Г., августа 15 Уложение о наказаниях уголовных и исправительных

Введение

Систематизация российского законодательства, проведенная при Николае I, в области уголовного права пошла дальше, чем в других отраслях права, и завершилась изданием Уложения о наказаниях уголовных и исправительных.

Свод законов Российской империи, в котором уголовному праву посвящен преимущественно том XV, представлял собой новую форму действовавших ко времени его составления законов и имел силу лишь при условии соответствия статьям Полного собрания. Ссылки на ПСЗ не означали текстуального соответствия статей Свода законам, включенным в Полное собрание, — допускалась и новая редакция, и объединение нескольких законов в одну статью, и т. д., но при условии, что сохраняется прямая связь между Сводом и Полным собранием законов. Это требование существенно ограничивало стремление составителей Свода сделать его содержание более современным и четким.

Вопрос о юридической природе Свода законов не был решен с достаточной определенностью. В п. 4 императорского Манифеста от 31 января 1833 г. по поводу его издания сказано, что «Свод законов ничего не меняет в силе и действии их (законов. — Авт.), но приводит их только в однообразие и порядок»¹. Таким образом, предполагалось, что Свод законов действует на одинаковых началах с Полным собранием законов. Но в научных исследованиях и практической деятельности юристов Свод рассматривался как новый закон, имеющий силу лишь при условии соответствия его содержания нормам, включенным в Полное собрание законов, на которых он основан.

Многие историки-юристы полагали, что законы, вошедшие в Полное собрание, не потеряли своей силы. И. П. Загоскин, например, писал, что Соборное уложение «в качестве законодательства действующего напечатано во главе Полного собрания законов Российской империи; отсюда отдельными статьями своими... оно рассеяно по различным томам Свода законов»². То же писал и В. Н. Латкин: «Все это заставляет нас смотреть на Уложение как на один из памятников действующего права, имеющий до сих пор практическое значение»".

В томе XV Свода законов впервые были выделены общая и особенная части уголовного права, даны понятия преступления, форм вины, видов соучастия и многих других институтов. Свод законов содержал значительно более четкие формулировки, более точные определения по сравнению с ранее действовавшими законами, но преодолеть архаизм прежнего законодательства составители не смогли, поскольку вынуждены были формулировать положения Свода (и давать ссылки на статьи), исходя из содержания Полного собрания законов. Так, ст. 1 тома XV Свода законов, определявшая понятие преступления, содержала ссылки на законы 1720 и 1775 годов; ст. ст. 3—6 о формах вины имели ссылку на Артикул воинский Петра I, на Соборное уложение 1649 года (гл. X, ст. ст. 223, 225; гл. XXII, ст. ст. 18, 20). Многие институты уголовного права не получили достаточно четкого определения: не были решены вопросы о возрасте наступления уголовной ответственности, об обстоятельствах, устранявших наступление уголовной ответственности, и др.

Общая часть составляла первый раздел книги первой тома XV Свода законов — «О существе преступлений и разных родов казней и наказаний». В ней имелись главы «О существе преступлений и разных степенях виновности», «О разных родах казней и наказаний», «Об изъятии от телесного наказания по состоянию подсудимого», «О мере наказания по мере вины», «Об освобождении от наказания, отсрочке и отмене оного», «О последствиях наказаний и о гражданских взысканиях по преступлениям», «О пространстве действия уголовных законов».

Определяя систему преступлений, Свод законов поставил на первое место преступления против веры, на второе — преступления государственные, на третье — преступления «против правительства». Далее следовали преступления чиновников по службе; преступления против безопасности, жизни и прав общественного состояния лиц; преступления против уставов о повинностях, уставов казенного управления и благоустройства; преступления против прав семейственного состояния; специальные разделы определяли наказание «за противозаконное удовлетворение плотских страстей», за преступления против прав на имущества, за лживые поступки.

Исследователи обращали внимание на характерную для прежнего законодательства и не преодоленную при составлении Свода казуальность, недостаточную определенность признаков составов преступлений, крайнюю дробность различных оттенков преступных деяний, неопределенность санкций, наличие пробелов в уголовном законодательстве и разбросанность норм уголовного права по различным томам Свода законов. Вместо общих формулировок закон часто вводил чрезвычайно конкретные индивидуальные признаки составов преступлениии и в то же время вместо определения наказаний содержал выражения: «поступить по законам», «наказать по всей строгости законов», «наказать по мере вины», «судить как ослушника законов».

При составлении тома XV Свода была сделана попытка отделить уголовно-правовые нормы от уголовно-процессуальных. В значительной мере это удалось. Вместе с тем в книге первой тома осталось много статей, содержавших нормы судопроизводства. Так, ст. ст. 109—111, основанные на положениях еще Соборного уложения 1649 года, устанавливали порядок оценки результатов повального обыска и оставления подсудимого «в подозрении» при недостатке «полных доказательств». В Своде законов была проведена систематизация законодательства и по другим отраслям права, но достаточно четкого разграничения уголовного законодательства и административного не произошло.

Изменения в социально-экономическом строе общества настоятельно требовали обновления и упорядочения уголовного законодательства, что ощущалось не только развивающейся буржуазией, но и дворянством*'. Необходимость новой систематизации уголовного законодательства была связана и с реформами государственного аппарата, развитием системы полиции и политического сыска, и с более точным обозначением правового статуса различных сословных групп в Своде законов (т. IX). Свод законов более четко определил компетенцию судебных и судебно-административных органов, что также требовало реформы законодательства, его совершенствования.

Кризис феодально-крепостнической системы, развитие капитализма в России привели к обострению классовых противоречий, усилению крестьянских выступлений и выступлений посессионных работных людей. Большое влияние на общественную жизнь страны оказала Отечественная война 1812 года, вызвавшая рост национального самосознания и антикрепостнического движения в стране. Россия вступила в первый этап освободительного движения — дворянский. Императорская власть столкнулась с новыми формами борьбы с крепостным правом и самодержавием, с первым революционным выступлением — восстанием декабристов. Подавление восстания, следствие и суд над декабристами не остановили освободительного революционного движения. Оно продолжалось в форме создания противоправительственных кружков, распространения революционных идей, критики существующего строя. На обострение классовой борьбы в России оказывала воздействие и революционная ситуация в Европе. Усиление карательной политики самодержавия вызывало потребность в более определенном формулировании в законе наказуемых деяний, в более четком определении составов государственных преступлений и преступлений против порядка управления.

Разработка теоретических положений, необходимых для проведения кодификации уголовного законодательства, связана с именами многих известных деятелей России того времени, и прежде всего с именем М. М. Сперанского. Как уже отмечалось, он предполагал осуществление третьего этапа кодификации — подготовку уголовного уложения. При этом он исходил из следующих соображений: «Статьи всякого кодекса тесно связаны между собой, и почти невозможно исправить одной, не сделав изменения и во многих других; это отдельное исправление некоторых только постановлений, может быть, доколе не исправятся и другие, повлекло бы за собою еще более против нынешнего порядка неудобств, и...единственное исправление прочное есть исправление систематическое». Большой интерес представляют также уголовно-правовые взгляды А. Н. Радищева. Н. С. Мордвинова, А. П. Куницына, О. Горегляда, Г. И. Солнцева, Н. И. Тургенева и многих других.

Уложение, по мнению его составителей, должно было объединить все уголовное законодательство, привести его в единую систему. Важной предпосылкой успеха в этой работе стал опыт осуществления систематизации законодательства в России, разработки Свода законов, возросший за время проведения кодификационных работ уровень юридической техники.

Подготовка Уложения была начата сразу после издания Свода законов. Поначалу она велась в Министерстве юстиции и во Втором отделении Собственной его императорского величества канцелярии, а в 1839 году целиком сосредоточилась во Втором отделении. Отделение широко использовало для составления проекта том XV Свода законов издания 1832 года⁹. Изучалось и ранее действовавшее уголовное законодательство России, а также судебная и административная практика. Кроме того, были изучены проекты прусского (1830), баварского (1831), шведского (1832) и баденского (1839) уголовных кодексов, 15 действовавших в то время кодексов — шведский (1734), прусский (1798), австрийский (1803), французский (1810), баварский (1813), неаполитанский (1819), греческий (1833), римский (1836), саксонский (1840), ганноверский (1840) и др., а также уголовные законы Англии.

К 1844 году был составлен «Проект нового Уложения о наказаниях уголовных и исправительных, с подробным обозначением оснований каждого из внесенных в сей проект постановлений». Он содержал таблицу из трех частей, позволявшую сопоставить статьи Уложения со статьями книги первой тома XV Свода законов и ознакомиться с теоретическими обоснованиями и пояснениями к статьям. Была также подготовлена общая объяснительная записка к проекту. Оба документа были изданы для ознакомления и обсуждения.

Проект Уложения был передан для рассмотрения в Государственный совет, а затем утвержден указом императора от 15 августа 1845 г. и введен в действие с 1 мая следующего года. В 1857 году Уложение было внесено в том XV Свода законов с некоторыми изменениями. Позднейшие изменения уголовных законов вносились в Продолжениях к Своду.

Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года представляло собой обширный кодекс (2224 статьи), имевший 12 разделов, распадающихся на главы, некоторые главы — на отделения, отделения — на отделы. Группировка составов преступлении была осуществлена более чем по 150 направлениям. Казуальность, характерная для Свода законов, преодолена не была.

Первый раздел Уложения представлял собой общую часть уголовного кодекса. В нем было дано понятие наказуемого деяния — преступления и проступка (ст. 4). Закон указывал на противоправность как на важнейший элемент преступления. Этот же принцип формулировался в ст. 96, требующей определения наказания за преступления и проступки на точном основании постановления закона. Следует отметить большую по сравнению со Сводом законов (т. XV, ст. ст. 1, 2) юридическую четкость понятия преступления.

Уложение, так же как и Свод законов, знало два понятия уголовно наказуемого деяния — преступление и проступок. Но если Свод законов устанавливал различие между ними по тяжести наказания, то Уложение — по объекту посягательства (ст. ст. 1,2). Исследователи Уложения 1845 года, в частности Н. С. Таганцев, отмечали крайнюю нечеткость применения терминов преступление и проступок в особенной части. Например, ст. ст. 144—146 говорили только о преступлении, устанавливали общую норму о применении наказаний для несовершеннолетнего в случае совершения последним и преступлений и проступков. Статья 163 предусматривала различные сроки давности во всех первых пунктах только для преступлений (тогда как по тексту закона можно полагать, что речь шла и о проступках). В новых редакциях Уложения (1866, 1885 гг.) различие между преступлением и проступком по объекту посягательства было исключено из общей части уголовного кодекса.

В первом разделе Уложения определялись формы вины (ст. ст. 5, 7) и виновность как необходимое основание наступления ответственности, стадии совершения преступления, виды соучастия, обстоятельства, устраняющие наступление уголовной ответственности, смягчающие или отягчающие ее. Впервые был установлен возраст наступления уголовной ответственности. Свод законов указывал на малолетство лишь как на обстоятельство, уменьшающее вину и наказание. Статья 125 тома XV Свода законов под малолетством понимала возраст до 17 лет, и для лиц, не достигших этого возраста, устанавливались особые правила смягчения и применения наказания (ст. 126). Уложение, так же как и Свод, кроме определения абсолютного возраста наступления уголовной ответственности рассматривало малолетство и несовершеннолетие (ст. 142) как обстоятельства, уменьшающие вину и строгость наказания.

Уложение более четко определяло действие уголовного закона во времени и пространстве. В соответствии со ст. 60 тома I Свода законов, Уложение не имело обратной силы. Исключение составляли статьи, смягчающие или отменяющие ответственность. Новый закон исходил из принципа, что никто не может отговариваться неведением закона, если он был в установленном порядке обнародован.

Уложение устанавливало принцип применения его положений ко всем российским подданным в пределах государства, допуская некоторые изъятия, предусмотренные специальными положениями. Эти изъятия существовали для дел, подсудных духовному суду и военным судебным органам (ст. 174). Церковному суду подлежали дела о проступках, за которые устанавливалось только церковное покаяние или отсылка в распоряжение духовного начальства. Если же сверх этого наказания закон предусматривал какое-либо другое, то дело передавалось государственному судебному органу.

Преступления, совершенные военнослужащими, подлежали военно-уголовному суду в соответствии с Военно-уголовным кодексом (Военно-уголовный устав 1839 года). Кроме этого, каторжные и ссыльные на поселение в Сибирь подлежали действию особого уголовного кодекса, помещенного в том XIV Свода законов, — Устава о ссыльных. Крепостные крестьяне подлежали суду вотчинной юстиции за многие преступления и проступки. Сельско-судебный устав 1839 года (том XII Свода законов) устанавливал наказания для государственных крестьян.

Уложение 1845 года не распространялось на Польшу¹³ и Финляндию, его действию не подлежали некоторые народы России (например, чукчи и другие сибирские народы). На иностранных подданных, не имевших дипломатического иммунитета, Уложение распространялось. Закон предусматривал также ответственность российских подданных, совершивших преступление против Российского государства или российских подданных за рубежом, причем он содержал значительно более четкие по сравнению со Сводом законов (ст. ст. 175—181 тома XV) общие положения относительно ответственности иностранцев и российских подданных, совершивших преступления за рубежом. Свод формулировал эти положения крайне казуально, основываясь на договорах с Турцией, Персией, Китаем, Португалией, конвенциях с Австрией, Пруссией, трактатах с Англией, Швецией.

Общая часть Уложения устанавливала наказания уголовные и исправительные (глава вторая первого раздела), из которых наиболее тяжкими были: лишение всех прав состояния и смертная казнь; лишение всех прав состояния и ссылка на каторгу; лишение всех прав состояния и ссылка на поселение в Сибирь; лишение всех прав состояния и ссылка на поселение на Кавказ.

Уложение сохранило телесные наказания (были отменены лишь кнут и рвание ноздрей). Лестница наказаний имела совершенно четкий сословный характер, типичный для феодального права: лица, не изъятые от наказаний телесных, подвергались наказанию плетьми, клеймению, наказанию розгами. По Своду законов от телесных наказаний освобождались дворяне (включая личных и иностранных), духовенство, жены и вдовы священнослужителей, духовные лица других христианских вероисповеданий, высшие чины исламского духовенства, почетные граждане, купцы первой и второй гильдий, их жены и дети, некоторые разряды сельских должностных лиц. В 1835 году были освобождены от телесных наказаний дети священнослужителей, в 1842 году — учащиеся технологического института; некоторые лица, окончившие с успехом курс наук реальных классов при гимназиях и уездных училищ, и некоторые другие лица, получившие образование. В приложении к Уложению 1845 года дополнительно к вышеуказанным причислялись литераторы, их жены и вдовы, вдовы потомственных дворян, вышедшие замуж за лиц, не изъятых от наказаний телесных, лица, окончившие курс некоторых учебных заведений, нижние чины со знаками отличий, станционные смотрители и ливрейные лакеи двора императора (на время состояния на службе).

Уложение устанавливало и другие льготы для высших сословий. Так, ст. 60 давала возможность замены для дворян и чиновников кратковременного ареста в тюрьме домашним арестом или арестом в помещении ведомства, где они служат.

Закон (ст. 61) определял дополнительные наказания, особенные наказания за преступления и проступки по службе (ст. 67 и сл.) и возможность замены одних наказаний другими (ст. ст. 72—95). Исследователи отмечали чрезвычайную сложность системы наказаний, недостаточную определенность санкций, возможность замены одних наказаний другими, наличие во многих статьях особенной части отсылок к другим статьям для определения меры наказания. Наказания распределялись по разрядам, каждый разряд делился на несколько родов и каждый род — на несколько степеней (с высшей и низшей мерой).

Особенная часть Уложения (разделы II — XII) определяла систему преступлений. На первом месте традиционно (начиная с Соборного Уложения 1649 года) находились преступления против веры (разд. II), на втором — государственные (разд. Ill), на третьем — преступления и проступки против порядка управления (разд. IV), на четвертом — должностные преступления (разд. V).

Поскольку мы не публикуем остальные разделы Уложения, представляется необходимым ознакомить читателя с их содержанием.

Раздел VI. О преступлениях и проступках против постановлений о повинностях государственных и земских (ст. ст. 534— 580): глава I. О преступлениях и проступках против постановлений о повинности военной службы; глава II. О нарушении постановлений о повинностях земских.

Раздел VII. О преступлениях и проступках против имущества и доходов казны (ст. ст. 581 —1006): глава I. Положения общие; глава II. О нарушениях уставов монетных; глава III. О нарушении уставов о гербовой бумаге; глава IV. О нарушении уставов горных; глава V. О нарушении уставов о соли; глава VI. О нарушении постановления по питейному сбору и акцизу; глава VII. О нарушении уставов о выделке и продаже табака; глава VIII. О нарушении уставов таможенных; глава IX. О нарушении уставов о казенных лесах.

Раздел VIII. О преступлениях, и проступках против общественного благоустройства и благочиния (ст. ст. 1007—1851): глава I. О преступлениях и проступках против постановлений, ограждающих народное здравие; глава II. О нарушении постановлений для обеспечения народного продовольствия; глава III. О нарушении общественного спокойствия, порядка и ограждающих оные постановлений; глава IV. О преступлениях против общественной нравственности и нарушении ограждающих оную постановлений; глава V. О нарушении постановлений о цензуре; глава VI. О нарушении постановлений о воспитании юношества; глава VII. О нарушении правил благоустройства и хозяйства в городах и селениях; глава VIII. О нарушении правил Устава строительного; глава IX. О нарушении правил осторожности от пожаров; глава X. О нарушении правил, установленных для сохранения путей сообщения; глава XI. О нарушении уставов почтовых; глава XII. О нарушении постановлений о кредите; глава XIII. О нарушении уставов торговых; глава XIV. О нарушении уставов фабричной, заводской и ремесленной промышленности.

Раздел IX. О преступлениях и проступках против законов о состояниях (ст. ст. 1852—1919): глава I. О незаконном лишении прав состояния; глава II. О присвоении прав состояния или особых оного преимуществ или же звания, или почетных достоинств, титулов и иных отличий; глава III. О нарушении прав и преимуществ, дарованных высочайшею властью разным в государстве состояниям; глава IV. О злоупотреблении особых по состоянию присвоенных прав; глава V. О нарушении постановлений об актах состояния; глава VI. О нарушении постановлений о народной переписи.

Раздел X. О преступлениях против жизни, здоровья, свободы и чести частных лиц (ст. ст. 1920—2039): глава I. О смертоубийстве; глава II. О самоубийстве; глава III. О нанесении увечья, ран и других повреждений здоровью; глава IV. О поединках; глава V. О произвольном оставлении человека в опасности и неоказании ему помощи; глава VI. О оскорблениях чести; глава VII. О противозаконном задержании и заключении; глава VIII. О нападении с насилием; глава IX. О угрозах.

Раздел XI. О преступлениях против прав семейственных (ст. ст. 2040—2093): глава I. О преступлениях против союза брачного; глава II. О злоупотреблении родительской власти и о преступлениях детей против родителей; глава III. О преступлениях против союза родственного; глава IV. О злоупотреблении власти опекунов и попечителей.

Раздел XII. О преступлениях и проступках против собственности частных лиц (ст. ст. 2094—2224): глава I. О насильственном завладении чужим недвижимым имуществом, о захватах и неправильном пользовании доходами или иными выгодами чужого имения и о истреблении граничных меж и знаков; глава II. О истреблении и повреждении чужого имущества; глава III. О похищении чужого имущества; глава IV. О присвоении и утайке чужой собственности; глава V. О преступлениях и проступках по договорам и другим обязательствам.

По сравнению со Сводом законов система преступлений стала более четкой и соответствующей объектам посягательства¹⁶. Особенная часть Уложения содержала определения конкретных видов преступлений и проступков, устанавливала наказания за их совершение. Однако анализ особенной части свидетельствует, что составители Уложения не сумели избежать казуальности¹⁷, не сумели они преодолеть и другой дефект Свода — объединение в разделах разнородных преступлений. Так, раздел V — о преступлениях и проступках по службе государственной и общественной — устанавливал ответственность за такие деяния, как неисполнение указов, предписаний, подлоги по службе, мздоимство и лихоимство, и наряду с этим — за нарушение долга подчиненности, слабый за подчиненными надзор, за медленность, нерадение и несоблюдение установленного порядка в отправлении должности и т. п. В разделе VIII —о преступлениях и проступках против общественного устройства и благочиния — одна из статей говорила об ответственности за

создание сообщества для преступлений государственных, другая — о появлении «в публичных местах или многочисленных собраниях... в безобразном, противном приличию... виде», «пьяным до беспамятства», третья — устанавливала ответственность за явное неповиновение фабричных и заводских людей владельцу или управляющему заводом, «за стачку между работниками какого-либо завода, фабрики или мануфактуры прекратить работы прежде истечения условленного с содержателями сих заведений времени, для того чтобы принудить хозяев к возвышению получаемой ими платы...». Раздел IX — о преступлениях и проступках против законов о состояниях — объединял статьи, устанавливавшие ответственность крепостных крестьян «за подачу на помещиков своих воспрещенной законом жалобы», за сочинение крестьянами подложных отпускных, за самовольный переход от одного владельца к другому, и статьи, определявшие наказания «за оставление места дворянского съезда прежде окончания действий оного», за неявку к исполнению должности избранного на нее дворянина, «за оставление заседания общества городского и сельского прежде закрытия оного» и т. п.

Для Уложения, так же как для Свода, характерно отсутствие достаточно четкого разграничения уголовной, административной и дисциплинарной ответственности. И это закономерно, так как в первой половине XIX века суд в России не был отделен от администрации, широкие судебные полномочия имели органы полиции и политического сыска. Многие составы преступлений, вошедшие в Уложение, в Своде законов были помещены в Полицейском уставе о предупреждении и пресечении преступлений (т. XIV).

Раздел VII — о преступлениях и проступках против имущества и доходов казны — содержал многочисленные составы преступлений и проступков, являвшихся по существу административными правонарушениями (например, правонарушения, связанные с питейным сбором и акцизом, выделкой и продажей табака и др.). Уложение устанавливало и соответствующие характеру проступков наказания — штрафы, конфискацию водки, спирта и т. д.

Раздел VIII —о преступлениях и проступках против общественного благоустройства и благочиния — содержал главы о нарушении правил Устава строительного, о нарушении Уставов почтовых, Уставов торговых, о нарушении Уставов фабричной, заводской и ремесленной промышленности. Многие административные правонарушения указывались в статьях о нарушении Уставов врачебных, о нарушении правил о воспитании юношества, в разделах о преступлениях и проступках против общественного благоустройства и благочиния, о преступлениях и проступках против имущества и доходов казны. Ярким примером могут служить ст. 792 («Кто из продавцов табаку будет разрезывать картузы курительного и нюхательного табаку для продажи оного в таком виде, тот за сие подвергается взысканию: в первый раз 5 руб.; во второй — 10 руб.»), ст. 954 («За выпуск без надлежащего дозволения скота на пастьбу в казенный лес взыскивается за каждую козу по 50 коп...»), а также ст. 1919 («Те, которые получив свободу из помещичьего владения по судебному решению, в течение одного года со дня объявления им сего решения не примкнутся ни к какому званию, подвергаются... денежному взысканию по 10 руб. за каждое из принадлежащих к семейству их лицо...»).

Уложение применяло и типичные для административной, полицейской ответственности взыскания — штрафы, кратковременный арест в помещениях при полиции с привлечением (мещан и крестьян) по распоряжению местного начальства к установленным правительством работам. В примечании к ст. 61 сказано, что «отдача под надзор полиции, высылка за границу, запрещение жительства в столицах, или иных местах, или же в собственном виновного имении, с учреждением над оным опеки, кратковременный арест, выговоры, замечания, внушения и денежные взыскания, а для людей, не изъятых от наказаний телесных, и легкие наказания розгами (не более сорока ударов) могут в некоторых особенных случаях быть определяемы... без формального производства суда», т. е. в административном порядке.

За преступления и проступки по службе устанавливались такие типично дисциплинарные взыскания, как исключение из службы, отстранение от должности, исключение части стажа из общего времени службы (что имело значение для назначения пенсии, наград, присвоения знаков отличия), выговор, замечание и некоторые другие (ст. 67).

Как уже отмечалось, Уложение содержало крайне громоздкую систему наказаний. Сложность их применения усугублялась откровенно сословным подходом, неопределенностью санкций, наличием многочисленных отсылок. Так, ст. 347 раздела о преступлениях против порядка управления отсылала для установления наказания к санкциям, определенным ст. ст. 264, 271, 272 раздела о государственных преступлениях, ст. 348 имела ссылку на ст. 22 первого раздела Уложения, составлявшего его общую часть. Исследователи отмечали несоответствие наказаний тяжести содеянного, невозможность для суда уменьшить меру наказания ниже низшего предела, установленного законом, с учетом смягчающих вину обстоятельств. Вместе с тем закон предоставлял суду возможность выбора между несколькими родами наказания, иногда определял род наказания без указания степени наказания.

Все сказанное выше свидетельствует о том, что Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года не представляло собой достаточно четкого, юридически точно разработанного уголовного кодекса. И в то же время нельзя не отметить его значительного отличия и совершенства по сравнению с прежним уголовным законодательством России. Уложение не может быть охарактеризовано однозначно. С одной стороны, оно определило понятие преступления, основания наступления уголовной ответственности и другие институты общей части, типичные для буржуазного уголовного права. Был определен возраст уголовной ответственности, действие закона во времени и пространстве, принцип личной ответственности («в делах уголовных всякий должен ответствовать за себя сам» — т. XV Свода законов, кн. 2, ст. 850) и многое другое. С другой стороны, оно отразило феодально-крепостническую сущность политической системы России, сохранило сословный подход при решении вопроса о наказании, установило тяжкие наказания для крепостных крестьян, нарушавших сословное законодательство России и выступавших против власти помещиков.

Уложение разрабатывалось в условиях дворянского периода революционного движения, обострения классовой борьбы в стране, роста крестьянских волнений и выступлений работных людей, что не могло не найти отражения в его статьях. Больше всего самодержавие боялось явлений, подобных восстанию декабристов. Об этом свидетельствуют составы государственных преступлений, организация политического сыска того времени. Вместе с тем Уложение устанавливало уголовную ответственность за новые формы классовой борьбы, типичные для эпохи капитализма, — стачки рабочих.

При всех недостатках Уложения его принятие имело большое значение для дальнейшего развития уголовного законодательства России, для развития уголовно-правовых теорий, для подготовки и проведения в последующем судебной реформы, принятия Устава о наказаниях, налагаемых мировыми судьями. Подготовка проекта Уложения, а в еще большей степени практика его применения показали несовершенство организации судебной деятельности в России.

Новая редакция Уложения была осуществлена в 1866 году в связи с проведением в стране крестьянской реформы, реформы полиции, судебной реформы и некоторыми изменениями карательной политики. В 1863 году был издан указ «О некоторых изменениях в существующей ныне системе наказаний уголовных и исправительных», отменивший телесные наказания, наложение клейм и штемпельных знаков. Он содержал, однако, весьма серьезную оговорку, позволявшую в случае невозможности замены телесного наказания заключением в тюрьму или другие места лишения свободы применять наказание розгами. Указ 1863 года не был распространен на волостные суды, созданные крестьянской реформой 1861 года и широко применявшие наказание розгами.

Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1866 года исключило телесные наказания из общего перечня наказаний, но его ст. 78 устанавливала порядок, по которому «в случае явной невозможности подвергнуть виновных заключению ни в рабочем доме, ни в тюрьме оно может для лиц, не изъятых по закону от наказаний телесных, быть заменено наказанием розгами в следующей постепенности:

Заключение на время от одного года и четырех месяцев до 2 лет — наказанием розгами от 80 до 100 ударов.

Заключение от 8 месяцев до 1 года и 4 месяцев — наказанием розгами от 60 до 80 ударов» и т. д.

Статья 82 Уложения 1866 года содержала аналогичное положение о возможности замены кратковременного ареста для лиц, не изъятых от телесных наказаний, наказанием розгами'.

В новой редакции Уложения были исключены статьи, устанавливавшие ответственность крепостных крестьян. В связи с проведением реформы полиции 1862 года и судебной реформы 1864 года была сделана попытка более четкого разграничения ответственности административной и уголовной. Многие статьи из Уложения были исключены и введены в различные законы, регулировавшие организацию и порядок управления определенными отраслями (например, в 1 таможенный устав, Устав о казенных лесах, Питейный устав и др.). Кроме того, был принят Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, 1864 года. Из Уложения 1845 года было изъято 652 статьи о маловажных преступлениях и проступках. Многие из них (в другой формулировке) были перенесены в Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями. Таким образом, в Уложении редакции 1866 года осталось 1711 статей.

В 1865 году было принято специальное постановление о согласовании Уложения и Устава о наказаниях, налагаемых мировыми судьями. Судебная реформа 1864 года (и соответственно Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями) устанавливала принцип равенства всех сословий перед законом. Уложение 1845 года исходило из правового неравенства, прямо в законе закрепленного, и, следовательно, подлежало изменению в этом отношении. Наиболее грубые различия по сословному принципу были исключены, но многие остались, особенно при определении наказаний, связанных с лишением или ограничением прав (объем прав определялся принадлежностью к тому или иному сословию).

Устав о наказаниях предусматривал ответственность только за проступки. Статьи 1 и 2 Уложения 1845 года были исключены из редакции 1866 года. Но термины преступление и проступок остались. В законе не было общего определения их различия. Как указывали исследователи, законодательство судебной реформы и Уложение 1866 года «внесли решительную темноту в вопрос о различии преступлений и проступков».

В 1885 году появилась очередная редакция Уложения, отличавшаяся от редакции 1866 года новыми составами государственных преступлений, появление которых было непосредственно связано с развитием революционного движения в России (была, например, установлена ответственность за распространение сочинений, возбуждающих к восстанию против власти верховной... среди войска), изменением системы мест лишения свободы, внесением в Уложение нового положения о каторге, расширением ответственности за стачки, исключением некоторых статей, устанавливавших фактически административную ответственность за нарушение положений некоторых специальных уставов.

В 1903 году было принято новое Уложение. Но в действие были введены лишь отдельные статьи и главы, прежде всего «О бунте против верховной власти и о преступных деяниях против священной особы императора и членов императорского дома», «О государственной измене», «О смуте», что прямо свидетельствует о стремлении усилить ответственность за государственные преступления. В остальном же продолжало действовать Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года с изменениями и дополнениями в редакции 1885 года.