Пока всеобщее внимание было приковано к переполоху наверху, мы поспешно выскользнули через ворота. Феи начали швырять мотки с золотом из окон, а мужчины и женщины старались поднять их, но, конечно же, не могли. Как только золото касалось земли, оно будто сливалось с ней. Мы слышали, как люди кричали в попытках оторвать его от земли и на них тут же нападали феи. Наверно феи решили, что золото принадлежало им. Теперь они устроят золотые гнездышки по всему замку.
К тому времени, как мы достигли подножья Горы, наступил вечер. Пока мы с Краснушкой шли, мы почти не разговаривали. Мы замерзли, устали и испачкались, но, по крайней мере, мы были сыты пирогами, которыми угостила нас Марта.
Пока мы медленно взбирались на Гору, Краснушка постоянно оглядывалась на замок, лицо ее выражало беспокойство.
— Они не будут преследовать нас, — сказал я, — им есть чем заняться.
— Нет, я не об этом... просто... думаешь, у них всё будет в порядке?
Я не мог удержаться от смеха. Неужто Краснушка волнуется о мельнике!
— Конечно, у них всё будет в порядке, как только сойдут припухлости от укусов фей.
Мы оба засмеялись, а по нашим лицам, вымазанным грязью, текли слезы.
— Как ты это сделал? — спросила Краснушка. — Ну, как тебе удалось всё провернуть?
Я улыбнулся: -
Хорошее имя может сослужить тебе хорошую службу.
Я поведал Краснушке обо всем, что случилось, когда Фредерик и Бруно вывели меня на улицу, о том, как я узнал своё имя и о плане побега.
— Румпельштильцхен, — медленно выговорила она. — Это невероятно. Ты заколдован, просто опутан чарами, но в то же время ты очень силен!
— А кто слаб?
Она потрепала меня по голове:
— А ты намного умнее, чем кажешься.
Ну, что тут скажешь, такова дружба!
— И ты, на самом деле выше меня, — сказала она, держа руку у моей головы. — Хотя это ничего ещё не значит, — завершила она свою речь, треснув меня по руке.
Такая вот дружба!
Мы подошли к деревне как раз, когда солнце садилось, озаряя снег сияющим розовым светом. В доме Бабули было темно, пусто и холодно, смотрелся он очень одиноким.
— Можешь пойти ко мне. Мама не будет против. Возможно, она захочет поблагодарить тебя за то, что, ну, ты спас мне жизнь.
— Может быть, чуть позже.
Краснушка кивнула. Она всё понимала. После всего, что произошло, мне необходимо было побыть одному.
Я бродил по Деревне, заглядывая в освещенные свечами окна домов, где ужинали семьи или детки уютно спали в своих кроватках.
Я прошел мимо мельницы, тихой и заброшенной. Интересно, кто теперь будет мельником? Уж, наверно, не такой жадина, как Освальд.
Я прошел через прииски, где валялись инструменты и миски, наполненные грязью, что свидетельствовало о том, что жители деревни по-прежнему не преуспевают в поисках золота.
Я зашел в Леса и ощутил всю таинственность тех мест. Как-нибудь зайду к Бабушке Краснушки и поблагодарю её.
Ничего не изменилось ни на Горе, ни в деревне, но для меня всё было другим, наверно, потому что я изменился.
Когда я вернулся домой, то заметил кое-что, что действительно поменялось. Перед домом я заметил молодой росток, который торчал из снега. Это моё зернышко выросло! Должно быть, Краснушка приходила и поливала его, а, может быть, даже её бабушка. Мелочи могут превратиться во что-то значительное. Что получится из этого ростка? Надеюсь, что гигантская яблоня.
В доме я обнаружил прялку, которая стояла перед камином, старую и поцарапанную. Сколько бед она причинила, но для меня она была по-прежнему прекрасна, потому что некогда принадлежала моей маме. Теперь я знал, какую судьбу она мне желала. Я провел руками по веретену; скрип, который она издавала, казался мне музыкой. Катушка от этой прялки лежала у меня в мешке. Я вынул её и установил на веретено. Я собрал несколько соломинок с пола и крепко сжал их в руке.
Когда-то Краснушка сказала, что всё волшебство было внутри меня. Она была права. Но Ида говорила, что волшебство было повсюду: в небесах, в воздухе, в солнце. И она тоже была права. Волшебство было и внутри меня и снаружи, повсюду. И у каждого отдельно взятого предмета было своё волшебство, единственное в своем роде. У деревьев, у троллей, у зайцев и белок, у гор и рек. Волшебство было в моих ногах, руках и в моем сердце. Я начал прясть и почувствовал это. «Солома есть солома», — думал я. Солома потрескивала в колесе, она парила в воздухе, сияя в свете луны, как крупинки золота. Как золото, но это было не золото. Красота. Бабуле и маме бы понравилось. Я почти ощущал их присутствие. И ведь это тоже волшебство — чувствовать присутствие тех, кого уже нет рядом…
Эпилог
