Абай – последний из великих казахских биев и его судебные решения

Как писал Мухтар Ауэзов, Абай был великим поэтом, мыслителем и выдающимся просветителем, "вместе с тем нельзя упускать того, что он был крупным и популярным бием"1. По свидетельству современника "Абай как крупный бий и в бийском судопроизводстве по силе своей справедливости и чистоты совести не имел равного в роде Тобыкты в прошлом и в свою эпоху"2.

Абай Кунанбаев (1845-1904) вошел в историю как крупный поэт и классик казахской национальной литературы. Он происходил из рода Тобыкты Среднего жуза. Жил в эпоху, когда огромная казахская степь потеряла свою государственность и вошла в состав Российской империи в качестве ее окраинно азиатской колониальной территории. Состояние казахского общества, его ритм и институты стали постепенно меняться. Казахстан и его население во внутренней жизни еще сохранили многое из кочевой цивилизации и кочевого быта, значительные остатки родового деления, а также зародившиеся в их недрах, но получившие опережающее развитие нравственные ценности в межлюдских отношениях. Это еще сказывалось и устойчиво проявлялось в области суда и судопроизводства, вместе с тем являвшиеся важнейшими учреждениями управления. Абай своей деятельностью и образом мышления возвысил и отчасти возродил эту традицию, вдохнул в нее новую жизнь, хотя недолгую.

В эпоху Абая, когда просветительские идеи России и Запада стали проникать в казахское общество, в глубине степи оставалась еще достаточно престижная "Степная традиция", согласно которой, наиболее одаренные юноши и подростки готовили себя на "учебу" в народе и для народа, стать бием "в древней форме". Это открывало путь к общественному признанию. Авторитет такого бия был еще огромен, к нему шли массы со своими разногласиями, спорами и исками. Абай сознавал это. В народном сознании и на деле би был больше, чем судья, хотя вхождение в рассмотрение споров и исков было у него основной функцией. Он считался символом справедливости и устойчивости привычных традиционных порядков в обществе. Сам Абай верил в преобразующую общество силу степных законов, основанных на обычно-правовых установлениях. Он писал: «Мен егер закон қуаты қолымда бар кісі болсам, адам мінезін түзетіп болмайды деген кісінің тілін кесер едім»– «Если была бы у меня власть закона, я отрезал бы язык тем, которые считают, что посредством закона нельзя направлять и исправлять поведения людей». Он достиг своей цели: не только запечатлел и оставил свои думы и мечты в стихах, вместе с тем, он был титулован обществом "высоким бием" (тобе би), реальным борцом за свои идеалы.

I

 

Абай следовал традициям ранних и поздних биев Великой Степи. Для тех, кто готовил себя на звание народно-профессионального судьи-бия обязательными были овладение богатством, нормативной и стилевой структурой казахского обычного и прецедентного права, логикой и смысловыми методами толкования его норм, а также архитектоникой и особенностями вынесения судебных решений. Они должны были освоить нравственно-правовое наследие Монке бия, жившего в XIII века и вошедшего в историю как "отец всех биев". Непременным условием для биев считалось знание установлений обычно-правовых памятников, известных под названием «Қасым ханның қасқа жолы» – "Уложения Касым хана" (XVI век); «Есім ханның ескі жолы» – "Уложение Есим хана" (XVII век) и обязательно «Жеті жарғы» – "Законы Тауке хана" (начало XVIII века). Абай прошел эту "старую" и традиционную школу. Он осваивал также более "современную" правовую, судебную и реформаторскую культуру знаменитых биев конца XVIII и XIX веков, – Толе бия, Казбек бия и Айтеке бия, распространивших свое не только судебное влияние на всю казахскую степь. Абай был, можно сказать, исторически последней крупной фигурой в титуле "бия" в изменяющемся степном правовом пространстве Казахии.

В становлении Абая как бия большую роль играли его среда и династическое воспитание. Для его фамильных предков отправление бийского правосудия было традицией. Род Тобыкты из племени Аргын, откуда был Абай, стал известен со времени одного из его предков Иргизбая1. По данным исследователей он был в свое время популярным бием с богатой риторикой. "В памяти слышавших его надолго сохранились песни, скороговорки, пословицы"1. Он хотя не был в ряду славных на весь округ биев, о нем сложилось в своем обществе мнение о том, что он "без устали ходил бийским посредником" в междоусобных спорах по поводу взыскания куна – материального возмещения за убийство. Род Тобыкты, сравнительно небольшой по численности, приобрел известность в крае и стал влиятельным при бие Кенгирбае, сыне Иргизбая. На склоне преклонных лет он в свою очередь свое бийское наследие завещал Оскенбаю, сыну брата, на глазах взрослевшему как би-судья.

Кенгирбай-би не ошибся в своем прогнозе, Оскембай (1778-1850 гг.), на которого выпал его выбор, впоследствии выдвинулся в числе авторитетных знатоков нормативных правил казахского права, прославился своими справедливыми судебными решениями. В роде Тобыкты получило распространение выражение: «Ісің адал болса Өскембайға бар, арам болса Ералыға бар» – «Если ты прав и ищешь правду – иди к Оскембаю, а если ты неправ и ищешь оправдательное решение – иди к Ералы» (Ералы был сыном Кенгирбай-бия, которому отец отказал свое бийское наследие). Кунанбай, сын Оскембая, отец Абая, был наиболее славным и одаренным бием и в силу этого управителем и «вождем» своего рода. Современники рисуют его большим знатоком норм и истоков казахского права, владеющим свободно богатством казахской словесности, решительным и жестким в проведении своей воли и решений. Абай воспитывался и вырос в этой среде. Лично знавший Кунанбая и общавшийся с ним польский путешественник А. Янушкевич в 1846 году о нем писал: «… Бий Кунанбай, это то же большая знаменитость в степи. Сын простого киргиза (казаха), одаренный природой здравым рассудком, удивительной памятью и даром речи, дельный, заботливый о благе своих соплеменников, большой знаток степного права, российских уставов, касающихся киргизов (казахов), судья неподкупной честности и примерный мусульманин, плебей Кунанбай стяжал себе славу пророка, к которому из самых дальних аулов спешат за советом молодые и старые, бедные и богатые»2.

По словам самого Абая "В поведении каждого есть три источника: от предков по мужской линии, от матери и сверстников. Наибольшее влияние оказывает из них тот, который особенно им уважаем". Абай брал все разумное, нравственно высокое от каждого из них и в наибольшей степени от отца Кунанбая. Он высоко ценил в своем отце его глубокое познание степных законов и уверенность в их ценности, его красноречие, гибкий ум в управлении и в судебных делах.

Люди по разному мечтают жить и служить своему отечеству. По традиции и кодексу поколений каждый разумный в степи мечтал быть "первым среди кочевников", оратором, искусным и справедливым бием. Слова знаменитого Толе бия, к которым казахи относились как пророчеству, о том, что «Тұман түбі жұт, ақыл түбі құт, елге бай құт емес, би құт» – «Туманы густые ведут к бескормице скота, а разум его величество – к изобилию. Не богатство, а би справедливый служит оздоровлению нравов общества». Жаждущий идти по стопам предков хранит в душе их заветы и старается освоить их наследие. Абай был наиболее одаренным и реальным мечтателем на этом пути. Он, можно сказать с колыбели увлекся народными сказами и легендами, манерами словопрения и красноречия, принятыми в казахском обществе. С юных лет он выработал в себе привычку слушать и вникать в слова и наставления старших, особенно биев – представителей родовых объединений. Его отец Кунанбай рано заметил природный и приобретенный дар своего сына и возлагал на него большие надежды и считал, что Абай будет достойным продолжателем традиций рода и его дел. Отдавая юного Абая на воспитание и учебу в медресе Ахмета-Риза в г. Семипалатинске он преследовал эту цель. И когда отозвал к себе сына не дав окончить ему полный курс обучения в медресе также исходил из этой цели – передать его на учение известным старцам, чтобы он овладел пока они живы искусством бийского судопроизводства. Абая водят на тяжбы, постоянно происходящие на известной на весь округ Кояндинской ярмарке и Каркаралах. Мухтар Ауэзов, наиболее авторитетный исследователь и биограф Абая об этом периоде его жизни писал: "Отец вернул его в аул и начал постепенно приучать к разбирательству служебных дел, к будущей административной деятельности главы рода. Вращаясь в кругу изощренных вдохновителей межродовой борьбы, Абай, наделенный от природы недюжинными способностями, постигает тончайшие приемы ведения словесных турниров, где оружием служили красноречие, остроумие и изворотливость. Так как тяжбы решались не царским судом, а на основе веками существовавшего обычного права казахов Абай должен был обратиться к сокровищам казахской народно-речевой культуры"1. На это указывает и исследователь М.С. Сильченко. По его утверждению, Кунанбай своего сына с 13 лет "стал привлекать к решению спорных дел и управлению родом". В другом своем труде он добавляет: "незаурядные способности сына, его ораторские данные и знание поговорок, изречений биев и других видов устного народного творчества вскоре сделали юношу весьма популярным в среде, окружающей отца феодально-родовой верхушки Тобухтинского рода"1.

Абай рано взрослел умом и знаниями. Он был замечен общинниками. Его увлекающие мыслительные формы и красноречие, обширное знание пластов традиционных и в то же время гибких обычно-правовых правил степи, удачность и справедливость его судебных решений – все это свидетельствовало о зрелости и готовности Абая для несения службы бия. Его отец, зорко следивший за поведением и ростом сына, все больше убеждался в правильности своего намерения сделать из Абая администратора-политика в местном управлении, что считалось в то время высокой должностью. Сын Абая Турагул вспоминает: «Әкем әуелі Құдайберді болыс болып сайланғанда оның кандидаты (орын-басары) болып тағайындалды»- «когда Кудайберды (сын старшего брата – С.З.) был избран волостным правителем, Абая пристроили к нему кандидатом (заместителем)". После царской реформы местного управления 1868 года, его отец задумывал выдвинуть Абая в качестве претендента на новоучрежденную должность волостного управителя, что давало возможность быть ближе к царской администрации и заниматься и делами местными. По некоторым данным Абай согласие на это не давал. На этой почве произошла размолвка во взаимоотношениях отца и сына. Воля старшего все же взяла верх. По словам современника Абай "в 30 лет избирается управителем в одной из волости рода Тобыкты (Коныр-кокше Тобыкты). Эту свою административную должность Абай активно использовал для возрождения былых нравственных начал справедливости в суде и управлении, для искоренения воровства и обеспечения единства в народе, для разъяснения пользы образования и искоренения отсталости в кочевых коллективах"2.

Крупный казахский писатель и литератор Сабит Муканов об этом периоде деятельности Абая писал: "Он был тверд и решителен в борьбе со случаями скотокрадства и антиобщественными деяниями, не знал пощады к разным преступникам"3. Абай, преданный рациональной старине, в то же время был представителем нового поколения общественных деятелей. Он призывал молодежь к образованию, повернуться лицом к просвещенной России и к культуре Запада. На этой почве он нажил немало противников из среды людей с консервативными взглядами. Они обвиняли Абая в "нарушении" вековой традиции и "спокойного течения" жизни степного населения. Появились доносы на него в местные органы царской администрации. За три года пребывания в должности волостного управителя Абай оставил о себе в народе немало впечатляющих примеров. К своей славе бия, искателя правды и справедливости, добавил роль должностного борца за народные интересы и просвещения народа. Через некоторое время однородичи его второй раз призвали к должности волостного управителя. Независимо от своего официального положения он всю сознательную жизнь оставался активным участником в делах местного управления и пытался своими действиями, внушениями и советами внедрить свои убеждения в массы и в деятельность местных должностных лиц. Временами его охватывало разочарование от косности эпохи и отсталости общественных отношений и сознания кочевников. По мнению авторитетного литератора Ильяса Жансугурова, иногда Абай испытывал безысходность и стал сомневаться в продуктивности своей новаторской деятельности среди казахов. В стихотворении «Ел бұзылды» – "Жизнь разрушается" переданы его переживания и сострадание тем, что "остается больше несбыточной мечтою стремление принести благо народу, используя власть"1.

 

II

 

При жизни Абай – поэт был более известен как крупный знаток системы и норм казахского права "в древней форме" и как популярный в народе бий-судья, овладевший искусством и арсеналом решения спорных и конфликтных дел по образцам "старых" биев. Для последних обязательными считались кроме знания норм "степных" уложений, красноречие, духовность, беспристрастие и непременно овладение богатством логической технологии построения суждений о фактах и достижения высокой степени убедительности для участвующих в судебном процессе сторон. Именно таким был Абай. С его участием в качестве "высокого судьи" – "Тобе бия" были улажены и решены многие залежалые конфликты, осложнившие отношения между родовыми сообществами и целыми регионами, приводившие нередко к столкновениям между ними и к разорению населения. В народе о нем при его жизни сложилось устойчивое мнение о том, что «Абайға жүгініске барсақ, билігіне құлдық» – «Идти к Абаю, на его суд – это беспрекословное доверие к его решению», «Абайдың бітімі-арман шегі»,– «Быть судимым Абаем – предел мечты».

Вторая половина XIX века, когда жил и творил Абай, была периодом заката былого престижа казахского правосудия. Россия, в своей колониальной политике в крае, в качестве одной из основных задач ставила внедрение в нем начал правовой системы Империи путем ослабления влияния старых местных судов, как оплота сохранения самобытности автономной самостоятельности казахского кочевого общества. Бии стали выборными и служилыми от Правительства. Влияние традиционных биев в той или иной мере сохранилось в основном в низовых звеньях аульно-кочевых коллективов, куда еще слабо доходила власть "избранных" биев-судей, в деятельности которых преобладали административные властные методы.

Его наследие в виде судебных речей и решений в его личной записи и прямой записи других лиц не сохранилось. Возможно их и не было. Восполнять их в полном объеме в силу этого факта уже невозможно. Но есть один важнейший источник – это устная степная историография, в которой запечатлены и схвачены "навечно" наиболее удачные умозаключения, оригинальные и запоминающие решения, несущие глубокую смысловую и риторическую нагрузку. Чем ближе эпоха к нам, тем полнее и достовернее сведения, содержащиеся в устной историографии. Абай в первую очередь был гордостью рода Тобыкты. К его наследию однородичи относились особенно бережно, передавали из поколения в поколение, частью закладывали в фамильные и семейные архивы в виде записей по воспоминаниям. К сожалению, в периоды повторяющихся массовых репрессий и массового голода в Казахстане при советской власти, а также из-за ее государственной политики нигилизма к историческому прошлому нерусских народов, в том числе казахов, многие из них не дошли до наших дней. Из-за боязни хранителей быть обвиненными в "национализме", они сами вынуждены были часто предать огню рукописные записи. Отдельные скупые сведения о судебных выступлениях и решениях Абая сохранились в рукописном фонде библиотеки Национальной академии наук. Поистине кладовой нашего познания о них служила, как всегда, несмываемая "библиотека" памяти масс. При жизни Абая, его яркие выступления на состязательных судебных процессах, защитительные речи на суде биев, полные силы логики, словесности и убедительности, нацеленные на утверждение начал нравственности и законности в обществе имели большой общественный резонанс и пользовались огромной популярностью. В виде диалогов, сгустков мыслей и прецедентных норм они, как образцы и эталоны самой степной жизни, отложились в массовом сознании и отчасти в записях его современников, особенно близких к роду Тобыкты, к которому принадлежал Абай. В 50-60-х годах ХХ века некоторые из знатоков абаевского литературного и судебно-правового наследия еще были живы. В самом начале ХХ века, вслед за кончиной Абая, его преданный воспитанник-родственник поэт Коктай (сын родного брата Искака), по совету одного из крупных общественных деятелей из числа национальной интеллигенции Алихана Букейханова, собрал и издал в 1909 году в Петербурге сборник стихов Абая. В нем наряду со стихами Абая содержались отрывки об его бийской деятельности. В 50-60-х годах ХХ века для сбора материалов – правового наследия Абая, сохранившихся еще в особенности на его родине, под моим руководством была организована специальная творческая группа. Для работы в ней мы привлекли аксакалов – знатоков наследия, в основном выходцев из рода Тобыкты. В их числе были: Акат, сын Кудайберды, старшего брата Абая, Касиманов С., Кайнарбаев Элкуат и другие. Они были зачислены на штатные должности Института философии и права Национальной академии наук, директором которого я состоял. Был собран и накоплен ценнейший материал, часть которого спустя почти 50 лет была опубликована в сборнике, посвященном знаменитому Айтеке бию1.

Индивидуальной особенностью Абая был его природный дар психолога, умение составить определенное представление о человеке по его облику и выражению. Он нередко устраивал психологические диалоги и опыты. Как вспоминала Камалия, сноха, к которой Абай относился как к своей родной дочери, однажды Абай гостившего у него Сактыбая, славившего находчивостью и приходящегося ему родственником (он был братом Улжан – матери Абая) внезапно спросил: – Если мы вчетвером – братья: Танирберды, Искак, Оспан и я обеднели бы и остались без существования и пошли к тебе в поисках приюта, как ты распорядился бы нами и использовал нас по склонностям? Сактыбай ответил: – Танирберды поставил бы смотреть табуны лошадей и ходить за ними, Искака – принимать гостей и ухаживать за ними, Оспана сделал бы торговцем, а тебе поручил бы быть судьей. Абай, говорят, отметил наблюдательность и похвалил Сатыбая за почти точное распознание их личности2.

В настоящем томе приведены 12 судебных постановлений Абая: 5 из них относятся к земельным спорам, а 7 – к имущественным тяжбам. Содержания этих дел и некоторые процессуальные моменты разбирательства описаны более подробно. Тем они и ценны. В них воспроизведены ход и модели бийского судебного процесса, в котором би-судья играет активную роль, становясь то защитником, то обвинителем, будучи тем и другим. На суд Абая обращались свои и чужие, мужчины и женщины, бедные и богатые, причем нередко с обвинениями самых близких из династии Кунанбаевых. Би оставался судьей, священными принципами которого были беспристрастие и равное отношение к сторонам-участникам. Таковы жесткие нравственные правила казахского правосудия «в древней форме». «Тура биде туған жоқ, туғанды биде иман жоқ» – гласит одно из кратких и емких правил Степного закона. Оно означает: «На суде у подлинного бия не бывает родственников, а если он стал бы делить на своих и не своих, пришедших к нему на суд, то он аморален».

В своих судебных решениях Абай выступает в двоякой роли: как хранитель и толкователь кодекса обычно-правовых норм казахов и как носитель лучших традиций бийского судопроизводства. Абай по примеру поколений судей, считал, что неписанное степное законодательство обладает простором применения и, что в нем имеются основные нормативные установления, которые являются фундаментальными в кочевом казахском обществе и мобильная и гибкая их часть, изменяющаяся с изменением условий и времени реализации. Знаменитые казахские бии-судьи были вместе с тем и реформаторами обычно-правовых нормативов, в том смысле что их судебные постановления нередко имели прецедентное значение для других судей и судов. Они дополняли и обогащали казахское право, придавали ему устойчивость и стабильность, одновременно делая его и консервативным и гибким. Этой традиции следовал и Абай.

Ряд судебных решений Абая вошел в историю казахского права как прецедентные правовые, нравственно-правовые установления. Таковыми являются его правовые резюме: по делу № 1 – «Әдепсіз өскен ұл-қыз өлген ата-анасының сүйегіне тіл тигізеді» – "Невоспитанны дети, которые покушаются на святое имя умерших родителей"; по делу № 1.5 – «Жер бәйбішеге екі есе, тоқалға бір есе есебінен бөлінеді»- «При разделе земли старшей жене (байбише) должно быть выделено два раздела земли, а младшей жене (токал) – один раздел земли»; по делу 3.2. – «Өз жесірін өзі алса-бітім жақын» – «Вдова, доставшаяся родным умершего мужа по своей воле – споры делают никчемными»; по делу 2.7. – «Өзі қылған өкінбейді» – «не делай того, по поводу чего придется потом сокрушаться (винить себя)» и др.

Судебные процессы, приведенные в материалах излагаемой книги раскрывают новые грани таланта и деятельности Абая, как «Тобе бия» – «высокого бия», и вместе с тем показывают громадный внутренний потенциал и регулятивный механизм традиционного казахского права. В 1909 году, через пять лет после смерти Абая, в Петербурге вышла книга с его стихотворениями, подготовленная его близкими родственниками. В ней говорилось: «20 жасында Абай халық ортасында Мөңкедей бас шешен болды... Қазақтың ескі заманы болса, бұрынғы қазақтың атақты биінің бірі болмағы анық еді»–«В 20 лет Абай стал главным трибуном как Монке би в свою эпоху… Если было бы старое время, то Абай был бы одним из знаменитых биев»1. Послушаем теперь самого Абая. Он с большой горечью констатирует большую разницу между традиционными биями и биями периода российской колонизации, о том, что с качественными изменениями эпохи изменяются формула и суть биев, ставших больше служивым сословием, и о заметном падении таких высоконравственных критериев, как правда и справедливость, имевших прежде первостепенное значение в их деятельности. Абай писал: «Бұл билік деген біздің қазақ ішінде әрбір сайланған кісінің қолынан келмейді... ол ескі сөздердің қайсысы заман өзгергендіктен ескіріп, бұл жаңа заманға келіспей тұрған болса, оның орнына танымды толық билік шығарып, төлеу соларға жарамды кісі болса керек еді, ондай кісі аз, яки тіпті жоқ»2 – "У казахов не каждый может быть бием, если он даже избран правительством… Он должен следить за старыми нормами и если они перестали соответствовать новому времени, то их нужно заменить новыми с тем, чтобы они служили обществу. Таких биев настолько мало, можно сказать, что их вовсе нет". С колонизацией казахской степи царским правительством многое изменилось. Одним из них является введение им "выборных" биев, которые фактически стали орудием в руках местной администрации.

 

III

 

Абай в 20 лет становится известным бием. При жизни называли его не иначе как: «Аузымен құс тістеген ақпа дәугер, алмас тілді ақын, әділ билік иесі»–«Кудесником красноречия и справедливых судебных решений, мастером диалогов и поэтом". Он был популярен и авторитетен настолько, что, хотя не занимал долго официальных должностей, его голос и рекомендации в судах биев и на выборах местных начальников имели доминирующее значение. О нем заговорили не только в своей волости и уезде. Вместе с тем и во всей семипалатинской губернии. Сведения о нем, как о бие, пользующимся возрастающим уважением в народе дошли и до царского губернатора, который не прочь был привлечь его на общественную службу.

Интерес к казахскому праву, его системе и нормам и во второй половине XIX века оставался значительным как со стороны части просвещенных местных царских администраторов, так и в особенности среди русской ссыльной, демократической и ученой интеллигенции, живших в городах Омске и Семипалатинске и побывавших в казахской степи. Они нередко посещали аулы Абая, чтобы встретиться с ним и получить сведения о казахском праве. Так, П.Е. Маковецкий в своей книге, изданной в 1886 году и посвященной казахскому обычному праву, указывает, что он был знаком с Абаем, близок к нему, месяцами жил на урочище Жидебай, записывал с его уст судебно-правовые нормы казахов. У Абая гостили ссыльный Михоэлс, бывший студент Петербургского университета Гросс и другие. О них упоминаются в сборнике стихов Абая, опубликованном в 1909 г. в Петербурге: "В доме Абая были частыми гостями Гросс и Михаэлис, собиравшие древние обычно-правовые нормы казахов, как это делал Маковецкий для своей книги"1.

В эпоху Абая "старых" биев какими они были несколько веков тому назад, искусных и честных, мыслящих и умных, были редки, их можно было посчитать на пальцах. Одним из них был сам Абай. Его в народе называли ласково "Абай Кунанбая сын", "Ибрай от династии Кунанбая", а иногда "необычным молодым".

Абай в свою эпоху, среди своего народа имел огромную популярность. Этому способствовали, кроме ценности идеалов, его талант красноречия, свободное владение богатством национального языка и словесной культурой, умение вести диалоги в судебном процессе и выносить логичные по конструкции и убедительности решения.

Достоинства бийских решений Абая состоят в том, что они утверждают человечность и моральные ценности. Он служил примером и подавал практические уроки о роли и месте суда и судебных решений в установлении общественного порядка и согласия между людьми.

Абай был последним из великих биев, на короткое время озарившим светом правовой мрак на небосклоне колониального Казахстана. Свой унаследованный от предков опыт и богатое знание в области "степной" юриспруденции, свой талант и интеллект Абай посвятил оздоровлению в первую очередь нравственного климата в кочевых и полукочевых сообществах. Усилие его в этом имел определенный резонанс и оставил заметный след в духовной истории казахов.