Психолого-педагогические условия протекани пубертатного периода у девочек и мальчиков

Пубертатный период определяется от начала полового созревания до завершения формирования половой функции [10, с.38], Итогом этого периода является половозрелость человека. Согласно данным Ш. Бюлер, физическая пубертатность имеет нижние границы для девочек - 10-11 лет, для мальчиков - 12-13 лет. Верхние границы у девочек - 13-14 лет, у мальчиков - 14-16лет. Многочисленные современные исследования в целом подтверждают эти границы [26; 27; 28; 52; 81].

Таким образом, начало пубертатного периода и соответственно его негативной фазы [19] у девочек совпадает с переходом в школу второй ступени, а у мальчиков приходится на середину основной (2-й ступени) школы, т.е. примерно 7-8-е классы.

Сам по себе этот разрыв порождает весьма серьезные проблемы в связи с принятой у нас схемой совместного обучения и унифицированными требованиями к ученику (это мы рассмотрим дальше) и, кроме того, как показали наши исследования, существуют еще и очень различающиеся отношения взрослых к детям в эти периоды.

Половое созревание девочек - особый предмет внимания родителей. Здесь два аспекта, вызывающие беспокойство и усиление опеки. Первый - это состояние здоровья и психогигиенические вопросы, связанные с первыми менструациями. Как особо значимый период в воспитании девочки его отметили 82% опрошенных мам. 10% считают, что этот период не стоит особого внимания, а 8% вообще у собственных дочерей его не заметили.

Внимание матерей к ситуации девочки носит преимущественно эмпатический характер. Совместное переживание нового состояния совершенно очевидно несет в себе полоидентификационные характеристики, обеспечивающие, в основном, адекватное принятие пола. Вместе с тем, около 50% опрошенных нами девушек 14-16 - ти лет отметили или невнимание родителей к этому новому состоянию или отрицательное, пугающее отношение.

Можно предположить, что девочки не всегда замечают новое отношение родителей, или их потребность во внимании в этот период значительно превышает возможности наиболее близких им людей. Тем не менее, мы можем констатировать, что особенности женского пубертата достаточно хорошо известны мамам и даже папам и, в целом, этот период в жизни девочек вызывает в семье специфическое усиление отношений сберегающего эмпатического характера, определенную снисходительность к капризам и возможным отклонениям в поведении.

Мы полагаем, что именно это отношение в целом значительно снижает негативный потенциал предпубертата и его начала во влиянии на учебную успеваемость. Для самих девочек первые менструации лишь в исключительно редких случаях являются травмирующим фактором. Мы отмечаем повышение тревожности в связи с этим событием, но она, на наш взгляд, более связана с принятием-заражением тревогой близких, особенно матери. В целом девочки воспринимают это происшествие как сигнал женского становления, как приближение к взрослому женскому образу, и из всех наших опрошенных лишь 11,7% были не совсем готовы к первой менструации и, естественно, несколько напуганы.

Повышение внимания со стороны близких обычно воспринимается как должное и в ряде случаев как недостаточное, т.е. можно констатировать, что, как правило, в этом аспекте новая ситуация для девочек не несет в социальном смысле никаких ухудшений.

Второй аспект нового состояния девочки и отношения к ней со стороны взрослых выражается в беспокойстве за ее связи. С точки зрения большинства родителей, именно в этот период девочка становится объектом сексуального внимания. Вместе с акселеративными процессами, когда бурно идет соматическое формирование, возрастает и тревога родителей за возможное неадекватное поведение девочки. Ведь она, как правило, вполне сохраняет свои интересы, привычки и связи, которые теперь становятся опасными.

Именно охранная мотивация лежит в основе специфических бесед с дочерьми, в которых мужская часть общества теперь приобретает новое значение, а взаимодействия - новый смысл. Целевые установки в таких беседах направлены на формирование у девочки осторожности в общении с мальчиками, ровесниками и старшими; выработку защитных форм поведения. В конечном счете - главное - это чтобы ребенок понял: "от мужчины исходит опасность".

Подобная типичная стратегия родительского поведения в 80-е гг. была превращена в США в специальную программу по профилактике сексуального насилия по отношению к детям. Считалось, что дети сами должны предохранять себя против сексуального насилия. Поэтому их учили не вступать в контакт с незнакомыми людьми, убегать, сопротивляться и т.п. Американские эксперты-психологи считают существенным недостатком этой программы неучет специфики детской сексуальности, обычно проявляющейся в любопытстве и готовности к риску. Кроме того, такого рода программы могут способствовать, по мнению американских коллег, искажению нормального сексуального развития [96].

По нашим данным, специальную предостерегающую информацию получили около 94% девочек в возрасте 10-12 лет.

В проведенном под нашим руководством эксперименте с обсуждением сюжетов, в которых представлены взаимодействия девочек и лиц мужского пола (по типу ТАТ) участвовали более 500 учениц 5-6 - х классов городских школ. Практически все они, несмотря на осведомленность, не рассматривали своих сверстников, как источник опасности, но в то же время, в повседневной жизни в той или иной форме проверяли именно на сверстниках, действительна ли эта информация.

Такого рода проверки, в виде различных провокаций, в большинстве случаев не подтверждают опасений, идущих от родителей. По мнению абсолютного большинства девочек никакой новой опасности со стороны сверстников не исходит, более того, никаких особых изменений в их (мальчишеских) отношениях в связи с новым состоянием девочек они не отмечают.

Это последнее замечание, кстати, рассматривается девочками как негативный фактор и представляется в беседах в форме упрека в адрес мальчиков.

Таким образом, родительские установки чаще всего не совпадают с индивидуальными наблюдениями и опытом, теми реальными отношениями, которые складываются в подростковой среде. Эти установки носят упреждающий характер и, поскольку большинство родителей вполне адекватно оценивает возможности своих детей в понимании их разъяснительной деятельности, они, не полагаясь только на это, вводят в данный период обычно достаточно жесткий ограничительный режим. И здесь подростками субъективно отмечается некоторое ухудшение в собственном положении, связанное именно с отношением родных, да и вообще взрослых, к происходящему. Причем это ухудшение своего положения (ряд новых ограничений) большинство девочек оценивает как своеобразную перестраховку, но при этом они как бы понимают родителей и снисходительны к этим перегибам.

Мы можем смело утверждать, что в связи с новыми психосоматическими состояниями девочки существенно изменяется ее ситуация и в семейных, и в сверстнических отношениях. Причем эти изменения имеют двоякий характер: с одной стороны, усиление внимания, сочувствия, эмпатии; с другой – пугающие предупреждения и значительные ограничения поведенческих свобод. Вместе с тем, в сверстнической среде со стороны другого пола не происходит практически никаких, теперь уже ожидаемых, изменений. Они произойдут существенно позже, как правило, уже в условиях кризиса ожиданий и соответствующих реакций.

Мальчиковая пубертатность протекает в существенно иных условиях. Глубокие психологические основания этого различия мы встречаем пока только в психоаналитической литературе (см., например, [68]). Хотя негативная фаза характеризуется наблюдателями (Г.Гецер, 1931) как очень сходная с характеристиками у девочек, по переживаемым состояниям, у мальчиков и эта фаза, и следующее за ней начало пубертата воспринимается ближайшим окружением не только без понимающего внимания, но скорее с некоторой враждебностью. Из более 2-х тысяч опрошенных нами родителей начало пубертата у сыновей заметили лишь 21%. Практически никто из опрошенных не готовился к наступлению у мальчиков этого периода. Матери уверенно считают, что это не их дело, а отцы - что все произойдет само собой, как это и было у них.

Тревогу родителей вызывает лишь подростковый онанизм, который замечают 57% опрошенных как предположительный, т.е. как родительское подозрение. Причем появление первых полюций обычно воспринимается родителями как следы онанистических актов. Здесь мы еще и еще раз, вслед за многими вполне компетентными специалистами, хотим отметить, что онанизм не имеет прямой связи с половым созреванием и чаще всего начинается значительно раньше даже предпубертатного периода. Достаточно часто, по нашим данным, он ведет свое начало еще с дошкольного возраста. Во многих случаях эта, с нашей точки зрения, досадная и мешающая привычка провоцируется педагогической безграмотностью взрослых.

Отношение к этому явлению в абсолютном большинстве случаев не просто негативное – ярко агрессивное. Это беспокойство хорошо явлено мальчикам, и обычно представляет собой простые формы надзора с последующими санкциями.

На консультационном приеме одна мама рассказывала, что она, как бы невзначай, старается находиться в комнате сына пока он не уснет, а затем утром, присутствовать от момента пробуждения до подъема. Она ставила себе в заслугу, что не делает мальчику прямых замечаний, а контролирует его поведение в этой области вроде бы незаметно. Мальчик же с раздражением заметил, что все эти мамины ухищрения ему понятны и оскорбительны.

Еще один распространенный и такой же малоэффективный способ борьбы, когда подросткам начинают рассказывать страшные истории о трагических последствиях онанизма, которые в среде сверстников не просто обрастают мифическими подробностями, но и становятся определенными критериями оценок и самооценок, травмирующих переживаний. Нам хорошо известны случаи, когда эти родительские стратегии борьбы способствовали сначала образованию тайных групп, а затем и гомосексуальным контактам, и соответствующим очень устойчивым привычкам.

Негативная фаза, характерная для предпубертатного периода у мальчиков, воспринимается взрослыми, в основном, как внезапное изменение в поведении ребенка и встречает с их стороны не столько понимающие, сколько осуждающие отношения и попытки урегулировать отклоняющееся поведение подростка.

Внимание негативного характера, обычно содержащее педагогическую экспансию, по нашим наблюдениям, существенно увеличивает дистанцию между детьми и родителями и провоцирует поиск "ниш", обеспечивающих понимание и защиту. Так появляются реакции группирования и эмансипации (см. А.Е.Личко,1983).

В нашей консультационной практике самым распространенным является обращение родителей с жалобой на крайне отрицательное поведение сына: "Он совсем потерял интерес к учебе, уходит из дома, ничего не читает, огрызается, грубит, обманывает". Родители не понимают, что происходит, но их гипотезы обычно весьма далеки от действительных переживаний подростка. Но главная их установка - как можно быстрее изменить поведение мальчика, привести его в соответствие с "нормой".

Невероятного труда стоит обеспечение такому родителю понимания, что вне нормы не поведение ребенка, а его собственное. Как правило, такие обращения приходятся на возраст 12-13 лет. Большое количество психодиагностических исследований, которые мы проводили в связи с подобными обращениями, показывает, что мальчики очень чувствительны в этот период ко всякого рода оценкам, резким попыткам ограничения, что у них очень высока тревожность, связанная с самооценкой и оценками сверстников, очень болезненно переживается статусное положение. Резко повышены истероидные симптомы, т.е. ребенок нуждается в положительном внимании, в принятии. И он получает внимание, но с обратным знаком, с требованием волевых качеств, понимания социальной нормативности и совершенной ответственности. Это последнее требование со стороны взрослых весьма парадоксально, поскольку свидетельствует о якобы наступивших симметричных отношениях: "Ты как Я", т.е. "ты уже взрослый и должен в полной мере сам отвечать за тобой совершенное". Но это - лицемерная установка, по крайней мере, по двум причинам. Во-первых, большинство взрослых наверное догадывается, что чувство ответственности не наступает сразу, одномоментно и в полной мере, а формируется постепенно, за счет проб, и начинается с притязаний на новое действие (поведение), а не с образа "платы" за ошибку. Во-вторых, вряд ли разумный взрослый всерьез осуществляет абсолютную передачу ответственности с достижением определенной возрастной границы. Подобное лишь отчасти происходит в обрядах инициации (конфирмации, бар-мицва и др.), но не в нашей культуре. Наверное, можно и желательно говорить о разделенной ответственности. Обычно мы придерживаемся такой установки в консультационной и педагогической работе.

Парадоксальной нам представляется ситуация, в которой мальчики-подростки выступают для взрослых, и прежде всего для родителей, как раздражители и даже во многом провокаторы семейной конфликтности, в конечном счете, деструкции. Наши исследования и аналогичные за рубежом показывают, что, по мнению родителей, основная роль в развитии семейных конфликтов принадлежит ребенку. Родительские же воздействия интерпретируются как спровоцированные поведением ребенка [92. с. 683-697]. Мы почти не обнаруживаем у наших респондентов – родителей эмпатического принимающего отношения к мальчикам в этом возрасте. Наиболее распространенная стратегия в родительском отношении обозначается ими самими как предупреждающая (превентивная). Однако такая стратегия - скорее желаемое, нежели действительное, поскольку готовности к психосоматически детерминированному изменению в их (родителей) поведении мы не обнаруживаем. Именно поэтому мы наблюдаем в качестве реальной стратегию пресечения.

Характерно, что этой же стратегии придерживаются учителя. Для последних всякие отклонения в поведении есть помеха учебному процессу, а то, с чем эти отклонения связаны, находится за пределами урока, школы и, часто, увы, вообще учительской компетентности.

Любопытно, что даже вполне грамотные в психологическом отношении учителя в беседах с нами, демонстрируя серьезное отношение и понимание этой проблемы, тем не менее, в своей практике руководствуются все-таки традиционно пресекающими приемами или прибегают к более жестким санкциям для устранения помех в учебном процессе. По этому поводу, после одной из жалоб все правильно понимающей учительницы, у нас возникла шутка: "Я его выгоняю с урока, чтобы он не мешал мне его учить!"

Исключение из этого весьма распространенного правила составляют лишь те немногие учителя в экспериментальной школе "Универс"(№ 106), которые попробовали отдельные темы и занятия по математике, физике, истории, словесности, этике вести отдельно для групп мальчиков. В интервью эти учителя замечали, что формы поведения, которые раньше воспринимались ими как мешающие уроку, отклоняющиеся, вполне используемы для продуктивной работы в учебном материале.

Если по отношению к женскому пубертату у учительницы есть некоторые основания для адекватного подхода, то к мужскому...? Тем более что мужская пубертатность наступает тогда, когда женская уже позади.

Интересно такое наблюдение. Согласно данным проведенных нами опросов (около 400 учителей), практически все учителя хорошо осведомлены о временном разрыве в наступлении и протекании пубертатных периодов у девочек и мальчиков. Но при этом негативная фаза у девочек обычно в начале школы второй ступени принимается ими во внимание при объяснении и понимании различных отклонений в поведении и учебных занятиях, подобное же состояние мальчиков учитывается, да и то как весьма второстепенное, лишь 12% респондентов.

Итак, пубертатный период у мальчиков образует совершенно специфическую и существенно отличную от девочек ситуацию. Его начало не совпадает с некоторыми формально-организационными изменениями в жизни (обычно это середина основной школы) и поэтому не обеспечено хотя бы переходным (заодно) вниманием. Мальчиковый пубертат не вызывает у взрослых заботливой тревоги, так как не таит никаких опасностей, с их точки зрения, кроме ''вредных" привычек. Он появляется на фоне уже заканчивающегося пубертата девушек, с которыми мальчики обучаются совместно, что исключает его как объясняющий поведение фактор во взрослых интерпретациях. А поскольку мужской пубертат вообще почти табуирован в нашей культуре, то и в среде сверстников происходящие с мальчиками явления частично вообще закрыты, частично мифологизированы и искажены.