В конце марта на теневых сторонах улиц еще лежал грязный комковатый снег, а на солнечных пробивались у заборов зеленые кулачки лопухов и цвела мать-и-мачеха. И время от времени мелькали коричневые бабочки. Это, конечно, если погода была солнечная и безветренная.
Но сегодня солнца не было. С ночи небо затянули скучные облака. Они были серенькие, невзрачные, но от них веяло такой безысходностью, что хотелось лечь и закутаться с головой.
Занятия в классах шли кое-как, а после второго урока Яр велел распустить ребят. Он объявил, что весенние каникулы начинаются на два дня раньше. В другое время школа содрогнулась бы от радостных воплей, а нынче ребята разошлись тихие и насупленные— будто у каждого не меньше трех двоек за четверть. Нет, кое-кто шутил, конечно, и баловался по дороге домой, но как-то нехотя, через силу…
Чита не подчинился директорскому приказу. Он не пустил домой подшефных третьеклассников. Он собрал их в спортзале, устроил им крепкую разминку с прыжками и упражнениями, а потом затеял состязания метателей мячика. Самая трудная задача была попасть сразу в три качающихся кольца…
Яр прислушивался к смеху и топоту третьеклассников со смесью удовольствия и тревоги. Чита, конечно, молодец. Но что будет дальше?
Неизвестность выматывает. Чувствуешь, как злые силы готовят удар, а какой он будет и как от него защититься— не имеешь понятия. К тому же эта сегодняшняя неизвестность смешивалась с другой— давней и постоянной: почти три месяца от ветерков не было вестей. Тик отводил глаза, будто он виноват. Яр тоже отводил глаза. Словно тоже был виноват — тем, что мучил Игнатика невысказанным вопросом: «Не вернулся ли Денек?»
Впрочем, беспокойство беспокойством, а хлопотная директорская жизнь затягивала Яра с головой: планы занятий, совещание ореховских учителей и выборы единого школьного совета (наконец хоть какая-то власть!), грипп в первых классах, ремонт отопления. Да еще уроки математики у шестиклассников и семиклассников…
Яр, хмурясь и тревожась, прошел в левое крыло школьного здания— здесь было его жилье. Данка на кухне звякала тарелками, хотя он тысячу раз просил не соваться в его хозяйство. Во-первых, сам справится, не инвалид. Во-вторых, тетушки-учительницы и так шепчутся черт знает про что…
— Дарья, ну сколько раз я говорил…
— Помолчи уж,— отозвалась Данка.— Вечно сидите с Глебом до ночи, а стаканы вымыть не можете.
В последнее время она стала спокойно-дерзкой и очень независимой. «Ах, как быстро взрослеет девочка»,— сказал однажды Глеб.
В комнате торчал, конечно, Алька. Он сидел у подоконника и смотрел на небо. Оглянулся на Яра. Тоскливо сказал:
— Гадость какая. Просто не могу…
— Что?
Алька кивнул на облака.
— Переживем,— сказал Яр.
Алька слабо улыбнулся, потом сообщил:
— Глеб приехал.
Глеб оказался в крошечной комнатушке, где стояла кровать Яра и громоздились по стенам книжные полки. Он сидел на кровати и меланхолично вставлял в барабан блестящего револьвера длинные, как сигареты, патроны.
— Ну что? — спросил Глеб, не поднимая головы.
— Что? — спросил Яр.
— Сволочная погода,-— сказал Глеб.— Что-то они замышляют…
— Я распустил ребят,— сказал Яр. Подумал и добавил: — Чита мобилизовал своих пацанов.
— Чита— уникум,— веско проговорил Глеб.— Мне бы его в отряд сорок лет назад. Мы бы обязательно взорвали станцию Мост.
— Ты же отказался от подобных методов,— напомнил Яр.
— Мы взорвали бы прежде, чем я отказался… Кстати, когда я отказывался? Что ты выдумал?
— Это я так…— Яр помотал головой.— Черт возьми, до чего же тошно… И Тик провалился куда-то. Пошел провожать одноклассников, сказал, на пять минут, а сам…
— Я здесь, Яр,— сказал Игнатик. Он стоял в дверях.
— Уф…— Яр сел рядом с Глебом и откинулся к стене с картой Полуострова.— Что в городе, Тик?
— Пока ничего,— сказал Игнатик.
— Не нравится мне это «пока»…
— Мне тоже,— серьезно ответил Игнатик.— Потихоньку собираются отряды «поддержания порядка и борьбы со стихией». А что в них проку, если ими командуют те, которые велят …
— Ты уверен?
— Да, Яр,— сказал Игнатик.
У него из-под руки сунулся в комнату Алька. Печально спросил:
— Глеб, ты можешь выстрелить из форточки в небо?
— Естественно. А смысл?
— Может, в облаках появится дырка и пробьется солнышко…
— Это идея,— сказал Глеб. Повернул барабан и с отчетливым щелканьем взвел курок.
— Не валяйте дурака,— озабоченно сказал Яр.
— Однако…— начал Глеб.
Но тут, раздвинув Игнатика и Альку, шагнула в комнату Данка. Она сообщила с непривычной для нее насмешкой:
— По коридору движутся их высокоученая светлость Магистр.
И все вздохнули с облегчением. Пускай все что угодно, лишь бы не тоскливость и томительность.
Магистра встретили в большой комнате. Он был на сей раз в кожаном пальто и модной шляпчонке— тоже кожаной. Этакий уверенный в себе ученый деятель, который привык следить за своей внешностью. Борода была образец аккуратности.
— Здравствуйте, директор Яр, здравствуйте, молодые люди…— Магистр снял шляпу и небрежно положил на край стола. Сел без приглашения. Если бы он был человек, можно было бы подумать, что он слегка выпил для храбрости. Магистр поправил полы расстегнутого пальто, закинул ногу за ногу и повернулся к Глебу:— Здравствуйте… Глеб Сергеевич. Если не ошибаюсь, мы с вами уже встречались.
Глеб уселся напротив.
— Не припоминаю,— сказал он, прищурив за очками веки.— Наверно, это было очень давно… Как же вы уцелели?
— Вы тогда промахнулись.
— Должен заметить, Магистр, что это не так,— вежливо поправил Глеб.— Я всегда стреляю точно. Видимо, у меня в тот момент кончились патроны. К сожалению…
— Как вы понимаете, я об этом не сожалею,— улыбнулся Магистр.
— У нас по многим вопросам разные мнения,— сказал Глеб.
Яр тоже сел к столу, с третьей стороны. Ребята неслышно разошлись по углам. Алька посапывал, у него была легкая простуда.
Магистр коротко пробарабанил по столовой клеенке блестящими твердыми пальцами.
— Очень хотелось бы,— произнес он,— хотя бы раз прийти с вами к одному мнению. Честное слово, это в наших общих интересах.
— Искорка недоступна,— сказал Яр.— Бормотунчики — упрямые существа.
— Но можно сделать другую,— глядя в упор на Глеба, проговорил Магистр.— Вы ведь не забыли рецепт, Стрелок?
— Не забыл… Нынешняя погода— ваших рук дело? — рассеянно сказал Глеб.
— Наших,— сказал Магистр.
— Зачем? — спросил Яр.
Магистр погладил бороду и объяснил с нагловатой ленцой:
— Пока так просто. Чтобы оказать психологическое давление… Потом посмотрим.
Тем же тоном Глеб ответил ему:
— Не будет вам искорки.
— Жаль. Вы даже не представляете, как жаль… Да перестаньте вы, Стрелок, трогать под курткой ваш допотопный «форт-капитан». Мы давно изменили структуру, никакие пули нас не берут. Даже те самые … Давайте лучше поговорим.
Яр посмотрел на часы.
— Алька и Данка,— сказал Яр.— Пожалуйста…— он незаметно надавил на это «пожалуйста»,— смените Читу в спортзале, он занимается с ребятами третий час.
Алька засопел сильнее, но безропотно пошел к двери. Данка за ним.
— Хотите чаю, Магистр? — добродушно спросил Яр. Магистр озадаченно мигнул.
— Вообще-то… Вы понимаете, что это не в наших обычаях. Но если необходим такой ритуал… для заключения союза… Я готов.
— Ради ритуала не надо, Магистр,— вздохнул Яр. (В это время появился Чита и неслышно встал у двери.)— Не будем переводить заварку и сахар,с продуктами у нас неважно. А союза все равно не получится.
— Но, Ярослав Игоревич! Подумайте…
— Мы думали, Магистр. Хотите совета? И совет, и наш последний ответ. Уходите. Найдите себе какую-нибудь завалящую галактику, где нет разумной жизни, и устраивайте там свои фокусы сколько угодно… Боже мой, Магистр, неужели вы все настолько тупы? Неужели не понимаете, что здесь вы все равно обречены? Вы столкнулись пока с самым началом сопротивления, с самыми крошечными его зародышами. А что будет, когда за вас возьмутся люди многих планет? И не таких замороченных, как эта, а сильных, дружных…
— Ничего не будет,— холодно сказал Магистр.— Ни планет, ни людей. Стоит нам шевельнуть пальцем…
— Что-то вы не очень им шевелите,— усмехнулся Глеб.— «Не будет людей»! А за чей счет будете существовать вы? Магистр, вы же паразиты.
— Тем более,— непроницаемо отозвался Магистр.— Тем более мы не можем воспользоваться советом. Для нас бесполезны галактики, где нет жизни. Да и галактик таких нет.
— Но и здесь вам делать нечего,— сказал от двери Чита.
Магистр оглянулся.
— Ты не прав, мальчик. У нас есть цель…
— И у нас,— жестко произнес Чита.
— Чита…— сказал Яр.
— Подожди, Яр!— У Читы зазвенел голос.— Я хочу быть честным. Пусть Магистр знает, что они рискуют.
— Да, Магистр,— сказал Яр с ощущением собственного отчаянного риска.— Игры в цифру «пять» кончились. Сейчас другая математика. Мы можем вписать в ваш круг такой многоугольник, что круг разлетится в клочки…
Магистр довольно долго молчал. Кажется, все семьсот двадцать девять его мозгов обдумывали слова Яра. Потом он отозвался с усталой ноткой:
— Ничего вы не можете. Думаете, тот глупый случай на почтамте напугал нас? Даже вспоминать смешно… И не надейтесь закидать нас барабанными палочками.
— Какими палочками? — искренне удивился Яр.
— А! Вы не знаете… Ну, тем лучше.
— Узнаем и это,— пообещал Яр.— А то, что вы боитесь барабанщиков, давно известно. Недаром не могли с ними справиться во время восстания.
— Какого еще восстания?— пренебрежительно спросил Магистр.
— В Морском лицее.
Магистр воскликнул тонко и раздраженно, как скандальный старик в очереди за макаронами:
— Да ерунда какая! Вранье это! Не было никакого восстания! Была хулиганская выходка мальчишек, их пришлось… призвать к порядку.
— Это так у них называется — «призвать к порядку»,— сказал Глеб.
— Именно так.— Магистр успокоился.— А потом кто-то сочинил легенду. Не было никаких барабанщиков.
— Были,— сказал от двери Чита.
— Не было. Я могу доказать. И показать, как это было.
— Как показать? — спросил Яр.
— Очень просто. Мнемофильм.
— Что?
— Запись памяти. Я видел такие трюки,— объяснил Глеб.
— Именно запись памяти. Точная и объективная.— Магистр оглядел комнату.— У вас найдется какой-нибудь металлический лист?
— Поднос годится? — спросила Данка.
— Вполне,— сказал Магистр.
Яр оглянулся на Данку. И она, и Алька стояли рядом с Читой.
— А как же ребята? — нахмурился Яр.
— Они там сами занимаются,— быстро объяснил Алька.
— Они разнесут спортзал.
— Не разнесут,— успокоил Чита.— С ними Яшка Звонок. Он человек надежный, командир первой пятерки.
Магистр пренебрежительно усмехнулся. Данка принесла поднос— черный, с намалеванным букетом.
— Ничего, что с рисунком?
— Абсолютно безразлично,— сказал Магистр.
Поднос прислонили на столе к стопке учебников. Тик, Алька, Данка и Чита встали за спиной у Яра. Глеб придвинулся к столу и положил растрепанную бородку на кулаки.
— Минутку. Я сосредоточусь,— вежливо сказал Магистр.
Черный лак и букет на подносе исчезли. Растаяли в открывшейся глубине. Возникло окно, сохранившее волнисто-овальную форму подноса…
Это было похоже на передачу в хорошем стереовизоре. Только без звука. Стали видны край каменного дома и башня с зубцами. Между башней и домом был проход, из него выбегали и выходили, оглядываясь, мальчишки.
— Видите?— сказал Магистр.— Это те, кто не захотел участвовать в скандальном эпизоде. Их никто не задерживал.
— Это ушли самые маленькие,— сказал Игнатик.— И те, кому не хватило оружия.
Изображение качнулось, и стал виден мощеный крепостной двор. Очень отчетливо. Даже почувствовалось, как нагреты солнцем каменные плиты. На плитах, привалившись к фундаменту башни, сидел длинный человек в черном. Его стало видно крупно, во весь экран. Человек закрыл глаза и держался за плечо. На худом его подбородке была кровь.
— Это директор Морского лицея. Вот что сделали с ним юные «повстанцы», которых поэт Глеб Дикий опоэтизировал в своих песнях,— сказал Магистр.
— А что директор держит? — спросил Алька.
В левой руке директор сжимал что-то вроде короткого спиннинга. Удилище лежало поперек его длинных раскинутых ног. Оно было сломано. Магистр не ответил.
Директора не стало видно, и появилась двойная шеренга ребят. Они стояли, держа приставленные к ногам карабины. Карабины были с плоскими штыками, и на остриях горели искры солнца.
Шеренги колыхнулись и опять замерли. Мальчик с перевязанным синей тряпицей коленом шагнул вперед, вскинул правую руку и что-то крикнул. Будто прямо зрителям. Но, конечно, не им. Потом он опять вскинул руку и опять крикнул. Видимо, его не послушали. Мальчик пожал плечами, обернулся и что-то сказал ребятам. В первой шеренге каждый опустился на колено, оба ряда взяли карабины на изготовку. Прямо на зрителей был направлен теперь двойной ряд ощетинившихся штыков. Лиц мальчишек нельзя было разглядеть, но четко виднелись черные глазки ружейных стволов.
Потом эти глазки беззвучно вспыхнули бледными огоньками. Яр на секунду зажмурился. Ребята передернули затворы и снова подняли приклады к плечам. Сделали шаг назад и снова ударили неслышным залпом.
— В кого же они так? — стараясь быть очень спокойным, спросил Яр.
— В нас,— ответил Магистр.
Мальчишки выстрелили снова. Перед ними, шагах в трех, поднялся над плитами ряд пыльных столбиков. Будто бросили на камни тяжелые железные шарики. Чита за спиной у Яра тихонько скрипнул зубами.
— Не было меня там…— сказал Глеб.
— Не было,— согласился Магистр.— И хорошо. Зачем лишние жертвы…
— Да вы просто гуманист,— заметил Яр.— А нельзя ли посмотреть, что там делали ваши коллеги? До которых не долетали пули…
— К сожалению, нет. Я был в атакующем ряду и на своих не смотрел. Смотрел вперед.
— Судя по всему, атака была доблестная,— сказал Глеб.
— Может быть, мне выключить запись?
— Отчего же? — сказал Яр.— Досмотрим до конца. Вы нам пока еще ничего не доказали.
Он пытался найти в мальчишечьих шеренгах кого-нибудь из знакомых. Но издалека не разглядеть было, где там Денек, и курчавый Косматик, и тот… в оранжевой майке.
«Я посижу тут немножко с вами, ладно?..»
«Только огонь помню и как мы стреляли. Карабин так здорово отдавал в плечо, а пули не летели…»
«Но никто не боялся. Никто. Даже те, кто не успели…»
Что- не успели?
Стена летучего пламени колыхнулась перед ребятами и на миг закрыла их от зрителей. Яр вздрогнул. Мальчишки скомкали шеренги, смешались, но продолжали стрелять. Они быстро отходили к каменному выступу, по которому тянулась железная лестница. Яр понял, что это угол башни. Опять полыхнул огонь…
Мальчишки стали по одному взбегать по ступенькам. За часто взлетающими крыльями огня их стало видно совсем плохо.
Потом Яр увидел зубчатый верх башни. Увидел как бы снизу, со двора. Ребята на башне уже не стреляли. Они отомкнули штыки и теперь били ими по стволам. Ударяли ритмично, враз — отбивали резкую мелодию какого-то марша. Среди них мелькнула желтая рубашка и желтые летучие волосы. «Денек!..» Но огонь поднялся клубящимся валом, взвился к башенным зубцам и словно смахнул несколько мальчишек. Они взлетели, исчезли, и, огонь на их месте скрутился на миг в спиральные языки.
«Как я могу на это смотреть?» — леденея внутри, подумал Яр. Но смотрел. И другие смотрели.
Магистр небрежно произнес:
— Видите, никаких барабанщиков. Просто лихорадочный звон и шум перепуганных ребятишек.
—Однако вы боялись подойти,— глухо сказал Глеб.
— Да… Они случайно выбрали ритм из пяти тактов. Это нас задержало на время. Но это совсем не барабанщики из песни. Не правда ли, Глеб Сергеевич?
— Неправда!— звонко сказал Алька.— А вон тот! Он же с барабаном!
У обугленного зубца стаял темноволосый мальчишка и вскидывал руки с тонкими палочками.
— А, этот… Он же всего один,— отозвался Магистр.— Всего-навсего. Да и барабан у него не настоящий. Смотрите…
Мальчишка придвинулся. Будто оказался здесь, в комнате. И было странно, что не слышно ударов. Он бил грубо оструганными палочками не то в кожу, не то в клеенку, туго натянутую на круглый походный котелок. На его грязной голубой рубашке мотался измочаленный аксельбант.
Глеб резко подался вперед.
Полыхнул желтый огонь. Мальчик медленно повернул большеглазое темное лицо с закушенной губой. Взглянул на всех отчаянно и упрямо.
Глеб сдавленно сказал:
— Юрка…
