ОЛЬХОВИКОВ Константин Михайлович - доктор философских наук, профессор кафедры социально-политических наук Уральского государственного университета.
ОРЛОВ Георгий Петрович - доктор философских наук, профессор кафедры теории и истории социологии того же университета (Екатеринбург).
Включение в дискуссию о категориальном, понятийном аппарате социологии публикации Ж.Т. Тощенко [1] имеет характер социологического вызова существующей методологии. Автор ратует за полемику, не без основания полагая, что если, скажем, у "философии нет срочных проблем" (П.В. Копнин), то у социологии они все срочные. Но в чем эта срочность? Прежде всего, в необходимости приведения научного аппарата социологии в соответствие с изменениями во всем мире и, естественно, в России. Иногда эту "срочность" выводят из незавершенности, процессуальности социологии.
Но это ее "нормальное" бытие, ибо принципиально она - наука о современном обществе (даже в этом контексте она является "социологией жизни"). А главное то, что общественная динамика становится все сложнее, изменения идут значительно быстрее, чем человек может на них рационально реагировать. Это противоречие и вызвало к жизни социологию как науку во времена О. Конта.
Однако вопрос об утрате социологией критериев научности, деформации и дезинтеграции научного знания является спорным. Олицетворением подобного состояния считается "кризис научного аппарата". Но есть ли кризис? (В китайском языке "кризис" изображается двумя иероглифами: первый - "внимание, опасность!" и второй - "выход из нее".) Различные трактовки научного аппарата, многообразие категорий, понятий, теорий - это опасность? Скорее нет. Идея "размывания" грани между наукой и лженаукой - сложна и противоречива (генетика и кибернетика у нас долго проходили по ведомству "буржуазной лженауки"). Социологический дискурс об обществе - не обязательно нарратив, ибо социология без создания "образов" (именно в них - сущность "категорий", которые вместе с "понятиями" образуют строительные блоки теории со времен Платона) - не наука об обществе. Бесспорно, остается открытым "вопрос № 1" - о природе "социального" (в его сущности, а не пресловутой приставки "социо-" или "социально-"). Ответ на него - ключ к категориальному и понятийному аппарату, где социальное вбирает в себя собственные принципиальные смысловые границы (над-индивидуальное, не-природное, преобразующее, субъективно-объективное) и где социальное - значит современное! Что касается "утраченности" критерия научности, то он, действительно, должен быть восстановлен с учетом многоаспектности типологических различий научной и вне-научной установок сознания. В методологии и теории социологии мы потеряли "материализм" и "идеализм", с легкостью уступив "позитивизму" и "прагматизму", между прочим, сохранив и классифицирующую матрицу "основного вопроса философии". Социологи многим обязаны марксистскому языку, многого добились с помощью материализма, диалектики и историзма в их аутентичном и современном видах.
Включаясь в дискуссию о понятийном аппарате социологии, необходимо, по нашему мнению, начинать со следующих моментов.
1. С предпосылок систематизации категорий социологии. Мы исходим из реальной исторической структуры общества и превращаем эту структуру (систему) в теоретическое обоснование логики исторического процесса в виде категорий и понятий.
Это в идеальном случае и есть исходные пункты осознания, выведения и включения их в родовые, межпредметные и теоретико-познавательные символы. В нашем распоряжении уникальное издание [2]. Это безусловно удачные попытки унификации и систематизации социологической терминологии.
2. С восстановления теории развития общества. Она заменена концепцией социальных изменений, концепцией модернизации. Но ни "эволюционизм", ни "исторический материализм" еще не принадлежат истории социального u1084 мышления. Когда социолог отказывается от рассмотрения исторического процесса в категориях общественно-экономической формации, экономических или социальных эпох, типов цивилизаций, что остается ему делать? "Очевидно, ничего иного, кроме как использовать околонаучные, не имеющие глубокого социального смысла термины - "до", "теперь и сейчас", "после" в их иноязычном варианте" [3, С. 488].
3. Принципиально важно общее методологическое различение категорий и понятий. "Категория", от греческого - "обвинение" [4, С. 693], близко к русскому "[о]суждение". В отличие от "понятия", где представлена функция формального схватывания сходств и различий предметов, "категория" выражает содержательную установку мышления и исследовательской деятельности. Мы исходим из того, что статус социологических категорий определяется сущностным противоречием, когда человеческое сознание "не успевает" за сложностью жизни, а, с другой стороны, его образные установки должны быть сложнее видимого общества.
Последнее обстоятельство аргументировалось ранее [5]. Предложенная тогда блоковая и этапная модель классификации социологических категорий призвана продемонстрировать открытые перспективы "социального" как универсального социологического смыслообраза, где умещаются разные категориальные прочтения "общества".
Но стержнем этой модели является восхождение от социальной общности к индивиду через группы, классы, этносы. Безусловно, все социологи исходят из общества и восходят к нему, но, с точки зрения построения системы категорий, "начинать с общества - это значит начинать с конца" [5, С. 113].
Социология - это фундаментальное знание. Его статус охарактеризовал К. Ясперс: "Фундаментальное знание заключается не столько в понятиях, сколько в представлениях и образах; это осознание того, что действительно, - в противоположность тому, что просто есть <...> Рефлексируя над своим фундаментальным знанием, человек осознанно переводит его на язык понятий" [6, С. 432]. Рассмотрение категорий социологии не заменяет собой технической разработки понятий, но определенность категориальных установок гарантирует возможность систематической целостности понятийного аппарата науки. Подчеркнем - речь идет не об "универсальной" системе категорий, которая не может быть представлена в необходимом и достаточном дедуктивном обосновании, и прежде всего - по причине изменчивости самой жизни людей в обществах. В связи с этим, "кризис понятийного аппарата" [1, С. 3], уместный в диагнозе большинства современных исследований, не относится в полной мере к категориям социологии. Сопоставление разных социокультурных статусов этих логико-грамматических форм мышления приводит и к пониманию разных смысловых уровней исследовательского языка в социологии. При этом свобода методологического выбора в социологии предопределена ненаблюдаемостью "других людей" в сознательном опыте личности, или, по признанию Дж. Серла, ему неизвестно, "как анализировать социальный элемент в индивидуальном сознании" [7, С. 128].
Мы разделяем пафос постановки "вопроса о восстановлении критериев научности" [1, С. 4]. Это условие внутренней самоидентификации социологии. Социология как определенный образ мышления, конкурирующий почти 200 лет с другими социально-теоретическими установками (по преимуществу, экономики и психологии), так или иначе варьирует свои культурные притязания посредством изменений технического лексикона. Вместе с тем, в неклассической социологии типичны разрывы между стратегиями мышления и его инструментальными техническими оснащениями. Часто возникающая ситуация "зондажа без исследователя" (П. Бурдье) повторяется во множестве вариаций. Основная причина в том, что техническая терминология живет своей жизнью, стремясь успеть за ритмами информационной моды. Первоначально это расхождение было фактором безопасности теоретического ядра социологии, сохраняло в оболочке модной
терминологии качество социологического мышления как явления культуры и его смысловую установку. Но дело обернулось стихийным вторжением внешних структур действования и понимания, грозящих расщеплением самого образа социологического мышления. Проводниками этих деструкций зачастую оказываются термины из сферы маркетинговых исследований. Технология разрушает методологию.
Как донести социологическое знание до просвещаемой публики? Как связать это с исторической миссией социологического знания? Сегодня необходимы осознание и пропаганда исторической логики социологического мышления. Социология – уникальное явление современной культуры. Ее узнаваемая целостность в качестве образа мышления и деятельности призвана гарантировать осознание перспектив цивилизации, а в конечном счете, и самого выживания человека. При этом сущностные основы социологических понятий далеко не исчерпываются частичной формализацией по Аристотелю!
Возникнув в качестве варианта неклассической социальной метафизики, классическая социология достаточно ясно отличала себя от философии и от статистики. Качественное умозрение и количественные фиксации оставались несмешиваемы в качествечистых типов исследовательской деятельности и публичной практики. Но изучение истории социологии не имеет глубоких академических корней в сравнении с историей философии, историей литературы, не говоря об истории как таковой. Это извинительно по причине относительно недолгого развития социологии. Во многом историческая составляющая культуры социологического мышления и социологической эрудиции еще вполне не обособилась в прагматических и педагогических границах. Нельзя сказать, что отсутствуют работы, анализирующие и излагающие историческое становление современной социологии. Они преследуют в своих основных целях первоначально изложение фактов истории социологии с точки зрения введения будущих социологов в специальность.
Образцом такого исполнения истории социологии является курс лекций Г.Е. Зборовского [8]. Основные преимущества этого учебника позволяют столь же прозрачно характеризовать границы его применимости
