Мусульмане Дигории в XIX веке

Чтобы преградить распространение ислама среди осетин-христиан, в 40-х годах XIX века царская администрация решила отделить осетин-мусульман от осетин-христиан и создать для них обособленные по конфессиональному принципу селения. По мнению российских администраторов, для этого существовали серьезные причины. Необходимо было ослабить позиции дигорских владельцев-баделят и попытаться установить больший контроль над Дигорией через принявших православие осетин.

Современный осетинский исследователь-этнограф В. Дзуцев на основе проведенных исследований пришел к выводу, что к середине XIX века «феодальная верхушка общества Северной Осетии относилась, главным образом, к мусульманскому вероисповеданию».333 Митрополит Ставропольский и Бакинский Гедеон в своей фундаментальной работе «История христианства на Северном Кавказе до и после присоединения его к России» также делает заключение, что в ряде мест горной Осетии «сила фанатического ислама давала себя чувствовать... постоянно».334

«Отделение христиан от мусульман» проходило по всей Осетии. В плоскостной Тагаурии по конфессиональному признаку было образовано семь аулов. Три из них — мусульманские (Заманкул, Зильга, Эльхотово) и четыре — христианские (Дарг-Кох, Батакоюрт, Владикавказский, Хумалаг). Куртатинцев-мусульман разместили в селении Ногкау, а христиан — в селении Кадгарон.335

Отбор мусульманского населения в равнинных дигорских селах Дур-Дур, Кора-Урсдон, Кусхомайхуа и др. начал проводиться в начале 1850-х годов. Русские власти разделили Дигорское ущелье на мусульманскую и христианскую «зоны». Выше в горах были поселены мусульмане, объединившиеся вокруг аула Вольно-Магометановский (с 1936 года — селение Чикола), на равнине, в пределах аула Вольно-Христиановский (ныне — селение Дигора) поселили православных. Это разделение было осуществлено в 1852 г.336 При распределении земель лучшие земли отводились тем, кто принимал православие. В результате ускоренной миссионерской деятельности только за один месяц 1858 года в Дигории, благодаря содействию окружного военного начальства, было окрещено свыше 1000 человек.337

Однако не так-то просто было изменить складывавшийся на протяжении веков традиционный уклад дигорского общества. Живя рядом с Большой Кабардой, дигорцы вынуждены были уметь ладить с кабардинцами. Время от времени полагалось одаривать кабардинских князей, чтобы их гнев не вылился на тех, кто не почитает князя. Разбросанные небольшими общинами по ущельям, дигорцы не могли нарушать правил, навязываемых более сильным соседом. Дигорские баделята, в основе своей мусульмане, выступали на стороне кабардинских князей и в силу приверженности исламу, и с тем, чтобы еще более упрочить свое положение среди дигорцев. Именно кабардинская аристократия назначала преданных им баделят для административного управления в Дигории в качестве старшин, сборщиков податей и т.п.

Попытки развивать сословную организацию по типу кабардинской тяжело воспринимались многими дигорцами. Нередко насаждение порядков извне приводило к кровавым столкновениям. До разделения на христианский и мусульманский отделы, вся плоскостная Дигория находилась в подчинении кабардинского князя Кайтукина. Довольно часты здесь были столкновения с кровопролитием: дигорцы нижних сословий не признавали требований высших сословий об уплате дани в той или иной форме. И кабардинцы, и дигорцы надолго запомнили случай 1808 года, когда в дигорское село Масукау явился князь Кайтукин с двенадцатью наездниками, требующими от дигорцев выплаты дани. Вызванные представители села обещали дать ответ, предварительно посоветовавшись с односельчанами. В это время гостям подали угощение, служившее одновременно и ответом, и вызовом сельчан: на обед кабардинцам они зарезали осла. В результате произошло столкновение, в котором дигорец Мачи Сеоев убил князя Кайтукина. Кабардинцы бежали, но при этом захватили в отместку мальчика из рода Сеоевых, которого впоследствии казнили.338

И кабардинские князья, и баделята стремились к более широкой исламизации населения. Для проповеди среди дигорцев из Кабарды специально приезжали муллы. Подневольные дигорские сословия (кумияки и кассаки), пытающиеся найти духовную опору в христианстве, преследовались князьями. Еще во второй половине XVIII века христианское общество селения Стур-Дигора направило письмо экзарху Грузии, в котором говорилось: «Мы находимся среди волков-магометан. Они, почитая свое сословие выше нашего, угнетают нас, христиан, и свои силы простирают до того, что угрозами приводят христиан в магометанство».339

Русские власти обратили внимание на это конфессиональное противоречие уже в период своего закрепления в Грузии: в 1800 году было принято решение о поддержке православных единоверцев-осетин. В этом году в дигорском селении Карджаево русскими была построена первая христианская церковь, и к ней определен штат из священника и причетника. Однако мусульмане-дигорцы и кабардинцы напали на церковь, разграбили ее, а священника прогнали. После того, как по приказу императора Павла I за этот поступок кабардинцы и баделята подверглись карательной экспедиции, христиане-дигорцы поняли, что им теперь будет сложно находиться в родных местах, обратились с просьбой о переселении на плоскость под защиту русского правительства. Им было предложено выехать в Моздокский район, ближе к Моздоку — центру распространения христианства среди осетин.340

Впоследствии эти дигорцы с незначительным числом дигорцев-мусульман вошли в состав Горского полка, созданного в 1825 году (с 1871 года — Горско-Моздокский полк). Они участвовали в многочисленных сражениях во время Кавказских войн и в заграничных кампаниях: в 1829 года в Турецкой кампании; в 1832, 1837, 1841 и 1859 годах — в ряде экспедиций против Шамиля. В1877–1878 годах в составе Горско-Моздокского полка дигорцы участвовали в войне с турками.341

Стоявший у истоков становления советской исторической науки в Осетии профессор Б.В. Скитский так характеризовал политику христианизации осетин, проводимой царской Россией: «Чтобы обессилить автономистические стремления мусульманской знати, чтобы подрезать социальные основы ее силы, русское правительство демагогически заигрывало с черным народом, главным образом с христианской ее частью. Прикрываясь соображениями поддержки христиан против стеснений, идущих от баделят-мусульман, русская власть шла навстречу классовому пожеланию «подвластных» отделиться от баделят».342

Для баделят ислам стал символом борьбы за власть и свои позиции в обществе. Многие из них выражали солидарность идеям имама Шамиля в борьбе против России. В 1856 году во время открытия православной церкви в дигорском ауле Галиат, ротмистр Г. Абисалов выступил с антироссийской речью перед собравшимися горцами. Основным лейтмотивом звучало: «Ожидали ли мы, что русские будут разгуливать по нашим владениям?» Шестью годами ранее, в 1850 году, во время прибытия в аул Махческ православного священника, подпоручик Хаджи Кургок Абисалов не позволил ему выйти из сакли; Абисалов призвал муллу и приказал ему произнести проповедь вместо священника.343

Борьба российских военных и чиновников против усиления позиций ислама в Осетии после завершения Кавказской войны привела к ущемлению высших сословий, исповедывающих эту религию. В конце XIX века баделята испытывали трудности при получении паспортов. По этому поводу в 1899 году газета «Петербургские ведомости» писала, что администрация Терской области «систематически третирует представителей благородных сословий как самозванцев, и даже лишает их возможности воспользоваться теми правами, которые независимо от окончательного разрешения сословного вопроса уже получили законодательную санкцию».344

Естественно, что высшие сословия Дигории были недовольны сложившимся положением. Жители Вольно-Магометановского неоднократно жаловались администрации на то, что им достались земли, непригодные для земледелия. В связи с этим они обращались к царской власти разрешить им выехать на постоянное место жительства либо в плодородные районы Северного Кавказа, либо в Турцию.