В отличие от Деннета, Чалмерс начинает исследования не с теоретический критики дуализма, который дает основание для исследования с чисто биологической точки зрения, а с вопроса о существе сознания как такового.
Сознание при таком рассмотрении являет себя в двух аспектах: феноменальном и психологическом. И то и другое является неполным описанием ментального. Первое – «..понятие ментального, понятого в качестве сознательного опыта и ментального состояния как осознанно переживаемого ментального состояния»[46]. А второе – «ментального как каузальной, или объяснительной, основы поведения»[47].
Сразу наблюдается принципиальное отличие одной формы выражения сознания к другой. Первая сказывается в качестве осознанных переживаний как непосредственных данностей, а вторая проявляется в качестве причинно-следственных связей в поведении. Для психологического понятия ментального вопрос о том, «какого это быть им» абсурден, потому что функционирует оно лишь в рамках того, «как оно действует».
Может показаться, что в самого начала исследования мы встаем на позицию некоторого дуализма, и это, несомненно, так. Однако существенно то, что этот дуализм не носит субстанциальный характер. Чалмерс принципиально не задается на этом этапе вопросом о том, какова сущность этого разделения. Истоком исследования является не беспочвенная гипотеза, а «наблюдение» того, каким способом работает наше сознания и ее определенная интерпретация.
При таком взгляде на сознание логично предположить, что совокупность феноменальных и психологических процессов будет описывать сознание во всей его полноте. Действительно, невероятно предположить некий третий аспект сознания, который бы нельзя было редуцировать к этим двум. В большинстве случаев ментальные процессы являются комбинацией феноменальных и психологических аспектов: описание боли как простого субъективного переживания недостаточно, так как реакция на боль со стороны нашего организма в повседневной жизни им не контролируется. Если мы случайно прикоснулись к очень горячей вещи, то мы отдернем руку на уровне рефлексов, без какой бы то ни было цепочки субъективного опыта «мне больно, значит надо срочно избавиться от этого ощущения». Точно так же верно и обратное – мы не можем описать боль как просто поведенческую реакцию организма на внешние воздействия, так как само «ощущение боли» составляет неотъемлемую ее часть.
Развивая двуаспектную теорию сознания, Чалмерс разводит понятия «восприятие» и «ощущение». Первый он приписывает психологическому аспекту сознания. Восприятие есть все то, что можно описать каузальным взаимодействием. Применительно к ментальному это может быть информация, которую получают органы чувств, а так же причины, по которым задействуются те или иные нейронные связи. Ощущение же является именно тем, что мы непосредственно переживаем в субъективном опыте и имеет в качестве предельного объяснения самого себя.
Чалмерс последовательно рассматривает все классы наших ментальных процессов, обосновывая тот факт, что все они описываются комбинацией психологических и феноменальных аспектов и никакого третьего аспекта не существует. Хочу подчеркнуть, что исследование решает гносеологическую проблему, не ставя онтологические вопросы. Дело не в том, что третьего аспекта не может существовать вообще, а в том, что все наши ментальные состояния возможно описать, пользуясь двумя аспектами. В опыте, доступному нашему сознанию (а именно им мы и занимаемся), не существует ничего, что не укладывалось бы в рамки комбинации психологического и феноменального.
Следующая задача, которую надо решить, является вопрос – а не является это различие бесполезным и мнимым? «Одним из фактов, касающихся нашего ума, является то, что при реализации какого-либо феноменального свойства всякий раз реализуется какое-то психологическое свойство … у кого-то может возникнуть малодушное искушение озадачиться тем, а было ли проведено реальное различие»[48]. Факт же заключается в том, что при разделении на феноменальное и психологическое мы получаем два разных проблематических вопроса об объяснении: объяснение каузальных связей и объяснение феноменального качества.
Итак, разобравшись с этим концептуальным разграничением психологического и феноменального мы подошли к сути проблематики Чалмерса: если сознание действительно описывается этими двумя аспектами, то для «полного объяснения» сознания достаточно указать на то, каким образом эти два аспекта связаны друг с другом[49]. Возможных вариантов ответа не так уж много:
1) Психологическое и феноменальное не связаны друг с другом
2) Психологическое каузально влияет на феноменальное
3) Феноменальное каузально влияет на психологическое
4) Психологическое и феноменальное связаны не каузально.
Все варианты имеют собственные достоинства, а так же ряд недостатков. Первый вариант ответа обесценивает сам факт исследования – если между психологическим и феноменальным нет связи, то сам вопрос становится абсурдным. Второй вариант ответа с необходимостью предполагает субстанциальное отличие одного аспекта от другого. В третьем варианте психологическое становится «лишней сущностью» и абсолютно никак не влияет на поведение человека, а значит сам факт его существования является проблемой. Почему бы тогда процессам не протекать «в темноте»? Четвертый вариант ставит новую проблему: если связь не каузальная, то какой характер она имеет?
