В полночь я внезапно проснулся. Факел в камере догорал и едва мерцал. Стражник, стоявший у двери, куда-то ушел. Снаружи, из темноты ночи доносился непрестанный шум. Проклятья, крики и выстрелы, смешанные со звоном и лязгом стали, и над всем этим — пронзительные женские вопли. Все это сопровождалось характерным звуком, как будто что-то билось и трепетало в воздухе. Я тщетно рвался в оковах, страстно желая понять, что же происходит. Несомненно, в городе шло сражение, но что это — гражданская война или нашествие врага, — я не знал.
Вдруг снаружи послышались торопливые шаги, и в мою камеру вбежала, а точнее, влетела Эльта. Ее волосы были в диком беспорядке, убогая одежда порвана, в глазах стоял страх.
— Исайя! — закричала она. — На Тугр обрушился злой рок! Тысячи ягов напали на город! На улицах и крышах домов идет сражение, по сточным канавам течет кровь, мостовые усыпаны трупами! Посмотри! Город горит!
Сквозь высокие решетчатые окна я увидел дымное зарево пожара и услышал сухой звук потрескивающего огня. Эльта, рыдая, попыталась освободить меня от пут, но безуспешно. Накануне Логар приступил к физическим пыткам и подвесил меня к потолку на сыромятных ремнях, закрепив их вокруг запястий. Пальцы ног едва доставали до поверхности большого гранитного куба, над которым я и висел. Однако Логар оказался не таким уж умным. Ремни, вырезанные из свежей шкуры, вытянулись, это позволило ногам обрести опору, и я довольно сносно себя чувствовал и даже ухитрился заснуть, хотя, честно говоря, такая поза не располагала к комфорту.
Пока Эльта, тщетно колдуя над ремнями, пыталась меня освободить, я спросил, где она была все это время, и в ответ услышал, что, когда мы достигли города, она ускользнула от Логара и одна добрая женщина, пожалев, спрятала и кормила ее.
Она ждала удобного момента, чтобы помочь мне бежать. — А сейчас, — застонала она, заламывая руки, — я ничего не могу поделать! Я даже не могу развязать этот гадкий, отвратительный узел!
— Иди и найди нож, — приказал я. — Быстрее!
Едва она пошла к выходу, как тут же, вскрикнув, отпрянула назад — в дверном проеме показалась зловещая фигура.
Это был Логар; его грива и борода были спутаны и опалены, волосы на могучей груди обуглены до черноты, по лицу струилась кровь. Во взгляде воспаленных глаз сквозило безумие; пошатываясь, он направился ко мне, держа в руке обнаженный кинжал — тот самый злополучный клинок, которым я овладел, едва ступив на Алъмарик.
— Собака! — прохрипел он. — Тугр обречен! Крылатые дьяволы свалились с неба, как стервятники на мертвого быка! Я поубивал их столько, что валюсь с ног от смертельной усталости, а они все летят и летят. Но я помнил о тебе. Я не могу спокойно пребывать в Преисподней, зная, что ты еще жив. И прежде, чем снова пойти и умереть в сражении, я отправлю тебя в Ад первым!
Эльта пронзительно вскрикнула и ринулась ко мне, пытаясь помешать ему, но он опередил ее. Привстав на носки, он ухватил меня за пояс и замахнулся кинжалом. И в этот самый момент я со страшной силой нанес ему удар в челюсть коленом снизу. Его бычья шея хрустнула как хворостинка, лохматая голова резко запрокинулась, подбородок задрался кверху. Он осел, словно бык от ножа мясника, голова его жестко ударилась о каменный пол.
От двери донесся негромкий смех. У входа в камеру четко вырисовывалась на свету высокая черная фигура с полураскрытыми крыльями и окровавленным ятаганом в руке. В угрюмом красноватом зареве пожаров казалось, что это чернокрылый демон стоит у дверей пылающего Ада. Бесстрастные глаза внимательно и загадок смотрели на меня, затем на распростертую фигуру на полу и остановились на Эльте, съежившейся у моих ног.
Окликнув кого-то через плечо, яг вошел в камеру в сопровождении десятка крылатых собратьев. Вооруженные влажными от крови и зазубренными от ударов саблями, многие из них были ранены.
— Взять их, — сказал вошедший первым и указал на Эльту и меня.
— Зачем нам мужчина?' — возразил другой яг.
— Кто-нибудь когда-нибудь видел белого человека с голубыми глазами? Он заинтересует Ясмину. Но будьте осторожны. Он силен, как лев.
Один из них схватил Эльту за руку и потащил к выходу; безуспешно сопротивляясь, она обернулась и посмотрела на меня полным отчаяния взглядом. Яги с безопасного расстояния раскинули у моих ног шелковистую сеть. Опутав ею, они связали меня шелковыми веревками, которые не под силу разорвать и льву. Затем, обрезав ремни, на которых я висел, подняли и вынесли меня из камеры. На улицах кровавая драма достигла своего апогея.
На улицах с грохотом рушились стены, вздымая снопы искр, а в горящих зданиях и на крышах разворачивались отчаянные сцены смертельных схваток. Воины Тугра сражались с яростью умирающих пантер. По силе любой из них явно превосходил отдельно взятого яга, но крылатых демонов было слишком много, и дьявольская ловкость, с которой они носились в воздухе, сводила на нет все усилия и храбрость варваров. Размахивая кривыми саблями, чернокрылые устремлялись вниз, как хищные птицы, и, прежде чем жертва могла ответить ударом на удар, резко взмывали вверх. Когда три-четыре дьявола нападали на одного, то исход схватки, скорее смахивающей на убийство, был предопределен и скоротечен. Казалось, что дым совсем не мешает им, чего нельзя сказать об их земных противниках. Некоторые, пользуясь преимуществом высоты, растягивали в воздухе луки и посылали стрелы, свистящим градом сыплющиеся на защитников Тугра.
Но о полной победе не могло быть и речи. Вместе с погибшими гурами на залитых кровью улицах в великом множестве валялись и тела крылатых людей.
Но, несомненно, ослепшие от огня и полузадохнувшиеся от дыма тугряне несли огромные потери. Большинство пуль не попадало в цель.
Как оказалось, налет ягов преследовал вполне определенную цель — захват в плен женщин. Я видел, как сквозь клубы дыма то здесь, то там взмывают вверх крылатые дьяволы, стискивая в своих объятиях пронзительно кричащих девушек.
О, это было отвратительное зрелище! Не верю, что подобные сцены дикого варварства и сатанинской жестокости могли происходить когда-либо в отдаленные времена на Земле, каких бы злых и порочных нравов ни были тогда ее обитатели.
Однако резня еще не закончилась. Яги покидали разрушенный город, устремляясь в небеса с извивающимися в их руках пленницами. Оставшиеся в живых гуры продолжали оборонять улицы и вслепую палили вверх по улетающим победителям, предпочитая, очевидно, убить пленниц, но не позволить унести их туда, где их ожидала не менее горькая участь.
Я увидел скопище из сотни сражающихся воинов на крыше самого высокого здания города, причем яги старались вырваться из свалки и ускользнуть, а гуры всячески этому препятствовали. Над ними вздымались клубы дыма, пламя опалило их волосы; с громовым грохотом крыша рухнула, предав огнедышащей смерти и победителей, и побежденных. Когда взявшие меня в плен яги взмыли в воздух и понесли прочь от дымящегося города, моих ушей достиг приглушенный гул всепожирающего огня.
Потрясенный увиденным, я пришел в себя и, несколько справившись с переполнявшими чувствами, смог наконец обратить внимание на свою свиту. Я несся по небу с ужасающей скоростью; выше, ниже и вокруг меня слышалось непрерывное биение могучих крыльев. Меня с удивительной легкостью несли два яга, я находился в середине стаи, клином — подобно диким гусям — летевшей на юг. В стае насчитывалось не менее десяти тысяч ягов; от такого количества утреннее небо казалось черным, и гигантская тень плыла за нами по равнине в лучах восходящего солнца.
Окончание следует
Перевод И.Бойко, | Рис. А.Штыхина
