Лекции.Орг


Поиск:




Мы выступаем за плюрализм подходов в преподавании экономической теории 11 страница




Сказанное, однако, не следует понимать как отрицание термина «человеческий капитал». Напротив. Авторы стремились показать, что это закономерно появившееся в рамках mainstream’а понятие, отражающее те превратные формы бытия человеческих качеств (прежде всего – креативного личностного потенциала), которые становятся особенно значимы с переходом к знаниеинтенсивной экономике и которые создает общая атмосфера тотальной маркетизации. В этой обстановке господства рыночного фундаментализма (используем вновь термин Дж.Сороса) вышедшие на первый план креативные свойства человека будут объективно превращаться в частную собственность, которую корпоративный капитал будет стремится присвоить (или хотя бы использовать), надевая на творческую личность маску «капитала» и отрицая все формы неотчужденного развития человеческих качеств[295]. Между тем от широты развития именно этих неотчужденных форм, от возможно более широкого развития творческого потенциала всех людей, независимо от их способности «инвестировать в самих себя», во все большей и большей мере зависит не только прогресс современного общества – в том числе и экономический, – но и сама его способность к прогрессу, а то и к выживанию.


 

3.7. Экономические кризисы: марксистская теория и практика первого мирового кризиса XXI века[296]

Осень 2008 года ознаменовалась многими различными событиями. Но два из них кажутся авторам этого текста не просто тесно взаимосвязанными, но символичными: в мире разразился по-настоящему глубокий экономический кризис, и при этом резко возрос интерес к работам Маркса.

Вообще-то иные из марксистов уже так долго говорят о кризисе капитализма, что подавляющее большинство аналитиков перестало воспринимать их всерьез. Эти разговоры ведутся вот уже более полувека и стали напоминать известную притчу о пастухе, который все время кричал: «Волк! Волк!», а волка все не было и не было. Но однажды волк пришел…

Между тем серьезные марксисты в отличие от парт-полит-пропагандистов заговорили об угрозе мирового финансового кризиса и потенциальной возможности превращения его в мировой экономический кризис лишь относительно недавно – на рубеже веков[297]. Именно тогда стало очевидным: отрыв фиктивного финансового капитала от нужд производства материальных благ и человеческих качеств достиг опасной черты.

Так, авторы данного текста уже в 2004 г., подводя итоги анализа природы виртуального фиктивного финансового капитала XXI века, сделали вывод о том, что «вполне вероятный в обозримом будущем кризис мировой финансовой системы может оказаться детонатором серии глобальных катаклизмов»[298]. В другом тексте, посвященном анализу макроэкономической динамики в нашем Отечестве, также был сделан вывод, что в этих условиях в России результатом продолжения установившегося в 2000-х годах государственно-олигархического капитализма, приводящего к фактическому отказу от приоритетного развития социальных отраслей и вложений в развитие Человека при продолжающемся доминировании топливно-сырьевых и финансовых олигархических групп, станет «нарастание экономических трудностей, неизбежное в районе 2008-2010 гг.»[299].

И авторы были не одиноки в этом прогнозе. К сожалению, он сбылся. «Волк» пришел. Мировой кризис стал реальностью.

 

 

Кризис-2008: «Капитал» Карла Маркса стал наиболее востребованным экономическим сочинением

 

Явление № 1. Впервые после долгого перерыва, вопреки всем рассуждениям mainstream’а об окончательном торжестве в новом веке механизмов рыночной саморегуляции, разразился всемирный финансовый кризис, постепенно становящийся и кризисом экономическим. Причем кризис оказался на удивление «нормальным», очень похожим по всем основным параметрам на «обычный» циклический кризис, описанный в учебниках по экономической теории (политической экономии) еще в позапрошлом веке. Одновременное появление массы необеспеченных («плохих») долгов, паника на бирже и падение фондовых индексов, постепенно начинающееся сужение потребительского спроса и сокращение производства, рост безработицы, плюс – совсем уж необычное для современной экономики явление – угроза дефляции (кризисного падения цен). И все это очень похоже на классическую картину кризиса, как она была описана (точнее – выведена из анализа природы капиталистической экономической системы) Карлом Марксом полтора столетия назад.

Явление № 2, вполне понятное в интерьере описанных выше событий – невероятный, лавинообразный рост интереса к марксистской теории вообще и «Капиталу» К.Маркса, в частности: общеизвестно, что эта книга раскупается в мире с удивительной скоростью.

Итак, Маркс вновь актуален. Назад, к «Капиталу»?

Будучи марксистами не по самоназванию, а по существу, мы должны предостеречь легковерную публику и профессионалов. Здесь не все так просто. «Капитал» как таковой за эти полтора столетия существенно устарел. И это подтверждение правоты марксизма: наша методология и теория всегда требовала саморазвития и самокритики в соответствии с развитием самой жизни[300]. В ситуации с нынешним кризисом все это вполне подтверждается.

Прежде чем обратится к анализу глубинных процессов и причин кризиса, напомним общеизвестные параметры современного кризиса.

Кризис-2008: некоторые факты

 

Началось все прежде всего в США, что неслучайно: претензии этой экономической системы на роль «метрополии» в новой глобальной «империи» небезосновательны.

На рубеже веков в США развернулись меры про дерегулированию финансового сектора. Чуть позже начавшийся бум цен на недвижимость начал надувать огромный пузырь ипотечного кредитования. Параллельно с этим шло бурное развитие «теневых» (неконтролируемых непосредственно ФРС) финансовых институтов. Этот процесс надувания пузыря финансовых активов (превысившего к 2007 году мировой ВВП в 10 раз), не имевших реальных экономических основ, должен был закончиться - и он закончился. Падение цен на жилье стало спусковым крючком для всей последующей цепочки: свертывание межбанковского кредитования вследствие резкого падения доверия в отношениях между финансовыми институтами, общее обострение проблем с кредитом, крах одного за другим нескольких крупнейших финансовых институтов (оно превратилось бы в обвал банкротств, если бы не триллионные вливания государств в экономики США, ЕС и т.п.)… Кризис покатился вперед.

В настоящее время большинство экономистов признает, что перед нами экономический кризис со всеми его типичными симптомами. Коротко остановимся на основных из них.

Сокращение объемов и ужесточение условий кредитования, продолжающееся сворачивание активности в финансовом секторе, вплоть до массовых увольнений.

Резкое падение капитализации компаний. Суммарная рыночная капитализация всех компаний мировой экономики сократилась на 29822 млрд долларов, то есть почти вдвое (на 49,44%) за год[301].

Резкое (хотя и неравномерное) падение фондовых индексов. В общей сложности Индекс Доу-Джонса сократился более чем на треть, американский индекс S&Р 500 в 2008 году снизился на 38% (что стало наихудшим результатом с 1937 года), индексы РТС сократились с 2290,51 (31 декабря 2007 г.) до 654,14 (30 ноября 2008 г.), т.е. на 73,4%. Индекс ММВБ сократился за тот же период с 1888,86 до 611, 32 или на 67,6%. Совокупные чистые активы открытых ПИФов за тот же период сократились со 134,96 млрд. руб. до 49 млрд. руб. или на 63,7%[302].

Параллельно начался рост бюджетного дефицита. В октябре 2008 года в США он составил 237,2 млрд. долларов (для сравнения: в октябре 2007 он составлял 56,8 млрд.). Не менее радикально вырос и государственный долг.

Все это, естественно, привело к резкому ухудшению ситуации в финансовом секторе в целом, вызвав значительные потери банков и других финансовых институтов.

Чуть позже стала очевидной рецессия в производстве.

В области занятости ситуация также остается далеко не благоприятной. К концу 2008 год безработица в США достигла рекордного за последние 16 лет уровня в 7,2%.

Массовым явлением стало замедление инфляции и даже падение цен производителя. Так, в США снижение потребительских цен стало рекордным за 61 год. Потребительские цены в этой стране в октябре 2008 года снизились на процент, что стало рекордным падением с 1947 года, когда начала фиксироваться статистика, сообщает Bloomberg. Инфляция замедлилась до 3,7 процента в годовом исчислении. В сентябре этот показатель составлял 4,9 процента. Ранее стало известно, что цены производителей в США снизились на 2,8 процента, что также является максимальным снижением с 1947 года. Причиной этого стало падение цен на нефть, которые в октябре 2008 года уменьшились почти вдвое[303].

Весьма впечатляющим является свертывание потребительских расходов (только один пример: покупки автомобилей в США – в расчете на душу населения – в конце 2008 г. опустились до уровня более чем полувековой давности и т.д.)[304].

Россия вопреки уверениям властей не стала исключением. Резкое падение индексов фондового рынка, свертывание деятельности банков, начало массовых увольнений или сокращения рабочей недели – все это становится правилом и для нашей страны.

Согласно данным, опубликованным Центральным банком России, с учётом процентов российские банки и компании должны выплатить инвесторам и кредиторам до конца 2009 года 163,2 млрд. долларов, что составляет четверть всех внеш­них обязательств РФ. За два наиболее критичных месяца (начало августа — начало октября 2008 года) капитализация российского фондового рынка снизилась на 51,7 %, в то время как капитализация фондовых рынков развивающихся стран в целом упала только на 25,4 %.

Ухудшилась и ситуация с золотовалютными резервами страны. 19 ноября Председатель ЦБ С. Игнатьев сообщил Госдуме, что за сентябрь и октябрь золотовалютные резервы снизились на 97,6 миллиарда долларов, т.е. более чем на 1/6 [305]. По данным М.Делягина в финансовом секторе России идут увольнения, реальном секторе России начался переход ряда предприятий на 4-дневную рабочую неделю с соответствующим сокращением заработной платы[306].

Однако официально наличие кризиса в России было признано только в декабре 2008 г.[307], когда Минэкономразвития официально заявил о начале рецессии (что было тут же, вопреки очевидным фактам, опровергнуто министром финансов), хотя экономисты уже давно говорили как о многочисленных признака спада, так и о «неточности» российской статистики.

Все основные параметры классического кризиса, на первый взгляд, налицо. Как и легко наблюдаемые отличия: кризис начался в финансовой сфере, с самого начала сопровождается мощными антикризисными регулирующими мерами государства и т.п.

Так встает интереснейшая проблема: почему после более чем полувекового развития без значительных спадов мировая капиталистическая экономика вновь оказалась в условиях глубокого всестороннего всемирного кризиса?

Принципиальный ответ современного марксизма на этот вопрос относительно прост: капиталистическая социально-экономическая система, пройдя по спирали «отрицания отрицания» вернулась (в новом качестве) к тому состоянию, для которого были имманентны мощные внутренние кризисы. Уточним. После падения советской системы и постепенно начавшегося демонтажа социальных ограничений и государственного регулирования капитализм стал постепенно возвращаться к состоянию, напоминающему эпоху классического монополистического капитализма конца XIX -начала XX века. В условиях снятия многих антикризисных регуляторов (один из наиболее очевидных примеров – отмеченное выше нарастание дерегулирования в финансовой сфере) вновь актуализировались «классические» причины кризиса, характерные для «свободного» рынка (классического капитализма). Кроме того, они оказались мультиплицированы новыми причинами, включая новый виток развития виртуального фиктивного финансового капитала как господствующей в условиях современного рынка экономической силы.

Рассмотрим эти причины по порядку, взяв за основу логику классической марксистской теории кризиса, показывая всякий раз (естественно, очень бегло, штрихами) основные модификации, которые претерпел капитал в новом веке.

Противоречия товара.

Глубинные предпосылки кризиса, или Почему

бизнес осенью 2008 г. начал требовать

государственной поддержки

 

Сейчас уже мало кто помнит классическую марксистскую теорию кризисов, поэтому некоторые напоминания о ней станут необходимой частью нашего анализа. Все начинается – и в этом специфика Маркса, который не постулирует, а выводит все основные положения своего грандиозного сочинения – с анализа товара. Именно здесь содержится ключ ко всему последующему анализу капиталистической экономики и потому ключ к пониманию кризисов.

(В скобках заметим: у Маркса нет особой теории кризиса. Теория кризиса и теория капиталистического способа производства есть одна теория).

Итак, теория товара Маркса предполагает, в частности, то, что труд в условиях этой системы носит двойственный характер.

С одной стороны, это частный труд – труд обособленных производителей, где каждый работает абсолютно независимо от других, за свой счет, на свой страх и риск, не зная, сколько его товара будет куплено, по какой цене и будет ли куплено вообще. Отсюда, в частности, такие фундаментальные свойства рыночной системы, как возможность обогащения и разорения, конкуренция и т.п. важнейшие черты и стимулы развития рыночной системы.

С другой стороны, в условиях товарного производства все производители соединены системой общественного разделения труда. Здесь каждый производит товары не для себя, а для другого и потому все зависят друг от друга и от пропорционального развития всей системы в целом.

Как разрешается это противоречие товарного производства? Только посредством обмена продуктов как товаров на рынке. Признал рынок произведенные каждым агентом рынка на свой страх и риск продукты общественно-необходимыми (акт купли-продажи совершился успешно) – система товарного воспроизводства работает нормально. Не признал какую-то часть из них необходимыми (а именно это и происходит на многих рынках) – вот он, кризис.

Вот здесь – в этой основе товарного производства и обмена как единого процесса воспроизводства – и лежит самая глубокая (и вместе с тем самая абстрактная) тайна экономических кризисов капитализма. В этой системе пропорциональность, сбалансированность экономики устанавливаются не непосредственно, а только апостериори, «задним числом», в результате стихийного столкновения товаров на рынке.

Но это еще не объяснение кризисов. Это только показ того, почему при капитализме в принципе возможен кризис пере производства (недо производство в этой системе быстро и просто компенсируется ростом цен; проблема же перепроизводства простым падением цен не решается; но об этом позже). Кстати, здесь же лежит и самая глубокая (и потому, намеренно повторим, самая абстрактная) тайна всех шагов антикризисного регулирования: сделать так, чтобы производитель имел общественные, а не рыночные гарантии производства (гарантированные инвестиции, дешевые кредиты и т.п.) и реализации своей продукции (государственные закупки или «хотя бы» кредитование реализации).

Отсюда некоторая абстрактная закономерность, выведенная Марксом 140 лет назад: чем глубже обособленность производителей (mainstream бы сказал: чем более совершенна конкуренция), тем больше потенциал кризиса. Чем более точно и полно производство и обмен ориентированы на действительные общественные потребности, тем менее вероятен кризис перепроизводства.

Совсем недавно эти слова казались анахронизмом, верхом старомодности. А в октябре 2008 г. глава ФРС США на весь мир заявил, что причина кризиса – в чрезмерном доверии к механизмам саморегулирования рынка. Гораздо важнее, однако, другое доказательство: чего жаждут в условиях кризиса представители капитала, бизнесмены-практики? Они требуют не отказа государства от какого бы то ни было регулирования, а вливания в экономику гигантских общественных ресурсов с целью… непосредственно-общественного гарантирования своего выживания. Здоровый рефлекс капитала говорит устами взалкавших 700 млрд. долларов (в последний месяц года в этой стране заговорили о гарантиях на более чем 2 трлн. долларов) бизнесменов США, 1,3 триллиона долларов – бизнесменов ЕС, более 100 млрд. долларов – бизнесменов России: рыночный механизм саморегулирования не работает. Нужны непосредственно-общественные регуляторы, гарантирующие априори общественную необходимость того, что они производят, или того, чем они спекулируют. И вот государства выкупают «плохие долги», чтобы защитить бедных финансовых спекулянтов от разорения…

 

 

Деньги и абстрактная возможность

кризисов при капитализме.

Финансовый кризис как относительно

самостоятельное явление

 

Следующий шаг в анализе возможности кризиса (напомним, мы о необходимости этого явления не сказали еще ни слова) связан с возникновением денег. Для Маркса деньги – не просто некий механизм, создающий удобную форму обмена. Не просто некое количество знаков стоимости, которое должно быть урегулировано так, чтобы не нарушались пропорции товарного обмена. Для Маркса товар и деньги есть две стороны производственного отношения, обусловливающего определенные принципы функционирования рыночной экономики и ее противоречия. Одно из таких противоречий связано с функцией денег как средства обращения. В самом деле, в акте обмена двух товаров (акте купли-продажи) деньги – всего лишь мимолетный посредник. Как таковые они могут быть заменены всего лишь некоторым символом стоимости – бумажным или (в современных условиях все чаще) виртуальным знаком. Более того, в формуле Т – Д – Т акты Т – Д и Д – Т в принципе могут оказаться разорваны во времени и в пространстве. По мере дальнейшего развития денег и обретения ими функции средства платежа (появление кредитных денег) этот потенциальный разрыв все более становится правилом. Так возникает простейшая определенность проблемы реализации как одной из важнейших проблем рыночной экономики вообще и капиталистической экономики в частности. В условиях капитализма кому-то всегда не хватает денег, кто-то всегда не может продать товар, и там и тогда, где и когда в силу некоторых обстоятельств (о них ниже) масса этих жаждущих, но не способных обрести деньги (или хотя бы дешевый кредит) товаровладельцев становится критической, там и возникает кризис перепроизводства. Там и тогда эти товаровладельцы (бизнесмены, выражаясь современным языком) начинают требовать от правительства (ибо больше не от кого: свой брат частник просто так или задешево ни копейки не даст!) дешевых кредитов и субсидий.

Это абстрактная марксистская теория. Но для сегодняшнего анализа этих классических положений Маркса крайне мало. Мир существенно изменился, и одно из таких фундаментальных изменений – формирование огромного финансового сектора. Последний термин, вообще-то говоря, не слушком строг, хотя и типичен для исследований на заданную выше тему. Для придания нашему изложению строгости авторы хотели бы уточнить его: далее мы будем говорить не столько о некотором секторе экономики, в котором осуществляются финансовые операции, сколько о капитале, осуществляющем вложения в финансовые трансакции и получающем от их осуществления некоторые прибыли и/или убытки. Так вот, этот – финансовый – капитал в последние десятилетия стал превращаться в относительно самостоятельный и самодостаточный. Более того, он стал расти темпами, существенно опережающими динамику капитала в сфере так называемого «реального производства» (статистически его обычно отображают как нефинансовый сектор). Цифры этого роста хорошо известны и они впечатляют. В 1980 году мировые финансовые активы (акции, негосударственные долговые обязательства, государственные долговые обязательства, банковские вклады) были примерно равны мировому ВВП (12 и 10 трлн. трлн. соответственно[308]. На 2007 год, с учетом вторичных деривативов, объем финансовых активов превышал мировой ВВП уже в 12 раз (см. рис. 1).

 

Рисунок 1

 

 
 

 


* Без товарных деривативов

Источник: BIS[309]

 

 

Таким образом, можно констатировать, что в мировой экономике появилась гигантская надстройка, в которой происходит относительно самостоятельное движение финансового капитала как обособившейся формы капитала вообще.

Что же стоит за феноменом отрыва финансового сектора от реального?

В глубине этого явления скрыты противоречия нового типа финансового капитала и его нового места в системе отношений глобального капитала, развернувшиеся в конце XX – начале XXI столетия[310]. Но не о них сейчас речь. В этом тексте отметим только хорошо известный парадокс.

С одной стороны, капитал, занятый в сфере финансовых трансакций, самостоятелен и обособлен в своем функционировании. И вплоть до кризиса-2008 эта сфера, действительно, казалась самодостаточной…

Однако сегодня выясняется, что, с другой стороны, эта самостоятельность относительна. При этом многим аналитикам, совершающим ныне сие продиктованное радикально изменившейся практикой «открытие», невдомек, что марксисты (а вслед за нами и многие знавшие и не знавшие Маркса теоретики ХХ века) доказали эту относительность и показали ее основания полтора столетия назад. Мы еще вернемся к более строгому обоснованию этого вывода в связи с анализом фиктивного капитала, но уже сейчас, оставаясь на уровне исследования товара и денег, мы можем вслед за Марксом указать на то, что деньги (не золото, как товар, на создание которого затрачен общественно-необходимый труд, а деньги как посредник обмена, бумажный или виртуальный знак) не есть богатство вне системы отношений товарного производства, системы производства товаров. Деньги как средство обращения есть всего лишь знак стоимости, а стоимость есть овещненный в товаре общественно-необходимый труд.

Посему с точки зрения Маркса только эта стоимость может в дальнейшем распределяться и перераспределяться в любых других сферах экономики, в том числе в финансовом секторе, деятельность в котором сама по себе стоимости не создает[311]. Все богатство, «вращающееся» в финансовых сферах, с точки зрения марксистской теории есть не более чем перераспределение стоимости, созданной в реальном секторе. При этом (и это уже не Маркс, а марксизм последних десятилетий) современное производство характеризуется столь высокой производительность труда, что созданного в нем стоимостного богатства хватает и на всех спекулянтов, и на всех хозяев, и на всех тружеников финансового сектора. Финансовый капитал как таковой (за вычетом относительно небольшой доли расходов, необходимых для ведения деятельности, повышающей эффективность «реального сектора») создает лишь… фиктивный капитал, крайне своеобразную «ложную социальную стоимость».

В условиях относительно стабильной экономики прошлых лет эта теоретическая модель казалась априори ложной или, в лучшем случае, безнадежно устаревшей. Квалификация едва ли не четверти работников (причем наиболее квалифицированных и высокооплачиваемых) и самых «эффективных» предпринимателей как людей, создающих лишь фиктивное богатство, выглядела как очевидно неадекватная практике теоретическая конструкция.

Кризис резко изменяет ситуацию: фиктивность создаваемого в финансовом секторе богатства начинает обнаруживаться с ужасающей быстротой. Казавшиеся очевидно высокодоходными вложения в финансовые активы и сами эти активы, выглядевшие очевидно общественно признанным богатством, превращаются в ничто. Бумажное (точнее, в сегодняшних условиях, виртуальное) богатство становится тем, что оно есть на самом деле – бумагой или всего лишь виртуальной, в воображении существующей реальностью.

Это богатство исчезает с пугающей легкостью: только за первые месяцы кризиса капитализация массы фирм сократилась на десятки миллиардов долларов. Только российские олигархи потеряли едва ли не треть своей собственности, оказавшейся… мыльным пузырем.

Так кризис доказывает правомерность трудовой теории стоимости и относительную самостоятельность денег, выступающих в своей функции средства обмена и – особенно – средства платежа (напомню: почти все финансовые активы в XXI веке так или иначе производны от кредитных обязательств).

Таков второй шаг марксовой теории кризисов:

Разрыв актов купли – продажи во времени, относительная самостоятельность денежной формы в функции средства обращения и – особенно – средства платежа, обнажают проблему реализации и создают потенциальную возможность кризиса реализации. В условиях приоритетного развития финансового сектора и его все большего отрыва от реального сектора эта возможность становилась все более и более реальной…

А теперь о превращении этой возможность в реальность.

 

Перенакопление капитала и материальная основа кризиса.

Противоречия материального производства и рост превратного сектора как первопричины

кризиса-2008

 

Хорошо известно, что в позапрошлом веке кризисы носили циклический характер и были достаточно тесно связаны с волнами циклического обновления основного капитала. Первоначально эти волны рассматривались только как 7-10-летние циклы, связанные с обновлением оборудования (именно они и исследуются Марксом в «Капитале»), затем появились работы Кондратьева и его последователей, посвященные длинным волнам конъюнктуры. Постепенно материальную основу кризиса стали связывать и с периодической сменой технологических укладов. И это общеизвестно.

Относительно менее известны, пожалуй, более важные аспекты марксистской теории кризисов. С точки зрения автора «Капитала» кризис перепроизводства из потенциального становится реальным тогда, когда возникают столь значительные массы перенакопленного капитала, что значительная часть предпринимателей не может далее осуществлять свою деятельность, получая прибыль, близкую к средней, или вообще продолжать прибыльное воспроизводство (оказываются на грани банкротства или банкротятся). Точного количественного определения этой границы, конечно, нет и быть не может, но качественно она определяется так, что волна банкротств и/или свертывания активности бизнеса оказывается столь значительна, что вызывает не только приостановку роста, но и спад. Сначала в отдельных отраслях экономики, а затем и в экономике в целом.

Что же такое перенакопление капитала? Маркс выводит этот феномен из анализа закона-тенденции нормы прибыли к понижению. До недавнего времени это положение марксизма подвергалось систематической критике, причем часто некорректной: дело в том, что сам Маркс писал именно о тенденции, подробно анализируя причины ее возникновения и противодействующие ей факторы. Первые в современных условиях существенно изменились, вторые стали значимее. Так что опровержения марксизма здесь не состоялось. Но состоялось совершенно справедливое заключение, что вследствие существенного изменения материально-технических основ и системы производственных отношений капитализма, произошедших за последние полтора столетия, норма прибыли не имеет тенденции к постоянному падению[312]. Это объясняется, в частности, тем, что лежащий в основе тенденции нормы прибыли к понижению рост органического строения капитала был и остается закономерностью для индустриального типа развития. Современные технологии, предполагающие приоритетное развитие человеческих качеств и творческого содержания труда, производство прежде всего знаний, а не машин и оборудования (кстати, развитие технологий именно в этом направлении было строго предсказано-выведено Марксом еще в 1857-1859 гг.) изменяют динамику органического строения капитала и, следовательно, нормы прибыли. Система же производственных отношений капитализма породила сложнейшую систему превратных, иррациональных и фиктивных форм капитала, «имеющего дело» с созданием и присвоением «ложной социальной стоимости». Все это, естественно, ставит проблему перенакопления капитала в принципиально новый контекст.

Однако само по себе перенакопление капитала в его строгом марксовом определении никуда не исчезло. Капитал, в силу как традиционных «старых», так и новых, связанных со специфическими закономерностями позднего капитализма (о них ниже) причин, по- прежнему то и дело оказывается в положении перенакопленного, не способного приносить даже среднюю прибыль. И тогда в полный рост встают все те причины кризисов перепроизводства, о которых было сказано еще в «Капитале».

Что же происходит?

Давайте вспомним классику, а затем посмотрим на ее современные модификации.

Выше уже упоминалось о том, что процесс воспроизводства всего общественного капитала носит в условиях капиталистического способа производства циклический характер, и было указано на материальную основу этой цикличности, которая лежит в периодическом характере обновления основного капитала.

Далее. Появление и применение нововведений, значительно увеличивающих эффективность нового основного капитала, заставляет конкурирующих капиталистов также применять в широких масштабах аналогичные нововведения, приводя к волнам массового обновления основного капитала и общему росту деловой конъюнктуры. Начавшись в какой-либо одной отрасли, эти волны, благодаря межотраслевым связям и эффекту мультипликатора, распространяются на многие, если не на все, отрасли экономики. Исчерпание этого массового обновления сокращает спрос на средства производства и приводит к общему снижению конъюнктуры. Каков экономический механизм этого снижения?





Поделиться с друзьями:


Дата добавления: 2016-10-30; Мы поможем в написании ваших работ!; просмотров: 263 | Нарушение авторских прав


Поиск на сайте:

Лучшие изречения:

Стремитесь не к успеху, а к ценностям, которые он дает © Альберт Эйнштейн
==> читать все изречения...

740 - | 734 -


© 2015-2024 lektsii.org - Контакты - Последнее добавление

Ген: 0.011 с.