Речь* государственного обвинителя 4 страница

В период насильственного удержания Геллера в лесном массиве Шукуров Шерали выезжал в Чечню и сообщил Хаттабу о захвате их группой заложника. Для доставки Геллера на территорию Чечни Хаттаб предоставил Шукурову автомашину КамАЗ-рефрижератор со специально оборудованным в кузове тайником для скрытой перевозки людей. На этом «КамАЗе» с водителем Шукуров вернулся в Мордовию.

13 июля Шукуров Шерали, Гапонов и другие лица надели на шею Геллера цепь и уже не снимали ее до прибытия в Чечню, а там приковали к дереву. В этот же день около 21 час. указанные лица принуждали Геллера бегать по лесному массиву с завязанными глазами и с железной цепью на шее, а затем, требуя бежать быстрее, произвели над головой Геллера выстрел из пистолета. После этого участники преступной группы погрузили Геллера в багажник легковой машины и привезли его в нежилое помещение одного из населенных пунктов Мордовии, где приковали цепью к бревну.

14 июля около 8 час. Шукуров Шерали, Гапонов и другие лица разбудили Геллера ударом ноги в живот и вновь стали его избивать, затем сорвали с глаз повязку и стали угрожать ему убийством, сказав, что будут его «кончать», после чего произвели холостой выстрел из пистолета с глушителем в голову потерпевшего. Закончив издеваться над потерпевшим, перевели его в помещение для содержания скота и продолжили насильственно удерживать Геллера, вновь приковав его цепью к бревну.

15 июля указанные лица погрузили Геллера с цепью на шее в багажник легкового автомобиля и привезли к спрятанной в лесу автомашине «КамАЗ», после чего поместили заложника в тайник и приковали его цепью к специально установленному железному кольцу. Проход к тайнику заставили ящиками с бутылками. После этого Шукуров Шерали и Гапонов согласно ранее достигнутой договоренности скрылись, а остальные участники организованной преступной группы по указанию Шукурова Шерали и Хаттаба в течение трех суток сопровождали Геллера в специально приспособленном для перевозки людей «КамАЗе» в Чечню.

18 июля не установленные следствием участники преступной группы привезли Геллера в Чечню, где передали его участникам незаконных вооруженных формирований, находившихся под непосредственным руководством «чеченских» полевых командиров братьев Ахмадовых. Последние удерживали его в специально приспособленных для этой цели подвальных помещениях зданий г. Урус-Мартан, нанося побои и унижая его национальное достоинство и религиозную принадлежность, что в совокупности с ранее причиненными ему с особой жестокостью физическими и психическими мучениями, издевательствами и страданиями повлекло причинение средней тяжести вреда здоровью.

С 18 августа по 2 сентября не установленные следствием лица – участники организованной преступной группы, действуя по ранее достигнутой с подсудимыми договоренности, неоднократно звонили по телефону отцу Геллера, требуя от него передачи им денежных средств за освобождение сына, угрожая в противном случае применением насилия к заложнику путем членовредительства, вплоть до лишения его жизни.

В результате переговоров сотрудников правоохранительных органов с участниками «чеченских» вооруженных формирований была достигнута договоренность о передаче им за освобождение заложника 320 тыс. долларов США, в связи с чем в г. Набережные Челны гражданами был организован общественный фонд по сбору денежных средств.

7 сентября 1999 г. на административной границе Чеченской Республики и Республики Ингушетия, возле контрольного поста милиции «Кавказ-1», после передачи 320 тыс. долларов США членам организованной преступной группы, являвшимся участниками незаконных вооруженных формирований, последние отдали Геллера сотрудникам правоохранительных органов.

За захват и насильственное удержание заложника Шукуров Шерали в сентябре 1999 г. получил от Хаттаба 10 тыс. долларов США, которые распределил следующим образом: 2 тыс. долларов США выплатил неустановленному лицу из Мордовии, 300 долларов – Латыпову, а остальное потратил совместно с Гапоновым и Шукуровым Илхомом.

По указанным эпизодам Гапонов и Шукуровы обвиняются следствием:

в участии в незаконном вооруженном формировании (ч. 2 ст. 208 УК РФ);

в захвате и удержании заложника (ч. 3 ст. 206 УК РФ);

в вымогательстве (п. «а», «б» ч. 3 ст. 163 УК РФ);

в неправомерном завладении автомобилем без цели хищения (ч. 4 ст. 166 УК РФ);

в умышленном причинении средней тяжести вреда здоровью (п. «в», «г», «е», «ж» ч. 2 ст. 112 УК РФ);

в незаконных приобретении, передаче, хранении, перевозке и ношении оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств (ч. 3 ст. 222 УК РФ).

В отношении остальных участников группы по указанным эпизодам – Хаттаба, Ильина, Метелева, Латыпова, Разаковых Хайруллы и Хафиза, Ахмадовых Зелимхана и Хуты, Кудряшовой Ольги, неустановленных лиц из Мордовии, других участников незаконного вооруженного формирования уголовное дело выделено в отдельное производство. Кроме того, Гапонову предъявлено обвинение в том, что в мае 1999 г. он приобрел в магазине «Универсам» г. Набережные Челны кухонный нож, из которого в апреле 2000 г. в квартире № 10 дома № 12/01 в пос. Сидоровка г. Набережные Челны, используя напильник и наждак, изготовил холодное оружие, а в дальнейшем без законных оснований постоянно носил его при себе до момента его задержания 12 июля 2000 г. Действия Гапонова по изложенным эпизодам дополнительно квалифицированы по:

ч. 4 ст. 223 УК РФ (незаконное изготовление холодного оружия) и

ч. 4 ст. 222 УК РФ (незаконное ношение холодного оружия).

12 июля 2000 г. около 10 час. 30 мин. недалеко от дома № 12/01 в пос. Сидоровка Гапонов в процессе его задержания ударил кулаком в лицо работника милиции Зарипова, причинив ему легкий вред здоровью в виде перелома костей носа с образованием кровоподтека в этой же области, т.е. применил насилие, опасное для здоровья, в отношении представителя власти в связи с исполнением им своих должностных обязанностей, что квалифицировано по ч. 2 ст. 318 УК РФ.

Такова фабула дела.

Перейду к изложению доказательств и для удобства изложения поделю исследуемые эпизоды на два блока:

преступления, связанные с участием в незаконном вооруженном формировании и с захватом заложника, в совершении которых принимали участие все подсудимые;

преступления, совершенные только Гапоновым (изготовление и ношение холодного оружия, применение насилия к представителю органов власти).

Начнем с преступлений, связанных с участием в незаконном вооруженном формировании и с захватом заложника.

В судебном заседании подсудимые Шукуров Шерали и Гапонов дали одинаковые показания, в основном совпадающие с версией государственного обвинителя, за одним исключением: в отличие от показаний, данных в ходе предварительного следствия, в суде оба отрицали участие Шукурова Илхома в захвате заложника, утверждая, что вменяемые ему действия выполнял другой человек – Метелев. Оба фактически не отрицают изложенных мною обстоятельств дела, но Гапонов не признает за собой вины по идейно-религиозным убеждениям.

Подсудимый Шукуров Илхом в ходе судебного следствия признал факт обучения с боевым вооружением в лагере «Кавказ», но отрицал свою причастность к захвату заложника, изменив показания, данные во время предварительного следствия, в которых он признавал свое участие в совершении указанного преступления. Данные ранее показания объяснил стремлением обезопасить себя от пристрастных методов допроса, опасаясь избиения, хотя его никто не избивал. Относительно машины «ВАЗ-2105», использовавшейся при захвате заложника, показал, что по просьбе старшего брата и Гапонова он купил указанный автомобиль на свое имя, а впоследствии отогнал его в Уфу, где продал незнакомому лицу.

С учетом того, что потерпевший Геллер уверенно сумел опознать только Гапонова как наиболее активного участника преступления, особую важность приобретает вопрос доказывания участия Шукурова Илхома в захвате заложника.

Какие же аргументы имеются в распоряжении государственного обвинения для опровержения доводов подсудимых о невиновности Шукурова Илхома?

Во-первых, еще при составлении протокола явки с повинной, оглашенного в судебном заседании (т. 2 л. д. 8 – 12), Шукуров Шерали назвал Шукурова Илхома, Латыпова и Гапонова как непосредственных участников захвата Геллера. Прошу обратить внимание, что этот документ составлен 9 июля 2000 г., за четыре месяца до задержания Шукурова Илхома, которое было произведено лишь 15 ноября этого же года. И Шукуров Шерали, и составлявший протокол сотрудник ФСБ Викентьев подтвердили, что документ составлялся по добровольному волеизъявлению подсудимого после разъяснения ему последствий чистосердечного раскаяния.

Аналогичные показания (об участии Шукурова Илхома в захвате заложника) Шукуров Шерали давал на протяжении всего предварительного следствия, все протоколы его допросов оглашены в судебном заседании…

Показания об участии Шукурова Илхома в захвате заложника давал на протяжении всего предварительного следствия и подсудимый Гапонов (с этими документами участники процесса также ознакомились путем их оглашения в судебном заседании)…

Несмотря на некоторые неточности в деталях, Гапонов на протяжении всего следствия рассказывал об участии Шукурова Илхома в захвате заложника, за исключением одного случая, когда Гапонов воспользовался предусмотренным ст. 51 Конституции РФ правом на отказ от дачи показаний.

Сам Шукуров Илхом в ходе следствия давал неоднократно показания о своем участии в захвате заложника. Эти показания были оглашены в судебном заседании…

Анализ показаний, данных Шукуровым Илхомом в ходе следствия, позволяет сделать вывод о его осведомленности о таких деталях происшедшего, которыми не могло обладать лицо, не участвовавшее в совершении преступления…

В протоколах показаний Шукурова Илхома отражены обстоятельства, подтверждающиеся показаниями других подсудимых, потерпевшего, свидетелей:

при захвате заложника у подъезда здания стоял мужчина;

после захвата заложника, когда везли его в машине, Шукуров Илхом закрывал ему глаза головным убором;

по дороге Гапонов докладывал Шукурову Шерали о захвате заложника по мобильному телефону;

в лесу в автомобиле Геллера сработала сигнализация, из-за чего Гапонов вынужден был оборвать какой-то провод.

Все эти обстоятельства подтверждаются показаниями Геллера. Описание потерпевшим действий лица, сидевшего на заднем сиденье с Гапоновым, совпадает с описанием Шукурова Илхома его действий, что позволяет сделать вывод о достоверности ранее данных им показаний.

В ходе судебного следствия участникам процесса продемонстрирована видеозапись следственного эксперимента с участием Шукурова Илхома. По завершении просмотра видеозаписи потерпевший Геллер заявил, что обстоятельства происшедшего Шукуровым Илхомом изложены правильно. И наконец, установлено, что Шукуров Илхом отогнал машину «ВАЗ-2105», с использованием которой был произведен захват заложника, в Уфу, там же продал ее. На предложение государственного обвинителя объяснить, с какого места он забрал машину для перегона в Уфу, подсудимый ответить не смог. Как установлено, в багажнике указанной машины участники преступления перевезли Геллера с одного участка лесного массива в другой, где перегрузили потерпевшего в бортовую машину «КамАЗ», после чего сразу же уехали в Мордовию. Временем, чтобы перегнать легковую машину в город и передать ее Шукурову Илхому, исполнители преступления не располагали. Остается только одно логичное объяснение: Шукуров Илхом сам был от начала до конца на месте преступления, принимал в нем участие и по окончании его уехал на автомашине.

В ходе судебного следствия проверялось соблюдение законности при ведении предварительного следствия. Установлено, что нарушений закона, применения недозволенных методов и средств ведения следствия допущено не было.

Все это дает основание полагать, что изменение показаний в суде вызвано стремлением Шукурова Илхома уйти от ответственности, а со стороны Шукурова Шерали и Гапонова желанием выгородить брата и друга, игравшего менее значительную роль в совершении преступления.

Кроме того, вина подсудимых подтверждается следующими доказательствами.

В судебном заседании потерпевший Геллер подробно рассказал об обстоятельствах совершения против него преступления. Некоторые пробелы в его показаниях в суде, вызванные индивидуальными особенностями восприятия и памяти, отдаленностью событий, эмоциональными переживаниями, восполнены при оглашении в суде показаний, данных им в ходе предварительного следствия (т. 1 л.д. 289 – 297, т. 3 л.д. 77 – 95)… В процессе опознания, протокол которого был исследован в судебном заседании (т. 2 л.д. 237 – 238), потерпевший Геллер уверенно опознал Гапонова и заявил, что именно он вместе с двумя другими лицами захватил его в заложники. Эти же показания потерпевший подтвердил и в судебном заседании.

Потерпевший Геллер опознал также изъятый при задержании у Гапонова нож, которым тот угрожал ему убийством. Протокол опознания в судебном заседании исследован (т. 2 л.д. 253 – 256).

Свидетель Геллер Александра Алексеевна, мать потерпевшего, в судебном заседании показала, что 1 июля 1999 г. около 14 час. 55 мин. сын Анатолий привез ее на машине в одно из подразделений горжилуправления… и остался ждать ее в машине. Выйдя через полчаса на улицу, она не застала там ни сына, ни машины.

Допрошенный в судебном заседании отец потерпевшего – Геллер Яков Вениаминович показал, что 1 июля 1999 г. жена сообщила ему, что их сын Анатолий пропал. В этот же день кто-то позвонил им домой по телефону и сообщил: «Толик у нас, никуда не звони, жди звонка». По данному факту они обратились в милицию. 18 августа около 23 час. 30 мин. им вновь позвонили домой по телефону: говорил сын Анатолий, который сообщил, что находится в Чечне и что за его освобождение требуют деньги; затем незнакомый мужчина в разговоре по телефону потребовал 500 тыс. долларов США, угрожая отрубить Анатолию руку и обещая прислать ее, «чтобы было куда деньги складывать». Об этом факте он (Я.В. Геллер) сообщил в органы ФСБ. По согласованию с сотрудниками ФСБ было решено привлечь к переговорам с чеченскими боевиками лидера чеченской диаспоры в г. Набережные Челны Исраилова Хизира, который согласился выступить в качестве посредника на переговорах. 19 августа около 23 час. из его квартиры Исраилов разговаривал по телефону с позвонившим мужчиной на чеченском языке, договорившись о встрече с похитителями на территории Чечни. Этот же человек позвонил 21 августа 1999 г. и вновь потребовал 500 тыс. долларов США. 23 августа Исраилов для ведения переговоров выехал в Чечню. Через несколько дней ему вновь звонили по домашнему телефону и требовали за освобождение сына 500 тыс. долларов США. 2 сентября ему позвонил Исраилов и сообщил, что договорился о выкупе сына за 320 тыс. долларов США, из которых 20 тыс. долларов должны были пойти посреднику, с которым договорился Исраилов. После этого ему домой по телефону позвонил незнакомый мужчина и установил контрольный срок передачи денег – 7 сентября в 12 час. в районе административной границы Чечни и Ингушетии. В случае неисполнения указанного требования в установленный срок звонивший пригрозил: «Первый палец на мосту в Грозном, а потом по частям всего получишь». В сжатые сроки организованным в городе общественным фондом была собрана требуемая сумма денег; его личный вклад (Геллера) составил 50 тыс. руб. После чего он вместе с сотрудником ФСБ Галиакберовым и сотрудником УВД Имамовым 4 сентября вылетел в аэропорт «Минеральные Воды». 7 сентября во взаимодействии с сотрудниками УФСБ России по Северной Осетии и Ингушетии его сын был освобожден…

С учетом изложенного считаю, что совокупностью представленных мною доказательств обвинение, предъявленное подсудимым, в судебном заседании полностью подтверждено.

Особую сложность представляет вопрос квалификации преступлений, совершенных подсудимыми, особенно по ч. 3 ст. 206 УК РФ. Действительно, какое деяние имело здесь место: предусмотренное ч. 3 ст. 206 или п. «а» ч. 3 ст. 126 УК РФ, захват и удержание заложника или похищение человека из корыстных побуждений?

И в том, и в другом случае мы имеем дело с ограничением свободы личности.

Бытующее в юридической литературе мнение, что критерием разграничения указанных составов служит объект преступления и характерные для него открытость или скрытность выдвигаемых требований, является неточным, сформировавшимся на основе обобщения не самых удачных примеров прокурорско-следственной практики, когда дела, связанные с выкупом заложника, квалифицируются по более легкой «для прохождения дела» – ст. 126 УК РФ, подсудной районному суду. Хочу заметить, что мы, уважаемый суд, не связаны в своем решении ни с научной доктриной, ни с судебными прецедентами, поскольку в соответствии с законодательством России они не являются источником права. К тому же этот критерий трудно применим на практике.

Представляется наиболее правильным разграничение составов исходя из буквального толкования диспозиций этих статей с учетом синтаксических и лексических правил русского языка. Статья 126 УК РФ сформулирована как похищение человека и является общей нормой. Статья 206 УК РФ – захват или удержание лица в качестве заложника, совершенные в целях понуждения государства, организации или гражданина совершить какое-либо действие или воздержаться от совершения какого-либо действия как условия освобождения заложника. Таким образом, захват заложника рассматривается, по существу, как более опасная разновидность похищения человека, когда в качестве условия освобождения человека выдвигаются определенные требования, в том числе требование выкупа. Как того требуют юридическая техника и правила толкования, при конкуренции общей и специальной норм действует специальная норма, в данном случае ст. 206 УК РФ (захват заложника).

В ст. 126 УК РФ также содержится квалифицирующий признак, предусмотренный п. «з» ч. 2, – похищение человека из корыстных побуждений. Но представляется, что он охватывает те случаи, когда хищение совершается по найму, с целью продажи в рабство, выколачивания долга и в других подобных ситуациях.

Иными словами, при похищении человека целью является сам факт лишения его свободы. При захвате же заложника похищение человека выступает средством, а цели ставятся другие – понудить других лиц выполнить определенные требования, в том числе заплатить выкуп. Уже сам факт, что человек стал предметом залога, посягает на общественную безопасность. Такой подход полностью соответствует положениям Международной конвенции Генеральной Ассамблеи ООН от 17 декабря 1979 г. о борьбе с захватом заложников, к которой присоединилась и Российская Федерация. Согласно ч. 4 ст. 15 Конституции РФ правила международного договора имеют приоритет перед национальным законодательством, в том числе в части толкования понятий. Анализ около 50 нормативных правовых актов Российской Федерации (в сфере гражданского, пенсионного, трудового, военного законодательства), в которой используется понятие «заложник», позволяет сделать такой же вывод.

Кроме того, в пользу квалификации преступления по ст. 206 УК РФ свидетельствуют и такие факты. Захват Геллера происходил средь бела дня, открыто, в присутствии посторонних лиц (как видно из материалов дела, захват наблюдали два лица – Коноваленко и Ибрагимов, и подсудимые осознавали это). Уже только в этом состоит посягательство на общественную безопасность, ведь такие действия создают атмосферу неуверенности присутствующих при этом лиц в своей защищенности как российских граждан.

С последним тезисом связано и другое обстоятельство: в качестве объекта похищения в данном случае намечался не любой человек, а гражданин Российской Федерации (именно такая задача ставилась перед подсудимыми), конкретно был определен представитель еврейской нации, исторически противостоящей фундаменталистско-исламистским кругам по политическому и религиозному признакам. В ответ на вопрос государственного обвинителя Гапонов заявил, что при захвате учитывалось также то, что отец потерпевшего является депутатом, т.е. представителем государственной власти на территории Российской Федерации, с которой представляемые им вооруженные формирования фактически находятся в состоянии войны.

Цель личной наживы в действиях подсудимых, конечно, присутствовала, но не она была определяющей. Основная же задача состояла в том, чтобы, получив выкуп, использовать его на закупку оружия, подготовку боевиков и проведение боевых действий против федеральных сил, что придает публичный характер цели захвата.

Кроме того, надо учитывать, что выдвижение в дальнейшем требований, ведение переговоров с сотрудниками ФСБ как с представителями Российского государства, отказ в добровольной выдаче Геллера, обмен в условиях вооруженного противостояния боевиков и представителей ФСБ также придали всем действиям по удержанию Геллера характер открытости.

Вывоз Геллера именно в Чечню свидетельствует о стремлении придать захвату и удержанию заложника публичный характер.

Выдвижение ультимативных требований о выплате очень крупной денежной суммы, о времени обмена – 12 час. 7 сентября, по истечении которого лица, удерживавшие Геллера, обещали реализовать свои угрозы, также характерно для захвата заложников.

Факт захвата Геллера вызвал ажиотаж в средствах массовой информации, был создан фонд по сбору денежных средств для освобождения потерпевшего, в результате чего в этот процесс был вовлечен неопределенно большой круг лиц, и каждый человек испытал на себе негативное психологическое воздействие обстоятельств, связанных с указанным преступлением.

Подсудимые осознавали, что их группа является подразделением незаконного вооруженного формирования Ичкерии, что такие же группы по похищению людей и совершению террористических актов созданы и в других городах Российской Федерации…

Умыслом подсудимых охватывалось, что другие участники незаконного вооруженного формирования доставят Геллера в Чечню, будут его там удерживать, выдвинут определенные требования в обмен на освобождение заложника и затем произведут обмен.

По смыслу ст. 206 УК РФ уголовной ответственности как исполнители подлежат как те, кто осуществил захват, так и те, кто удерживал заложника, если их действия были объединены единством умысла. Из показаний подсудимых следует, что Хаттаб поставил перед ними конкретную задачу и они знали конечный смысл ее выполнения.

Таким образом, подсудимые являются субъектами преступления, предусмотренного ст. 206 УК РФ.

Нашло подтверждение наличие в их действиях таких квалифицирующих признаков ст. 206 УК РФ, как:

применение оружия (п. «г» ч. 2) – Гапоновым по согласованию с остальными членами группы применялся нож;

применение насилия, опасного для жизни и здоровья (п. «в» ч. 2) – потерпевшему причинен вред здоровью средней тяжести;

совершение преступления из корыстных побуждений и по найму (п. «з» ч. 2) – члены группы получили 10 тыс. долларов США;

совершение преступления организованной группой (ч. 3), существенными элементами которой явились:

а) сплоченность группы как подразделения незаконного вооруженного формирования;

б) единая дисциплина и командование (Хаттаб – Ильин – Шукуров Шерали);

в) распределение ролей (Шукуров Шерали – организатор, Гапонов – боевик, Шукуров Илхом – помощник, Латыпов – водитель и т.д.);

г) вооруженность (наличие ножей);

д) специальная подготовка;

е) планирование и тщательная подготовка преступления, наблюдение за объектом;

ж) оснащенность транспортными средствами (легковые и грузовые автомашины, специально оборудованные для тайной перевозки людей);

з) оснащенность средствами мобильной связи и др.

Шукуров Шерали непосредственно не участвовал в захвате, но руководил действиями организованной группы, поэтому его действия должны рассматриваться как соисполнительство.

Таким образом, действия всех подсудимых следует квалифицировать по ч. 3 ст. 206 УК РФ как захват и удержание лица в качестве заложника, совершенные в целях понуждения государства, организации и гражданина совершить какое-либо действие как условие освобождения заложника. Эти действия совершены:

с применением насилия, опасного для жизни и здоровья;

с применением оружия;

из корыстных побуждений и по найму;

в составе организованной группы.

Что касается квалификации действий подсудимых за это же преступление по правилам идеальной совокупности по п. «а», «б» ч. 3 ст. 163 УК РФ как вымогательство, то она представляется излишней, так как по своей конструкции ст. 206 УК РФ содержит и такой элемент объективной стороны, как выдвижение требования, в том числе имущественного характера, в целях освобождения заложника.

На основании изложенного прошу п. «а», «б» ч. 3 ст. 163 УК РФ из квалификации действий подсудимых исключить. При этом прошу руководствоваться п. 10 ч. 3 постановления Пленума Верховного Суда РФ «О судебном приговоре» от 29 апреля 1996 г. № 1, согласно которому при совершении подсудимым одного преступления, если оно ошибочно квалифицировано несколькими статьями уголовного закона, суд в тексте описательной части приговора должен указать об исключении ошибочно вмененной подсудимому статьи уголовного закона, приведя соответствующие мотивы. Решение об оправдании подсудимого по указанной статье в данном случае не формулируется.

В процессе захвата и удержания Геллера в качестве заложника в результате систематического нанесения побоев и иных насильственных действий (длительного содержания в связанном состоянии и на цепи, с повязкой на глазах, перевозки в багажниках и тайниках автомашин, не предназначенных для перевозки людей; содержания в земляной яме, нежилых помещениях, не приспособленных для обеспечения жизнедеятельности человека; введения инъекций психотропного вещества; лишения в течение длительного времени естественных условий для обеспечения физиологической жизнедеятельности организма – пищи, воды, света, тепла, возможности свободного передвижения) организованной преступной группой потерпевшему умышленно причинен вред здоровью средней тяжести, не опасный для жизни, но вызвавший длительное расстройство здоровья – продолжительностью свыше трех недель, при следующих квалифицирующих признаках:

причинение вреда с особой жестокостью, издевательством и мучениями в отношении лица, заведомо находящегося в беспомощном состоянии (п. «в»);

совершение преступления в составе организованной группы (п. «г»);

по мотивам национальной, религиозной ненависти и вражды (п. «е») – как мы убедились в процессе судебного следствия при совершении преступления подсудимыми неоднократно унижались честь и достоинство потерпевшего, наносились оскорбления по национальному и религиозному признакам;

неоднократность преступления (п. «ж»).

Все эти обстоятельства нашли полное подтверждение, поэтому считаю, что действия Шукуровых и Гапонова по п. «в», «г», «е», «ж» ч. 2 ст. 112 УК РФ квалифицированы правильно.

Поскольку захват заложника сопровождался угоном автомашины потерпевшего, не вызывает сомнения квалификация действий подсудимых также по ч. 4 ст. 166 УК РФ как неправомерное завладение автомобилем без цели хищения при следующих квалифицирующих признаках:

совершение преступления организованной группой (ч. 3),

с применением насилия, опасного для жизни и здоровья, и с угрозой применения такого насилия (ч. 4) – в процессе преступления потерпевшему причинен вред здоровью средней тяжести и высказана угроза убийством.

Есть еще одно непростое, с точки зрения правоприменения, преступление, вмененное в вину всем подсудимым, – это участие их в вооруженном формировании, не предусмотренном федеральным законом, т.е. преступление, предусмотренное ч. 2 ст. 208 УК РФ. Судебная практика по данному вопросу не наработана, поэтому предвижу, что позиция государственного обвинителя может вызвать неоднозначную оценку со стороны других участников процесса.

По мнению государственного обвинения, все признаки участия Шукуровых и Гапонова в незаконном вооруженном формировании налицо:

обучение и прохождение военной подготовки в военизированном учебном центре «Кавказ» неподалеку от с. Сержень-Юрт в Шалинском районе Чечни, а впоследствии в учебном центре в с. Ведено, в том числе обучение владению и навыкам стрельбы из различных видов огнестрельного оружия (пистолетов, автоматов, пулеметов, гранатометов), тактике ведения боевых действий в различных условиях; изучение минно-взрывного дела, диверсионно-тактическая и террористическая подготовка;

несение службы по охране территории центра с огнестрельным оружием – автоматом Калашникова – в боевом снаряжении;

подчинение единому военному командованию в лице Хаттаба, осознание своей принадлежности к вооруженной группе людей, ведущих вооруженную борьбу с федеральными силами;

создание в рамках военизированного формирования специальной группы, направленной в г. Набережные Челны первоначально с разведывательными целями (как выразились сами подсудимые), а в дальнейшем – для захвата и отправки в Чечню в качестве заложника Геллера.

По смыслу закона для наличия состава преступления по указанной статье достаточна вооруженность хотя бы нескольких лиц, составляющих незаконное вооруженное формирование. Вооруженность формирования должна быть как минимум такой, что хотя бы несколько вооруженных его членов, пусть и при поддержке не имеющих оружия участников формирования, были бы способны провести операцию по типу воинской (боевой). Преступление считается оконченным, когда формирование готово к применению оружия в тех или иных целях.

Установлено, что по прибытии в г. Набережные Челны с разведывательными и диверсионными целями группа Шукурова была вооружена как минимум ножами, один из которых изъят у Гапонова как холодное оружие. По характеру поставленных перед группой задач ее участники могли вообще не иметь оружия. Для состава преступления важно, что все они выполняли поставленные перед ними командованием незаконного вооруженного формирования задачи.