Симона Элькелес
Цепная реакция
Идеальная химия — 3
Оригинальное название: Simone Elkeles «Chain Reaction» 2011
Симона Элькелес «Идеальная химия» 2011
Перевод: JennyMH, Albina1992, Xeqtr, Mantrik, Nymphadora, Kamila3012, MeRain, Parara99, Tori12, Monica, Nynaeve, NikitaM
Редакторы и оформители: Aileen, Marochka
Переведено специально для групп:
http://vk.com/e_books_vk и http://vk.com/youngadultfiction
Любое копирование без ссылки
на переводчиков, редакторов и группы
строго ЗАПРЕЩЕНО!
Пожалуйста, уважайте чужой труд!
Аннотация
Как и его братья, Луис Фуэнтес любит рисковать; неважно, карабкается ли он по горам, или мечтает о будущем астронавта, он всегда готов к новым приключениям.
Никки Круз живет по своим собственным правилам:
1) не верить парням, которые говорят «Я тебя люблю», потому что они врут, чтобы получить то, что хотят,
2) и никогда не встречаться с парнем, который живет в южной части Фейрфилд.
Но она встречает Луиса на свадьбе его брата Алекса, и, внезапно, ей хочется нарушить все свои правила.
Главной целью для Луиса становится заставить Никки дать ему шанс, но в то же время его начинает преследовать главарь банды, которая когда-то чуть не разрушила жизнь его брата.
Хватит ли тех чувств, которые Луис испытывает к Никки, чтобы помочь ему избежать вступления в темный и жестокий мир, что может оказаться его последним рискованным делом?
Симона Элькелес
Цепная реакция
Идеальная химия — 3
Глава 1
Луис
В том, чтобы быть самым младшим из трёх братьев, определённо есть свои преимущества. Я видел, как мои братья, учась в старшей школе, попадали в серьёзные неприятности. Все надеялись, что я не повторю их ошибок. Я получал только пятёрки, никогда не дрался и с одиннадцати лет знал, кем стану, когда вырасту. В моей семье я всегда был «хорошим мальчиком», тем, кто никогда не облажается.
Мои друзья знают, что я склонен к сумосбродности и бунтарству, но моя семья нет. Я ничего с этим не могу поделать, я Фуэнтес, и мятежность глубоко укоренилась в моих генах. Парень, которого видит моя семья снаружи это не обязательно то, что у меня внутри, и я намерен сохранить этот секрет. Я поклялся никогда не отклоняться от моей конечной цели — пойти в колледж и изучать аэронавтику, но, время от времени, я делаю что-то рискованное, и это подпитывает мою постоянную жажду адреналина.
Я и еще четверо моих друзей стоим у подножия скалы в Боулдер-Каньон. Джек Рейерсон принес снаряжение для скалолазания, но я не собираюсь надевать страховку. Я хватаю один из канатов и прикрепляю его к карабину на моем поясе, когда заберусь на вершину, я закреплю его там для остальной группы.
— Луис, лезть без страховки опасно, — ворчит Брук. — Но ты ведь знаешь это, так?
— Ага, — говорю я.
Я начинаю взбираться, выбирая свой путь к вершине скалы. Это не первое моё восхождение в одиночку в каньоне Болдер, плюс, я достаточно натренирован, чтобы понимать, что делаю. Это не значит, что риск отсутствует, это лишь значит, что он просчитан.
Я лезу всё выше, а Джейми Блумфилд кричит откуда-то снизу:
— Ты псих Луис! Ты же разобьешься, если свалишься!
— Хочу, чтобы все знали, — говорит Джек. — Я не буду нести ответственность за твои сломанные кости. Нужно было заставить тебя подписать отказ от претензий.
Джек сын юриста, поэтому у него есть дурацкая привычка оповещать нас, что он не несёт ответственности практически за всё, что мы делаем.
Я не говорю им, что восхождение без страховки наполняет мое тело адреналином. На самом деле, это даже заставляет меня хотеть сделать что-то посерьезнее и более рискованное. В Вейле на зимних каникулах в прошлом году Джейми назвала меня искателем острых ощущений, после того как я спустился на сноуборде вниз по склону, отмеченному черным алмазом. Я не сказал ей, что получал те же ощущения, когда зажимался с девушкой, которую встретил в холле отеля той ночью. Интересно, попадает ли это в одну и ту же категорию?
Я уже на полпути к вершине, хватаюсь рукой за выступ повыше, ногу ставлю в небольшую расщелину. Здесь достаточно высоко, и когда я смотрю вниз, понимаю, что может произойти, если я потеряю хватку.
— Не смотри вниз! — говорит Джек в панике. — У тебя закружится голова, и ты упадешь.
— И умрешь! — добавляет Джейми.
Dios mío[1]. Моим друзьям явно нужно остыть. Они белые и росли не в мексиканской семье среди пацанов, которые не знают жизни без риска. Даже несмотря на то, что я единственный из братьев Фуэнтес, кто достаточно умён, чтобы не рисковать, я чувствую себя по-настоящему живым, только когда делаю это. Вершина находится всего лишь в нескольких футах от меня. Я останавливаюсь и вглядываюсь в пейзаж с высоты птичьего полета.
Это чертовски восхитительно. Я жил в Иллинойсе, где все абсолютно плоское, за исключением небоскребов. Вид Колорадских гор заставляет меня ценить природу. Ветер дует в спину, солнце свет на небе, и я чувствую себя непобедимым.
Примерно в десяти футах от вершины протягиваю левую руку и хватаюсь за трещину в скале. Я почти у цели. Прощупываю скалу в поисках места, куда можно поставить ногу, и чувствую, как что-то острое вонзается в руку.
Вот чёрт. Это не хорошо.
Меня только что кто-то укусил.
Как можно быстрее, я переношу вес на обе ноги, инстинктивно отдёргиваю руку и смотрю на неё. На тыльной стороне ладони я замечаю две маленькие отметины, из которых идёт кровь.
— Луис, если ты не перестанешь чесать себя за яйца, мы и до заката не доберёмся до вершины! — кричит снизу Эли Мовитц.
— Ребята, я, конечно, не хотел бы сообщать вам эти новости, — кричу я вниз, в то время как надо мной высовывается змеиная голова, а затем снова забирается в укрытие, — но меня только что укусила змея.
Я не успел толком рассмотреть эту дрянь, так что понятия не имею, ядовитая она или нет. Я смотрю на друзей и тут же чувствую головокружение. Это в мои планы не входило. Моё сердце начинает колотиться, и я закрываю глаза, чтобы утихомирить пляску.
— Вот дерьмо, чувак! — кричит мне Эли, — Это была гремучая змея?
— Я не знаю.
— Как она выглядела? — выкрикивает Джейми, — На ней были полоски?
— Я видел только её голову и не собираюсь возвращаться назад, чтобы рассмотреть её, — говорю я ей, размышляя о том, следует ли мне спуститься или продолжить взбираться последние десять футов, но чуть в сторону.
У меня математический склад ума, поэтому я сразу же начинаю прикидывать свои шансы на благополучный исход. Я чувствую жуткое жжение в руке, но, к счастью, могу ей шевелить. Безусловно, если бы в моей руке было много яда, я прямо сейчас бы почувствовал онемение.
— Я знал, что Луиса нельзя было отпускать одного, — слышится снизу голос Джека, — Я знал это! Но меня как всегда никто не послушал, а теперь он торчит там, пока яд, вероятно, распространяется по его телу.
— Мать твою, Джек, лучше заткнись! — кричу я, — у змей нет грёбаных ног, и откуда я должен был знать, что за десять футов до вершины я встречусь с одной из этих тварей?!
— Как ты себя чувствуешь? Всё нормально? — спрашивает Брук.
— Меня просто укусила змея, Брук, — говорю я. Возможно, мне просто кажется, но я чувствую, что моя рука начинает неметь, — Конечно, я не чувствую себя нормально.
— Нам нужно найти лесовика с противоядием! — говорит Джек остальным. Но чтобы найти его, нужно ехать на машине. Ни у кого из нас нет водительских прав, поэтому нам крышка. Хотя на самом деле, я единственный, кто влип.
Со всеми этими разговорами о противоядии и гремучих змеях, я не могу сосредоточиться и теряю равновесие.
Моя нога соскальзывает. Неповрежденная ладонь начинает потеть и, внезапно, я теряю хватку. Я скольжу вниз по склону и слышу крики друзей, в то время как я пытаюсь нащупать опору. Но всё бесполезно.
Всё, о чем я могу думать перед тем как упасть, это то, что я еще не готов умереть.
Глава 2
Никки
— Я люблю тебя, Марко.
Я сказала это. Но не могла смотреть в глубокие темные глаза моего парня, пока слова слетали с моих губ, потому что не была в этот момент до конца честна с ним. Мне показалось, что начать разговор с «я тебя люблю» будет проще, чем с «возможно, я беременна». Было подло говорить ему эти слова и не смотреть в глаза, но эти три слова должны стать началом. Я чувствую себя такой уязвимой, как никогда раньше.
Уязвимость это плохо.
Я медленно выдыхаю и собираю все свое мужество, чтобы взглянуть на парня, с кем я встречаюсь уже год. Мы потеряли девственность месяц назад друг с другом, когда его родители уезжали в Мексику навестить бабушку. Я не могу даже думать об этом сейчас, так как сосредоточена на нем.
Ладно, я сказала, что люблю тебя. Теперь твоя очередь говорить это, как тогда, когда ты прошептал мне это на ухо в первый раз, когда мы занимались любовью. Потом я скажу тебе, что у меня задержка, и я волнуюсь. А ты ответишь, что все будет хорошо, и мы справимся с этим вместе.
Он улыбается. Ну, или что-то вроде. Уголки его рта ползут вверх, как будто его что-то забавляет. Но мне не до шуток. Я пришла, чтобы заручиться его привязанностью и поддержкой — характеристиками, которые помогут мне поделиться своим секретом. Я смотрю на озеро Мичиган, жалея, что мы снаружи и надеясь, что никто из нашей школы не объявится здесь откуда ни возьмись. Я обхватываю себя руками. В Иллинойсе все еще прохладно и ветер с озера заставляет меня дрожать. Или, может быть, это мои нервы.
— Тебе не обязательно отвечать мне тем же, — говорю я, чтобы заполнить молчание, но это полная ложь. Я ожидаю от Марко этих же слов. Мне не хочется слышать их только в особых случая, или когда мы занимаемся любовью.
В первый раз он сказал это в сентябре после танцев, когда мы возвращались домой. Затем на Новый год, И День Святого Валентина. И мой день рождения. Множество ночей я пролежала в постели, думая о том, что наша любовь продлится вечно.
У нас немного друзей, потому что мы живем по разные стороны Фэйрфилд, но это никогда не имело значения. У нас все работало. После школы мы обычно шли в мой дом и просто… были друг с другом.
И теперь у нас, возможно, быть будет ребенок. Как он воспримет эти новости?
Сегодня последний день учебного года перед летними каникулами. Марко предложил пойти на пляж после школы, когда я сказала, что нам необходимо поговорить. На самом деле, это имеет смысл. Пляж — наше особенное место.
Наш первый поцелуй был на пляже прошлым летом. Он попросил меня стать его девушкой там на вторую неделю после начала учебного года. Мы делали снежных ангелов на этом же пляже в январе, когда выпал снег. Мы приезжали сюда, чтобы делиться своими тайнами, однажды он рассказал мне, где члены банды прятали оружие, чтобы полиция не поймала их. Марко всегда знал ребят, которые имеют с этим дело.
Он отходит от меня, и я сразу чувствую мурашки на коже, как будто мое тело знает, что тут происходит что-то еще помимо ветра, дующего с озера. Он запускает пальцы в волосы. Потом вздыхает. Дважды.
— Думаю, мы должны встречаться с другими людьми, — бормочет он.
Я склоняю голову в сторону. Очевидно, я не так его поняла.
Есть несколько фраз, которые девушка ожидает услышать, после признания в любви своему парню. Я могу взять их из головы прямо сейчас, но не думаю, что «встречаться с другими» это одна из них.
Я поражена. И не могу унять дрожь, когда думаю о беременности без него, улыбке и словах «все будет хорошо».
— П-п-почему?
— Ты всегда говорила, что никогда не будешь встречаться с членом банды, и я собираюсь вступить.
— Конечно, я не буду встречаться с членом банды, — выпаливаю я. — Всего два дня назад ты говорил мне, что никогда не вступишь в банду, Марко. Это было прямо перед тем, как мы занимались любовью. Помнишь?
Он вздрагивает.
— Я сказал много вещей, которые не следовало бы говорить. И не мола бы ты, пожалуйста, не называть это занятием любовью... когда ты так говоришь, я чувствую себя дерьмом.
— А как мне это называть?
— Секс.
— Просто секс, да?
Он закатывает глаза, и я клянусь, что мой желудок дергается в ответ.
— Видишь, ты снова это делаешь — намеренно заставляешь меня чувствовать себя дерьмом.
— Я не специально это делаю.
Он открывает рот чтобы что-то сказать, но не найдя слов, закрывает его. Я смотрю на его лицо в надежде, что он скажет: «Это просто шутка! Конечно, я буду с тобой, а не с Кровавыми Латино», но он этого не делает. Я чувствую так, как будто мое сердце разрывают на куски.
— Мы просто... разные.
— Нет, неправда. Мы идеально подходим друг другу. Мы ходим в одну школы, нам хорошо вместе... ты и я мексиканцы.
Он смеется.
— Ты и слова на испанском не знаешь, Никки. Мои родители и друзья обсуждают тебя, когда ты находишься рядом в комнате, а ты и бровью не ведешь. Ты не настоящая мексиканка.
Он что, издевается надо мной?
Мои родители родились в Мексике, как и остальные наши предки. Никто и ни за что не перепутал бы их с кем-то еще. Испанский их родной язык. Родители переехали в Соединенные Штаты после свадьбы. После этого, отец пошел в медицинскую школу и обустроился в Чикаго.
— Банда не делает тебя еще большим мексиканцем, Марко. Не ставь банду превыше наших отношений.
Он поднимает песок носком ботинка.
— No hablas pinche español[2].
— Я не понимаю, что ты говоришь. Можешь перевести, пожалуйста?
Он поднимает руки в отчаянии.
— Вот об этом я говорю. И если быть честным, я уже зависаю с Кровавыми некоторое время.
Как он может говорить такое? Я кладу руки на живот в слабой попытке защитить ребенка, который, возможно, растет внутри меня. Не могу сдержать слез, наворачивающихся на глаза. Знаю, что выгляжу отчаянной и жалкой, когда струйки слез бегут по моим щекам. Все, что у нас было с Марко, рассыпается прямо перед глазами. Я чувствую себя такой одинокой, как никогда в жизни.
— Я не могу в это поверить, — говорю я почти шепотом.
Может рассказать ему мой секрет. Возможно, это заставит его передумать, зная, что у нас может появиться ребенок. Но если я не беременна, то просто оттягиваю неизбежное?
— Я просто не хочу, чтобы ты постоянно пилила меня из-за Кровавых, — выпаливает он. — Все мои друзья уже присоединились.
Я смотрю на свои ногти. Прошлой ночью накрасила их и сделала дизайн в виде сердца на каждом ногте. На больших пальцах, внутри сердец, поставила инициалы МД — Марко Дельгадо. Думала, что он будет польщен. Очевидно, я сбрендила. Я быстро скрываю пальцы в кулаках.
— Мне очень жаль, — говорит он, потирая мое плечо, как родитель, утешающий ребенка. — Не плачь. Мы можем, ты знаешь, быть друзьями... друзьями с привилегиями, даже.
— Я не хочу быть другом с привилегиями, Марко. Я хочу быть твоей девушкой.
Все содержимое моего обеда грозится выйти наружу.
Что такого дает ему банда, чего не могу дать я? Он молчит и снова пинает песок ногами.
Мои руки безвольно опускаются, когда осознаю, что не в силах это исправить. Он смотрит на меня по-другому, как будто я просто одна из девчонок в школе, а не девушка его мечты или будущая мать его детей.
Он вытаскивает мобильный из кармана и смотрит на время.
— Эм... сегодня вечером....
— Вечеринка в честь конца учебного года в Мэлнатти? — это «официально неофициальная» пицца пати для студентов Фейрфилд. Они установили большую палатку, на улице у их ресторана, с ди-джейем и кучей пиццы. После этого, большинство студентов останутся тусоваться на футбольном поле Фейрфилда, пока не приедет полиция ни не разгонит всех.
— Да, — говорит он. — Так что, если знаешь кого, кто заинтересован, дай мне знать.
— Ты продаешь наркотики? — я спрашиваю его.
Он пожимает плечами.
— Это деньги.
— Это грязные деньги, Марко. И незаконные. Не делай этого. Тебя могут арестовать и посадить в тюрьму.
— Я не нуждаюсь в гребаной лекции от тебя.
Он снова проверяет свой телефон. Он ждет звонка или сообщение от кого-то? Я чувствую, что я уже потеряла все, что когда-либо было между нами.
Слезы тихо бегут по моим щекам — явный признак того, что я совершенно, определенно не в порядке, но его это, кажется, не заботит. Я с силой вытираю их и проклинаю себя за слабость. Мне по силам справится с этим. Я — независимая девушка, которая и без парня выяснит, как поступить. Очевидно, это моя проблема, и только моя. Если я беременна, то он поймет это, когда увидит мой живот, раздувшийся слово воздушный шар. Он поймет, что это его ребенок. Если он захочет признать нас и впустить в свою жизнь, тогда и поговорим.
Я смотрю на Марко и слегка улыбаюсь.
— Я не хочу контролировать тебя. Никогда не хотела быть той, которая удерживала бы тебя.
— Но ты так и делала... и до сих пор продолжаешь делать. Я так больше не могу!
Думаю, на самом деле, я зависима. У нас были отношения, и мне это нравилось. Не могу поверить в то, что больше не нужна ему. Это просто бессмысленно.
Ему приходит сообщение, но я не вижу от кого. Он что-то отвечает.
— Сможешь сама добраться до дома? — спрашивает он. Его пальцы двигаются быстро и яростно, печатая сообщение в телефоне.
— Я думаю, да.
— Круто. — Он наклоняется и целует меня в щеку. — Мои друзья думали, что ты придешь в бешенство. Ударишь меня или что-то в этом роде.
А это неплохая идея. Но нет, я не смогу его ударить. Прежде чем я успеваю открыть рот и попросить его вернуться ко мне, потеряв при этом всякое достоинство, он разворачивается, чтобы уйти. И он уходит. С глаз долой, но определенно не из сердца.
Он променял меня на банду.
Мое дыхание становится прерывистым. Я смотрю на озеро, испытывая желание окунуться в него, и притвориться будто бы ничего не было. Отчаяние накрывает меня, как волны берег, и я начинаю неудержимо трястись. Мои колени опускаются на песок, и горячие слезы вновь текут из глаз. На этот раз даю им волю. Я кричу и плачу, когда вспоминаю каждый момент, что мы провели с Марко и молюсь, чтобы это была обычная задержка, а не беременность.
Забеременеть в пятнадцать лет не входило в мои планы.
