Совместимы или нет.

Человек — это настоящая амфибия, что по своей природе склонна жить... в разделенных и раздвоенных мирах.

Сэр Томас Браун¹

В 1-й главе мы говорили об оживленном споре по поводу достоверности науки и Библии. Данная дискуссия зачастую становится весьма ожесточенной, особенно если затрагиваются такие вопросы, как творение и эволюция. Слишком часто верх берет интеллектуальная «межплеменная» вражда. Креационисты неизменно вспоминают печально известную пилтдаунскую подделку, некогда использовавшуюся в качестве доказательства эволюции человека, но затем выброшенную из эволюционного древа человечества. Эволюционисты же неустанно пересказывают «жуткую повесть» о том, как церковь преследовала Галилео Галилея (1564 — 1642) за верное учение, согласно которому Земля вращается вокруг Солнца, а не наоборот. Эту историю довольно часто искажают. По всей видимости, Галилей сам вел себя весьма агрессивно, и хотя ему действительно грозила большая опасность, церковь никогда не заключала его в темницу и не применяла к нему физическое насилие².

Даже если конфликт между наукой и Священным Писанием действительно существует, являются ли разногласия, о которых так много говорят, фундаментальными и неустранимыми? В этой главе мы постараемся доказать, что в контексте открытого интеллектуального поиска истины, включающего в себя накопление знаний и их понимание, и наука, и Священное Писание вполне могут сотрудничать друг с другом. Я могу даже сказать, что сторонникам обоих направлений необходимо сотрудничать. Термин наука в данной главе будет использован для обозначения методологии поиска какой-либо истины о природе. Случаи иного употребления мы оговорим особо. Эта методологическая наука открыта для широкого спектра интерпретаций, включая и возможность существования Творца, в отличие от натуралистической науки, которая считает концепцию Творца несовместимой с поиском истины. Примирить натуралистическую науку и Священное Писание практически невозможно, зато есть возможность сблизить Библию с методологической наукой.

НАУКА И БИБЛИЯ НЕ ТАК УЖ ЧУЖДЫ ДРУГ ДРУГУ

В 1859 году Чарльз Дарвин опубликовал свой знаменитый труд Происхождение видов, который оказал огромное влияние на философию западной культуры. Столетняя годовщина этого исторического события была отмечена многочисленными торжествами по всему миру. Одним из самых важных был симпозиум, проводившийся в Чикагском университете. В своем выступлении на этой пятидневной конференции сэр Джулиан Гексли, внук ярого сторонника Дарвина, «бульдога» Томаса Г. Гексли, заявил: «Земля не была сотворена, она эволюционировала, так же как все животные и растения, ее населяющие, включая нас самих — наш разум и душу, мозги и тело. Как и религия...

Эволюционный человек не может более искать убежища от одиночества в объятиях некоего обожествленного отца, которого он сам придумал. Человек не может бежать от принятия ответственных решений, прячась под зонтик Божественного Авторитета. Не может он и избавить себя от необходимости решать насущные проблемы и планировать свое будущее, полагаясь лишь на волю всезнающего, но, к сожалению, непостижимого Провидения»³.

Гексли сделал это заявление во время особой церемонии, проводившейся во внушительных размеров соборе. Как ни странно, он произнес свою речь лишь несколько минут спустя после того, как около 1500 ученых из 27 стран склонили свои головы в молитве к «всемогущему Богу».

Так зачем было ученым, отмечавшим начало дарвинизма, молиться Богу? Здесь уместно поднять вопрос о наших стереотипах в восприятии ученых. Многие ученые в той или иной степени религиозны, и многие основывают свою веру на Библии. Это свидетельствует, что между верой в науку и верой в Священное Писание может и не быть столь уж кардинальной несовместимости. В настоящее время натуралистическая наука не приемлет какую-либо религию в своем толковании природных процессов. Но ситуация была совсем иной еще несколько веков назад, когда западное общество закладывало основы современной науки.

Спору нет, между базовыми подходами науки и Библии действительно существуют серьезные отличия. Наука основывается на наблюдениях за природными явлениями и сосредоточивается на их объяснении, в то время как Священное Писание претендует на владение достоверной информацией и сосредоточивается на Божьей деятельности и ее значении. Наука заявляет о своей открытости для пересмотра старых теорий по мере возникновения новых идей, в то время как Библия скорее несет окраску окончательности. Однако, как мы увидим в последующих главах, ученые сами могут довольно твердо настаивать на авторитетности и окончательности своих взглядов, особенно на авторитетности самой науки.

В базовых подходах науки и Библии можно найти и немало сходств. Научные наблюдения и Библия больше относятся к сфере данных, в то время как научные толкования и теология имеют склонность к интерпретации. Научные данные и Священное Писание остаются неизменными, в то время как их интерпретации могут варьироваться в очень широких пределах. Зачастую и в толковании научных данных, и в толковании Библии мы используем один и тот же базовый рациональный процесс. И наука, и Священное Писание частично перекрывают и дополняют друг друга. Чтобы найти истину и смысл нашего существования, нам не следует игнорировать ни то, ни другое. Если Творец существует в принципе, то природа может дать много информации о Его качествах. А если Творца нет, значит, науке необходимо объяснить почти повсеместное существование сложных структур и религии.

БИБЛЕЙСКАЯ ПОДОПЛЕКА НАУКИ

В последние пятьдесят лет большое распространение получила одна занимательная теория, ставящая под сомнение несовместимость, нередко приписываемую науке и Священному Писанию. Согласно этой теории, наука в западном мире развивалась главным образом благодаря своим иудео-христианским корням. Другими словами, наука обязана своим происхождением библейской философии. Данный тезис находит поддержку у значительного числа исследователей⁴.

Математик и философ Альфред Норт Уайтхэд, преподававший в Кембридже и Гарварде, указывает, что идеи современной науки развивались как «неосознанные производные средневековой философии»⁵. Концепция упорядоченного мира, исходным положением которой был рациональный и последовательный библейский Бог, стала основанием веры в причинно-следственную концепцию науки. Языческие боги были своенравны, что никак не вяжется с постоянством науки. Р. Дж. Коллингвуд, профессор метафизической философии Оксфордского университета, также поддерживает данный тезис, указывая, что вера в Божье всемогущество изменила взгляд на природу, которому прежде была свойственна неопределенность, вера сделала его более определенным⁶, благодаря чему он по своей точности стал ближе к науке. Р. Хойкаас, профессор историй науки Утрехтского университета, также подчеркивает, что библейское мировоззрение внесло значительный вклад в развитие современной науки. Особую роль сыграл относительный антиавторитаризм, поощряемый Библией и освободивший науку от влияния определенных теологов⁷. Одним из самых авторитетных авторов, пишущих на эту тему, является Стэнли Л. Джаки, профессор физики и теологии университета Сетон-Холл. Джаки считает, что индийская, китайская, майянская, египетская, вавилонская и греческая культуры в той или иной степени имели зачатки науки, оказавшиеся, однако, «мертворожденными младенцами». По его мнению, причиной стал недостаток уверенности в рациональности Вселенной. Иудео-христианская традиция Библии предоставила рациональность, необходимую для создания науки⁸. Интерес представляет и более спорный тезис, выдвинутый Мертоном⁹, согласно которому именно протестантизм, особенно в Англии XVII в., содействовал освобождению науки благодаря своей антиавторитарной позиции по отношению к устоявшейся догме.

И хотя мы не можем безоговорочно подтвердить широко признанный тезис о тесной связи науки с иудео-христианской традицией, само его существование предполагает, что между наукой и Библией вовсе не обязательно должны быть серьезные противоречия.

РЕЛИГИОЗНОСТЬ РОДОНАЧАЛЬНИКОВ СОВРЕМЕННОЙ НАУКИ

Связь науки и Библии можно продемонстрировать на примере сильной религиозной веры ученых, закладывавших основы современных знаний в XVII и XVIII вв. Достаточно будет упомянуть четырех их них.

Роберт Бойль (1627 — 1691), которого иногда называют отцом химии, несомненно, является родоначальником физической химии. Его основной вклад в науку заключался в ниспровержении классической идеи четырех элементов — огня, воздуха, земли и воды. Этот английский ученый-новатор был высокодуховным христианином, верившим, что Бог может непосредственно управлять материей. Он пожертвовал значительную часть своего состояния на дело Божье в Ирландии и Новой Англии¹⁰.

Замечательный французский математик Блез Паскаль (1623 — 1662) помог установить принципы вероятности. Он также утверждал, что «весь ход вещей должен иметь своей целью утверждение и величие религии»¹¹. Знаменитый афоризм Паскаля: «Если Бога нет, то скептик ничего не теряет, если будет верить в Него, а если Бог все-таки есть, то, веруя в Него, скептик приобретет вечную жизнь», раскрывает его религиозные убеждения и математический склад ума. Он приходит к выводу, что человек в любом случае должен верить в Бога.

Шведский биолог Карл Линней (1707-1778) был ведущим преподавателем Уппсальского университета. Он известен в первую очередь тем, что определил значимость родов и видов для классификации организмов и классифицировал практически все, что ему было известно. Его слава не давала покоя исследователям всего мира. Выступая против любой идеи, противоречащей творению, К. Линней верил, что «природа была создана Богом ради Его славы и во благо человечества, и все в этом мире происходит по Его воле и под Его водительством»¹². В последние годы жизни он смягчил свои взгляды относительно неизменности видов, допустив возможность незначительных изменений. Именно такую позицию занимают современные креационисты.

Сэр Исаак Ньютон (1642 — 1727), по мнению многих величайший ученый всех веков, был кроме того и глубоким исследователем Библии. Прежде всего он известен разработкой принципов дифференциального и интегрального исчисления, а также открытием законов движения небесных тел. Однако у него оставалось время на написание исчерпывающих трудов по пророчествам книг Даниила и Откровения. Ньютон был твердо убежден, что Бог есть Творец и что природа открывает нам знание о Боге¹³.

Мы можем привести десятки других примеров, свидетельствующих, что основания современной науки закладывались в преимущественно библейской атмосфере и что между наукой и Священным Писанием нет какого-либо фундаментального антагонизма. По всей видимости, корень разногласий между ними кроется в позиции людей. Родоначальники науки были замечательными учеными, и для них наука заключалась в открытии принципов, которые Бог уже установил в природе. Творение было общепризнанной и неоспоримой исходной предпосылкой рассуждений о происхождении. Таким образом, религиозная атмосфера отнюдь не мешала зарождению современной науки.

РЕЛИГИЯ И СОВРЕМЕННЫЕ УЧЕНЫЕ

Кто-то может сказать, что наука развивалась вопреки религии, о чем свидетельствует ее нынешняя независимость. Однако, благодаря ослаблению влияния натуралистической философии в научной среде, такой аргумент ныне имеет меньший вес, чем полсотни лет назад. Общее признание квантовой механики — Макс Планк (1858 — 1947), Альберт Эйнштейн (1879—1955), Нильс Бор (1885-1962), Вернер Гейзенберг (1901-1976) — ввело в науку фундаментальный элемент неопределенности. Например, согласно этой теории, при одновременном измерении скорости и определении координат некоего объекта не всегда существует определенность, что ставит под сомнение простую причинно-следственную связь классической науки. Наряду с прочими факторами это привносит в науку благоговейную атмосферу. И хотя целый ряд ученых отвергают религию и Священное Писание, мы по-прежнему наблюдаем в современной научной мысли присутствие в определенной мере благожелательного отношения к концепции Творца, особенно среди ученых, занимающихся физическими науками¹⁴. В качестве примеров я хотел бы упомянуть трех человек, каждый из которых немало писал на эту тему.

Пол Дэвис является профессором теоретической физики в университете города Ньюкасл, Англия. В популярной книге Бог и новая физика он довольно смело заявляет, что «наука предлагает более верный путь к Богу, чем религия»¹⁵. В одной из последующих своих книг Пол Дэвис рассуждает о «веских свидетельствах в пользу того, что за всем этим "что-то происходит"»¹⁶. Далее он высказывается в поддержку тезиса, представленного выше в данной главе, согласно которому ученые могут быть религиозными людьми: «После выхода книги Бог и новая физика я, к удивлению своему, обнаружил, как много моих коллег-ученых исповедуют традиционную религию»¹⁷.

Артур Пикок — биохимик и богослов, преподававший в Оксфорде и Кембридже. По его мнению, Бог творит как с помощью Своих законов, так и посредством случайности. Пикок также придерживается того взгляда, что предельная реальность есть Бог¹⁸.

Джон Полкингхорн более 25 лет работал в Кембриджском университете в качестве физика-теоретика в области элементарных частиц, после чего стал англиканским священником. Он посвятил себя изучению взаимоотношений науки и богословия, но позднее стал администратором колледжа в Кембридже. Среди его тезисов можно отметить утверждение, что Бог активно поддерживает существование Вселенной и, кроме того, делает свободу выбора более доступной для человека¹⁹.

Это лишь небольшая часть той значительной группы ученых, которые вполне определенно заявляют, что науке необходимо объединиться с религией. Их характеризует весьма широкий спектр взглядов²⁰, которые, однако, не вписываются в привычный образ ученых, придерживающихся натуралистического эволюционизма, как, впрочем, и креацинистов, полностью доверяющих Библии. Такие взгляды служат наглядной иллюстрацией того, что научные и библейские идеи не противоречат друг другу и вполне совместимы.

ВАЖНОСТЬ ШИРОКОГО ПОДХОДА

Дискуссии среди ученых по поводу религии — довольно обычное дело. Некоторые из наших ведущих научных журналов, таких, как Сайенси Нэй-чер, периодически обсуждают данную тему, в основном в разделах, посвященных письмам читателей. Одни авторы делают вывод, что наука и религия не конфликтуют, потому что представляют разные сферы человеческой деятельности, другие занимают исключительно натуралистическую позицию, договариваясь даже до того, что ученые, прежде чем войти в зал для богослужений, должны оставить в раздевалке вместе со шляпами и свои мозги²¹. Третьи заявляют, что вера, как правило, ассоциирующаяся с религией, совершенно обязательна для науки. Для Норберта Мюллера, профессора химии университета Пердью, «наука просто не может обойтись без религии», поскольку ученый должен иметь «веру в предположения, определяющие существование науки»²². Другие исследователи считают, что религия имеет огромный потенциал и ее безусловный долг — дать человеку цель существования и истину, поэтому она должна быть включена в любую значимую систему мысли. С каким же мнением нам следует согласиться?

Широкий подход, пожалуй, является самым разумным решением в интеллектуальном поиске. Одна из трагедий невежества заключается в том, что ее жертвы не осознают своего положения. Мы даже не представляем, чего и сколько мы не знаем. Истину нужно искать, и она должна иметь смысл во всех сферах. Истина очень широка, и потому охватывает всю реальность. Такими же должны быть и наши усилия отыскать ее.

Очень опасно формировать мировоззрение, опираясь лишь на узкую сферу исследования. Мы можем взирать или только на механический мир, как это делает натуралистическая наука, или в основном на мыслящий мир, как философия, но обе они, как впрочем и все остальные сферы, включая духовное измерение человечества, являются лишь частями целого, которое мы ни в коем случае не должны упускать из виду. Рисунок 3.1 демонстрирует преимущество широкого подхода. Один круг символизирует науку, а другой — Священное Писание. В тех областях, где круги не перекрывают друг друга, информацию нам может предоставлять либо только наука, либо только Библия. Формировать мировоззрение, опираясь лишь на одну сферу, нет никакой необходимости. Рассматривая и науку, и Библию, мы не только расширим базу данных, но и обретем неисчислимые богатства и смысл существования. Ставя важнейшие вопросы о происхождении все сущего, мы не можем позволить себе заниматься только одной ограниченной областью исследования.

Есть и другая причина, требующая использования широкого подхода. Это взаимозависимость и взаимоограничение многочисленных точек зрения при исследовании и установлении истины. «Истина вечна, и конфликт с заблуждением лишь выявит ее силу»²⁴.

Доказать недостаточность слишком узкого подхода к истине не так уж сложно. Однажды я проводил семинар по творению на геологическом факультете Калифорнийского университета. Свое изложение материала я построил на четырех пунктах: 1) вероятность того, что жизнь зародилась сама по себе, чрезвычайно мала; 2) множество недостающих звеньев в летописи окаменелостей говорит о том, что эволюции от простых форм жизни к сложным не происходило; 3) наука периодически меняет свои взгляды и 4) наука и Библия имеют общую, широкую рациональную основу²⁵.

Рис. 3.1. Схема, иллюстрирующая преимущество широкого подхода, такого, как совмещение науки и Библии. Каждая в отдельности они могут дать нам ценную информацию, как показывают не перекрывшие друг друга части кругов. Однако полнота толкования достижима лишь тогда, когда наука и Писание рассматриваются вместе (см. центральную часть рисунка).

Я включил последний пункт главным образом потому, что люди, пригласившие меня провести семинар, сообщили мне, что студенты жалуются на преподавание одной лишь эволюционной теории без освещения других точек зрения. Они были неудовлетворены слишком узким подходом. Мы видим, что затянувшийся вопрос «Где истина — в науке или в Библии?» в данной перспективе звучит не совсем верно, хотя многие по-прежнему задают его. Лучше сформулировать вопрос так: «Какую истину я нахожу при изучении науки и Писания?»

Культуролог и антрополог Дэвид Хесс подчеркивает, что спиритическое движение второй половины XIX в., искавшее общения с мертвыми, было «в значительной мере» реакцией на чувство мучительного беспокойства, порожденное открытиями в геологии, биологии и астрономии, которые имели чисто натуралистическую направленность. Он проводит косвенную связь между спиритизмом и возникшим позднее движением «Новый век», иногда пытающимся искусственно скрестить восточную мудрость с современной наукой²⁶. Постмодернистские культурные и теологические тенденции, далекие от простого модернизма, также свидетельствуют о заинтересованности в широте подходов. Люди очень часто хотят увидеть полную картину, и это стоит того. Нам трудно довольствоваться узкой перспективой.

Наука сама по себе имеет тенденцию к материализму и отсутствию смысла. Обособленные религиозные изыскания могут быть подвержены заблуждениям и предрассудкам. Наука и религия способны помочь друг другу. Этот вывод отражен в одном из высказываний Альберта Эйнштейна: «Наука без религии хрома, религия без науки слепа»²⁷. Итак, мы видим множество факторов, свидетельствующих о необходимости широкого подхода при постановке важнейших вопросов о происхождении мира.

DEUSEX MACHINA

В былые времена люди практически все на свете объясняли действием Божьей силы. Более века назад некоторые ученые придерживались того взгляда, что только Бог может создавать органические соединения типа Сахаров, протеинов, мочевины и пр. Эти сравнительно сложные молекулы ассоциировались с живыми организмами и тайной жизни. С тех пор ученые синтезировали много тысяч различных органических соединений, и Бог более не рассматривается как обязательный «участник» данного процесса. Если говорить о космосе, то сэр Исаак Ньютон в свое время считал, что Богу приходится периодически «настраивать» Вселенную, чтобы поддерживать ее правильное функционирование. Немногие сегодня воспринимают эту идею всерьез. Несколько столетий назад кое-кто полагал, что Бог создал клопов, чтобы люди не спали слишком много, а мышей — чтобы научить их убирать еду со стола. Подавляющее большинство людей отказались от подобных идей. По мере развития науки необходимость в Боге как объяснительном факторе уменьшилась, и некоторые считают, что даже если Он существует, то в Нем, безусловно, нет никакой нужды.

Обращение к Богу всякий раз, когда мы сталкиваемся с трудностями в объяснении природных явлений, часто связывают с выражением «Бог пробелов» или «deus ex machina» («Бог из машины»). Последний термин возник благодаря тому, что в античных трагедиях развязка иногда наступала в результате вмешательства какого-либо бога, опускавшегося на сцену при помощи механического приспособления (машины) вроде крана. Отсюда и ссылка на «Бога из машины», когда речь идет о решении научных проблем. Большинство ученых относится к этой концепции с презрением, полагая, что если мы сталкиваемся с трудностью, не нужно призывать на помощь Бога; достаточно лишь дать науке время, и она в конце концов разрешит загадку. Не стоит использовать Бога для заполнения пробелов в наших знаниях.

Помимо прочего, у многих ученых вызывает тревогу концепция всемогущего Бога, Который способен манипулировать природой по Своему изволению и тем самым нарушать постоянство, без которого существование науки невозможно. В этом-то ученым и видится настоящий конфликт между Богом и наукой. Но данные противоречия не столь уж радикальны, если, как считали родоначальники современной науки, Бог Сам создал научные принципы и природа, следовательно, отражает это постоянство. По их мнению, Бог является автором принципов, образующих основание науки. Бог может отменять установленные Им законы, но делает Он это лишь изредка, что и дает науке возможность работать.

Хотя у критиков концепции «deus ex machine» есть свои основания, все-таки произвольно отрицать всяческую Божью активность — это слишком упрощенный подход. Нужно видеть разницу между обычным «Богом пробелов» и «Богом необходимых пробелов»²⁸. В последнем случае Бог играет немаловажную роль. Синтез органических соединений, упомянутый выше, укладывается в концепцию «Бога пробелов», а вот недавние открытия в молекулярной биологии, делающие самопроизвольное зарождение жизни все менее и менее вероятным, подтверждают другую концепцию — концепцию «Бога необходимых пробелов». По мере обнаружения все более и более сложных запрограммированных биохимических связей, которые едва ли могли установиться сами по себе, участие Бога становится все более очевидным²⁹. То же самое можно сказать о совершенном строении Вселенной, что подразумевает чрезвычайно точные величины для основных физических факторов³⁰. Нельзя использовать способность науки дублировать отдельные явления, прежде приписывавшиеся Богу, как оправдание Его полного отрицания, особенно ввиду последних открытий, указывающих на более сложную и точную организацию природы.

ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ КРЕАЦИОНИЗМ НАУКОЙ, А ЭВОЛЮЦИОНИЗМ - РЕЛИГИЕЙ?

В 1981 году штат Арканзас принял закон, требовавший сбалансированного преподавания теории эволюции и креационизма на уроках естествознания в государственных школах. Американский союз гражданских свобод (АСГС) выступил против этого закона и подал иск против штата, после чего начался Арканзасский процесс³¹, который еще иногда называют «вторым процессом Скопса»³². Сам процесс Скопса проходил в 1925 году в Тен-неси, и тогда в качестве ответчика выступала эволюционная теория. На Арканзасском процессе окончательное решение, вынесенное не в пользу творения, основывалось отнюдь не на достоинствах, присущих креационизму или эволюционной теории. Председательствующий судья Уильям Овертон постановил, что новый закон не соответствует Конституции Соединенных Штатов, поскольку нарушает закрепленное в ней отделение церкви от государства. В своем решении относительно религиозного характера креационизма судья Овертон опирался главным образом на свидетельские показания Майкла Русе, преподавателя философии науки в университете Гуэльф, Канада. Русе дал узкое определение науки³³. После процесса другой ученый, занимающийся философией науки, Ларри Лоудэн из Питсбургского университета, не оставил камня на камне от ограниченной концепции науки, использованной на суде. Лоудэн склоняется к эволюционной теории, однако по поводу вердикта судьи Овертона он высказал следующие резкие суждения: «постановление основывается на неверном представлении о том, что такое наука и как она функционирует», «этот рассказ об ужасных ошибках в Арканзасском постановлении», «увековечивая и канонизируя ложный стереотип науки», и прочие эпитеты типа «совершенно неадекватный», «анахронический» или «просто возмутительный»³⁴. Определение науки, данное на процессе, вызывает большие сомнения. По судебному решению, вынесенному Овертоном, было выпущено много критических стрел³⁵. Судья утверждал, что креационизм — это религия, а не наука, и такое определение не дает ему права присутствовать в программах государственных школ³⁶.

Диспут, развернувшийся на Арканзасском процессе по поводу определения науки³⁷, указывает на то, что мы, по сути, не знаем, как эту науку определять. Эволюционисты довольно отрицательно реагируют на термин научный креационизм³³, заявляя, что подобное понятие не имеет права на существование. Им уже несколько раз удавалось воспрепятствовать появлению креационизма в учебных программах, благодаря действенной аргументации в пользу того, что креационизм — это не наука, а религия. Эволюционисты нередко выступают с утверждениями, что креационизм не является наукой, поскольку невозможно подтвердить научными методами такое чудо, как творение. Однако затем они меняют свою точку зрения на диаметрально противоположную и пишут такие книги, как Ученые против креационизма, в которых используют науку в попытке опровергнуть концепцию творения. Едва ли их поведение в данном случае можно назвать последовательным.

Поскольку общепризнанного всеобъемлющего определения науки не выработано, вопрос о том, является ли креационизм наукой, остается по существу спорным. Если наука — это воистину открытый поиск истины, то она могла бы воспринять «научный креационизм», а некоторых родоначальников современной науки, описанных выше в этой главе, безусловно, можно было бы квалифицировать как научных креационистов. С другой стороны, если мы будем воспринимать науку как чисто натуралистическую философию, по определению исключающую концепцию какого-либо Творца, то говорить о научном креационизме действительно неправомочно. Естественно, эволюционистов больше устраивает второе толкование понятия «наука». Однако данное толкование означает, что наука не является открытым поиском истины, как часто пытаются утверждать ученые.

Можно поставить вопрос иначе: являются ли наука и/или эволюционизм определенного рода религией? Верность своим идеям, энтузиазм и пыл, демонстрируемые учеными на многочисленных слушаниях и процессах по поводу креационизма и эволюционизма, со всей определенностью указывают на то, что ими движет нечто большее, чем объективный анализ. В книге Эволюция как религия³⁹ Мэри Мидглей описывает, каким образом наука может функционировать как религия. Другие авторы также подчеркивают религиозные аспекты эволюционизма и дарвинизма⁴⁰. Но в целом юридические доводы в пользу удаления эволюции из школьных программ по причине ее религиозного характера не имеют успеха. В восприятии людей эволюционизм ассоциируется с наукой, а креационизм — с религией. В действительности же между наукой и религией не существует четкой разделительной линии. И та, и другая представляют собой широкие воззрения с частично совпадающими признаками.

БОЛЕЕ ВАЖНЫЙ ВОПРОС

Во время публичных слушаний, устроенных Калифорнийским государственным советом по образованию, я высказал пожелание, чтобы научное сообщество не боялось креационизма и позволило ему свободно конкурировать с эволюцией в учебных заведениях. Это дало бы учащимся свободу выбора и тем самым послужило бы на пользу академической свободе⁴¹. Эволюционисты же заявили, что креационизм — это не наука. Они неоднократно прибегали к различным определениям науки, пытаясь не допустить креационизм на уроки естествознания. Однако, как говорят французы: «C'est magnifique, mals ce n'estpas la guerre!» («Все это замечательно, но где же сражение?!»). Вопрос стоит так: где истина — в эволюции или в творении? К сожалению, поставленный вопрос зачастую оказывается погребенным под спудом семантики, авторитаризма и юридических тонкостей.

На тех же самых публичных слушаниях на меня произвела большое впечатление речь одного священнослужителя, который указал, что его прихожане стараются прививать своим детям моральные принципы и ценности, заключенные в Библии. И тем же прихожанам приходится отправлять своих чад в школы, содержащиеся на деньги этих христиан, где учителя подрывают доверие детей к Библии и ее принципам. Едва ли этих родителей волнуют различные определения науки или жаркие споры по поводу академических пристрастий. Они лишь стараются насадить в своих детях мораль и мировоззрение, основанные на Библии, а школы, по их мнению, этому препятствуют.

Все вышесказанное наводит на мысль о необходимости объединения науки и Библии. Как мы уже указывали, они в определенных аспектах взаимно дополняют друг друга, но у них есть еще и много общего в отношении основополагающей рациональности⁴². И наука, и Библия пользуются огромным уважением, в них заложен колоссальный потенциал, и они способны внести огромный вклад в формирование мировоззрения.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Конфликт между наукой и Библией не так глубок, как принято считать. По сути дела, рационализм Библии мог бы послужить основой для развития современной науки. Вера ее родоначальников в Библию также указывает на совместимость двух этих концепций. Как мы уже говорили в 1 -и главе, пути науки и религии разошлись, особенно натуралистической науки и Библии, но конфликт, по всей видимости, зиждется скорее на мнениях и толкованиях, чем на более фундаментальных принципах. В нашем поиске истины наука и Библия могут стать добрыми спутниками, дополняющими и поддерживающими друг друга. И поэтому затянувшийся вопрос «Где же истина — в науке или в Писании?» лучше переформулировать так: «Какую истину я нахожу, когда изучаю и науку, и Писание?»

ССЫЛКИ

1. Browne Т. n.d. Religio Medici I, p. 34. Quoted In: Mackay AL. 1991. A dictionary of scientific quotations. Bristol and Philadelphia: Institute of Physics Publishing, p. 42.

2. a) Maatman R. 1994. The Galileo incident. Perspectives on Science and Christian Faith 46:179-182; b) Shea WR. 1986. Galileo and the church. In: Lindberg DC, Numbers RL, editors. God and nature: historical essays on the encounter between Christianity and science. Berkeley and Los Angeles: University of California Press, pp. 114-135.

3. а) Об этом случае сообщалось в: [Anonymousl. 1959. Science: Evolution: a religion of science? Newsweek 54 (7 December): 94,95. b) Опубликованный текст речи сэра Джулиана Гексли см. в: Huxley J. 1960. The evolutionary vision. In: Tax S, Callender C, editors. Issues in evolution: the University of Chicago Centennial discussions. Evolution after Darwin: the University of Chicago Centennial, vol. 3, Chicago: University of Chicago Press, pp. 249-261.

4. См., например: a) Collingwood RG. 1940, An essay on metaphysics. Oxford and London: Clarendon Press; b) Cox H. 1966. The secular city: secularization and urbanization in theological perspective. Rev. ed. New York: Macmillan Co.; c) Dillenberger J. 1960. Protestant thought and natural science: a historical interpretation. Nashville and New York: Abingdon Press; d) Foster MB. 1934, The Christian doctrine of creation and the rise of modern natural science. Mind 43 (n.s.): 446-468; e) Gerrish BA. 1968. The Reformation and the rise of modern science. In: Brauer JC, editor. The impact of the church upon its culture: reappraisals of the history of Christianity. Chicago and London: University of Chicago Press, pp. 231-265; f) Gruner R. 1975. Science, nature, and Christianity. Journal of Theological Studies, New Series 26 (1): 55-81. Этот автор не сторонник данного тезиса, но приводит ряд ссылок, где он поддерживается (с. 56); g) Hooykaas R. 1972. Religion and the rise of modern science, Grand Rapids: William B. Eerdmans Pub. Co.; h) Jaki SL. 1974. Science and creation: from eternal cycles to an oscillating universe. New York: Science History Publications; i) Jaki SL. 1978. The road of science and the ways to God. The Gifford Lectures 1974-1975 and 1975-1976. Chicago and London: University of Chicago Press; j) Jaki SL. 1990, Science: Western or what? The Intercollegiate Review (Fall), pp. 3-12; (k) Klaaren EM. 1985. Religious origins of modem science: belief in creation in seventeenth-century thought. Lanham, N.Y., and London: University Press of America; I) Whitehead AN.1950. Science and the modern world. London: Macmillan and Co.

5. Whitehead, p. 19 (note 41).

6. Collingwood, pp. 253-255 (note 4a).

7. Hooykaas, pp. 98-162 (note 4g).

8. Jaki 1974, 1978, 1990 (note4h-j).

9. Merton RK. 1970. Science, technology and society in seventeenth-century England. New York: Howard Fertig.

10. a) Boyle R. 1911,1964. The skeptical chemist. Everyman's Library. London: J.M. Dent and Sons, pp. v-xiii; b) Dampier WC. 1948. A history of science and its relations with philosophy and religion. 4th ed., rev. Cambridge: Cambridge University Press, pp. 139-141.

11. Pascal B. 1952. Pensees. Trotter WF, translator. In: Pascal B. 1952. The provincial letters; Pensees; Scientific treatises. M'Crie T, Trotter WF, Scofield R, translators. Great Books of the Western World Series. Chicago, London, and Toronto: Encyclopaedia Britannica, p. 270. Translation of: Les lettres provinciales; Pensees; L'Oeuvre scientifique.

12. Nordenskiuld E. 1935. The history of biology: a survey. Mew York: Tudor Pub. Co., pp. 206, 207.

13. a)BrewsterD. 1855,1965. Memoirs of the life, writings, and discoveries of Sir Isaac Newton. 2 vols, The Sources of Science, No. 14. New York and London: Johnson Reprint Corp.; b) Christianson GE. 1984. In the presence of the Creator: Isaac Newton and his times. New York: The Free Press; and London: Collier Macmillan Publishers; c) Fauvel J, Flood R, Shortland M, Wilson R, editors. 1988. Let Newton be! Oxford, New York, and Tokyo: Oxford University Press; d) Westfall RS. 1980. Never at rest: a biography of Isaac Newton. Cambridge: Cambridge University Press.

14. См. первую часть 6-й главы.

15. Davies P. 1983. God and the new physics. New York: Simon and Schuster, p. ix.

16. Davies P. 1988. The cosmic blueprint: new discoveries in nature's creative ability to order the universe. New York: Touchstone; Simon and Schuster, p. 203.

17. Davies P. 1992. The mind of God: the scientific basis for a rational world. New York and London: Simon and Schuster, p. 15.

18. a) Peacocke AR. 1971. Science and the Christian experiment. London, New York, and Toronto: Oxford University Press; b) Peacocke AR, editor. 1981. The sciences and theology in the twentieth century. Northumberland, England: Oriel Press; c) Peacocke AR. 1986. God and the new biology. San Francisco, Cambridge, and New York: Harper and Row; d) Peacocke AR. 1990. Theology for a scientific age: being and becoming—natural and divine. Oxford and Cambridge, Mass.: Basil Blackwell.

19. a) Polkinghorne J. 1991. God's action in the world. Cross Currents (Fall), pp. 293-307; см. также b) Polkinghorne J. 1986. One world: the interaction of science and theology. London: SPCK; c) Polkinghorne). 1989. Science and creation: the search for understanding. Boston: New Science Library, Shambhala Publications; d) Polkinghorne J. 1989. Science and providence: God's interaction with the world. Boston: New Science Library, Shambhala Publications.

20. Некоторые из их взглядов рассматриваются в 21 -и главе.

21. Provine W. 1988. Scientists, face it! Science and religion are incompatible. The Scientist 2 (16; September 5): 10.

22. Muller N. 1988. Scientists, face it! Science is compatible with religion. The Scientist 2 (24; December 26):9.

23. Reid QW. 1993. The theologian as conscience for the church. Journal of the Adventist Theological Society 4 (2):12-19.

24. White EG. 1946. Counsels to writers and editors. Nashville: Southern Pub. Assn., p. 44.

25. Дополнительно данные четвертого пункта обсуждаются в главах 4,11,17, и 18 соответственно.

26. Hess D J. 1993. Science in the new age: the paranormal, its defenders and debunkers, and American culture. Madison, Wis.: University of Wisconsin Press, pp. 17-40.

27. Einstein A. 1950. Out of my later years. New York: Philosophical Library, p. 30,

28. Kenny A. 1987. Reason and religion: essays in philosophical theology. Oxford and New York; Basil Blackwell, p. 84.

29. См. главы 4 и 8.,,

30. См. главу 6.

31. Milner R. 1990. The encyclopedia of evolution. New York: Facts on File, p. 399.

32. Различные отчеты приведены в: a) Qeisler NL. 1982. The creator in the courtroom: Scopes 11. The 1981 Arkansas creation-evolution trial. Milford, Mich.: Mott Media; b) Qilkey L 1985. Creationism on trial: evolution and God at Little Rock. Minneapolis: Winston Press; c) La Follette MC, editor. 1983. Creationism, science, and the law: the Arkansas case, Cambridge, Mass., and London: MIT Press; d) Numbers RL. 1992. The creationists. New York: Alfred A. Knopf, pp. xv, 249-251.

33. cm. Gilkey, pp. 127-132 (note32b).

34. Laudan L. 1983. Commentary on Ruse: science at the bar—causes for concern. In; La Follette, pp. 161-166 (note 32c).

35. BirdWR. 1987,1988,1989. Philosophy of science, philosophy of religion, history, education, and constitutional issues. The origin of species revisited: the theories of evolution and of abrupt appearance, vol. 2. New York: Philosophical Library, pp. 461-466.

36. Весьма полно отчет о моем выступлении на процессе приведен в: Geister, pp. 461-466 (note 32a).

37. Более подробно этот сложный вопрос рассматривается в 17-й главе. См. также: a) Roth АА. 1974. Science against God? Origins 1:52-55; b) Roth AA. 1978. How scientific is evolution? Ministry 51 (7):19-21; c) Roth AA. 1984. Is creation scientific? Origins 11:64, 65.

38. Godfrey LR, editor. 1983. Scientists confront Creationism. New York: W. W. Norton and Co.

39. Midgley M. 1985. Evolution as a religion: strange hopes and stranger fears. London and New York: Methuen and Co.

40. Например, a) Macbeth N. 1971. Darwin retried: an appeal to reason. Boston: Gambit, Inc., p. 126; b) Bethel! T. 1985. Agnostic evolutionists. Harpers 270 (1617; February): 49-52, 56-58, 60, 61.

41. Другие книги, в которых обсуждается этот вопрос: a) Roth AA. 1975. A matter of fairness. Origins 2:3,4; b) Roth AA. 1978. Closed minds and academic freedom. Origins 5:61, 62.

42. См.: Murphy N, 1994. What has theology to learn from scientific methodology? In: Rae M, Regan H, Stenhouse J, editors. Science and theology: questions at the interface. Grand Rapids: William B. Eerdmans Pub. Co., pp. 101-126.