Глава V. [Что] никакое искушение не может заставить согрешить того, кто этого не хочет

Но как теперь понять, что благодаря этой способности выбор
человеческой воли является свободным, в то время как часто че-
ловек, имеющий правильную волю, будучи вынуждаем искуше-
нием, сам не желая, утрачивает эту правильность?

Учитель. Если только «нежелающим» мы называем того, кто не
хочет, то никто, «сам не желая», не утратит ее: человек может быть
связан не по своей воле, потому что можно связать того, кто этого
не хочет; можно быть побитым против воли, потому что можно по-
бить того, кто этого не хочет; можно быть убитым вопреки жела-
нию, ибо можно убить того, кто этого не хочет; но нельзя хотеть по
своей воле, потому что не может хотеть тот, кто не хочет хотеть;
ведь всякий, кто хочет, хочет и самого своего хотения¹.

¹ В работе «О непорочном зачатии и первородном грехе» Ансельм делает
различие между «волей» и «влечением» (voluntas и appetitus). Второе состоя-
ние характеризует полную подчиненность волитивных действий органическим
потребностям и отсутствие спонтанных актов воли. Оно свойственно всем жи-
вотным и в том числе человеку. Воля как способность к спонтанным (незави-
симым от органических потребностей и внешнего принуждения) актам жела-
ния свойственна исключительно человеку, существу разумному.

 

 

Ученик. Как же тогда говорится, что против воли лжет тот, кто
лжет, чтобы не быть убитым, если он делает это лишь потому, что
хочет? Ведь он, вопреки желанию обманывая, не желая, желает
обманывать.

Учитель. Может быть, потому говорится, что он, не желая, об-
манывает, что когда он так хочет истины, что не стал бы обманы-
вать, если бы дело не шло о жизни, тогда он и хочет обмана ради
жизни и не хочет обмана ради самого обмана, потому что хочет
истины и потому, желая и не желая, обманывает. Ведь одно — во-
ля, которой мы хотим чего-то ради него самого, как когда хотим
здоровья ради него самого; и другое — когда хотим чего-то ради
иного, как когда хотим пить полынную настойку для здоровья¹.
Поэтому, наверное, соответственно этим различным волям мож-
но сказать, что он обманывает вопреки воле и не вопреки. Поэто-
му когда говорят, что кто-то, не желая, обманывает, так как он
этого не хочет, то поскольку речь идет об истине, этим не отрица-
ется мое суждение, согласно которому никто вопреки желанию не
утрачивает правильность воли: ибо обманывающий хочет ее утра-
тить ради жизни. В отношении к этому желанию он утрачивает ее
не против воли, а добровольно; об этой-то воле мы теперь гово-
рим, т. е. о той, которой он хочет обманывать ради жизни, а не
о той, которой он не хочет обмана ради самого обмана. Или пото-
му, конечно, он обманывает вопреки желанию, что не по своей во-
ле он непременно должен либо быть убит, либо солгать, т. е. он
неволен в этой ловушке, — чтобы по необходимости было что-то
одно из этих двух. Ведь хотя необходимо, чтобы он или был убит,
или солгал, все же не необходимо ему быть убитым, потому что он
может остаться жив, если солжет; и не необходимо ему лгать, так
как он может не лгать, но тогда будет убит. Ни одно из двух не оп-
ределено как необходимое, каждое лишь возможно². Итак, хотя не
по своей воле он должен либо солгать, либо погибнуть, все же из
этого не следует, что он не по своей воле обманет или что не по
своей воле будет убит.

Есть и другой довод, часто применяемый для объяснения того,
почему говорится, что некто делает против воли, и вопреки жела-
нию, и в силу необходимости то, что все же делает добровольно.
А именно: о том, что мы можем сделать, не иначе как с трудом,
и потому не делаем. Мы говорим, что мы не можем этого сделать,
и бросаем «по необходимости» или невольно; а о том, что мы не
можем бросить без того, чтобы иметь в дальнейшем осложнения,
и потому все-таки делаем, мы утверждаем, что это мы делаем во-

' При передозировке и частом употреблении полынной настойки возмож-
ны необратимые заболевания внутренних органов. (Примеч. ред.)

¹ Ср. с известным софизмом «Лжец». Ансельм вводит волевое наклонение
и, получая модальности необходимого и возможного, тем самым пытается из-
бежать софистической апорийности. (Примеч. ред.)

преки желанию и не по своей воле, и по необходимости. В этом
смысле и о том, кто обманывает, чтобы не умереть, говорится, что
он лжет невольно и вопреки желанию, и в силу необходимости,
потому что не может избежать обмана без дальнейшего осложне-
ния, ведущего его к смерти. Значит, как о том, кто обманывает ра-
ди жизни, неправильно говорится, что он обманывает вопреки
желанию, потому что он обманывает, желая этого, так неправиль-
но сказать, что он не по своей воле хочет обмануть, потому что он
этого хочет, исключительно желая этого. Ведь как тот, кто обма-
нывает, хочет самого обмана, так и когда он хочет обмануть, он
хочет самого желания¹.

Ученик. Не могу отрицать того, что ты говоришь.

Учитель. Как же тогда несвободна та воля, которую чужая
власть, без ее согласия, не может подчинить?

Ученик. Подобно этому не можем ли мы утверждать, что воля
лошади свободна, поскольку она служит у нее влечению плоти не
иначе как по ее воле?

Учитель. Здесь нет подобия; в лошади ведь не сама воля себя
подчиняет, но, от природы (naturaliter) подчиненная, всегда с необ-
ходимостью служит стремлению плоти. В человеке же пока сама
воля правильна, она не станет ни служить, ни подчиняться тому,
кому не следует, ни от самой правильности не отвратится никакой
чуждой силой, если только сама, по собственному желанию, не со-
гласится с тем, что не должно; а это согласие она явным образом
имеет не от природы и не в силу необходимости, но из себя самой.

Ученик. Ты вполне ответил на мое возражение о воле лошади.
Возвратись же туда, где мы были.

Учитель. Разве ты станешь отрицать, что всякая вещь свобод-
на от той вещи, которая ни принудить ее не может без ее на то во-
ли, ни запретить ей что-либо?

Ученик. Не вижу, как бы мог я это отрицать.

Учитель. Скажи еще, как одолевает правильная воля и как одо-
левается (superatur)?

Ученик. Стойкое желание этой правильности значит для нее
«победить»; желание же того, что не следует, — «потерпеть пора-
жение».

' Хопкинс пишет, что «трюк» Ансельмовых доказательств в данном диа-
логе состоит в том, чтобы продемонстрировать «спонтанную», произвольную
подоплеку всех действий, в том числе и тех, которые кажутся вынужденны-
ми. Он считает, что Ансельму это плохо удается, так как он не проводит чет-
кой границы между «возможностью» и «хотением». На наш взгляд, в данном
случае постановка проблемы важнее, чем классификация казусов, а в этом
Ансельм очень преуспел именно благодаря гипотезе спонтанности всех чело-
веческих действий. Результатом применения этой гипотезы является то, что
он обращается к понятию difficultas, предвосхищая тем самым общий путь ра-
ционалистической психологии.

 

 

Учитель. Я думаю, что искушение может отвлечь правильную
волю от этой правильности или притянуть ее к тому, что не следует,
только по ее желанию: так что она одного не хочет, а другого хочет.

Ученик. И в этом я не вижу заблуждения ни с какой точки зрения.

Учитель. Тогда кто может утверждать, что воля несвободна
для сохранения правильности и несвободна от искушения и грез,
если никакое искушение не может ее иначе как по ее желанию от-
вратить от правильности ко греху, т. е. к желанию того, что не сле-
дует? Ведь когда она побеждается, не чужой побеждается силой,
но своей.

Ученик. Это доказывается сказанным тобою.

Учитель. Разве ты не видишь, что из этого следует, что ника-
кое искушение не может победить правильную волю? Ведь если
может, то имеет силу (potestatem) победить и своей силой побеж-
дает; но этого не может быть, потому что воля побеждается не
иначе как своей собственной силой. Оттого искушение никак не
может победить правильную волю; и когда говорится такое, гово-
рится не в собственном смысле (improprie). Ибо подразумевается
при этом не что иное, как то, что воля может подчиниться иску-
шению; как, наоборот, когда говорится, что слабый может быть
побежден сильным, говорится, что «может» относительно не его
собственной возможности, а чужой; потому подразумевается, что
сильный имеет силу (potestatem) победить слабого'.