Лишние слова

Помимо сомнительного удовольствия жить в переходную эпоху, мы имеем такую головную боль, как лишние слова.

Конечно, каж­дое новое время начинается с того, что выметается старый му­сор. И, казалось бы, нет задачи благороднее и чище, чем вер­нуть русскому языку его прежнее богатство. К тому же это спра­ведливо – выкинуть всё, напоминающее о советском периоде – в первую очередь все эти «колхозы», «политдни» и «ударничества» вместе с «да здравствует!». Получается красивая картина истори­ческой справедливости: вы в семнадцатом году порушили всё «до основанья» – так вот сейчас получи2те в ответ.

Получили.

Населе­ние прекратило использование вчерашнего словаря, а позавчераш­ний уже не вспомнит.

После подобной хирургии в девяностые годы прошлого века от русского языка осталось только слово «ДАЙ». Мне всё это время казалось удивительным одно обстоятельство: как можно, используя одно слово «дай», сохранить лифт, метро и способность краснеть. Ведь даже фразу «Мне больно» ни один ни­щий высказать не в состоянии. По улицам и по вагонам метро ходят орды глухонемых с табличками на груди: «Дай на операцию!», «Дай на дочь!», «Дай на хлеб!».

Новые русские, которые уже пережили все мыслимые сарказмы в свой адрес, также совершенно не меняются. Их «Дай!» обращено уже ко всей природе.

Даже наши женщины, которые по­добно кариатидам веками держали Россию на своих плечах, и те усомнились в своём предназначении: чуть было не прекратили ро­жать. Их тоже охватил было азарт халявы, и они ринулись в бухгалтеры.

А ведь пора уже понять, что у слова «дай» по закону сохранения материи есть братское слово «возьми». Конечно, Россия веками держалась не только на круглых плечах красавиц. Бескорыстные любители отечества и всего живого в пропорции один к двадцати (если не к ста) пере­таскивали комод страны из века в век, удивляя соседей кос­ностью основной массы населения и его невиданными достижения­ми.

Но ведь недолго и надорваться. Что и происходит.

Всё можно преодолеть – идиотизм властей и бездорожье, поголовный грабёж и пьянство. Невозможно преодолеть только немоту.

По мере отпа­дения лишних слов исчезают потребности в разнообразии. Ещё недавно вся колбаса делилась на ту, что из мяса, и на ту, что из бумаги и манки. Сыры продавались «типа брынзы» и «типа сыра». А вот водка называ­ется просто водкой, что бы там на неё ни наклеивали.

Таким об­разом даже пища могла лишиться своих видовых наименова­ний и стать просто «жратвой».

Чем это грозило бы населению? Уже сегодня на рынках города продаётся в основном подделка еды. Подделывают уже не только консервы или икру, а и натуральное мясо способом генным и подменным. Ткани, костюмы, обувь, теле­визоры и всё остальное – тоже подделка. Только прокладки настоящие. В сущности, мы уже се­годня не особенно и задумываемся, что приобрести.

Завтра, по мере отпадения лишних слов, обозначающих чувства, у нас оста­нется только два глагола: «трахаться» и «ненавидеть».

Останови­те этот поезд. Я сойду.