Речь* государственного обвинителя 2 страница

Командир отряда милиции Зотов, признанный по этому эпизоду потерпевшим, пояснил об обстоятельствах похищения более подробно.

Отряд, которым он командовал, был вооружен 20 автоматами и пулеметом. Когда прибыла вооруженная группа вместе с Радуевым, он отказался пропустить ее на территорию Дагестана. На это было специальное указание штаба оперативной зоны. После длительных переговоров Радуев согласился ехать на двух машинах с небольшой вооруженной охраной. Увидев в небе вертолеты федеральных сил, он уехал. Но перед этим передал на чеченском языке какой-то приказ Руслану – своему подчиненному.

Со слов Руслана, Радуев приказал напасть и перестрелять всех милиционеров на посту, а от самого поста не оставить «камня на камне». Отдавал ли он такой приказ? Да, отдавал. Он сам об этом убедительно свидетельствует в телеинтервью.

Перед камерой, как Вы помните, он заявил, что служба собственной безопасности «армии генерала Дудаева» выполнила поставленную перед ней задачу: без единого выстрела пленен 21 сотрудник милиции; оружие захвачено в качестве трофеев. Выходит, задача перед «службой безопасности» стояла. А ставить ее мог только Радуев.

Приведу дальнейшие показания потерпевшего.

Выполняя приказ Радуева, Руслан предложил Зотову два варианта. Первый – война, т. е. не оставить от поста «камня на камне». Второй – сдача оружия без боя и захват в заложники.

Принимая решение о сдаче оружия, он, Зотов, учитывал следующее. К посту в это время подтянулись еще боевики. Их стало 150, а милиционеров вместе с ним – 21. Но самое главное – у поста накопилось приблизительно 50 – 60 человек гражданского населения. Могли пострадать люди. После этого все подчиненные вместе с похищенным оружием и военным имуществом были увезены на территорию Чечни. Освобождены они были 18 декабря 1996 г. Оружие им не отдали.

О том, как были освобождены милиционеры, поведал Радуев, в очередной раз красуясь перед телеобъективом. С его слов, 11 милиционеров были обменены им на столько же моджахедов – термин самого Радуева.

И здесь же он подчеркнул: не будь договоренности об обмене, заложники были бы расстреляны.

Допрошенные сотрудники Пензенского УВД подтвердили показания Зотова.

Не стоит упрекать командира. Любой, окажись он на его месте, вероятно, поступил бы так же. Пусть без подвига, но живы подчиненные, не пострадали мирные жители. Крови и так пролилось немало…

Таким образом, факт открытого похищения оружия у сотрудников Пензенского УВД сомнения не вызывает.

Несмотря на отрицание Радуевым своей причастности к этому, его действия необходимо оценивать исходя из того, что он является руководителем банды. Следовательно, несет ответственность за все ее преступления.

 

Относительно обвинения Радуева в угрозе совершения террористических актов в российских городах.

Оно основывается на показаниях самого Радуева. Он не отрицает, что в средствах массовой информации неоднократно делал заявления о своей причастности к взрывам в российских городах. Угрожал совершить иные акты терроризма. Все эти заявления им были сделаны для привлечения внимания общественности к ситуации в Чечне и собственной персоне. Правда, он считает их едва ли не баловством и полагает, что реально его угрозы никто не воспринимал.

Однако о том, что это было далеко не так, поведал суду корреспондент газеты «Сельская жизнь» Ефремов. Он расценил подобные заявления как психологический терроризм.

Понятно, что Ефремов, как и каждый из нас, в своей оценке реакции населения субъективен. Но после прозвучавших заявлений в Воронеже был психоз. Люди по-настоящему восприняли угрозу. В подъездах и квартирах устанавливали железные двери, вводили дежурства. Месяц горожане жили в состоянии страха.

Другой свидетель – сотрудник телекомпании «Совершенно секретно» Маркелов. Он пояснил обстоятельства заявления Радуева «по Воронежу». Речь идет об интервью телекомпании в середине февраля 1997 г.

В нем Радуев не скрывал своих планов. Заявил, что он и его боевики взорвут железнодорожный вокзал в Воронеже, поскольку тот является военно-стратегическим объектом. Мотив террористических актов – месть за войну и погибших чеченцев. Продолжение войны с Россией выгодно Чечне. Исламские партии и страны в этом случае будут его финансировать и поставлять оружие.

В ходе следствия были изъяты и приобщены к уголовному делу две кассеты с интервью Радуева. Просмотр их производился в зале судебного заседания.

На одной пленке зафиксировано выступление Радуева на фоне флага так называемой Чеченской Республики Ичкерия. Он одет в военную форму, берет очки и говорит (разрешите процитировать):

«Мы начали широкомасштабную войну против России. Несостоявшийся взрыв в Воронеже… Я беру на себя ответственность. Это была моя команда. То, что взрыв не состоялся… Это еще раз говорит, что Аллах еще раз пожалел этот железнодорожный вокзал. Пусть нас не объявляют террористами. Железнодорожные вокзалы России – это военные объекты. Да, военные объекты, потому что через них продвигаются военные эшелоны. Я предлагаю отказаться от услуг железнодорожных вокзалов. Мы будем наносить удары по всем железнодорожным вокзалам России».

На другой пленке не менее грозная речь. Привожу ее тоже:

«Надо по-рыцарски вести себя... Поэтому я предупреждаю. Я буду наносить удары, как я подготовлюсь. Я буду взрывать российские железнодорожные вокзалы, потому что это военные объекты. Я предупреждаю население, что в любое время может взорваться Воронежский железнодорожный вокзал. Я не несу ответственности за человеческие жертвы».

Документальным подтверждением виновности Радуева в террористических угрозах служит приобщенная к делу копия статьи «Мне не стыдно за терроризм» в журнале «Тыден» (Чехия) от 24 марта 1997 г. № 13. В ней содержится угроза Радуева захватить три российских города, в частности Воронеж и Моздок.

Органами предварительного следствия Радуеву предъявлено обвинение в организации акта терроризма – взрыва на железнодорожной станции г. Пятигорска и убийства двух человек.

Верный избранной им тактике, он и здесь напрочь все отрицает. Дрожит, видно, душонка. Впрочем, от него и не требуется признания. Следствие и суд располагают многочисленными доказательствами его виновности. Прежде всего подробными показаниями непосредственных исполнителей взрыва.

Отрицая свое участие в организации взрыва, Радуев сослался на то, что в начале апреля был ранен и находился на излечении в Баку, поэтому физически он не мог руководить этой террористической акцией.

Уважаемый суд!

Хотел бы напомнить, что в целях установления истины, проверки объективности приведенных доводов я предложил Радуеву назвать конкретных лиц, которые могли бы подтвердить его утверждение.

Радуев обещал посоветоваться с адвокатом и представить суду необходимые доказательства. Наш процесс подошел к своему завершению, а таких доказательств как не было, так и нет.

Взрыв на вокзале в Пятигорске, в результате которого погибли два человека и 30 получили телесные повреждения, был произведен Таймасхановой и Дадашевой 28 апреля 1997 г. Этот факт никем не оспаривается. Он установлен вступившим в законную силу приговором суда.

В ходе следствия и в суде Таймасханова и Дадашева подтвердили, что именно они произвели взрыв. Сделали это по указанию так называемого начальника штаба Джафарова, который действовал по приказанию Радуева.

Здесь, в зале судебного заседания, обе осужденные, а по этому делу свидетели рассказали об обстоятельствах организации и подготовки к взрыву.

Из показаний Таймасхановой видно, что в феврале 1997 г. Ваха Джафаров познакомил ее с Салманом Радуевым. В ходе разговора Радуев сказал, что в ближайшее время планирует провести боевые операции в российских городах. В частности, захватить войсковую часть в Дагестане, произвести взрывы в российских городах. Все это он хотел приурочить к 21 апреля – годовщине смерти Джохара Дудаева. Он говорил, что для проведения этих операций ему необходимо участие женщин. На них, дескать, меньше обращают внимание. После этого Радуев предложил ей работать в «разведке» его «армии». Пообещал, что, в случае участия в «боевых операциях», он решит ее материальные проблемы и семья не будет ни в чем нуждаться.

Обратите внимание на методы Радуева и его приспешников, которые использованы для того, чтобы привлечь Таймасханову, а затем Дадашеву к преступной деятельности.

Они воспользовались тем, что эти женщины были в большой материальной нужде, обе задолжали значительную сумму денег. Им обещали решить жилищные проблемы, а в будущем обеспечить безбедную жизнь.

В начале марта 1997 г. при очередной встрече Радуев выдал документ, в котором шла речь о том, что Таймасханова выполняет задание Радуева по установлению местонахождения объектов для операции «Пепел» или «Пепел-1». Документ был подписан самим Радуевым.

В один из дней конца марта – начала апреля 1997 г. она вновь посетила штаб и зашла к Салману Радуеву. В это время Радуев разговаривал с мужчинами. Она слышала, как он говорил им, что ему привезли новую партию взрывных устройств или их новую модель. Увидела лежащие на столе два предмета кубической формы черного цвета. В ее присутствии Радуев объяснил, как ими пользоваться. Через несколько дней после этого Ваха Джафаров предложил за материальное вознаграждение произвести взрыв на железнодорожном вокзале г. Пятигорска или в аэропорту «Минеральные Воды». При этом Джафаров говорил, что Радуев приказал осуществить взрыв именно на железнодорожном вокзале или в аэропорту. Цель этого взрыва – напугать людей, создать панику, а человеческие жертвы и разрушения Радуева не интересуют. Таймасханова выбрала город Пятигорск, который хорошо знала. 23 апреля 1997 г. в кабинете Салмана Радуева Джафаров сообщил, что вместе с ней взрыв в г. Пятигорске будет осуществлять Дадашева. Выполняя указание Радуева и Джафарова, они с Дадашевой 28 апреля 1997 г. произвели взрыв на втором этаже зала ожидания.

Свидетель Дадашева показала, что задание на совершение взрыва на железнодорожном вокзале Пятигорска она получила от Вахи Джафарова, а он ссылался на приказ Радуева.

Чрезвычайно важная деталь.

На суде Радуев, желая скрыть свою роль в организации взрыва, не менее пяти раз спрашивал Дадашеву: давал ли он лично приказ на совершение взрыва? И каждый раз получал твердый ответ. Несмотря на то, что непосредственное указание они получили от Джафарова, тот действовал по приказу Радуева.

Тогда, как Вы помните, уважаемые судьи, Радуев использовал последний аргумент. Он заявил, что на свидетельниц Дадашеву и Таймасханову оказано давление.

На мой прямой вопрос: «Какие у него есть доказательства, может ли он подтвердить свое заявление фактами?», Радуев вынужден был от заявления отказаться.

А как он мог поступить по-другому, если никакого давления на свидетелей не было?

В судебном заседании были оглашены показания матери осужденной Таймасхановой. Из них следует, что Радуев подтвердил факт организации им террористического взрыва на вокзале, но сообщил, что это сделали якобы другие лица, и обещал обменять Таймасханову и Дадашеву на военнослужащих.

На мой вопрос: «Был ли такой разговор?», Радуев ответил, что такой разговор действительно был. Дословно он заявил следующее: «Я не отрицаю, что такой разговор с матерью Таймасхановой состоялся. Я подтвердил ей, что именно я послал людей для взрыва вокзала Пятигорска, но других». Таким признанием, по его словам, он хотел утешить мать.

Очень странная, согласитесь, форма утешения.

Наконец, я утверждаю, что в момент взрыва вокзала в Пятигорске 28 апреля 1997 г. Радуев был здоров и находился в Грозном. Что дает мне основание это заявлять? Отнюдь не то, что совет Радуева с адвокатом затянулся и он не представил обещанных суду доказательств. Радуев за два дня до взрыва встречался в своей квартире в Грозном с обозревателем «Литературной газеты» Беловецким.

Допрошенный в суде свидетель Беловецкий показал, что, будучи в командировке, он 26 апреля 1997 г. во второй половине дня встретился с Радуевым на его квартире в Грозном.

Достоверность показаний свидетеля относительно указанной даты подтверждена собственноручно исполненной записью: «Ответственному редактору «Огонька» Диме. В знак уважения. Бригадный генерал Радуев. 26.04.97 года».

Одной из тем разговора были террористические акты в российских городах. Радуев клялся на Коране, что все взрывы, прогремевшие за последний месяц в России, организовал и разработал он, что их осуществили по его приказу специально подготовленные для террористической деятельности люди.

Немного отвлекусь… Подчеркивая свою набожность, Радуев на суде и в том видеокадре, который демонстрировался участникам процесса, заявлял, что, если Аллаху угодно, он готов умереть.

Может, хоть в этом его показания соответствуют действительности?

Или клятва на Коране, о которой рассказывал свидетель, для него пустой звук? Такой же заезженный довод, как все остальное?…

Пусть тогда понесет, если святотатствует, еще и небесную кару.

 

Но вернусь к показаниям Беловецкого.

В ходе разговора Радуев передал Беловецкому заявление «командования армии генерала Дудаева для средств массовой информации». В заявлении речь шла о том, что в знак возмездия к годовщине покушения на Джохара Дудаева руководимой Радуевым «армией» начинается нанесение ударов на всей территории России, особенно по железнодорожным вокзалам и военным объектам. До полного признания политической независимости чеченского государства Ичкерия.

Кроме того, Радуев сказал, что купил 100 взрывных устройств с дистанционным управлением, поэтому должно прозвучать 100 взрывов в городах России. При этом он достал из стола две серые пластмассовые коробочки и два пульта управления. На одном из пультов Радуев нажал какую-то кнопку, и прозвучал пронзительный звуковой сигнал. Беловецкий не исключил, что именно такой пульт дистанционного управления был использован Таймасхановой и Дадашевой.

Маркелов – сотрудник телекомпании «Совершенно секретно» показал, что в середине ноября 1997 г. он с журналистом Сердюковым брал интервью у Салмана Радуева. Тот заявил ему, что террористические акты, в том числе и в Пятигорске, организованы им. И что этим он «осуществляет» национально-освободительную борьбу за независимость Чечни.

Допрошенный в суде Сердюков– журналист телекомпании «Совершенно секретно» подтвердил содержание интервью.

Радуев в ходе интервью заявил, что возглавляемая им «армия» постоянно готовится к освободительной войне. Акты терроризма, в том числе в Пятигорске, совершили его люди и по его заданию.

Сейчас, панически боясь ответственности, Радуев не признается, что давал приказания взрывать вокзал в Пятигорске.

А в записи на видеокассете (она просматривалась в суде) он красуется со словами: «Взрывы в Армавире, Пятигорске произведены по моему приказу. Сейчас введен новый термин – удары военного терроризма. Эти девочки, виновны они или невиновны, задержаны из-за меня. Потому что я отдал приказ. Поэтому я предупредил Россию официально, если с головы этих двух девочек упадет хоть один волос, клянусь Аллахом, Россия пожалеет. Я применю химическое оружие в возмездие за них».

Из приобщенной к делу видеокассеты с записью интервью Салмана Радуева, изъятой в телекомпании, также усматривается, что он заявляет о себе как об организаторе террористических актов. В том числе взрыва на железнодорожном вокзале в Пятигорске…

 

Уважаемые судьи! Я намеренно опустил часть доказательств виновности Радуева, чтобы проанализировать их в совокупности с доказательствами виновности подсудимого Атгириева. Ему предъявлено обвинение в участии в вооруженной банде и совершенных ею преступлениях, терроризме, захвате заложников, разбойном завладении чужим имуществом.

Атгириев, как известно, тоже вину не признал и весьма категорично заявил, что себя бандитом не считает. Он если чем и руководил, то Шелковской зоной ответственности. О том, что это формирование противоправно, я говорить не буду. А все заявления Атгириева относительно защиты независимости Республики Ичкерия – не более чем демагогия.

По его показаниям выходит, что о прибытии Радуева в станицу Шелковскую он узнал 8 января 1997 г. В тот же день его пригласили на совещание, в котором принимали участие Радуев и Исрапилов. Там же ему сообщили о наличии приказа Дудаева напасть на российский город и о том, что он (Атгириев) должен принять участие в этом нападении.

Он собрал около 40 вооруженных человек и прибыл на административную границу Чечни и Дагестана. Ему предоставили автомашину «ЗИЛ-131» с оружием и поставили задачу – доставить оружие в город. Куда конкретно необходимо было доставить оружие, он не знал. Маршрут был известен назначенному Радуевым проводнику.

При объявлении Радуевым нападения на Кизляр он не присутствовал. Точно так же не присутствовал при постановке задач командирам о захвате заложников, больничного комплекса, нападении на другие объекты.

В пути машина сломалась, и ему пришлось, как он деликатно выразился, привлечь проезжающий транспорт. При этом автомобили не похищались, а водители в заложники не брались. Во всяком случае, он лично команды не давал, применения силы и угроз не видел. Водители оставались за рулем своих автомобилей.

Пулемет РПК и пистолет Макарова, а также боеприпасы к ним были его табельным оружием, выданным еще в 1994 г.

Вину в терроризме отрицает, поскольку взрывов, поджогов и иных действий, которые создавали бы опасность гибели людей и причинили имущественный ущерб, не совершал. В цели и задачи операции Радуев его не посвящал. Заложников он не захватывал и не удерживал. Водителей захваченного транспорта он по прибытии в больницу Кизляра сразу отпустил. Все время нахождения в Кизляре он со своим отрядом провел в здании роддома.

Замечу, вероятно, для того, чтобы трогательно ухаживать за роженицами?!

Приведенных туда 50 заложников он не удерживал. Они туда были приведены не его людьми. Что же касается новосибирского отряда милиции, то милиционеры сами сложили оружие. В плен (все-таки в плен) они были захвачены не им и в его отсутствие. Находящиеся у них боеприпасы и оружие он не брал, поэтому к хищению отношения не имеет.

Кроме того, из показаний Атгириева следует, что ни в Кизляре, ни в Первомайском с 9 по 18 января 1996 г. он своего оружия не применил ни разу.

Спрашивается: зачем тогда вооруженный до зубов, он ходил в Дагестан?

Видимо, ему, как и Радуеву, тоже хочется быть «во всем белом». Но, встав под радуевские знамена, Атгириев стал членом банды со всеми вытекающими правовыми последствиями.

Лгал он суду беззастенчиво. Не посвящал, дескать, Радуев его в замысел операции.

Посвящал. И еще как посвящал. Достаточно еще раз вспомнить, какой ответ получил Атгириев на свой уточняющий вопрос: «Мы идем воевать?» –«Только воевать!».

Разве после этого у него могли остаться какие-то сомнения относительно цели и характера действий? Знал Атгириев, чем придется заниматься! И когда у него сломалась машина, он и его группа, не раздумывая, применили оружие. Остановили проезжающие автомобили, выкинули водителей и пассажиров, взяв их потом в качестве заложников.

В суде он с улыбкой убеждал: водители сами, добровольно останавливались; за рулем остались тоже по своей воле, а по прибытии в Кизляр сразу и уехали. Но как говорится в восточной пословице: не верь улыбке волка.

Потерпевшие Мамедов, Дурсунов, Алиев, Антоненко рассказали суду об истинных обстоятельствах разбойного завладения машинами.

Житель поселка Рыбалко Тамарилаев показал, что 9 января 1996 г. он на своем автобусе «ПАЗ-672» выехал в г. Кизляр. В районе второго моста через Старый Терек на проезжей части увидел стоящий автомобиль «ЗИЛ-131». Во время объезда ЗИЛа его остановили вооруженные боевики. Он попытался уехать, но один из боевиков сделал несколько выстрелов из автомата, разбив лобовое стекло автобуса. Когда он остановился, его вначале избили, нанося удары прикладами, а потом под дулом автомата (подчеркиваю, под дулом) посадили за руль.

Боевики привезли водителей в больницу, и там они удерживались под охраной среди других заложников. Освободили их на следующий день вместе с другими жителями города.

Заметьте, освободили не сразу по прибытии в больницу, как убеждал суд «пацифист» Атгириев, а на следующий день вместе с другими заложниками.

Для справки.

На январь 1996 г. стоимость похищенных в ходе разбойного нападения автомобилей составила: «ПАЗ-672» – 38,1 млн., «ГАЗ-53» – 27 млн., «КамАЗ» – 128,6 млн. руб.

По версии Атгириева в Кизляре он тоже вел себя как паинька. Будучи якобы непосвященным в детали нападения на город, он не знал об идее Радуева захватить заложников. А когда увидел их в больнице, даже поругался с ним.

Здесь он переходит все мыслимые границы лукавства. Давайте проанализируем действия Атгириева и его группы в Кизляре. Он утверждает, что в знак протеста против действий Радуева по захвату гражданских лиц в заложники ушел со своей группой в пустое здание роддома.

Но, уважаемые судьи, мы с Вами выслушали показания медперсонала, рожениц и больных, находившихся тогда в родильном отделении.

Да, роддом был «освобожден». Но кем? Боевиками! Стоит ли повторять, как они это делали? Как бесцеремонно и грубо, под крики и автоматные очереди сбрасывали беременных женщин с коек и родильных столов? Как бедные, до смерти перепуганные матери без разбору, лишь бы спасти, хватали младенцев? Как их, раздетых и разутых, гнали в главный корпус? Или Атгириев это забыл?

По словам самого подсудимого, на его просьбу о помощи Радуев вместе с боевиками прислал 50 заложников.

Если Атгириев действительно был противником террористического акта, захвата и удержания заложников, кто и что мешало ему освободить их? Ведь Радуева не было рядом. В роддоме он сам руководил действиями боевиков. Кто мешал ему освободить водителей и пассажиров с захваченных его группой автомобилей?

О неискренности, стремлении Атгириева показать себя чуть ли не противником Радуева и, как следствие, уйти от ответственности за бандитское нападение, терроризм и удержание заложников, говорят другие исследованные в суде доказательства.

Для освобождения оказавшихся в руках террористов более 2 тыс. горожан руководители Республики Дагестан предложили в заложники себя. Однако достигнутое соглашение боевиками было нарушено. Вместе с членами Правительства, депутатами, министрами республики боевики, при известных суду обстоятельствах, в момент отъезда из Кизляра прихватили еще почти 150 заложников. Их посадили в автобусах у окон.

Что помешало Атгириеву отказаться от дополнительных заложников в этой ситуации? Почему, если он был против Радуева, не потребовал выполнения условий соглашения.

Нет, он не был против. Видимо, своя шкура дороже.

Хочу привести выдержку из показаний только одного свидетеля, который передал боевикам гарантийное письмо председателя Госсовета Дагестана Магомедова Магомедали Магомедовича и условия выезда из Кизляра. Это показания заместителя министра внутренних дел Республики Омарова: «… была достигнута договоренность, что боевиков будут сопровождать представители Правительства Дагестана, но при условии, что всех заложников освободят. Однако при посадке в автобусы каждый боевик стал выходить с заложником. Когда мы указали на нарушение условий, именно Атгириев стал возмущаться, что они не должны покидать Кизляр, пока не выведут войска из Чечни».

Вывод один: Атгириев захватывал и удерживал заложников, чтобы диктовать свои условия законным властям. А его утверждения о непричастности к захвату – несостоятельны и полностью опровергаются.

Опровергаются они, кроме приведенных доказательств, показаниями участников террористической операции. Все допрошенные участники банды, которые освобождены от ответственности по амнистии, подтвердили, что Атгириев находился среди них. Подтверждают этот факт и многочисленные видеозаписи, сделанные боевиками как в Кизляре, так и в Первомайском.

В зале суда на Атгириева как на участника бандитского нападения на Кизляр, захвата и удержания заложников, в том числе новосибирских милиционеров, указали свидетели и потерпевшие Беев, Гусаев, Умаханов, Омаров, Лихачев и др.

О том, как в действительности относился Атгириев к заложникам, можно судить всего по одной его фразе. Она прозвучала с видеопленки (боевики делали многочисленные записи во время налета в Кизляре и Первомайском). Фраза короткая, но в ней вся суть: «Чтобы заложники в живых были? Об этом даже мечтать не надо, всем головы оторвем».

Комментариев, как говорится, не требуется.

В судебном заседании Атгириев утверждал, что при налете на Кизляр провел все время со своими людьми в роддоме и, естественно, не стрелял. Однако потерпевший Додух показал, что из роддома велась интенсивная стрельба, в том числе из пулемета.

Эти показания объективно подтверждаются оглашенным протоколом осмотра места происшествия. В палатах роддома обнаружены стреляные гильзы, гранаты, тротиловые шашки. Так что, как не крути, придется отвечать и за участие в банде, и за совершенный террористический акт, и за захват и удержание заложников.

Относительно эпизода с захватом заложников из числа сотрудников УВД Новосибирской области и обвинения в хищении у них огнестрельного оружия и боеприпасов путем разбойного нападения.

Атгириев вслед за своим главарем Радуевым пытается убедить суд, что к захвату никакого отношения не имеет. Но вот показания начальника райотдела внутренних дел Новосибирского УВД Лихачева. Он тогда был командиром отряда.

10 января 1996 г. около 10 час. колонна боевиков с захваченными заложниками проследовала через их блокпост. Ему была дана команда пропустить колонну беспрепятственно, огонь не открывать ни при каких обстоятельствах. Оставив на посту 12 – 13 человек, он приказал подчиненным отойти на дальние позиции. Заняв оборону около блокпоста, они стали ждать развития событий. Вокруг стали появляться боевики. Его заместитель Миненко доложил, что оставленные на блокпосту бойцы захвачены и разоружены. Один из боевиков по имени Турпал сказал, что во избежание кровопролития надо сложить оружие. Если мы не сложим, то захваченные заложники будут расстреляны.

Опасаясь гибели заложников (автобусы с ними находились в 5 – 6 м) и учитывая значительное превосходство бандитов, риск больших потерь личного состава, они сложили оружие.

Потом Турпал сказал, что его людей они должны вывести из расположения блокпоста в с. Первомайское, где они будут находиться под охраной. Руководству предложил передать, что если боевикам не дадут беспрепятственно проехать на территорию Чечни, то начиная с 19 час. они будут расстреливать по два милиционера через каждые 15 мин.

Обстоятельства захвата прозвучали в показаниях Семенова, Горбачева, Карпова, Колупаева. Как расценивать эти обстоятельства?

По Атгириеву – добровольная сдача оружия.

По фактической обстановке и по закону – хищение, совершенное организованной группой путем разбойного нападения.

Отряд оказался в кольце вооруженных боевиков. Количество их превосходило численность отряда в несколько раз. Рядом живой щит из заложников – мирных граждан. Приказ – огня не открывать. А бандиты предъявляют требование о сдаче оружия под угрозой расстрела.

Иной квалификация не может быть!

 

Высокий Суд!

Подсудимому Алхазурову предъявлено обвинение в участии в устойчивой вооруженной банде и совершенных ею нападениях, а также незаконном приобретении, ношении, хранении и передаче оружия и боеприпасов.

Вину свою в судебном заседании он признал частично. Видите ли, он тоже не бандит, он – защитник своего народа. (Опять набившая оскомину тема о правомерности бандформирований и ложном геройстве.)

Согласно его показаниям 10 января 1996 г. на митинге в станице Шелковской он узнал о событиях в г. Кизляре. Пошел в селение Первомайское для оказания (обратите внимание) медицинской помощи боевикам Салмана Радуева.

Он хотел воевать, защищать свободу и независимость чеченского народа. Но, удивительное дело, почему-то на территории Дагестана!

Когда он пришел, автобусы с боевиками Радуева и заложниками находились у селения Первомайское.

В одном из автобусов боевики дали ему оружие – автомат АК-74 и 2 магазина, снаряженных патронами. В селение Первомайское он пришел добровольно, также добровольно получил оружие и боеприпасы. Заметьте, не медицинскую сумку с медикаментами, а автоматный подсумок с патронами.

Исполняя приказ, он с 10 по 18 января охранял милиционеров сводного отряда УВД Новосибирской области. Оружие находилось при нем. На боевых позициях он не был и по российским военнослужащим не стрелял. Вместе с милиционерами-заложниками он участвовал в прорыве позиций российских войск и остался жив. Находясь в банде Радуева, он никого из числа заложников и военнослужащих не убивал. Во время прорыва нес на себе раненого и поэтому не стрелял. После прорыва оружие – автомат АК-74 и патроны к нему вернул Долгуеву и больше участия в банде Радуева и других бандах не принимал.

Кроме собственного признания факт участия Алхазурова в банде подтверждают другие доказательства: видеозаписи, исследованные в суде протоколы их осмотра…

Не обеляют подсудимого его «скромная» роль в банде и утверждение о том, что он на боевых позициях не был и по военнослужащим не стрелял.

В банде у каждого своя функция. Не всем же быть Радуевыми или Атгириевыми. Кому-то надо и заложников охранять.

Доказательств незаконности действий Алхазурова с оружием за очевидностью, полагаю, приводить не требуется.