Также, если раньше он подавал милостыню нищим или, придя в монастырь, принес что- либо братьям, нельзя, чтобы он распоряжал­ся этим

Какое тонкое понимание монашества! Какое глу­бокое восприятие! Только так можно стать монахом. Положим, пришедший послушник передает игумену свое имущество, но при этом просит оставить у себя некоторую сумму, потому что дал обет купить золотой крест Тиносской иконе Божией Матери и хочет покло­ниться могиле приснопамятного старца Филофея Зервакоса.

Ответ игумена должен быть таким: «Дорогой мой, иди исполни все свои обеты, потому что сейчас ты связан, или найди какого-нибудь духовника, ко­торый освободит тебя от них, и только после этого приходи в монастырь». Когда ты посвящаешь себя Христу, то уже не можешь мыслить и действовать по-мирски. Если ты, будучи мирянином, хотел принести дар Божией Матери или подавал милостыню нищим, это хорошо и похвально. Но теперь, когда ты пришел в монастырь, ты уже не можешь об этом думать. Это для тебя скверна, грех, внушение демона. В монасты­ре не должно быть мирского представления о мило­стыне. Здесь милостыня духовная, здесь ты раздаешь свою любовь, приносишь в жертву свою волю, свое сердце, свое время, свои права, свое мнение. Вот что значит милостыня в монастыре. Так что сначала пой­ди исполни все свои обязательства, а потом приходи в монастырь.

«Если принес что-либо братьям». Послушник, при­езжая в монастырь погостить, мог сблизиться с какими- то братьями. Теперь он решает остаться в монастыре и привозит им подарки. Например, он увидел, что у братьев в иконописной мастерской нет хороших ки­стей, и пообещал привезти им английские кисти. Он привозит их с собой и дарит им. В этом случае игу­мен должен сказать ему, чтобы он отправлялся домой и приезжал снова через год, потому что пока еще он живет мирским духом. Послушник должен быть совер­шенно свободен внутренне, должен понять, что подар­ки, по слову Священного Писания, ослепляют глаза и потому дарить их монахам непозволительно. Конечно, в первую очередь, согрешил принявший подарок: он не отказался от него, не запретил послушнику слова­ми «отойди от меня», чтобы тот осознал свой грех и духовно повзрослел. Тем не менее послушника пока не следует принимать в монастырь.

Кроме того, подарки приводят к появлению осо­бых, личных отношений между братьями. Но лучше тебе стать бесноватым, чем завести в монастыре близ­кую дружбу с каким-либо братом. Или дари подарки всем, или никому. Ты не имеешь права лишать бра­та его духовного девства, а особая дружба растлевает его. В монастыре мы живем не как индивидуумы, но как единое тело, тело Христово. Монастырь — это свя­щенное собрание Святой Церкви. Нельзя пренебрегать основами, на которых зиждется монастырь. И если мо­нахи дали тебе для этого повод, приняв твой подарок, то это вдвойне плохо. Они погубят тебя, если дозволят тебе и дальше жить так.

Итак, мы принимаем пожертвование, только ког­да оно кристально чисто. Мы можем принять прино­шение послушника, если он не имеет никаких притя­заний на него и совершенно о нем не заботится.

Если через три дня он захочет уйти из-за каких-то разногласий... (25)

Приходит человек в монастырь, чтобы стать мо­нахом. На следующий день он говорит игумену: «Я думал, что братья святые, но один из них сказал мне неправду, другой ответил мне грубо, третий на моих глазах сорвал с дерева яблоко, — выходит, он чрево­угодник. И это монастырь?» Одним словом, послуш­ник не может принять житейской прозы. Такого луч­ше отправить из монастыря, если только речь не идет о каком-то совсем бесхитростном создании, которое недавно увидело свет и думает, что кругом одни ангелы и нигде не может быть ошибок. Но если бы все было так прекрасно и мы все были такими хорошими, то со сто­роны Бога было бы жестокостью оставлять нас в этой жизни. Он забрал бы нас в рай, чтобы мы жили вместе с архангелами, ангелами и святыми небесной Церкви. То, что Он все еще держит нас в этой жизни, означает, что мы несовершенны, грешны, подвержены страстям и немощам, не достигли назначенной нам меры.

Если послушник это понимает, но все равно хочет уйти, мы не только позволим, но и посоветуем ему по­ступить так. Он не сможет жить в монастыре, потому что не способен понять, что самый большой гордец и грешник — это он сам. И если он называет себя греш­ником, то этим еще более доказывает, что он эгоист.

Если он уйдет, отдадим ли мы ему принесенное им в монастырь? Мы-το отдадим. Но каково мнение святого Макария и как на это смотрит Церковь?