Бес разрушения

В нас сидит бес разрушения. Надо это понять и попытаться изгнать его.

Обычно кивают на окружающих: вот, мол, какие они нетерпимые и злые. Я буду ссылаться на себя самого. Так ближе и удобнее.

Во времена Брежнева я гордился одной своей непримиримой чертой ха­рактера: я не поддерживал полезных знакомств. Как только мне казалось, что знакомство таит для меня какую-то выгоду – возможность где-то на­печататься или поставиться, получить выгодный договор или отхватить без очереди что-то по номиналу – я ощущал в себе некое сопротивление и, всячески его культивируя, не звонил, не приходил, не переписывался. В чём-то, как я теперь понимаю, я был прав. И нищета, сопутствовавшая моей жизни, была благородна, хотя и противоестественна.

После 1985 года всё больше и больше открывается возможностей жить об­щественной жизнью, не боясь испачкаться. Но всё больше и больше растёт раздражение. Хочется всё разрушить, всё, всё! И всех разогнать. Чтобы остались только чистые люди. Такие как я, к примеру. Это в нас гово­рит бес разрушения.

Человек в условиях серости не стал лучше. Но гибкая человеческая природа нашла такие формы приспособления к жизни вопреки системе, что не считаться с этим нельзя. И уничтожать её, наивно представляя тота­литаризм некими путами на свободном человеке, самоубийственно. Система вросла в нас надолго, навсегда. Жить надо, учитывая это.

Так же как дерево обтекает в своем росте камень, железо, бетон, не утрачивая при этом своей пленительности, а лишь приобретая опыт и своеобразие, так и мы неизбежно должны обойти или вместить в себе чужеродное тело.

Бес разрушения толкает нас на путь уничтожения камня, железа, бето­на. Попытка эта безнадежна.

Да, мы – уроды. Мы – лживые, циничные, наглые люди. Но мы – и страдающие, предельно усталые, страстно желающие тепла, нежности.

Мало о ком из живущих можно сказать: «Он совершенен». Все мы – уроды. Но лишь до определённого предела. И этим пределом, порогом истинной жизни является осознание каждым самого себя. А первым, решающим шагом к осознанию себя является изгнание беса разрушения.

Наши убогие дома не приспособлены для жизни. Они разбиты, грязны, лишены удобств. Но таких домов, как в Германии, нам не иметь никогда, если мы позволим окончательно рухнуть нашим городам.

Наша почта служит не объединению, а разъединению людей. Но другой у нас нет. Не надо ломать почтовые ящики и орать на почтальонов.

Наши знакомства делятся на выгодные и невыгодные. Не надо их де­лить. Только тогда мы перестанем бояться соседей по лестничной клетке.

Наши власти некомпетентны, как мы сами. Не надо их ненавидеть, воп­рос почти снят с повестки дня.

Бес разрушения изгоняется рассудительностью и постоянной гигиеной души. Бес этот, как микроб, живёт в немытых углах. Для него смертельна улыбка.