Модель политической системы Г. Алмонда*
* Comparative Politics Today: A World View / Ed. by G. Almond, G. Powell. Glenview, 1988.
Взаимодействие социальной среды с институциональной системой, таким образом, составляет динамику политического процесса (более подробно эта часть концепции Г. Алмонда описана в главе IX, специально посвященной структуре политического процесса). На том же уровне у Алмонда происходит по сути и «конверсия» интересов индивидов и групп в соответствующие решения и действия государственных органов.
Во втором блоке, «уровне системы» (system functions), происходит адаптация общества к политической системе, от которой зависят перспективы ее стабильного воспроизводства или наоборот радикального изменения. Во-первых, это функция социализации индивидов к стандартам и ценностям политической системы, связанная с социальными институтами церкви, семьи и школы. Во-вторых, это функция рекрутирования сторонников или противников системы, активных и пассивных граждан, включая тех, кто затем профессионально будет заниматься политической деятельностью. И наконец, в-третьих, это функция политической коммуникации, которая обеспечивается благодаря информационной, пропагандистской и манипулятивной работе СМИ и других организаций. В переходный период прежняя политическая система ослабевает прежде всего из-за дисфункционального характера старых институтов, не обеспечивающих адекватную социализацию, рекрутирование и эффективную пропаганду.
И в завершающем третьем блоке, «уровне управления» (policy functions), решаются уже последние в данном цикле задачи, связанные с управлением коллективными ресурсами общества: 1) их «добыванием» (или освоением), как это происходит со сбором налогов в стране; 2) их структурным регулированием (переброской из одних социальных сфер и отраслей экономики в другие), и наконец, 3) их распределением (раздачей социальных пособий и пенсий, организацией экономических мероприятий и т. д.). Далее, через обратную связь «цикл» замыкается, как и в модели Д. Истона, поскольку результаты деятельности «блока управления», регулирования общественных ресурсов должны каким-то образом изменить социальную среду, что в итоге усилит или ослабит устойчивость управляющей, то есть политической, системы. При всем размахе и законченности теоретической модели Г. Алмонда она также была подвергнута критике за этноцентризм и статичность, поскольку по сути дела неплохо демонстрировала лишь стабильную работу американской политической системы в послевоенные годы, походя на некий «круговорот воды в природе», циклический механизм.
Интересно, что данная концепция политического «круговорота», циклического функционирования политической системы была особенно распространена в США и Европе именно в 1950—60-е годы, и как это на первый взгляд не парадоксально, не менее популярна в 1970 — первой половине 80-х годов в СССР12. В чем же причина странной популярности древней как мир идеи политического развития по кругу, «круговорота» как циклического функционирования? В 50-е годы в США и Европе послевоенное социально-экономическое развитие и функционирование западных режимов характеризовалось определенной степенью устойчивости и стабильности. Некоторая либерализация тоталитарных, автократических режимов в СССР и Восточной Европе в 60—70-е годы также давала известное основание и даже оптимизм рассматривать функционирование социалистической политической системы и советской модели как нечто вроде «вечного движения». Но уже в конце 1960-х и особенно в первой половине 70-х годов даже сами «отцы-основатели» общесистемной и функциональной теорий политической системы начинают ревизию некоторых ее оснований под влиянием развернувшихся в третьем мире бурных процессов политического развития. Например, Г. Алмонд предлагает соединить функциональную политическую теорию с динамическим подходом «развития» (developmental approach), перенося тем самым акценты с выживания и воспроизводства политической системы на ее трансформацию и изменение.
Информационнокибернетическая модель К. Дойча
Завершающей фигурой в ряду «отцов-основателей» теории политической системы стоит бывший Президент Международной и Американской ассоциаций политических наук К. Дойч, в 1950—70-е годы разрабатывавший так называемую «информационно-кибернетическую модель»13. В начале данной главы мы упомянули функциональную аналогию Т. Гоббса, называющего «нервами государственного управления» политические коммуникации, соединяющие верховную власть суверена с исполнительными, судебными и прочими органами. Именно эту основополагающую идею использует К. Дойч в своем главном труде «Нервы управления: модели политической коммуникации и контроля» (1963), определяя политическую систему как сеть коммуникаций и информационных потоков. В рамках разработанного информационно-кибернетического подхода К. Дойчем предпринимается смелая попытка интерпретировать политическую жизнь сквозь призму кибернетического анализа и коммуникативных механизмов. Напоминая о том, что и латинское «gubernare» (от которого производным является английское «government»), и греческое «kubernan» (соответственно — английское «cybernetics») происходят от одной смысловой основы,
связанной с «искусством управления», а первоначально с мореходной навигацией, управлением кораблем. По мнению Дойча, правительство (как субъект государственного управления) мобилизует политическую систему путем регулирования информационных потоков и коммуникативных взаимодействий между системой и средой, а также отдельными блоками внутри самой системы.
К. Дойчем разрабатывается в «Нервах управления» очень сложная и эшелонированная модель функционирования политической системы как совокупности информационных потоков, построенная на принципе обратной связи. В сильно упрощенном варианте (отражающем лишь ее принципиальное устройство) она выглядит следующим образом (схема 6).
