Моя дорогая Сесиль,
Когда я жду вашего ответа, каждая минута кажется мне вечностью…
- Вы совершенно спятили? - Саманта с такой силой пихнула Габриэля в грудь, что он свалился с кровати на пол.
Он сел на полу, сбитый с толку.
- Я раньше никогда не думал, что намного безопаснее было бы сделать вам предложение в письме.
Спрыгнув с кровати, Саманта забегала по маленькой комнате, ее быстрые шаги отражали неразбериху в ее сердце.
- Вероятно, удар по вашей голове повлиял не только на ваше зрение, мой лорд. Вероятно, он так же повлиял на вашу память. Поскольку вы, кажется, забыли, что вы граф - пэр Англии - а я простая служанка.
- Вы, Саманта...
Она развернулась лицом к нему.
- Мисс Викершем!
Полуулыбка заиграла на его красиво вылепленных губах, что только еще сильнее разозлило ее.
- Вы, мисс Викершем - женщина, которую я обожаю и намереваюсь сделать своей женой.
Она всплеснула руками.
- Вы совершенно безнадежны, да? К вам возвращается зрение, как раз когда вы сходите с ума.
- А вам не приходило в голову, что у вас уже нет другого выбора, кроме как выйти за меня?
- Почему вы так говорите?
- Потому, что я вас уже скомпрометировал. Или вы забыли?
Она знала по его многообещающим губам, что он точно знает, что никто из них не забудет, как ее тело бесстыдно таяло под его руками, как дрожь удовольствия пронзала ее до самой сердцевины. Она унесла бы эти воспоминания с собой в могилу.
- Я освобождаю вас от всех обязательств. Нет причин, чтобы вы провели всю оставшуюся жизнь, расплачиваясь за … глупую неосторожность.
Он выгнул золотистую бровь.
- Именно это произошло с вами вчера вечером? Неосторожность?
Не в силах придумать убедительное опровержение, Саманта снова заходила по комнате.
- Я уверена, что ваша мать была в ужасе, когда узнала, что вы сделали предложение той дочери баронета. Что бы она сказала, узнав, что вы намеревались жениться на своей медсестре?
Габриэль нащупал край ее ночной рубашки, когда она прошла мимо него, и перетащил Саманту к себе на колени. И обхватил своими сильными руками, лишая даже мысли о возможности сбежать.
- Почему бы вам не пойти к ней со мной прямо сейчас и не выяснить это?
Ее извивающиеся попытки вырваться заставили его только покрепче обнять ее.
- У бедной женщины будет удар из-за вас! Такая новость просто убьет ее! Или меня, - добавила она мрачно.
Он засмеялся.
- На самом деле, она не такой уж дракон, каким притворяется. В общем-то, когда мы впервые встретились, я заметил нечто общее в вашем...
Саманта закрыла ему рот рукой.
- Не говорите этого! Не смейте так говорить!
Не переставая смеяться, Габриэль убрал с губ ее руку.
- Я уверен, что вы потом ее полюбите. И его крепкая хватка и голос смягчились, вредные искорки в глазах исчезли, оставляя взамен только сияющую нежность.
- В конце концов, она ведь станет бабушкой ваших детей.
Слова Габриэля вонзились, словно нож, в сердце Саманты, показав будущее, которого у нее никогда не будет. Она сдержала уже готовые вылиться слезы. Возможно, у нее нет завтрашнего дня, но у нее пока еще есть сегодняшний вечер.
- Я была неправа, - прошептала она.
Он нахмурился.
- В чем?
- Я женщина, которую можно соблазнить цветистыми словами и экстравагантными обещаниями. Собрав пальцы чашечкой, она обхватила его лицо и притянула к своему.
Когда Габриэль почувствовал, как мягкие губы Саманты распускаются под его губами, как цветок, и его душа словно озарилась светом. Подсунув руку ей под бедра, он поднял ее на кровать и положил на спину в сбитые простыни.
Он знал, что должен подождать, пока они не поженятся. Но он так долго ждал этого момента - больше, чем жил, как ему казалось.
- Подожди, - сказала она, и у него чуть не остановилось сердце. - Я хочу погасить свечи.
Он подождал, пока она не вернется в его объятия, и пробормотал:
- Мне вообще не нужны свечи. Все, что мне нужно, это ты.
На ощупь найдя край ее ночной рубашки, Габриэль осторожно стащил ее через голову Саманты. В этот момент он чувствовал себя молодоженом. От осознания того, что обнаженная Саманта находится под ним, и он может провести целую ночь, исследуя сокровищницу ее тела, у него пересохло во рту и руки задрожали от желания.
Прошло столько времени с тех пор, как он держал в объятиях обнаженную женщину. Перед Трафальгаром он провел несколько месяцев, следуя обету безбрачия, который он сам на себя наложил, и отчаянно желая Сесиль. Когда другие моряки с борта - Виктории - удовлетворяли свои потребности с проститутками в гавани во время кратких увольнительных на берег, он оставался на борту судна и перечитывал письма Сесиль. И хотя все его тело словно горело огнем, он довольствовался его тлением, мечтая о дне, когда они будут вместе. Но если бы он и знал, что этот день никогда не наступит, он все равно бы хотел подождать до настоящего момента. Ради Саманты.
Развязав халат, Габриэль сбросил его с плеч, отчаянно желая оказаться с ней кожа к коже, плоть к плоти. Целуя так, словно каждый поцелуй для них последний, он скользнул, словно необработанный шелк, вниз по ее телу, и застонал, когда его грудь накрыла пухлую мягкость ее грудей, а его разбухший жезл коснулся нежных завитков между ее ног. Зарыться в нее прямо здесь и сейчас, и получить все удовольствие, в котором ему отказывали все эти долгие одинокие месяцы.
Но Саманта не была проституткой из гавани. Она заслуживала большего, чем грубое совокупление. Она вцепилась ему в плечи и протестующе застонала, когда он оторвал свой рот от ее и перекатился на ее сторону кровати. На узком остове едва хватало места для них обоих, но Габриэлю это было только на руку. Удобные границы очень помогли ему забросить ногу на ее бедра и уткнуться носом в шею, пока его ладонь удобно обнимала ее грудь. Ее сосок уже набух, как сочная ягода, которая прямо просилась ему в рот.
В нетерпении доставить ей удовольствие, он занялся им - потягивая и дразня, посасывая и поглаживая губами, языком и зубами, пока она не выгнулась под ним, не потянула его за волосы. Знакомое торжество пробежало по его венам. Ему не нужно было для этого зрение. Заниматься любовью с женщиной в темноте всегда было для него так же естественно, как дышать.
- Я чувствую, - прошептала она, часто дыша, ее голос звучал одновременно смущенно и шокировано.
- Надеюсь, что так, - ответил он, неохотно поднимая голову с ее груди.
- Я не хотел бы впустую потратить твое время.
- Нет. Я имею в виду… - Габриэлю вдруг захотелось увидеть в этот момент ее лицо, оно должно было иметь восхитительный румянец, - "там", - закончила она.
Он покачал головой и издал смешок.
- Я могу пообещать, что вы почувствуете намного больше "там" до того, как я закончу.
И словно в подтверждение своего обещания, он скользнул рукой по мягкой атласной коже ее живота. Она в нетерпении задрожала под его прикосновением, но он продлил ее удовольствие и мучение, исследуя контуры ее живота и чувствительные впадинки под ним.
Его пальцы коснулись мягких завитков внизу ее живота, и почти сразу его бедро толкнулось между ее ног, заставляя их разойтись в стороны и дать ему беспрепятственный доступ к тому, что находится между ними.
- Вы заставляете меня чувствовать себя такой распутной, - призналась она, каждый ее вздох был вздохом восхищения.
- Если бы я могла сделать что-то такое для тебя … с тобой.
Габриэль не представлял, что ему может быть труднее, чем сейчас, но когда множество эротических картинок так и вспыхнули в его мозгу, затуманивая разум, он понял, что ошибался.
- Я буду счастлив доказывать тебе это всю оставшуюся жизнь.
- А что, если у нас не будет этой жизни? - Она обняла его, обняла удивительно сильно. - Что, если у нас есть только сегодняшний день?
- В таком случае я не упущу единственную возможность сделать вот это, - сказал он, атакуя ее рот нежным и возбуждающим поцелуем.
- Или это. Он опустил губы к ее груди и обвел языком ее распухшие соски.
- Или вот это. Его голос превратился в стон, когда он погрузил пальцы в ее завитки и стал поглаживать гладкую плоть под ними.
Она застонала под его прикосновением, запела хрипловатую песню приглашения. Ее тело увлажнилось, чтобы принять его, распустилось, словно цветок под поцелуем солнца. Он мазнул подушечкой большого пальца по сладкой росе ее тайного местечка, скрытого между бархатными лепестками. Он хотел, чтобы она сгорала, желая его, до боли хотела момента, когда она примет его в себя и сделает его своим.
- Пожалуйста, Габриэль … - она выгнулась под его рукой, ее прерывистый шепот толкнулся ему в ухо. - Я не могу больше ждать.
Ее бедра разошлись в стороны, она потянулась и стала ласкать его пульсирующий жезл, давая приглашение, которому не мог бы сопротивляться ни один мужчина.
Когда ее пальцы обвили его, словно бархатные ленты, он стиснул зубы и содрогнулся в первобытном экстазе.
- Ну, раз ты так мило просишь.
Он перекатился на нее сверху. Его возбужденный жезл толкнулся во влажные завитки, парящих у самых врат небес.
- Габриэль, я должна тебе кое-что сказать.
Она вцепилась в его спину, в ее голосе безошибочно угадывалась паника. Его пальцы на ощупь нашли ее губы, и нежным прикосновением заставили замолчать.
- Все в порядке, Саманта. Нет необходимости мне что-то еще объяснять. Я знаю, что ты не была со мной полностью откровенна. Такая женщина, как ты, не стала бы искать такую должность, как эта, если бы не бежала от своего прошлого. Но меня это не волнует. Меня не волнует, были ли у тебя мужчины до меня. Меня не волнует, сколько их было. Единственное, что меня сейчас интересует - чтобы ты была в моих объятиях, здесь и сейчас.
И чтобы доказать, что он человек слова, Габриэль отвел бедра и толчком глубоко вошел в нее. Сквозь туман бездумного наслаждения он услышал ее прерывистый крик и почувствовал, как что-то непрочное и невосполнимое сдается под настойчивым натиском его тела.
Он застыл, погрузившись в нее до самого конца и боясь двинуться, боясь вздохнуть.
- Саманта?
- Хмм? - хрипло выдавила она.
Габриэль пытался сдерживаться, хотя ее тело зажимало его в тиски острого удовольствия.
- Так что ты там собиралась мне сказать?
Она переглотнула.
- Что я никогда раньше этого не делала.
Он рухнул ей на шею, прикусывая уже готовое вырваться богохульство.
- Ты хочешь, чтобы я остановился? - Предлагая это, Габриэль даже не был уверен, что сможет.
Она яростно затрясла головой.
- Нет. Запустив пальцы в его волосы, она притянула его рот обратно к своему. - Никогда.
Когда их языки сплелись в восхитительном танце, и она выгнулась под ним, это простое движение привело его в экстаз. Габриэль всегда гордился своей искушенностью. Его потрясло, когда он понял, что является в достаточной степени варваром, поскольку ему хотелось бить себя в грудь и издавать триумфальный рев, и все только потому, что он оказался ее первым мужчиной - и ее единственным мужчиной. Он начал двигаться, входя и выходя из нее длинными, глубокими толчками, специально предназначенными, чтобы превратить ее хныканье от боли в стоны удовольствия.
Когда Саманта разделила с ним наслаждение, темнота перестала быть его врагом, она стала его союзницей. Все стало материей и чувствами, трением и контрастом. Она была мягкой. Он твердым. Она стала податливой. Он грубым. Она отдалась. Он принял.
Подумав, что она должна получить что-то, компенсирующее боль, которую он ей причинил, что-то, что сделало бы ее стоящим того, Габриэль протянул руку между ними. Не пропуская ни одного толчка ни языком, ни жезлом, он стал ласкать ее, пока она не забилась рядом с ним с хриплым криком, от которого он едва не кончил.
Протянув руки ей за голову и приближая свою руку к ее, пока они не оказались ладонь к ладони, сердце к сердцу, он яростно прошептал:
- Держись за меня, ангел. И не отпускай.
Саманта повиновалась, обхватив его стройными ногами. И теперь уже не было места сдерживанию, не было сопротивления ведущему ритму, который бился в его крови, словно барабаны примитивного племени. Габриэль объезжал ее, сильно, быстро и глубоко, пока они оба не потеряли разум от наслаждения, пока он не почувствовал, что снова и снова из ее матки вырываются судороги экстаза.
Когда через его тело прогрохотало торжественное ликование и излилось горячим потоком, Габриэль быстро накрыл ее рот своим, боясь, что их крики перебудят весь дом.
Саманта проснулась в объятиях Габриэля. Кровать была настолько узкой, что они могли лежать вместе только в положении, когда ее спина прижималась к его груди, на боку, как ложки.
Она бросила взгляд в окно и с благодарностью обнаружила, что ночное небо все еще оставалось темным без единой розовой полосы, которая бы ознаменовывала рассвет. Она была бы согласна вечно лежать под мускулистой рукой Габриэля, которая обнимает ее за талию, чувствовать, как его дыхание касается ее волос, а ее ягодицы прижимаются к его бедрам. Она чувствовала спиной, как бьется его сердце, и это было самой лучшей из колыбелей для нее.
До прошлой ночи у нее было лишь смутное представление о том, что происходит в спальне между мужчиной и женщиной. Но ничто не могло бы подготовить ее к реальности. Впервые она поняла, почему один такой обманчиво простой акт заставлял женщин лететь навстречу своей гибели, а мужчин рисковать всем, что имеют. Она поняла, почему были написаны сонеты, почему дрались на дуэлях с риском потерять жизнь - все ради волшебства, которое происходило, когда мужчина и женщина соединялись вместе и двигались как единое целое в ночных тенях.
Между ног она ощущала новое, ноющее чувство, которое соответствовало тому, что чувствовало ее сердце. И все-таки эта боль была приятной, и была небольшой ценой за чудесное ощущение, что она обнимает Габриэля внутри себя.
Габриэль шевельнулся, словно ощутил направление ее мыслей. Он притянул ее к себе посильнее, его рука еще крепче обняла ее за талию,
Что-то ткнулось в мягкость ее ягодиц. Что-то твердое и настойчивое. Саманта не смогла сопротивляться искушению и ради эксперимента сделала покачивающее движение тазом.
Габриэль что-то сонно буркнул и потом пробормотал:
- Не искушай дракона, ангел, если не хочешь, чтобы тебя съели живьем. - Он с такой нежностью провел губами по ее затылку, сдвигая в сторону взлохмаченные прядки ее волос, что она задрожала от желания. - Я не должен был обращаться с тобой так грубо и быть таким ненасытным. Тебе нужно время, чтобы оправиться.
Зная, что у нее нет такой роскоши - времени - она выгнулась под ним, прижимаясь своими мягкими ягодицами к его отяжелевшему признаку возбуждения.
- Все, что мне нужно, это ты.
Габриэль застонал ей в ухо.
- Ты играешь нечестно, женщина. Ты знаешь, что это единственное, в чем я никогда не смогу тебе отказать.
Но он мог отказать в удовольствии себе и доставить удовольствие ей. Одна его рука стала нежно дразнить ее набухшие соски большим и указательным пальцами, а другая соскользнула ей между ног и стала искусно поглаживать припухшую плоть. Почти сразу же Саманта ощутила, что тает от перехватывающего дыхание порыва удовольствия. Ей пришлось вцепиться зубами в подушку, чтобы не закричать.
И только после этого он наполнил руки мягкостью ее грудей и, не поворачиваясь, скользнул в нее. Она ничего так не хотела, как двигаться и тереться об него, хотела побуждать его двигаться, но он держал их обоих в неподвижности до тех пор, пока ее тело не запульсировало вокруг него, каждым настойчивым ударом повторяя удары ее сердца.
- Пожалуйста … - застонала она, едва не теряя сознания в его руках. - О, Габриэль, пожалуйста …
Ее бессвязная мольба не прошла мимо него. Она даже не представляла, что можно испытывать такой полный и нежный восторг. Когда он находился в ней, она даже не могла точно сказать, где заканчивается его тело и где начинается ее. Она знала только, что ее сердце разбито, а щеки мокры от слез.
- Ты плачешь, - обвиняюще сказал он, мягко толкая ее в спину.
Она втянула в себя воздух, сдерживая рыдания.
- Нет, не плачу.
Он коснулся пальцем ее щеки, потом своих губ, доказывая, что она говорит неправду.
- То, что я всегда подозревал, - сказал он серьезно. - Тебе больше не нужно скрывать правду.
Прерывисто дыша, Саманта моргнула и посмотрела на него.
Он мягко накрыл полусогнутыми пальцами ее грохочущее сердце.
- Под этим вашим практичным фасадом бьется сентиментальное сердце истинного романтика. Не волнуйтесь, мисс Викершем. Ваша тайна со мной в безопасности. Он хитро посмотрел на нее, дьявольский разрез его шрама придавал ему еще более распутный вид.
- Пока вы будете выражать мне свою благодарность, конечно.
- В этом вы можете быть уверены, мой лорд. Опустив его рот к своему, Саманта скрепила свое обещание яростным поцелуем.
Саманта сунула в волосы последнюю шпильку, закрепляя на затылке тяжелый пучок волос. На ней были те же коричневая юбка и дорожный жакет, в которых она приехала в Ферчайлд-Парк. Постороннему могло бы показаться, что она ни капли не изменилась с того момента. Посторонний не обратил бы внимания на ее порозовевшие щеки, отпечаток щетины на шее и припухшие от поцелуев губы.
Взяв в руки шляпку из декоративной соломки, она повернулась лицом к кровати.
Габриэль лежал, растянувшись на животе, в жемчужном свете рассвета, его внушительная фигура занимала большую часть матраца. Его голова покоилась на руках, а правое колено было задрано, почти стаскивая простыни с его узких бедер. Густые пряди светлых волос закрывали лицо.
Ее золотистый гигант.
Ее руки жаждали коснуться его в последний раз, но она знала, что не может рисковать его разбудить. В тщетной попытке избежать искушения она натянула на руки черные перчатки.
У нее не было другого выбора, кроме как оставить свой сундучок. И она уже вытащила свой наполовину упакованный чемоданчик из-под кровати. Ей оставалось закончить только одно дело.
Она приблизилась к кровати, делая шаги так осторожно, словно каждый мог оказаться последним. Когда она опустилась на колени и оказалась всего в нескольких дюймах от его лица, Габриэль пошевелился и что-то пробормотал во сне. Саманта задержала дыхание, на какой-то сокрушительный момент поверив, что сейчас он откроет глаза, но посмотрит не на нее, а заглянет прямо ей в душу.
Вместо этого он издал глубокий вздох и откатился от нее, его большая рука стала ощупывать смятое постельное белье, словно ища что-то.
Осторожно сунув руку под матрац, Саманта вытащила оттуда пачку писем, которую так небрежно она запихнула туда прошлой ночью. Не желая тратить время на перевязывание их лентой, она сунула пачку в чемоданчик и застегнула застежки своей дорожной сумки.
Из кармана юбки она вытянула свернутый листок бумаги. Ее рука дрожала так сильно, что ей пришлось опереться на подушку рядом с головой Габриэля.
Следующим, что осознала Саманта, было, что она стоит у двери с чемоданчиком в руке.
Она позволила себе в последний раз бросить взгляд на Габриэля. Она думала, что искупит свои грехи, приехав сюда, но оказалось, что она добавила к предыдущим грехам новые, еще более непростительные. Но, вероятно, самым большим из ее грехопадений было то, что она так сильно в него влюбилась.
С трудом оторвав взгляд от кровати, она выскользнула от комнаты и осторожно закрыла за собой дверь.
