспринимал религиозные практики в том виде, в котором он заставал их на месте, – как актуальный культ предков, и даже ягвистский монотеизм был исключительно долгим эволюционным процессом. Древние народные верования никогда полностью не исчезали из иудаизма, и даже в реформированном иудаизме сегодня, когда я пишу эти строки, – Пурим 1960 – в домах по сути ассимилированных представителей американского «высшего света» в Сан-Франциско, где я живу, соблюдаются обычаи, материальные реликты которых мы находим в раскопках древних курганов на Святой земле.

Вчера вечером я был на столетнем юбилее одной из славнейших еврейских общин города; по этому поводу в Опере давали ораторию Purimspiel (Пурим-шпиль) «Царица Эстер» с весьма нордического вида Эстер. В своей речи на открытии приема после исполнения оратории президент общины сказал: «Это самый замечательный момент в моей жизни», на что раввин возразил: «А как же брак?» Это, конечно, было шуткой, американской по духу, как все, что можно видеть на экране телевизора, и публика, как и полагается, смеялась от души. И все же в этой шутке было что-то специфически еврейское, и реакция была соответствующая. Это остроумное замечание затрагивало самый нерв еврейского бытия, величайшее Таинство, совершающееся и освящаемое под крыльями Шхины; этот жест, физическое воплощение возврата процесса творения, момент, когда всякое существо, достигнув своего предела, начинает долгое возвращение в неописуемый и святой центр, из которого он вышел. На фуршете, кроме шампанского и икры, подавали хаманохрен, «уши Амона».

А.Э. Уэйт личность выдающаяся. Он один из немногих в среде евреев и неевреев, кто написал внятную и глубокую книгу о Каббале. Он также блестящий знаток оккультизма и сам варился в этом котле, познав все секты и оккультные движения конца XIX в. Он жил в мире Элифаса Леви, Станисласа Гуайты, Папюса, Сар Пеладана, мадам Блаватской, В.П. Синнета, Макгрегора Мазерса, Уинна Уэсткотта, Анни Безант и «Архиепископа» Лидбитера, а еще американских чудаков всех мастей, которых и во сне не увидишь. Книги многих из этих авторов настоящие шедевры и читаются по сей день. Книги других оказались несостоятельны и глупы и представляют собой залежи ложных сведений, фантастических гипотез и необоснованных выводов. К науке они не имеют никакого отношения. Можно только сожалеть, что все это движение так и не стало предметом научного изучения в серьезном смысле слова, поскольку наряду с марксизмом и неокатолицизмом это было значительное массовое движение человеческого сознания на его долгом пути от тьмы к свету. То, чем они интересовались, достойно настоящего научного исследования, но – увы! – это движение выдвинуло только двух настоящих ученых – А.Э. Уэйта и Дж. Р.С. Мида. Но Мид был теософом и потому в ученых кабинетах не почитался, хотя ему принадлежит единственный читаемый до сих пор перевод на английский язык корпуса герметической литературы, он издал гностический трактат Pistis Sophia, и он же написал замечательную книгу о гностицизме «Фрагменты забытой веры». В этих книгах нет ничего экстравагантного и сомнительного. И напротив, принятый общественностью в качестве академического перевод герметических текстов Скотта – дурной пример беззастенчивого и наглого обращения с оригиналом.

Уэйт был мистиком, оригиналом и эксцентриком. Он писал умопомрачительную прозу, ужасающую смесь из Уолтера Пейтера, кардинала Ньюмена, Артура Мачена и откровенно вульгарной претенциозной дребедени. Это последние всплески литературного прерафаэлитства. К счастью, как ни распространен был этот стиль в те дни, от него не осталось ничего для сравнения, – разве что на полках кое-где еще можно отыскать «Возвышенную историю Святого Грааля» Себастьяна Ивэнза в издании Эврименз Лайбрери да фантастический перевод в духе того же салонного прерафаэлитизма «Исландских саг» Уильяма Морриса, сегодня просто неудобочитаемый. Чего нельзя сказать об Уэйте. Конечно, приходится пробираться сквозь непролазные дебри, но одолеть их можно. Раз привыкнув, вы уже не замечаете этих нагромождений, а Уэйту есть что сказать. Потом вы просто привыкаете к этим абсурдным языковым ритуалам, без которых он слова в простоте сказать не может, и он становится вам мил, как любимая бабушка с ее бородавкой на носу.

В своей автобиографии Уэйт говорит, что едва ли не все его книги результат случая и написаны, как правило, по заказу издателя. Лично я в этом сомневаюсь, поскольку в своей жизни он явно следует определенной программе. Шаг за шагом (и это постепенно становится ясно) он систематически охватывал все основные аспекты, традиции или мифы эзотерических учений. Перечень его трудов включает: «Тайная традиция алхимии», «Братство розенкрейцеров», «Тайная традиция франкмасонов», «Сокровенная церковь Святого Грааля», «Графический ключ Таро», «Раймонд Луллий», «Луи Сен-Мартин», а также скрупулезные издания Элифаса Леви и величайшего из английских мистиков и алхимиков Томаса Воэна, труды которого загадочным образом отсутствуют в библиографиях многих книг Карла Юнга по этому вопросу. Помимо всего этого, он писал ужасные стихи, полные Мистическими Покровами и Звенящими Кадилами, а также оставил пару общих высказываний о своей философии и замшелую автобиографию. Как видим, это последовательная программа действий, продуманный жизненный план. Самое удивительное во всем этом то, что, хотя Уэйт воздал дань своей эпохе с ее пустословием и ложными претензиями, в самом его творчестве нет ничего ложного. Это труды серьезного, эрудированного ученого. Уэйт со всей доскональностью изучал все доступные ему источники, что само по себе Гераклов труд, и выявлял ошибки в цитатах и толкованиях на основании вторичных источников, которые оказывались в поле его зрения. Он почти всегда прав. И не просто прав, но никогда не теряет, сколь бы ни были дороги его сердцу смутные пограничные пространства таинственного, в которых он любил блуждать, скептицизма истинного ученого. На самом деле, будучи лидером Мистического кружка соискателей Озарения, со всей серьезностью относившихся к его довольно абсурдным обетам, он сам этот научный скептицизм использует как маску и убежище. На вопрос, существует ли Духовная алхимия, не говоря уже о сексуальной йоге, столь откровенно иллюстрируемой в китайских трудах на эту тему, в которых разговоры об алхимии служат для отвода глаз, Уэйт вовсе не уклоняется от ответа. Он проводит вас через источники, цитирует их и анализирует и затем предоставляет вам самим делать выводы. То же с легендой о Граале, то же и с розенкрейцерами, то же и с масонами, и с И-Цзин западного мира картами Таро, – он снимает шелуху, обнажает факты и предоставляет вам самим делать выводы. С шарлатанами он безжалостен. Будучи, в известном смысле, продуктом школы Элифаса Леви, он тем не менее никогда не упускает шанс развенчать откровенных шарлатанов. С Сен-Мартином и Луллием очень тактичный, даже почтительный, он, однако, блестяще разбирает запутанную легенду последнего.

«Святая Каббала» его величайший труд. Хотя он был христианином, даже своего рода либеральным католиком, Каббала из всего религиозного наследия была ближе всего его философии. Он написал три книги на эту тему, каждая последующая включала в себя и корректировала предыдущую. Создается впечатление, что он прочитал по этому предмету все, что мог найти на всех известных ему языках, и все подвергал глубокому, вдумчивому анализу. Считается, что он не читал на иврите, но я в этом сомневаюсь. В его книге есть много такого, чего он не мог найти в Kabbala Denudata Кнорра фон Розенрота или в неудовлетворительном французском переводе Зогара, единственном доступном ему не на иврите изложении самой Каббалы. Ни один нееврейский автор даже отдаленно не может сравниться с ним, да и современный еврейский, пожалуй, тоже. Столь углубленное знание каббалистического материала можно найти только у цадиков-хасидов, но они – увы – представляют немало проблем, ставящих перед современным исследователем непреодолимые препятствия. Каббала – это великая поэма иудаизма, древо символических алмазов, представляющих учение о вселенной как об одеянии Божества и о любви как действии Бога в человеке. Никто не знал это лучше А.Э. Уэйта.

 

Кеннет Рексрот

 

 

[1]В своем роде самобытное, уникальное (лат.).

[2]Гипотетически (лат.).

[3]См. примечания в конце раздела, с. 26.

[4]Здесь и далее под знаком * примеч. пер. (см. с. 28).

[5]Зонах – в Русской синодальной Библии пророчица.

[6]Зонах – там же блудница.

[7]Храмовая проститутка – там же блудница.