Можно выделить две основные версии интерпретации "процессуальной" парадигмы демократической теории - плюралистическую и элитистскую. Сторонники первого варианта рассматривают демократию как политический механизм, регулирующий взаимодействие между конфликтующими интересами путем "демонополизации" законного доступа к "принятию решений". В рамках второго подхода демократия рассматривается как политический процесс, обеспечивающий осуществление демократических принципов отбора и функционирования политической элиты. Исходный тезис Шумпетера о демократии как системе конкурентной борьбы за позиции власти получает в первом и втором случаях разное прочтение.
Развивая некоторые идеи А. де Токвиля, А. Бентли, Г. Ласки, сторонники плюралистской интерпретации "процессуальной" теории (Р. Даль, Д. Трумен, С. Липсет, Д. Рисмен и др.) подчеркивают диффузный и фрагментарный характер политической власти в демократическом обществе, ее рассредоточенность между многочисленными социальными группами и институциями. По аксиоматическому определению Р. Даля,
вместо единого центра суверенной власти в обществе должно быть множество таких центров, ни один из которых не должен быть полностью суверенным. Механизм шумпетеровской конкурентной борьбы за власть рассматривается плюралистами как средство достижения относительно равного влияния основных социальных групп и одновременно как препятствие усилению независимости государства от гражданского общества. Поскольку процесс принятия решений и формирования политического курса осуществляется через систему "противоборства" различных полярных сил на некоем "среднем" пути, одинаково удаленном от наличных в каждом случае частных интересов и позиций, то монополизация политических решений со стороны отдельных общественных
групп попросту невозможна [См.: Гуггенбергер Б. Теория демократии // Полис.- 1991.- № 4.- С. 141].Каждая из групп оказывает определенное влияние на процесс формирования политики, но ни одна из них не обладает монополией или решающей долей власти, так (180) как другие группы играют роль сдерживающего фактора. Подчеркивая, вслед за Шумпетером отличие этой системы от традиционных представлений о демократии, предполагающей не только равенство политических прав, но и действительное участие граждан в политической жизни, Р. Даль и Ч. Линдблом в работе "Политика, экономика и благосостояние" (1953) назвали ее "полиархией". "Полиархия, - отмечает Р. Даль, - означает значительную степень социального плюрализма, или разнообразие социальных организаций, сочетающееся со значительной степенью их автономии в отношении друг друга" [Даль Р. Полиархия, плюрализм и пространство // Вопр. филос. - 1994. - № 3. - С. 41]. Полиархическое распределение власти предполагает: во-первых, множественность инструментальных форм добровольных ассоциаций и допущение их публичных функций; во-вторых, институциональную и территориальную фрагментацию формальной публичной власти и децентрализацию неформальных видов политической активности. Даже если различные группы интересов, образующие гражданское общество, в свою очередь и контролируются элитами, это, по их мнению, - разные элиты, и их движение по орбите политического процесса препятствует формированию монопольных сил, способных контролировать сам политический процесс в целом. Политические партии и лидеры, нуждаясь в поддержке избирателей, по мнению плюралистов, вынуждены учитывать интересы голосующих за них социальных групп. Это позволяет говорить о том, что в определенном смысле большинство, по крайней мере большинство активных граждан, правит в полиархии. Рынок политики мыслится теоретиками плюрализма по аналогии с хозяйственным рынком: правительство и политики, в их представлении, способны откликаться на запросы, выражаемые через фракции и группы интересов, точно так же, как предложение откликается на спрос в экономике.
Несколько иначе расставили акценты в шумпетеровской конкурентной теории демократии сторонники элитистской ее интерпретации. Если плюралисты сосредоточились на "горизонтальном измерении" процесса демократической политики, то элитисты обратили внимание прежде всего на ее вертикальное измерение – (181) проблемы компетентности элит и нейтрализации негативных эксцессов политической активности масс. По общему мнению элитистов, политическая компетентность народа не абсолютна, она не может притязать на подмену профессиональной политики:
- представления о самоуправляющемся демосе основаны на несостоятельном мифе либо на демагогических лозунгах, которые в обоих случаях ведут к банкротству системы (Дж. Сартори);
- политическая активность масс имеет тенденцию приобретать антидемократический характер и отвергать принципы свободной конкуренции и публичного обсуждения как основы для компромисса между различными частями общества (В. Корнхауз);
- демократическая утопия всеобъемлюще активизированной общественности, выступающая в качестве программы действий, столь же тоталитарна, как и все утопии, к счастью, она столь же невозможна (Р. Дарендорф).
"Ирония (парадокс) демократии" заключается в этом случае в том, что она (демократия) для последовательной реализации собственных принципов и для прочной стабилизации должна определенным образом ограничить и снизить степень непосредственной вовлеченности граждан в процессы выработки, принятия и реализации политических решений. Опасность для такой реализации, по мнению элитистов, проистекает не только и не столько со стороны отдельных кланов, которые аккумулируют в своих руках различные источники и ресурсы власти (как считают плюралисты), сколько и прежде всего со стороны масс, претендующих по сути на такую же безраздельную монополию. Поэтому именно массы, а не элиты, представляют, по их мнению, главную опасность для демократического порядка.
Суммируя взгляды сторонников элитистской интерпретации теории конкурентной демократии, можно сказать, что, по их мнению, демократические системы с самой широкой представительностью как раз и приводят к неуправляемости государства, поэтому парламенты и правительства (правящие элиты в целом) должны обладать определенной "независимостью" от настроений "избирателей", иначе они не в состоянии нести ответственность за свою политику. В модели "полиархии" (182) Р. Даля акцент был сделан на "отзывчивости" политических элит на требования масс (взаимная конкуренция заставляет их чутко реагировать на нужды избирателей). Элитисты считают, что это открывает путь к популистской политике и охлократическим трансформациям демократической системы. Необходима не только "отзывчивость", но и определенное "дистанцирование" системы управления от требований масс.
По мнению Сартори, современную демократию нельзя определить только лишь описательным (функциональным) образом, ибо она должна осуществлять не только выбор (элекцию) политических элит, но и их отбор (селекцию), то есть нести в себе не только количественные, но и качественные коннотации. "Определяя демократию только как выборную (элективную) полиархию, - пишет Дж. Сартори о позиции Р. Даля, - мы не обращаемся тем самым к налаживанию "хорошего" функционирования системы, поскольку конкуренция на выборах не обеспечивает качество результата, а только его демократический характер" [Сартори Дж. Вертикальная демократия // Полис.- 1993.- № 2.- С. 89]. Следовательно, современная демократия должна быть определена еще и с качественной стороны - как система отбора выборных конкурирующих меньшинств. Демократия, в соответствии с мнением Дж. Сартори, должна обеспечить реализацию не только горизонтального (арифметического) равенства, но и геометрического "равенства по вертикали", пропорционально заслугам и достоинству каждого. Поэтому она должна быть не просто выборной (элективной), но и, главное, селективной полиархией.
Как мы видим, основные положения плюралистической теории демократии, сформулированные в 50- 60-е годы, подверглись существенным уточнениям и критике. Сторонники умеренного крыла плюралистической теории скорректировали свою позицию и сблизились с представителями элитистских концепций (к их числу можно отнести С. М. Липсета, С. Хантингтона, Р. Дарендорфа, Э. Шилза, Д. Белла и др.). Другая часть - в их числе такие крупные теоретики плюрализма, как Р. Даль и Ч. Линдблом, - эволюционировала в сторону так называемой партисипаторной демократии ("демократии
непосредственного участия"). Последняя акцентирует (183) необходимость сочетания элементов представительной демократии на национальном уровне с прямым участием граждан в политическом процессе на уровне города и общины, подчеркивает необходимость обеспечения большего равенства политического влияния, важность возвращения к представлению о демократии не только как о средстве, методе, но и цели общественного устройства. Эволюцию далевской позиции в сторону демократии участия некоторые политологи характеризуют как движение от положений классического плюрализма ("плюрализма I") к "ревизированному плюрализму" ("плюрализму II").
