Послевоенные десятилетия и новые гонения за веру

К кон. 1940-х гг. внешнеполитическое значение Церкви в условиях нарастающей глобальной конфронтации с Западом заметно снизилось. С одной стороны, не получилось создания под эгидой Московской патриархии всемирного антипапского движения христианских Церквей, а с другой — в Восточной Европе утвердились режимы «народной демократии», сделавшие излишней просоветскую миссию Церкви в этом регионе. Как результат, в 1948 г. поступательное развитие государственно-правовых отношений приостановилось, что совпало с наметившейся общей линией на ужесточение репрессий против инакомыслия и попыток вести конструктивный диалог мнений. В идеологическую работу партийных органов возвращались стереотипы и догмы антирелигиозной кампании 1930-х гг., легко воспринимавшиеся воспитанным на них рядовым партийно-советским активом.

В результате в сентябре 1948 г. было принято секретное постановление ЦК ВКП(б) «О мерах по усилению антирелигиозной пропаганды», утверждавшее, что «изменение отношения духовенства к Советскому государству не может изменить реакционного существа религиозной идеологии». Как результат, приостановился рост численности религиозных обьединений — в 1954 г. их насчитывалось 18,5 тыс., православных — уже 13,4 тыс. В государственном и партийном аппаратах после смерти Сталина произошла переориентация в отношении к религиозному вопросу. Если для Сталина и Молотова в церковной политике не требовалось санкций партийных органов и в общении с религиозными объединениями они подчеркнуто выступали от имени государства, то с 1954 г. вопросы церковной политики постепенно переместились в сферу партийного влияния и стали увязываться с целями и задачами «антирелигиозной работы».

Но и внутри партийной элиты не было единства по стратегическим вопросам развития государственно-вероисповедных отношений. Позиции противоборствующих подходов нашли отражение в двух постановлениях ЦК КПСС, появившихся с интервалом в пять месяцев в 1954 г. В первом - «О крупных недостатках в научно-атеистической пропаганде и мерах по ее улучшению» - выражалась тревога по поводу «оживления религии», ее «приспособления» к современным условиям, «расширения и укрепления влияния на население», предлагалось ориентироваться на жесткое, силовое регулирование государственно-церковных отношений и всемерное ограничение деятельности религиозных организаций. Во втором постановлении — «Об ошибках в проведении научно-атеистической пропаганды среди населения»,— напротив, осуждалось администрирование в отношении верующих и религиозных обществ и предлагалось регулировать государственно-вероисповедные отношения не с позиции идеологических постулатов, а с позиции права. В условиях внутриполитической борьбы диалог государства и Церкви оказался не нужен.

Некоторое оживление религиозно-церковной жизни в стране наметилось после XX съезда КПСС (1956), но для верующих «хрущевская оттепель» закончилась неожиданно рано: провозгласив развернутое строительство коммунизма, Н. Хрущев выдвинул задачу «преодоления религии как пережитка капитализма в сознании людей». Практическим выражением идеологической установки стало последнее крупное наступление советского государства на Церковь. В рассмотренной в октябре 1958 г. на заседании Секретариата ЦК КПСС записке «О недостатках научно-атеистической пропаганды» были названы явления религиозной жизни, препятствовавшие линии на построение коммунизма: усиление миссионерско-проповеднической деятельности, увеличение количества духовных учебных заведений и расширение контингента слушателей, рост доходов Церкви, благоустройство и ремонт храмов, увеличение количества заявлений об открытии церквей, молитвенных домов и регистрации новых религиозных объединений, факты благотворительности, популярность святых мест и т. п.

Во исполнение партийной директивы Совет министров СССР принял два постановления: «О монастырях в СССР» и «О налоговом обложении доходов предприятий епархиальных управлений, а также доходов монастырей». У монастырей изымались находившиеся в пользовании земельные угодья, в послушники запрещалось принимать лиц моложе тридцати лет. В десять раз повышался налог на доходы епархиальных предприятий и свечных заводов, и одновременно запрещалось повышать цены на свечи для прихожан.

В январе 1960 г. вышло постановление ЦК КПСС «О ликвидации нарушений духовенством законодательства о культах», а в 1961 г.— правительственное постановление «Об усилении контроля за выполнением законодательства о культах», предоставившее местным властям право закрывать храмы без согласия центральных органов. В результате к 1966 г. на территории СССР оставалось 7,5 тыс. православных храмов (из них в Российской Федерации — около 2 тыс.) и 20 монастырей (на территории Российской Федерации - 2). Под давлением властей Собором епископов, собравшимся в июле 1961 г. в Троице-Сергиевой лавре, были внесены изменения в «Положение об управлении Русской Православной Церкви», устранившие священнослужителей от финансово-хозяйственных дел приходов и епархий. Власть в приходах перешла к приходским советам, а фактически — к исполнительным комитетам-«тройкам», состоявшим из старосты помощника старосты и казначея.

Серьезно пострадала система духовного образования: за сокращением числа семинарий последовали меры по недопущению поступления в них лиц с высшим образованием. Власти существенно ограничили патриарха Алексия в рукоположении новых епископов, а средством контроля за священнослужителями стало право их регистрации уполномоченными Совета на местах. Ряд клириков и архиереев, сопротивлявшихся закрытию храмов, были подвергнуты судебным преследованиям по обвинению в финансовых злоупотреблениях. Гонения на церковную организацию сопровождались давлением на верующих мирян — устанавливалась система контроля за посещением гражданами богослужений, совершением таинств крещения, брака, похоронных обрядов, что грозило увольнением с работы или исключением из учебного заведения.

Волна антицерковных гонений в 1960-1965 гг. в общей сложности привела к закрытию 10 тыс. храмов, 60 монастырей, 5 из 8 действовавших семинарий. Еще около 4-6 тыс. храмов были закрыты в последующие годы тихой дехристианизации - без громкой общегосударственной кампании, под давлением местных властей и в результате быстрого сокращения сельского населения. Изменился демографический состав верующих. По данным, приведенным А. Салминым, в нач. 1970-х гг. женщины составляли до 85% молящихся, около 80% прихожан были старше 50-60 лет.

Хрущевские гонения на религиозную жизнь в стране имели серьезные отличия от послереволюционных антицерковных кампаний. Во-первых, они не сопровождались массовыми арестами и физическим уничтожением священнослужителей и верующих. Во-вторых, несмотря на антирелигиозные действия внутри страны, активно развивалось сотрудничество Церкви и государства во внешнеполитической сфере. Большая часть международных акций, в которых участвовали религиозные объединения, в целом соответствовала национальным интересам страны. Заинтересованность советского руководства в использовании Церкви в политически выгодных СССР международных мероприятиях, а также стремление создать в глазах мирового сообщества образ свободной и активной Церкви значительно ослабили волну антирелигиозных гонений, которая после отставки Н.Хрущева постепенно сошла на нет. Именно с нач. 1960-х гг. международная деятельность советских религиозных организаций приобрела наибольший размах.

В 1970-х — 1980-х гг. перемены на международной арене, связанные с избранием в 1978 г. краковского кардинала К. Войтылы Римским папой Иоанном Павлом II и с резким усилением фундаменталистского ислама после победы Иранской революции 1979 г., вынуждали советских руководителей в ряде случаев оказывать поддержку «своим» традиционным религиозным объединениям. Вместе с тем и в этот период идеология «воинствующего атеизма» сохраняла свое господствующее положение, а верность ее догматам нередко брала верх над государственными интересами.

В докладе заместителя председателя Совета по делам религий B.Фурова, направленном в 1977 г. руководству страны, говорилось о группе архиереев, представляющих наибольшую идеологическую опасность, которыми «разработана четкая и широкая система воспитания епископата, а через него и рядового духовенства, в политическом плане, формирования у них патриотизма, гражданского долга, уважения к законам и деятельности Советского правительства». Как следует из приведенного отрывка, угроза усматривалась в патриотизме православного духовенства, подрывавшем господство атеистической идеологии. Сила идеологической инерции была столь велика, что после прихода в 1985 г. к власти М. Горбачева первые три года политического курса «перестройки» не привели к преодолению наследия антирелигиозного прошлого. Антиреформаторские круги, обеспокоенные зарождением в обществе духовной свободы, даже заговорили о «новых подходах, путях и формах атеистической работы». Пропагандистская антирелигиозная кампания была развернута в 1985-1987 гг. в газете «Комсомольская правда» с целью «снять ореол гражданской смелости с попыток пропагандировать религиозные идеи в советской культуре». Горбачев не занял в связи с этим четкой позиции, не сумев таким образом воспользоваться благоприятной возможностью для завоевания поддержки со стороны верующих, что, по мнению ряда исследователей, негативно сказалось на его политической карьере.

Ситуация стала меняться лишь после встречи Горбачева с патриархом Пименом и другими членами Синода в апреле 1988 г. Церковь получила право свободной богослужебной, миссионерской, духовно-просветительской, благотворительной и издательской деятельности. Священнослужители были допущены в учебные заведения, средства массовой информации и в места заключения. На государственном уровне было отпраздновано 1000-летие Крещения Руси. Однако принятые меры по либерализации вероисповедной политики воспринимались в обществе как вынужденные. Государственная власть не имела четкого понимания подходов к реформированию системы государственно-вероисповедных отношений в радикально менявшейся стране. Бессистемные действия в религиозной политике уже не смогли добавить популярность партийно-советскому руководству и предотвратить крах коммунистического режима.

События 1991 г. создали принципиально новую политическую ситуацию, поставив задачу формирования качественно иной модели государственно-вероисповедных отношений, учитывающей принципы религиозной свободы, но основанной при этом на российских цивилизационных традициях.

Источник: Логинов А.В. Власть и вера: государство и религиозные институты в истории и современности. – М.: Большая Российская энциклопедия, 2005. – с.432-435.