Важной вехой в развитии либеральной концепции власти стало учение английского философа, социолога и юриста Иеремии Бентама (1748 - 1832). Ему принадлежит приоритет в разработке новой методологии либерального политического мышления - теории утилитаризма, которая пришла на смену "мифологическим анахронизмам" эпохи Просвещения, связанным с гипотезой "общественного договора".
По мнению философа, человек в своих поступках руководствуется принципами пользы и личной выгоды. Свободная реализация личных интересов есть высшее благо и задача деятельности государства. Неизбежное зло, связанное с особенностями жизни в государстве, должно быть неизмеримо меньше в сравнении со злом, которое такой жизнью предотвращается. Поэтому все неудобства для свободы индивидов, проистекающие из наличия государства, считает Бентам, необходимо минимизировать. Государственное вмешательство в экономические процессы следует по возможности свести на нет.
Бентам считал, что "общее благо" достигается наилучшим способом в условиях представительной демократии, где законодательная легислатура (парламент), с одной стороны, обладает высшей властью и контролирует правительство.и другие исполнительные органы, а с другой, - подотчетна избирателям и общественному мнению. Последнее обстоятельство гарантируется всеобщим избирательным правом, ежегодными перевыбо(101)рами парламента, правом отзыва должностных лиц, их судебной подотчетностью и т. д.
Принципиальные дополнения в нормативные основы теории либерализма внес английский философ, экономист и общественный деятель Джон Стюарт Милль (1806-1873). По его мнению, демократия, как и любая другая форма правления, нуждается в системе внутренних ограничений и противовесов, нейтрализующих опасность "тирании большинства" над инакомыслящим меньшинством. "Недостаточно иметь охрану только от правительственной тирании, - писал Милль, - но необходимо иметь охрану и от тирании господствующего в обществе мнения или чувства, от свойственного обществу тяготения, хотя и не уголовными мерами, насильно навязывать свои идеи и свои правила тем индивидам, которые с ним расходятся в понятиях" [Милль Д. С. Представительное правление.- СПб., 1897.- С. 152].
Поэтому меньшинству необходимо гарантировать свободное выражение и представление своих взглядов, что позволило бы создать определенный противовес, способный корректировать действия и решения большинства. "При каждой форме прав-ления, - отмечал философ, - должен существовать центр сопротивления преобладающему влиянию. Следовательно, и в демократическом строе должен существовать центр сопро-тивления демократии" [Там же.- С. 132]. Ибо демократическая власть также может "иметь побуждения угнетать часть народа, и поэтому против ее злоупотреблений также необхо-димы меры, как и против злоупотреблений всякой другой власти" [Там же. - С. 151]. Такими мерами могут быть особый способ представительства меньшинства, согласно которому один представитель обладает несколькими голосами, создание новой (верхней) палаты парламента из наиболее авторитетных бывших политических и государственных деятелей и т. д.
Смысл концепции "защиты меньшинства" Д. С. Милля состоит в создании на базе демократических институтов особого механизма согласования различных партикулярных интересов между собой, исключающего возможность произвола одной части общества по отношению к другой.
Классическое выражение новая парадигма либерализма получила в трудах французского историка, социо (102)лога и политического деятеля Алексиса де Токвим (1805 - 1859), который в своем основном произведении "О демократии в Америке" (1-й том вышел в 1835 г., 2-й – в 1840 г.) наметил основные теоретические контроверзы и проблемные границы политической теории XX столетия: исследование институциональ-ных оснований стабильной демократии и проблем политической культуры, анализ сравни-тельной эффективности и многообразия форм демократии, изучение новых регулятивных функций современного государства и новых (тотальных) версий традиционного деспо-тизма. По выражению Р. Арона, ключевую проблему, интересовавшую Токвиля, можно сформулировать так: каким образом общество, в котором имеет место "тенденция к единообразию судеб индивидов, может не погрузиться в деспотизм"? Или, иными словами, "как совместить равенство и свободу"? [См.: Арон Р. Этапы развития социоло-гической мысли,- М., 1993.- С.230 - 231]. Высшей ценностью для Токвиля является политическая свобода, которой он отдает предпочтение в сравнении с политическим равенством: последнее, по его мнению, в своей абсолютной реализации постоянно чревато угрозой свободе. Это определяет главное в методологическом подходе Токвиля - инстру-ментальное отношение к демократии вообще и к принципу равенства в частности. Демократия для Токвиля есть благо лишь постольку, поскольку она оберегает и служит индивидуальной свободе, и демократический строй необходимо строить прежде всего исходя из этой перспективы. По мнению Токвиля, из модели демократии, основанной на тотальном равенстве и рационально-активном участии индивидов, невозможно вывести стабильно действующее демократическое устройство. Любой демократический строй утверждает постулат о том, что большинство право, поэтому демократии постоянно угрожает опасность охлократической трансформации в тиранию большинства. Отсюда главный практический вывод его анализа: идеальная демократическая модель для своей эффективной реализации нуждается в определенных исключениях и отступлениях от собственных норм. Более того, она требует наличия между государством и личностью целого слоя гражданских институтов и порядков, устроенных совсем иным (традицион-ным) образом. "Помимо народовластия, - отмечает Токвиль, - (103) должно существовать определенное число институтов власти, которые, не будучи полностью независимыми от воли народа, все же могли бы в своей области пользоваться довольно широкой свободой, с тем чтобы, неизменно повинуясь решениям большинства, все-таки противостоять его капризам и отвечать отказом на его самые опасные требования" [Токвиль А. де. Демократия в Америке. - М., 1992. - С. 119]. Стабильной демократия становится тогда, когда в промежуточной ткани гражданского общества господствуют такие традиционные институты, как церковь и семья, а демократический процесс пронизан такими его противоположностями, как религиозная вера, почтительное отношение к власти и компетентности и т. д. [См.: Салмин А. М. Современная полития под знаком Аристотеля // Полис.-1992.- № 5 - 6.- С. 125 и ел.; Шапиро И. Демократия и гражданское общество // Полис.- 1992.- № 4. - С.24]. При этом, в отличие от многих своих предшественников, ключевое значение Токвиль придает не только и не столько специфике конституционно-правового устройства стабильно-демократического государства (то есть системе "сдержек и противовесов", разделению властей), сколько аспектам стабилизации, скажем так, общекультурного свойства - функционированию того, что 'политологи второй половины XX века назовут "политической системой" и "политической культурой". Это особенности, во-первых, политического и, во-вторых, культурного поля устойчивой демократии. Пер-
вое определяется существованием: а) свободной конкуренции "неидеологических" партий, которые выступают не в качестве сторонников противоположных принципов правления, а представляют собой организации по интересам, склонные к прагматичному обсуждению задач, стоящих перед обществом; б) свободной и широкой сети "инициативных" ассоциаций и объединений граждан ("политические объединения, способные пресекать произвол партий или произвол правителя, особенно необходимы в странах с демократическим режимом" [Токвиль А. де. Указ.соч.- С. 157]); в) свободной и независи-мой прессы, которая становится высшей гарантией свободы и личной безопасности инди-вида; эту гарантию, по Токвилю, нельзя доверить "ни высоким политическим ассамблеям, ни власти парламента, ни провозглашенной (104) власти народа" ("печатный станок способствовал прогрессу равенства, он же остается лучшим средством исправления его недостатков" [Там же.- С.500]).
Состояние же второго, культурного поля ("нравов и верований") определяется фундаментальным соединением "религиозного духа" (в США, например, протестантизма) и свободы, которое порождает устойчивую комбинацию стержневых нравственных ценностей и норм. По мнению Токвиля, главным условием свободы (более важным, чем законы), в конечном счете, являются именно нравы и верования людей, которые определяют их политическое поведение. "Я убежден, - отмечает он, подводя итоги своего исследования, - что самое удачное географическое положение и самые хорошие законы не могут обеспечить существование конституции вопреки господствующим нравам, в то время как благодаря нравам можно извлечь пользу даже из самых неблагоприятных географических условий и самых скверных законов". По мысли ученого, "географическое положение менее важно, чем законы, а законы менее существенны, чем нравы". "Этот вывод, - заключает Токвиль, - представляется мне наиболее важным результатом моих наблюдений, все мои размышления приводят к нему" [Там же.- С.223 и 232].
Именно с А. де Токвиля начинает свое настоящее развитие и современный либерализм, и новое понимание теории демократии, рассматривающие последнюю не в качестве цели, а всего лишь средства достижения устойчивой общественной эволюции. В середине XX века в его работах усматривали чуть ли не первый набросок теории плюралистической демократии и концептуальное обоснование "дисперсии" и множественности центров власти в современном обществе. Сейчас Токвиля рассматривают, скорее, в качестве идеологического отца-основателя неоконсерватизма и как тонкого теоретика "элитистской демократии", который попытался увидеть в лоне традиционных институтов гражданского общества (семьи, церкви, ассоциациях) источник фундаментальных общественных норм и ценностей, необходимых для формирования культурной идентичности современного "разорванного" общества. "Элитаристская" интерпретация наследия Токвиля опирается на его тезис о необходимости формирования некой новой (105) формы аристократии (политической и культурной элиты общества), которая могла бы возникнуть в политических, промышленных, торговых, научных и литературных ассоциациях. Равный былым "аристократическим магнатам", такой слой людей, по мнению Токвиля, действовал бы "как образованный и могущественный подданный, которого нельзя ни согнуть по своему желанию, ни притеснять втихомолку и который, отстаивая свои собственные права перед лицом власти, спасет все-общие свободы" [Там же.- С. 500]. В этом смысле Токвиль становится и прозорливым критиком современного (европейского социал-демократического) "государства всеобщего благоденствия", власть которого "охотно работает для общего блага, но при этом желает быть единственным уполномоченным и арбитром; она заботится о безопасности граждан, предусматривает и обеспечивает их потребности, облегчает им получение удовольствий,
берет на себя руководство их административными делами, управляет их промышленнос-тью, регулирует права наследования и занимается дележом их наследства" [Там же.- С.497].Ученый подверг сокрушительной и едкой критике тенденции к "административно-му деспотизму" государства, при котором оно, "как никогда прежде, проникает в частную жизнь граждан, по-своему регулируя все менее значительные виды деятельности, со всех сторон окружая граждан своими заботами, советами и принуждениями" [Там же.- С.490].Ныне Токвиль пользуется репутацией авторитетного теоретика неоконсервативной революции 80 - 90-х годов, его считают предтечей многих авторов современных концепций "минимального государства".
