И ЭТИКА НАУКИ
Хотя оценочное или, точнее сказать, ценностное отношение к науке, к научно-познавательной деятельности имело место почти с самого момента зарождения науки, оно стало предметом осмысленного и глубокого анализа лишь в самое последнее время. Раньше оно носило скорее подспудный и, в общем и целом, неосознанный характер, а немногие попытки его более или менее глубокого осмысления, предпринятые такими мыслителями, как Ф. Бэкон, Ж. Ж. Руссо, К. Маркс и др., оставались исключением из общего правила. Вопрос о ценностной природе науки, о ее значении, месте и роли в жизни — как отдельного индивида, так и человечества в целом — стал весьма актуальным или, как принято теперь говорить, «судьбоносным» только на современном этапе научно-технического прогресса, когда наглядно обнаружилась его потенциальная разрушительная мощь. Поэтому неудивительно, что данный вопрос и тесно связанная с ним проблема ответственности в научной деятельности оказались в центре внимания философии науки в последние десятилетия минувшего столетия.
Формирование понятия «ответственность» и роль
Современного научно-технического прогресса в обогащении
Его содержания
Сказанное частично может объяснить парадоксальность той ситуации, при которой такая важнейшая этическая (и не только этическая) проблема, как проблема ответственности, стала объектом специального и обстоятельного философского исследования лишь во второй половине ХХ столетия. Однако данное обстоятельство не означает, что раньше люди не обращали никакого внимания на содержание данной проблемы. Как раз наоборот — они довольно рано осознали такие аспекты этого содержания, как, например, правовая обязанность или нравственный долг. Об этом, в частности, свидетельствуют свод законов вавилонского царя Хаммурапи (правил 1792–1750 гг. до н. э.) и формируемые позже библейские заповеди, которые подозрительно похожие на некоторые из этих законов и по существу повторяют их содержания. Позднее «отец медицины» Гиппократ (460–370 до н. э.) четко обозначил идею профессиональной ответственности во врачебной деятельности. Своей знаменитой клятвой он конкретно раскрыл ее содержание именно как ответственность врача перед пациентом и перед своими коллегами. Затем можно указать высказывание Аристотеля из “Никомаховой этике” где, имея в виду Платона, он отмечал, что «идеи (ta eide) ввели близкие [нам] люди (philo andres). И все-таки, наверное, лучше — во всяком случае, что [наш] долг — ради спасения истины отказаться даже от дорогого и близкого, особенно если мы философы. Ведь хотя и то и другое дорого, долг благочестия и истину чтить выше». В данном высказывании, которое впоследствии стало знаменитой парафразой: «Платон мне дорог (или друг), но истина дороже», Аристотель фактически возводит поиск истины, стремление к ней и служение ей в ранг высшего профессионально-этического долга мыслителя (ученого), в высший принцип или императив, определяющий его профессиональное поведение. В том же ряду можно упомянуть и принятую Учредительным собранием Франции 26 августа 1789 года, т. е. в самом начале Великой Французской революции, «Декларацию прав человека и гражданина», которая, в отличие от указанного аристотельского принципа, облекает содержание понятия «ответственность» в социально-политическую форму.
Во всех упомянутых случаях речь, несомненно, идет именно об ответственности, о различных ее формах или аспектах, хотя, конечно, само это слово еще не употреблялось. Как известно, во многих европейских языках данное восходит к латинскому глаголу «respondere», буквально означающему «обещать» или «давать взамен», а в более широком смысле — «отвечать». Абстрактное существительное от данного глагола, по-видимому, появилось не раньше второй половины XVIII столетия. Во всяком случае, одним из первых, кто использовал слово «responsibility» («ответственность») считается английский философ-моралист и правовед Иеремия Бентам (1748–1832), который в своем сочинении «Фрагмент о правлении» (1776) под «responsibility of governors» («ответственностью правителей») понимал их обязанность отвечать (отчитываться) перед гражданами за свои действия. Спустя чуть более столетия французский этнограф и философ Люсьен Леви-Брюль (1857–1939) в своей работе «Идея ответственности» фактически положил начало философскому анализу данной идеи, пытаясь при этом исторически подходить к пониманию и исследованию ее содержания.
В дальнейшем философский анализ проблемы ответственности был в буквальном смысле подстегнут современной научно-технической революцией и ее достижениями. Создание на базе и при непосредственном содействии современной науки и техники оружия массового поражения (химического, бактериологического и вообще биологического, ядерного и т. д.), частичное его тайное или гласное применение во время Первой и Второй мировой войны (а также в некоторых локальных военных конфликтах), его дальнейшее усовершенствование и хранение в огромных количествах — все это стало источником постоянной угрозы самому существованию рода людского, поскольку впервые сделало вполне реальной возможность его самоуничтожения. Более того, к сегодняшнему дню на Земле скопилось такое количество одного только ядерного оружия, что его суммарной мощи хватит на то, чтобы взорвать всю нашу планету.
С другой стороны, своим негативным, разрушающим естественную среду обитания воздействием (ставшим очевидным уже к началу 70-х годов ХХ столетия) нынешний, фактически бесконтрольный научно-технический прогресс может в самой ближайшей перспективе сделать эту среду совсем непригодной для жизни как таковой и тем самым положить конец существованию не только человека, но и всего живого на Земле. На фоне всего этого человечество все больше убеждается в том, что, если оно не найдет в себе силы (мужества, мудрости, воли и т. д.) взять под свой контроль и подчинить себе собственное порождение — науку и технику (и их дальнейшее развитие), то рано или поздно оно с неизбежностью будет обречено не только на полное духовное и социальное вырождение, но и на прямое вымирание, т. е. на исчезновение человека как биологического вида. Следовательно, жесткий контроль над научно-техническим прогрессом становится сегодня настоятельной необходимостью, вопросом жизни и смерти для ныне живущих и будущих поколений людей и для всего живого на нашей планете. И нет сомнения в том, что один из главных механизмов и важнейших рычагов этого контроля может быть эффективно задействован именно через всестороннюю проработку проблемы ответственности в самом широком смысле и ее всеобъемлющее решение, а соответственно, и через четкое формирование морально-этического кодекса ученого и техника. Вот, собственно, почему начиная примерно с середины прошлого столетия, данная проблема все более настойчиво выдвигалась на переднюю линию философских и иных исследований, становясь, в частности, одной из центральных проблем, как философии науки, так и философии техники.
С целью более глубокого осмысления и лучшего понимания и воспроизведения содержания понятия «ответственность» некоторые исследователи сначала останавливаются на его происхождении и пытаются выявить его истоки, установить его исторические корни. При решении данного вопроса были предложены различные подходы, среди которых, как мне представляется, в качестве основных можно выделить следующие три: теологический, социологический и натурфилософский (метафизический). Теологическим я называю подход, согласно которому понятие «ответственность» исторически выводится из определенных религиозных представлений и основоположений. Подобной позиции, в частности, придерживается канадский религиовед Уилфред Кантуелл Смит (1916–2000). Он считает, что указанное понятие исторически связано с религиозным догматом «Судного дня» или «Страшного (Божьего) суда», получившим наиболее полное свое развитие в иудейской, христианской и исламской традициях. Ведь оно, как он полагает, есть не что иное, как результат секуляризации именно этого догмата.
Социологический подход к пониманию термина «ответственность», напротив, связывает формирование понятия не с религиозным, а с иными (светскими) аспектами социальной жизни человека. Так, например, американский философ Джон Лэдд (J. Ladd) (1917–2011) определяет ответственность как «этическую сторону власти». Правда, подобное определение понятия «ответственность» характеризует скорее политическую ответственность, нежели ответственность вообще. Развивая данный взгляд, немецко-американский философ-экзистенциалист Ханс Йоанс (1903-1993) формирует свое понимание ответственности как функции власти и знания. Поэтому раньше, когда сила знания была еще незначительной, а ее роль в жизни общества была несущественной, проблема ответственности, по его мнению, не могла получить сколько-нибудь адекватного отражения и выражения в морально-этических учениях. Американский философ Ричард МакКеон (1900–1985) также исходит из идеи социальной обусловленности содержания понятия «ответственность». Он связывает появление этого понятия с падением сословного строя и формированием нового социального порядка, основанного на принципах равенства и индивидуализма (частного интереса). Вместе с тем он полагает, что в методологическом плане указанное понятие было сформировано на базе заимствованного из естествознания представления о каузальности (причинности) в природе.
В основе последнего взгляда как раз и лежит тот подход, который я обозначаю как натурфилософский или, говоря шире, метафизический (философский). Нет сомнений, что данный подход может быть реализован в различных видах, согласно одному из которых ответственность можно трактовать как присущую одному только человеку форму проявления некоего всеобщего свойства материи — свойства «отвечать» или отражать. Любая из основных форм существования материи обладает своей, свойственной только ей способностью отвечать на воздействие, отражать его. На уровне живой материи данная способность приобретает избирательный характер, а у человека она достигает полного развития и получает одно из своих высших выражений в виде ответственности. Полагаю, что исходя из этого, ответственность можно определить как способность человека избирательно и сознательно воздействовать на окружающую действительность, т. е. своими действиями отвечать (ответствовать) на ее вызовы, с обязательным учетом возможных последствий этих своих действий. Это значит, что она, как говорил Дж. Лэдд, вменяет человеку в обязанность не просто осознанно «делать выбор и воздействовать на ту ситуацию, в которой он оказался», но и быть готовым «в полной мере учитывать все последствия своих действий или бездействий». Доводя метафизическое понимание ответственности до некой логической завершенности, некоторые исследователи превращают ее в решающий и определяющий признак духовного бытия человека. Именно так, в частности, поступает польско-американский философ Генрик Сколимовский (род. в 1930 г.), который объявляет ее «основой статуса человека как духовного существа».
Как уже отмечалось, с давних пор фактически различались такие разновидности ответственности, как правовая, моральная и профессиональная. По-видимому, не удовлетворяясь подобным традиционным взглядом, профессор юриспруденции Оксфордского университета Герберт Лионел Адолфус Харт (1907–1992) в своей книге «Наказание и ответственность» (1968) предложил несколько иную классификацию видов ответственности. Он различает четыре значения понятия «ответственность», в соответствии с которым можно выделить следующие четыре ее вида: ответственность каузальную; ответственность ролевую; ответственность, вменяемую обязанностью (обязательством); и ответственность, предписываемую способностью или компетенцией. Однако поскольку он разработал эту дифференцированную классификацию на основе обобщения данных юридической практики, из поля его зрения естественным образом выпала моральная ответственность, которая на современном этапе научно-технического прогресса как раз и выдвигается на передний план.
Моральная ответственность является неотчуждаемой, целостной, персональной. Она не может быть безличной, от нее нельзя уклониться или отказаться, ее невозможно делить с другими или переложить на других. Она остается индивидуальной (персональной) и неотчуждаемой даже тогда, когда вменяется целому коллективу. В подобном случае правомерно, как полагают некоторые авторы, говорить о «со-ответственности» или «градуированной групповой ответственности».
Вместе с тем необходимо отметить, что ответственность в значении «моральный долг» в традиционной этике понималась а) сугубо как составляющая отношения человека к человеку, б) как вменяемая моральным законом обязанность перед настоящим (живущими людьми) и прошлым (памятью о предках, традицией), но, как правило, не перед будущим (грядущими поколениями). Подобное ограничение сферы применимости распространялось и на внеморальную ответственность. Однако в ходе современной научно-технической революции человек все более отчетливо начинает осознавать свою ответственность за всевозможные последствия собственных действий или бездействия не только перед памятью о своих предках и своими современниками, но и перед будущими поколениями своих сородичей, не только перед себе подобными, но и перед жизнью вообще и планетой в целом. Следовательно, можно сказать, что вместе с современным научно-техническим прогрессом, который своими негативными последствиями одинаково разрушает как внешний мир (среду обитания) человека, так и его внутренний (духовный) мир и, следовательно, вместе с возрастающей научно-технической мощью человека, превращающей его в действенный фактор (но отнюдь не всегда в «помощника» эволюции, как полагал современный немецкий философ Ханс Закссе), появляется настоятельная необходимость в пересмотре вышеуказанной установки о границах действия (сферы применимости) понятия «ответственность» именно в направлении принципиального расширения этих границ, чтобы они могли охватить собой и будущее, и биосферу, и даже неорганическую природу.
Одним из первых, кто осознал эту необходимость и заговорил об актуальности проблемы предметного обогащения содержания понятия «ответственность», а соответственно, и о расширении сферы приложения этических принципов и моральных норм и их фактическом распространении на отношение человека и человечества к биосфере и даже к космосу в целом, несомненно, был немецко-французский врач, протестантский теолог и философ культуры Альберт Швейцер (1875–1965). Согласно мнению этого выдающегося гуманиста ХХ столетия, лауреата Нобелевской премии мира за 1952 год, одной из главных причин того глубокого кризиса, в котором оказалась и продолжает пребывать современная западная культура в целом, включая современную техногенную цивилизацию, является утрата этой культурой миро- и жизнеутверждающего мировоззрения вместе с его определяющей морально-этической составляющей. Следовательно, данный кризис в принципе не может быть успешно преодолен, и, стало быть, человечество не будет в состоянии не только эффективно противостоять декадансу и остановить свою дальнейшую деградацию, но и добиться полного духовного «выздоровления» (возрождения) до тех пор, пока человеческое «Я» не осознает себя и не начнет повсюду и во всем действовать как «жизнь, желающая жить среди жизни». Именно так А. Швейцер приходит к разработке своей концепции «благоговения перед жизнью», согласно которой идея преклонения (ответственности) перед жизнью вообще должна стать не просто лейтмотивом всей философии, но и высшим моральным принципом, основным законом, определяющим общий характер и направленность человеческой деятельности. Рассматривая «жизнь как высшую ценность» и провозглашая благоговение перед ней «наиболее глубоким проявлением моей воли к жизни», он отмечает, что «истинная философия должна исходить из самого непосредственного и всеобъемлющего факта сознания. Этот факт гласит: «Я — жизнь, которая хочет жить, я — жизнь среди жизни, которая хочет жить»».
Со швейцеровской концепцией «благоговения перед жизнью» и предписываемыми ею нравственным, экологическим и даже космическим императивами созвучны высказывания и идеи ряда современных исследователей техники, таких как Г. Андерс, Х. Йоанс и др. Стоит заметить, что далеко не радужные перспективы дальнейшего существования и развития человечества и всей нашей планеты вынуждают немецко-австрийского философа и писателя Гюнтера Андерса (1902–1992) договориться аж до того, что он признает наличие у самих вещей (артефактов) собственных внутренних максим, в соответствии с которыми они якобы и должны быть использованы людьми. Так, например, ядерное оружие, с его точки зрения, имеет своей максимой всеобщее разоружение. Исходя из указанной идеи, Г. Андерс считает не просто допустимым, но в какой-то мере даже необходимым перефразировать кантовский категорический императив и придать ему следующее, более широкое звучание: необходимо овладевать и пользоваться лишь вещами, обладающими такими внутренними максимами, которые могли бы стать нашими собственными максимами, а значит, и нормами всеобщего законодательства.
Несколько по-другому, в ином ключе рассматривает императив, предписывающий человеку всегда и во всем быть существом ответственным, Х. Йоанс, который фактически экстраполирует гиппократовский принцип «не навреди» на отношение людей к природе. Человек, по его мнению, всегда и повсюду должен действовать таким образом, чтобы своим действием (или бездействием) не нанести какого-либо ущерба природе. В качестве первого конкретного требования, предъявляемого к человеку императивом ответственности, он, в свете указанной идеи, формулирует следующее повеление: «... не разрушай … данных тебе от природы возможностей самим способом их использования». Данное требование делает необходимым, по его мнению, расширение границы сферы приложения моральной ответственности путем введения некой дополнительной ответственности за существование — так называемой «бытийной ответственности» («Seinsverantwortung»), в соответствии с которой человеку вменяется в обязанность выполнение упреждающей или предотвращающей вину охранительно-сберегающей функции по отношению к природе, функции «опекунства» над ней.
Несомненно, изложенные выше идеи, разработанные под влиянием негативных последствий современного научно-технического прогресса А. Швейцером и другими, послужили сильным импульсом и важным основанием для формирования целого ряда новых (нетрадиционных) направлений в этике — таких как биоэтика (в качестве важнейшего аспекта биофилии или биофилософии в целом), медицинская этика, экологическая (в том числе космическая) этика, ядерная этика, компьютерная этика и т. д.
