Значения аналитических форм превосходной и сравнительной степени

Не подлежит сомнению, что самый в сочетании с прилагательными от­нюдь не является определением существительного, т. е. вовсе не является самостоятельным словом, а образует вместе с формой имени прилагатель­ного грамматический идиоматизм *, одну составную форму. Самый в сочетаниях типа самый удобный момент, самый изящный стиль и т. п., в сущности, согла­суется не с существительным, а с формой прилагательного, т. е. со словами удобный, изящный и т. п. В этом отношении самый резко отличается по своей функции даже от слов какой, такой в сочетаниях с прилагательными **. В самом деле, какой, такой в выражениях вроде: «Какой миленький носик у твоего бари­на!»(Гоголь), несмотря на свое значение степени качества, все же сохраняют тес­ную и прямую смысловую связь с определяемым словом ^чего нет у самый, например, в словосочетании самый даровитый ученик). Ср., например: «Какие перышки, какой носок, и верно ангельский быть должен голосок!» (Крылов).

С описательной формой превосходной степени {самый + имя прилага­тельное) связаны в современном русском языке два значения. В абсолю­тивном употреблении, независимо от сравнения предметов, эта форма (са­мый + имя прилагательное) обозначает решительное превосходство качества, предельную степень качества. По-видимому, именно это значение описатель­ной формы было первичным в русском литературном языке середины XIX в. К. С. Аксаков подчеркивал именно это значение описательной формы превос­ходной степени: «Мы можем сказать: добрейший из всех, но не должны гово­рить: самый добрый из всех; впрочем, тонкость этого употребления чувствует­ся немногими»⁸¹. Ср., например, у Пушкина: «Зло самое горькое, самое нестерпимое для стихотворца есть его звание и прозвище». У Гоголя: «Нель­зя было видеть без внутреннего движения, как все отдирало танец самый вольный, самый бешеный, какой только видел когда-либо свет и который, по своим мощным изобретателям, назван казачком». В современном языке такое употребление этой формы очень распространено***.

Другое значение описательной формы превосходной степени — это значе­ние высшей степени качества, присущей какому-нибудь предмету (лицу) или

• К. С. Аксаков, для того чтобы обнажить этимологические основы этого грамматическо­го единства, прибегал к сопоставлению с другими языками: «Привычка употребления затемнила для нас смысл этой формы, но скажите это на другом языке, и непривычное там, в этом смысле употребление, освежаясь, возвратит слову его значение, например: der gute selbst, ipse bonus; или скажите по-русски с именем существительным: сама доброта. Смысл делается ясен...»⁷⁸ ** Для того чтобы вникнуть глубже в причины отнесения конструкций с префиксами самый и более к аналитическим формам степеней сравнения, следует вспомнить один из тезисов докторской диссертации проф. Л. В. Щербы: «Формами следует, между прочим, почитать такие сочетания слов, которые, выражая оттенок одного основного понятия, являются несвободными, т. е. в которых непеременная часть сочетания, выражающая оттенок, употреблена не в собствен­ном значении»⁷⁹. Трудно согласиться с безапелляционным утверждением акад. И. И. Мещани­нова, что описательный оборот типа более быстрый «в русском ошибочно относится к сте­пеням сравнения прилагательных»⁸⁰.

•** То обстоятельство, что самый употребляется в усилительном значении, в значении выс­шей или крайней степени качества или количества и в сочетании с именами существительными, нисколько не колеблет того факта, что в описательных формах превосходной степени самый трудный и т. п. самый используется лишь как строевой элемент грамматической формы. Ср.: самый густой лес и самая гуща или чаща леса.

группе предметов, которые по этому признаку выделяются из круга всех остальных предметов данной категории. Это значение осуществляется при по­средстве конструкции с предлогом из и родительным падежом существитель­ного («самый талантливый из молодых писателей»).

Точно так же и форма описательной сравнительной степени с более пред­ставляет собой целостное грамматическое единство, хотя и менее тесное, чем форма превосходной степени с самый. Слово более вне связи с прилага­тельным постепенно выходит из употребления, сохраняясь лишь в книжно-пу­блицистических и официально-канцелярских стилях литературного языка в ка­честве синонима для некоторых значений слова больше. Ср. примеры употребления больше у Тургенева: «Собак больше для важности, так сказать, держать следует» («Малиновая вода»); у Писемского: «Адвокат гораздо боль­ше его герой; тот живой человек, он влюбляется, страдает» («Тысяча душ») и т. п.

Обычное в толковых словарях XIX и XX вв. полное семантическое при-равнение более и больше объясняется тем, что лексикографы не столько отра­жают современный им язык, сколько воспроизводят содержание предше­ствующих словарей.

Во всяком случае, более для нас не является формой сравнительной сте­пени ни к большой, ни к великий. Следовательно, оно сохраняет семантическую связь лишь со словом много. Но много в сочетании с прилагательным служит главным образом первой частью сложного слова, например: многоводный, многоземельный, многозначительный, многолетний, многолюдный, много­сложный, многочисленный и т. п. (конечно, от этих сочетаний необходимо от­делять разговорно-просторечное употребление много в значении: гораздо -при сравнительной степени: он много умнее, много красивее, чем... и т. д.). Итак, в сочетании: более + качественное прилагательное следует видеть одну составную форму⁸². Неосновательно традиционное мнение об этой аналити­ческой форме, будто она «выходит за обычные рамки морфологических образований, представляя синтаксическое сочетание двух неоднородных слов».

Некоторые грамматисты (например, Р. Кошутич) склонны думать, что описательная форма сравнительной степени употребляется предпочтительно от членных прилагательных (более свежий, более гибкий и т. п.). Однако те же грамматисты признают полную корректность и широкую распространенность литературного употребления таких форм в функции сказуемого и от не­членных прилагательных (более резка, более нежна). Форма описательной сравнительной степени представляется современному языковому сознанию не­сколько более книжной, чем форма описательной превосходной степени ('ср.: более смелый и самый смелый). Она лежит на одном стилистическом уровне с формами на -ейший, -айший и, следовательно, больше употребляется в книж­ном языке.

Впрочем, для употребления сравнительной формы с более существуют и иные стилистические ограничения. Скопление однородных прилагательных в форме описательной сравнительной степени явно избегается. В этих случаях предпочтение отдается простым формам на -ее, -е и -ше. Например, у Турге­нева: «Ее рука была немногим меньше его руки, но гораздо теплей, и глаже, и мягче, и жизненней» («Вешние воды»); у Салтыкова-Щедрина: «Он был и испуганнее, и тощее, и слабосильнее, и малорослее» («Пошехонская ста­рина»). Ср.: «Заглушить эти воющие голоса чем-нибудь еще более их безо­бразным» (Лесков, «Леди Макбет Мценского уезда»).

Так устанавливается один ряд степеней сравнения — сравнительная: бо­лее + форма прилагательного (более удобный) и превосходная: самый + фор-

ма прилагательного (самый удобный) *. Эта серия форм степеней сравнения должна быть признана очень живой и продуктивной в составе современного русского литературного языка. Грамматическое удобство их употребления со­стоит в том, что они могут быть образованы от любого качественного прила­гательного, даже от такого, от которого нельзя образовать простые формы степеней сравнения (например, от прилагательных с суффиксами -ский, -ний, -овый и т. п.). Описательные формы степеней сравнения последовательны, универсальны и логичны. Например, от прилагательных на -ский простые формы степеней сравнения невозможны. Для выражения качественных оттен­ков, развивающихся в словах на -ический, приходится приспособлять синони­мические образования от той же основы на -ичный. Дело в том, что от прила­гательных на -ичный производятся не только формы степеней сравнения, но и краткие формы. Так лексическая синонимия возмещает грамматическую ущербность. Например: комический — комичный; комический или комичный вид; комическом (комичная) история и т. п.; ср. ничего комичнее этой сцены я не видал; ср.: драматический — драматичный; драматические (драма­тичные) жесты; драматическое (драматичное) положение; ароматичный за­пах; аллегоричный рассказ и т. п.

Однако такие словообразовательные синонимы с суффиксом -ичн- обы­чны лишь в иностранных словах. Их нет у других прилагательных на -скип (торгашеский), -веский, -истский и т. п., которые между тем нередко приобре­тают качественную окраску и нуждаются в формах степеней сравнения. Равным образом некоторые качественные прилагательные на -кий (например: тяжкий, краткий, кроткий, липкий) в современном литературном языке не образуют простой сравнительной степени; другие ('например: бойкий, робкий, веский, меткий, едкий, жесткий, жуткий, маркий, чуткий, узкий) — превос­ходной степени на -айший; третьи вообще лишены простых форм степеней сравнения. Таковы, например: топкий, ломкий, плавкий, падкий, шаткий, гро­моздкий и т. п. Ср. у Горького: «Вы только шли и не умели сохранить муже­ства на путь более долгий» («Старуха Изергиль»). Если бы было сказано: дольше (вместо более долгий), смысл был бы иной. Ср. невозможность обра­зования простых форм превосходной степени от дорогой (ср. дражайший), мо­лодой, отлогий, плоский, сухой, тугой и т. п. Между тем аналитические формы степеней сравнения возможны от прилагательных самого разнообразного морфологического состава**.

Кроме того, аналитические формы сравнительной степени (особенно в си­лу своего переходного — полуграмматического, полулексического — характе­ра) имеют то семантическое преимущество, что допускают логическое проти­вопоставление: более — менее*⁴. Например: «Эти парные формы (более —

* Любопытно, что в некоторых грамматиках до второй половины XIX в. круг употребле­ния формы сравнительной степени с более искусственно суживался. «Когда же сравнивается на­пряженность не одной и той же деятельности в различных предметах, а напряженность различ­ной деятельности или качественности в одном и том же предмете, тогда употребляется сложная форма сравнительной степени, например: он более умен, нежели справедлив; в нем более учтивое, нежели дружеское обхождение» ^я\ В совреме/шом русском языке в этих случаях употребляется выражение скорее — чем.

** Конечно, свободные сочетания прилагательных с наречиями очень, весьма, сугубо (а тем более с наречиями слишком, особенно, чрезвычайно, чрезмерно, безмерно, необыкновенно, необы­чайно, неимоверно, неизъяснимо, крайне, совершенно, совсем, страшно, ужасно, удивительно, дь.ч-вольски, адски, донельзя, в высшей степени, ср. прост, больно, крепко и г. п.) не образуют никаких степеней сравнения, так как соответствующие наречия, сохраняя всю свою знаменательность, са­ми по себе обозначают степень качества и действия безотносительно к сравнению с чем-нибудь (ср. крайне, чрезвычайно, устарелое отменно и г. п.). Впрочем, и здесь современная школьная грамматика остается на традиционной точке зрения (ср.: Никулин,-f С. Степени сравнения в со-ч временном русском языке, с. 33 —41).

больше, менее — меньше, долее — дольше, позднее — позже и др.) отличаются друг от друга по своему значению, в одних случаях более резко, в других ме-нее»^&5*. Конечно, сочетания прилагательных со словом менее (вследствие от­сутствия соотносительных форм превосходной степени) не сливаются в грам­матическое целое, не «морфологизируются». Они сохраняют характер свобод­ного синтаксического сцепления**. Менее выступает лишь как антоним к бо­лее. (Ср. фразовые сращения: более или менее — до известной степени, не­сколько, отчасти; не более и не менее как — как раз, именно; ср.: тем более, тем не менее.) Отсюда ясно, что в аналитических формах сравнительной сте­пени более еще не вполне потеряло свою лексическую индивидуальность. Фор­ма более красивый менее слитна, чем самый красивый.

Описательные формы с более и самый подготовляют возможность анали­тического употребления степеней сравнения от имен существительных с каче­ственным значением и от обстоятельственных наречий. Ср., например, у А. Ф. Кони («Судебные речи»): «Ярошевич должен был обратиться к лицу бо­лее опытному, более в летах»; у Л. Толстого: «Лицо его, бледное и забрызганное грязью, белокурое, молодое, с дырочкой на подбородке и светлыми, голубыми глазами было самое не для поля сражения, не враже­ское лицо» («Война и мир»)⁸⁸.

Такое употребление, естественно, сближает более и самый с количествен­но-усилительными наречиями (ср. у Гоголя: «Вспомни, что ты человек не только не молодой, но даже и весьма в летах» («Выбранные места из перепи­ски с друзьями»). В официально-канцелярских, публицистических и научно-технических стилях книжной речи употребляется и составная форма превос­ходной степени со словом наиболее: наиболее вероятный исход, наиболее желательный результат. Только соотносительность аналитических форм степеней сравнения с синтетическими сдерживает этот ряд образований в строго определенных рамках системы грамматических форм имени прилага­тельного.