Юридическое лицо в отличие от человека является не порождением природы, а плодом юридической мысли. Оно появляется в результате объединения людей, т.к. «инстинкт общежительства и необходимость достигать совокупными усилиями общие цели заставляет людей соединяться в союзы, которые для установления правильной терминологии, вернее назвать соединства, так как с понятием о союзе связывается представление об известных только формах соединения людей, а не обо всех соединениях вообще»[295]. При этом «гражданско-правовые соединения лиц для совместной деятельности могут иметь различные цели и различный характер, вследствие чего для гражданского права возникает нелегкая задача найти для всего этого многообразия подходящие формы»[296].
Объединения людей еще в древнем Риме признавали в отдельных случаях носителями имущественных прав, приравнивая их к человеку. Однако, отмечая бесспорную заслугу римлян в появлении второго вида лиц, исследователи римского гражданского права подчеркивают, что римляне не разработали понятия юридического лица[297]. В работах римских юристов не было даже такого термина[298]. «Другого разряда лиц, как субъектов частного права, наряду с физическими лицами, т.е. с людьми, римская научно-юридическая систематика не знала» – делает вывод Н.С.Суворов[299].
Решающий шаг в становлении понятия юридического лица, по мнению В.Ельяшевича, сделан специалистами в области канонического права, которые, руководствуясь идеями Всеобщей церкви, обосновывали отсутствие всяких прав членов корпорации на имущество. Каноники утверждали, что корпорация есть нечто, отличающее ее от ее членов и обозначили ее persona[300] [1]. Иннокентию IV приписывают, что еще в 1245 г. он заявил: корпорация существует лишь в человеческом воображении, это нереальное существо, придуманная разумом и не наделенная телом, а потому не обладающая волей. Это послужило основанием для признания его основоположником теории фикции юридического лица[301]. Впервые наряду с понятием индивид, которым обозначался человек, появилось другое – персона[302].
Объективными предпосылками для развития теории юридического лица явились изменения экономических отношений. Со сменой феодальных отношений капиталистическими, когда на смену натурального приходит товарное хозяйство, появляется необходимость, с одной стороны, в концентрации капитала, с другой – в свободных товаровладельцах, которые призваны обмениваться товарами на рынке. Эти функции выполняют юридические лица, что и объясняет их широкое распространение. Кроме того, эта правовая форма позволяет собственникам капитала, во-первых, минимизировать риски, т.к. при создании юридического лица рискуют лишь вложенным в него имуществом, во-вторых, диверсифицировать риски, т.к. закон не запрещает участие в нескольких юридических лицах.
Говоря словами В.Б.Ельяшевича «юридическая конструкция, которая была для римлян лишь техническим средством, позволяющая открыть объединениям субъектов возможность участвовать в гражданском обороте, трансформировалась в современной теории в новые субъекты…»[303].
Современная трактовка юридического лица является результатом длительного развития учения о юридических лицах. Сам этот термин стал популярным с 18 века, когда он появился в Гражданском уложении Германии 1896 г. Однако он известен не всем национальным системам права. Юридические лица иначе еще назывались и называются моральными, мистическими, фиктивными, фингированными и т.д[304]. Фактически с этого же времени начались и продолжаются дискуссии о сущности юридического лица. Наиболее распространенными фактически являются две теории – (1) теория реального субъекта и (2) теория фикции. Сторонники первой признают юридическое лицо реальным субъектом права, в то время как сторонники второй считают, что юридического лица реально не существует, это юридическая фикция, которая появилась в связи с развитием торгового оборота. Третьи видят суть юридического лица в коллективном имуществе. Существует свыше 100 теорий юридического лица[305].
Вся история возникновения и развития теории юридического лица, подтверждает, что «категория юридического лица является гражданско-правовой, созданной для удовлетворения определенных реальных потребностей имущественного (гражданского) оборота…»[306]. В то же время, как показывает практика, значение юридических лиц преувеличивается, на что неоднократно указывалось в разное время и разными исследователями. Еще Д.И.Мейер отмечал, что «понятие о юридической личности чрезвычайно щедро используется в юридическом быту, без особой в том потребности. Если юридические лица составляют в юридическом быту явление исключительное, то не следует размножать их искусственно»[307]. Сказанное не потеряло своей актуальности и в наше время. В действующем законодательстве юридическими лицами признаются органы публичной власти, а иногда и их территориальные структурные подразделения. В.В.Хахулин, например, обращает внимание на гиперболизацию значения юридического лица[308].
Если посмотреть на введенное в ГК Украины (ст.81) деление юридических лиц с точки зрения обозначенных теорий, то нетрудно заметить, что фактически будет разной оценка этого деления в зависимости от того, сторонником какой теории юридического лица является исследователь. Только признанием юридического лица реально существующим субъектом в социальной жизни можно объяснить выделение в ст.81 ГКУ двух их видов – юридических лиц частного права и юридических лиц публичного права.
Категория «правосубъектность» прочно вошла в научный оборот, хотя законодатель не оперирует ею. Само это понятие является дискуссионным с начала ХIХ века[309]. Спорят и о природе этого явления – является ли правосубъектность порождением закона или это естественное право субъекта. Понимание С.С.Алексеевым правосубъектности как признаваемого правопорядком юридического качества лица, как абстрактной возможности быть субъектом права[310] воспринято как в общей теории права, так и в теории гражданского права[311]. А юридическое свойство, качество не возникает само по себе. По справедливому утверждению Г.Ф.Шершеневича это качество не составляет «естественного свойства человека, а есть создание объективного права»[312]. «Не природа, не общество, а только государство в действительности определяет, кто и при каких условиях может быть субъектом права, а, следовательно, и участником правоотношений, какими качествами он должен обладать. Только законом может устанавливаться и признаваться то особое юридическое качество, или свойство, которое позволяет лицу или организации стать субъектом права. Это качество или свойство называется правосубъектностью»[313]. В полной мере сказанное относится также к правоспособности и дееспособности, которые являются элементами правосубъектности физических и юридических лиц.
В науке существует и другое понимание происхождения правоспособности. Например, З.В.Ромовская правоспособность человека с позитивным правом не связывает. По ее мнению это «специфічна невід’ємна властивість людини, з якою вона вступає у світ в момент народження і яка забезпечуватиме її природне право на життя», «вона є природною здатністю людини мати загальні права і обов’язки»[314]. Именно последнее понятие было предложено включить в ГК Украины. Возможно, такое понимание можно объяснить формулировкой положения ст.6 Всеобщей декларации прав человека: «каждый человек имеет право на признание его правосубъектности»[315]. Хотя в литературе и отмечается, что «Все більше сучасних українських учених схиляються до думки, яка панує в західній цивілістиці, про те, що правоздатність – це природна властивість кожної людини»[316], такое понимание правоспособности не было воспринято, слово «природною» было исключено из формулировки[317]. Попытка в законодательстве предусмотреть, что качество субъекта человек приобретает «естественным путем», что они «принадлежат каждому от рождения» по справедливому замечанию М.Н.Марченко «в практическом плане является не более чем весьма привлекательной, красивой декларацией»[318].
Отсутствует единство взглядов и на структурные элементы (составные части) правосубъектности. Одни отождествляют правосубъектность с правоспособностью, другие выделяют два ее элемента – правоспособность и дееспособность[319], третьи – три элемента – правоспособность, дееспособность и деликтоспособность[320]. Существует и точка зрения, что деликтоспособность является наряду со сделкоспособностью разновидностями дееспособности[321]. При этом фактически общепризнано, что для юридических лиц правоспособность и дееспособность возникает одновременно.
Преобладающей можно считать понимание правосубъектности как способности (возможности) быть субъектом гражданских правоотношений. Правосубъектность в литературе иногда называют праводееспособность, а ее элементами – правоспособность и дееспособность.
В ГК Украины закреплено определение правоспособности и дееспособности, которое преобладает в доктрине: правоспособность – это способность лица иметь права и обязанности (ст.25), а дееспособность – это способность своими действиями приобретать права и самостоятельно их осуществлять, а также способность своими действиями создавать гражданские обязанности, самостоятельно их исполнять и нести ответственность в случае их неисполнения (ст.30). Причем правоспособность обоснованно называется определяющей в правосубъектности[322], т.к. если лицо неправоспособно, оно не может быть дееспособным.
Все физические лица равны в способности иметь гражданские права и обязанности – предусмотрено в ч.1 ст.25 ГК Украины. Причем равенство правоспособности не зависит от вероисповедания, пола, образования, положения в обществе и т.д. И такое понимание правоспособности преобладает и в общей теории права, и в гражданском праве. Однако в литературе высказана и иная точка зрения. Так, З.В.Ромовская обращает внимание на то, что закон не признает за недееспособным или несовершеннолетним право на завещание, на представительство. Это послужило основанием для выделения возрастного и интеллектуального уровней правоспособности[323]. В ответ на это другие авторы справедливо возражают, что в таких случаях принцип равенства правоспособности не нарушает, т.к. такое положение распространяется на всю конкретную категорию лиц (например, несовершеннолетних) и никаких исключений из этого общего правила не устанавливается[324].
В вопросах правоспособности и дееспособности юридических лиц в ГК Украины введено целый ряд отличных от существовавших ранее положений. В отличие от ГК УССР, закреплявшем специальную (целевую) правоспособность юридического лица (ст.27), ГК Украины признал общую правоспособность юридического лица. Она установлена в ч.1 ст.91 ГК Украины: юридическое лицо способно иметь такие же гражданские права и обязанности (гражданскую правоспособность), как и физические лица, кроме тех, которые по своей природе могут принадлежать лишь человеку. Тем самым расширен объем правоспособности любого из субъектов, который обладает свойствами юридического лица. Причем это общее правило и оно распространяется на все виды юридических лиц вне зависимости от цели их создания. Не вдаваясь в анализ экономической оправданности и практической целесообразности такого законодательного решения, можно констатировать, что общая (универсальная) правоспособность признается не только за организациями, созданными с целью осуществления предпринимательской деятельности – предпринимательскими организациями, но и за непредпринимательскими организациями. Причина такого подхода явствует из сказанного одним из разработчиков проекта действующего ГК Украины А С.Довгертом: «для закрепления универсальной правоспособности законодатель использовал формулу, которая появилась сто лет назад в швейцарском Гражданском кодексе»[325]. В определенной мере можно признать, что такой подход законодателя соответствует общей тенденции. Она виделась в расширении объема правоспособности уже с конца XIX в.[326].
Обращает на себя внимание, что норма ч.1 ст.91 ГК Украины не является отсылочной. И потому по идее должен следовать вывод, что все субъекты частного права наделяются общей правоспособностью. Если строго следовать положениям ГК Украины, закрепившего единственное основание выделения юридических лиц частного права – порядок создания (ч.2 ст.81 ГК), то к юридическим лицам частного права должны быть отнесены, например, политические партии, и профсоюзные организации, благотворительные и другие непредпринимательские организации. В то же время если посмотреть на законодательные акты, определяющие их правовой статус, то нетрудно заметить, что в них, в отличие от ч.1 ст.91 ГК Украины, закреплена не общая, а специальная правоспособность (ст.2 Закона Украины «О профессиональных союзах, их правах и гарантиях деятельности», ст.ст.11,21,39 Закона Украины «Об общественных объединениях»). Налицо конкуренция норм между общей нормой ч.1 ст.91 ГК Украины и указанными специальными нормами. В таком случае последними следует руководствоваться при определении вида правоспособности указанных организаций. Значит, правоспособность профсоюзных организаций, общественных объединений является специальной. Такой вывод для юриста является очевидным, однако вряд ли он будет очевидным для неюриста. Исключить возможность введения в заблуждение в отношении общей правоспособности всех юридических лиц можно было бы, по крайней мере, сформулировав норму ч.1 ст.91 ГК Украины в качестве отсылочной.
Фактически только предпринимательские организации обладают общей правоспособностью (проблема – можно ли уменьшить, сузить этот законом предусмотренный объем правоспособности, например, положениями устава). Однако из этого общего правила есть исключения и закон может устанавливать специальную правоспособность предпринимательских организаций на отдельных рынках. Так, например, не вызывает сомнения в признании специальной правоспособности у банков, страховых компаний, других финансовых учреждений[327]. Таким образом, исключением из общего правила об общей правоспособности юридических лиц являются, во-первых, предпринимательские организации, осуществляющие исключительные виды деятельности и обладающие исключительной правосубъектностью, во-вторых, непредпринимательские организации в силу прямого указания специальных норм.
Признание общей правоспособности за предпринимательскими организациями в качестве общего правила являлось необходимым условием их функционирования в условиях рыночной экономики, т.к. позволяет диверсифицировать риски путем направления финансов из одной сферы экономики в другую. Однако нет объективной необходимости в этом для непредпринимательских организаций. И, конечно, И.Кучеренко не без основания отмечает в качестве недостатка отказ от специальной правоспособности юридических лиц, которая определялась целью их деятельности, т.к. это не соответствует правовой природе юридического лица, создаваемого всегда с определенной целью[328].
Возникает вопрос и о единстве, согласованности законодательного подхода при определении качественной характеристики предпринимательских организаций в ГК Украины и ХК Украины. В ХК Украины (ст.63) в перечне субъектов хозяйствования наряду с предусмотренными в ГК Украины предпринимательскими организациями (хозяйственные общества и производственные кооперативы) имеются и непредусмотренные. К последним можно отнести государственные и коммунальные предприятия (ст.ст.73-74, 78 ХК), которые оказались за пределами ГК Украины. Элементы их правосубъектности определены нормами ХК Украины, однако отсутствуют нормы, посвященные их правоспособности и дееспособности. ХК Украины вообще не оперирует этими категориями. В нем применяется термин «хозяйственная компетенция». ХК Украины требует отражать в учредительных документах всех хозяйственных организаций сведения о предмете и цели деятельности (ч.2 ст.57 ХК). Продублировано такое требование и для учредительных документов предпринимательских обществ (ч.2 ст.82, ч.2 ст.57 ХК), а также в Законе Украины «О государственной регистрации» (ст.24). Причем учредительные документы, в т.ч. и устав, включено в перечень обязательных документов, которые должны подаваться при государственной регистрации юридического лица, а нарушение требований к их содержанию признано основанием для отказа в государственной регистрации (ч.9 ст.82 ХК). Однако подобные сведения отсутствуют в ГК Украины (ст. ст.88, 120, 134,143 ГК). В то же время известно, что именно через цели и предмет деятельности закреплялась специальная правоспособность юридического лица, в т.ч. и созданного с целью осуществления предпринимательской деятельности. Из указанных положений ХК Украины делается вывод о специальной правоспособностью хозяйственные организации[329]. Вряд ли такое понимание является обоснованным и в первую очередь потому, что ХК Украины вообще не оперирует этим понятием.
В отличие от ГК Украины, характеризующих субъектов через правоспособность и дееспособность, ХК Украины оперирует термином «хозяйственная компетенция», которая определяется как совокупность прав и обязанностей субъекта хозяйствования (ч.1 ст.55 ХК). Целесообразность допущенных отличий в подходах законодателя при определении одного и того же – юридической характеристики (юридического качества) субъекта достаточно сомнительна, хоть и может быть объяснена отличиями в отношении качественной характеристики субъекта права в гражданско-правовой и хозяйственно-правовой доктрине[330]. Как отметил В.С.Щербина: «Якщо в цивільному законодавстві і цивільному праві «канонічними» є категорії право- і дієздатності, що в своєму поєднанні утворюють «правосуб’єктність», то в господарському законодавстві і господарському праві України вживається термін «господарська компетенція»[331]. Именно через хозяйственную компетенцию выражается категория «правосубъектность» в науке хозяйственного права, которая традиционно раскрывается «в теории через «праводееспособность»[332]. С ней в хозяйственно-правовой доктрине связывается признание лица субъектом хозяйственного права, как в правоотношениях горизонтального, так и вертикального типа. Она признается обобщающей качественной характеристикой прав и обязанностей субъекта.
Изложенное свидетельствует о необходимости согласования положений ГК и ХК Украины в отношении содержания учредительных документов. Если целью – осуществление предпринимательской деятельности – определяется вид хозяйственной организации как предпринимательской, а у непредпринимательских организаций цель отлична, то вызывает сомнение обоснованность требования о включении в учредительные документы предпринимательских организаций предмета деятельности, который фактически на практике раскрывается через направления осуществляемой деятельности.
Дееспособность юридическое лицо осуществляет через свои органы, приобретая в результате действий своих органов субъективные права и обязанности. Органыюридического лица являются его составной частью, а не его представителями. И потому они не действуют от его имени – как при представительстве. Неоднократно примененное в действующей редакции ст.92 ГК Украины (ч.ч.3 – 4) слово «представництво» способствует неправильному пониманию механизма приобретения субъективных прав и обязанностей юридическими лицами. Подталкивает оно и к неправильной юридической оценке действий (волеизъявлений) исполнительного органа юридического лица как представительства из закона[333]. В данном случае отсутствуют признаки правоотношений из представительства, для которого обязательно наличие двух отдельных субъектов права – представляемого и представителя. В действиях исполнительного органа нет представительства, т.к. орган является частью самого юридического лица, а не самостоятельным субъектом права, именно через исполнительный орган юридическое лицо осуществляет свое волеизъявление и приобретает субъективные права и обязанности. Известный советский цивилист Б.Б. Черепахин считал его волеобразующим и волеизъявляющим органом юридического лица, однако именно юридическое лицо «осуществляет свою сделкоспособность через свои органы…»[334].
